Любовь под одним переплетом

– Вы серьёзно думали, что наши пары будут проходить вот так?

Мастер хитрым взглядом проходится по всем нам, а затем, сняв пиджак и тем самым продемонстрировав обтянутые тонкой тканью водолазки рельефные бицепсы, запрыгивает на стул и садится на его спинку.

В аудитории повисает гробовая тишина, но уже через мгновение её сменяют громкие аплодисменты и восторженные улюлюканья.

– Я в нём не сомневалась, – шепчет Лина, с такой гордостью смотря на Горелова, словно мать на занявшего в соревновании первое место сыночка.

– Вячеслав Горелов, для вас Вячеслав Романович, будем знакомы, – заново начинает свою речь мужчина. – Вижу, тут собралась не только моя группа. Мои студенты, поднимите, пожалуйста, руку, чтобы я хотя бы понял, кто есть кто.

В воздух поднимаются пятнадцать рук, среди которых и наши с Линой. Зачем-то оборачиваюсь посмотреть, не поднял ли руку тот парень с ноутбуком. Но его руки всё так же лежат на парте. Он не с нашей мастерской. Я так и думала.

– Мг, – Вячеслав Романович снова оглядывает аудиторию, – хорошо. У нас сегодня с вами две совмещённые пары. Предлагаю сейчас оставить всё как есть, а после первой пары попрошу остаться только моих студентов. Договорились?

Кто-то разочарованно цокает, и мастер, улыбнувшись чуть виновато, пожимает плечами и затем вдруг задумчиво смотрит вдаль и произносит:

– И отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов [1].

Удивлённо смотрю на Горелова. Только что он назвал нас избранными.

Время до конца первой пары проходит незаметно. Горелов оказался едва ли не самым харизматичным и интересным рассказчиком, которого я когда-либо слушала. Ребята задают ему вопросы, и он с готовностью отвечает на каждый. И делает это с такой отдачей, что даже парень с ноутбуком оторвался от экрана. Лина, конечно же, тоже поднимает руку, правда, в отличие от остальных, бойко задаёт вопрос, не касающийся литературного процесса.

– Вячеслав Романович, а вы относитесь к неформальному стилю общения?

Что. Она. Делает.

– Что ты имеешь в виду? – Горелов наклоняет голову, выражая крайнюю заинтересованность.

– Можно ли вам писать в соцсетях, например? Вам же всего тридцать четыре. Вы же не почтой пользуетесь?

– Как тебя зовут? – спрашивает Горелов.

– Лина, – звонко отвечает девушка.

– Лина, – повторяет её имя Горелов. – Конечно, будет лучше, если мы будем общаться с вами не через почту. Создайте общую беседу там, где вам удобно, и добавьте меня туда. – Интересно, он прикидывается или реально не понимает, что Лина имела в виду личные переписки? – С понедельника по пятницу с десяти до шести вечера я весь ваш.

Последним предложением Горелов словно ставит точку, развеивая все сомнения, – всё он прекрасно понял.

С наступлением перерыва аудитория пустеет.

– Сходим за кофе? – спрашиваю я у Лины.

– Ну уж нет. Я займу нам места на первой парте! Возьмёшь мне латте на банановом?

– Хорошо, – соглашаюсь я, уже перестав удивляться её попыткам завоевать внимание Горелова. – Ты вообще как?

Возможно, ответ мастера мог как-то её задеть. Но этой девушке снова удаётся меня удивить.

– Он запомнил меня, – довольно произносит Лина. – Теперь он знает, как меня зовут.

Купив Лине латте на банановом и себе яблочный капучино с корицей, возвращаюсь в институт. У входа студенты, разбившись на маленькие кучки, все до единого обсуждают прошедшую мастерскую и перформанс Горелова. В отдалении от всех замечаю и самого мастера. Он словно специально отошёл подальше, чтобы хотя бы немного побыть в одиночестве.

Однако стоит об этом подумать, как в ту же минуту, показавшись из-за угла, к нему подходит тот самый брюнет с серебристым ноутбуком. Они с Гореловым приветствуют друг друга, пожав руки, и начинают о чём-то разговаривать. Никто из студентов не решился нарушить кратковременный покой преподавателя. Кроме этого странного брюнета. И судя по расслабленной позе, этот парень чувствует себя рядом с Гореловым довольно уверенно. Да и Горелов явно не против его компании.

Открываю дверь и захожу в институт. Остальные тоже начинают потихоньку подтягиваться. До второй пары остаётся несколько минут, и я должна на неё настроиться. Однако мысли почему-то снова возвращаются к этому загадочному студенту.

Кто же он такой? И почему мне кажется, что я не успокоюсь, пока это не выясню?

Глава 4

Теперь, когда все, кто не относится к нашей мастерской, ушли, я могу нормально рассмотреть одногруппников. Большинство, как и мы с Линой, сидят парочками. На третьем ряду вообще собралась компашка из четырёх человек: три девчонки и один парень. Есть и аутсайдеры. В аудиторию влетает однокурсник со словами «Идёт, идёт!» и присоединяется к компашке.

Дверь открывается, но вместо Вячеслава Романовича заходит тот самый старшекурсник. Несмотря на наличие свободных мест, он так же садится почти в самом конце аудитории.

– Он же не с нашей мастерской, – шепчу я Лине. – Что он тут делает?

Но девушка успевает только пожать плечами, ведь в аудиторию на этот раз входит уже Горелов.

– Итак, раз уж теперь мы остались без лишних ушей, давайте сразу договоримся. – Горелов вальяжно облокачивается на кафедру, поправляя платиновые волосы. – Всё, что будет происходить на нашей мастерской, остаётся только между нами. Ничем и ни с кем не делимся. Договорились?

Просьба мастера вызывает удивление, но мы все без исключения киваем.

– Вот и отлично, – широко улыбается мужчина. – А теперь приступим. Насколько вы знаете, вы у меня первый курс, и я построил на вас весьма грандиозные планы. По статистике, к сожалению, всего один человек со всего курса после выпуска реально связывает свою жизнь с писательством. Меня такая статистика не просто расстраивает, но и не устраивает. И я намерен с этим что-то делать. Я не хочу просто научить вас писать, я хочу, чтобы вы ещё и зарабатывали на этом. Можете обвинить меня в том, что я слишком мелочный, но, поверьте, нет никакой мотивации в том, чтобы раз в год выплёвывать из себя какой-нибудь рассказик, пусть даже гениально написанный, и затем складывать его в стол.

Не знаю, как у остальных, но мне слова Вячеслава Романовича очень откликаются. Отец воспримет меня всерьёз, только когда я получу на руки первые деньги за свои книги.

– К следующей неделе жду от вас первые тексты на обсуждение. Выберите старосту, создайте беседу и, кто хочет обсуждаться, пусть скидывает текст до пятницы, чтобы все успели его прочитать. Окей? Так, а теперь давайте познакомимся. Кто о чём писал на вступительных?

Благодаря Лине и её желанию сидеть перед носом у Горелова Вячеслав Романович начинает с меня. В горле мгновенно пересыхает, и прежде чем ответить, делаю глоток уже остывшего кофе. Софа, соберись же.

– Софа. Я писала про лагерь. – И чуть откашлявшись, добавляю. – Про вожатых.

– А! – вспоминает Горелов. – Янг эдалт! Море, дискотеки, рок-н-ролл. Помню. Куда-то выкладываешь?

– Да.

– Сколько подписчиков?

– Около четырёхсот.

– Ум-ни-ца! – по слогам хвалит меня Горелов и поворачивается к ребятам. – Берите пример с Софы. Я хочу, чтобы вы все выкладывали в сеть свои тексты. А ещё начните активно вести свои странички. Хотя бы «тележку». Раскачаем эту древнюю посудину под названием «Лит». Лина. – Теперь он переводит взгляд на однокурсницу. Готова поспорить, мастер даже не догадывается, насколько сильное пламя загорелось внутри девушки после того, как он без напоминания назвал её имя. – О чём писала ты?

– О смертельно больной девочке, которая мечтала увидеть Большой каньон.

– Но это было невозможно, и её парень отвёз её посмотреть на Сулакский. Помню. Неплохое импортозамещение, кстати. Актуалочка.

К концу пары благодаря этому опросу мне удаётся чуть лучше узнать своих одногруппников. Наконец очередь доходит до загадочного парня с ноутбуком, и я ловлю себя на мысли, что с нетерпением жду, когда он расскажет о себе.

– Амир, – представляется тот. Про себя повторяю его имя, и оно остаётся на языке металлическим привкусом.

Горелов кивает и задаёт наводящий вопрос.

– Что ты пишешь, Амир?

«Что ты пишешь, Амир?» – мысленно повторяю слова мастера. Что же ты печатал там в своём ноутбуке?

– Фэнтези, – отвечает тот.

Конечно, это фэнтези. Это было очевидно. Что ещё может писать человек, похожий на главу тёмных магов или какого-нибудь принца демонов, захватившего трон? Даже в его улыбке с двумя чуть выступающими белоснежными клыками есть что-то вампирское. Интересно, он их сделал или родился таким?

После мастерской решаем с Линой немного прогуляться до её любимой кофейни на Патриках. Она берёт нам два авторских напитка, и мы занимаем маленький круглый столик, выставленный прямо на узкую дорожку для пешеходов.

– Я хочу обсуждаться на следующей мастерской, – подытоживает та свой двадцатиминутный спич о харизматичности и горячести Горелова. – А ты? Пришлёшь на этой неделе свой текст?

– Думаю, не в этот раз. – Делаю глоток медово-орехового латте. – Мммм, какая вкуснятина!

– А я говорила, что у них отменный кофе, – довольно улыбается Лина. – Могу я текст тогда сначала тебе прислать? Что-то страшно.

– Конечно, засылай, – с готовностью соглашаюсь я и делаю ещё один глоток этого умопомрачительного напитка.

Интересно, а Амир вообще захочет обсуждаться? Кажется, что ему нет дела до мнения каких-то там перваков.

Вернувшись в общежитие, первым делом, словно сталкер, пробиваю имя Амира на всех известных мне сайтах самиздата. У Ани, моей соседки по комнате, мастерская начинается на несколько часов позже моей, но вместо того, чтобы полноценно наслаждаться одиночеством, я трачу время на этого вампирюгу. И, видимо, зря – даже спустя час никого с таким именем среди авторов найти не получается. Телефон, стоящий на беззвучном, вибрирует, и, проведя по экрану, вижу, что ребята создали общую беседу. Недолго думая, жму на «участники беседы», и на экране появляются чужие аватарки.

Горелов в насыщенно бордовой водолазке смотрит с фотографии с лёгкой улыбкой, его платиновые волосы чуть взлохмачены в творческом беспорядке, медово-карие глаза направлены прямо в камеру. Но не он завладевает моим вниманием, а участник с ником «Тёмный эльф». Кликаю по аватарке, и на весь экран открывается фотография Амира. Он, как и Горелов, смотрит в объектив. Вот только, в отличие от Горелова, от взгляда парня веет не теплом, а многовековым холодом. Чёрные глаза словно сканируют меня насквозь, и я, как и на мастерской, будто заворожённая, не могу отвести от них взгляда. Точно демон.

Звук открывающейся двери всё же возвращает меня в реальность. Аня сбрасывает кроссовки и плюхается на кровать, уткнувшись лицом в подушку.

– Всё в порядке? – настороженно спрашиваю я соседку.

– Мгмгмг, – мычит девушка и затем, оторвавшись от подушки, произносит: – Мы читали наши стихи, и один придурок назвал их слишком мрачными и суицидальными, а затем позвал меня после пар выпить по какао с маршмэллоу, якобы для того, чтобы поднять мне настроение.

– И-и-и-и? – протягиваю я, намекая на пояснение.

– И то, что этот придурок считает, что всё на свете можно легко решить долбаным какао и пончиками. Ну, и то, что Андрей слышал, как он зовёт меня в кафе, и даже ничего не сказал. – Ясно, значит, дело снова в этом её Андрее. За те две недели, что я живу в общежитии, я слышала это имя от неё не меньше ста раз. Аня снова сокрушённо мычит в подушку, а затем, словно опомнившись, быстро принимает сидячее положение и спрашивает: – А у тебя как первая мастерская?

Нажимаю экран блокировки, скрывая с глаз лицо этого недоэльфа Амира, и встаю с кровати. Разговоры с соседкой обычно затягиваются на несколько часов, а я с утра, кроме кофе, так ничего и не ела.

– Давай схожу на кухню, что-нибудь нам сделаю и всё-всё расскажу?

Достаю с полки две большие кружки.

– Давай! – радостно соглашается Аня. – Только чай не хочу, надоел. Может, есть ещё что-то?

– Если только какао с маршмэллоу, м? – спрашиваю я, стоя уже в дверях.

– Иди в…

Закрываю дверь. Куда там меня послала соседка, остаётся только догадываться. И я, посмеиваясь, направляюсь по узкому коридору в сторону общей кухни.

Глава 5

Первая неделя пролетела очень быстро. Что-то меня впечатлило и ещё сильнее влюбило в институт, а что-то разочаровало – например, после пары по современной русской литературе я поняла, что, скорее всего, буду не раз прогуливать этот предмет. Преподаватель, Павел Сергеевич, пожилой мужчина, кажется ещё в прошлом столетии разочаровался в себе, в студентах и в литературном институте, и теперь хочет передать своё разочарование нам. Иначе как объяснить его тихую безэмоциональную речь на вводной лекции, от которой уже на пятой минуте нас всех начало клонить в сон?

Несколько раз мы обедали вместе с Никой, Костей и Филей, а субботу после антички спонтанно решили проводить Нику до дома и допоздна гуляли в Сокольниках. В среду Лина скинула мне небольшой рассказ о девочке с булимией, написанный ею ещё прошлым летом, и, получив от меня добро, в пятницу отправила его на обсуждение в общую беседу. А я пообещала себе, что к следующей мастерской тоже постараюсь отправить первые главы нового романа.

Проснувшись сегодня после третьего будильника, понимаю, что приду на мастерскую впритык, и предупреждаю Лину, чтобы та не ждала меня у метро. Наспех умывшись и почистив зубы, надеваю короткую клетчатую юбку с тёмно-зелёным бесформенным свитером и вылетаю из общежития. Завтракать, видимо, придётся по пути.

Как назло, из-за огромного скопления людей в час пик зайти в вагон метро удаётся только с третьей попытки. С каждой новой станцией людей, желающих попасть в центр, становится всё больше. После пересадки на Цветном бульваре меня, словно картофельный драник, расплющивают по двери. И, когда прямо перед выходом кто-то толкает меня в левый бок, не выдерживаю и взрываюсь.

– Эй, а можно как-то поаккуратнее?! – рассерженно шиплю я, поворачиваю голову к тому, кто меня толкнул, и замираю.

– Извини.

Прямо возле меня, держась за верхние поручни, стоит Амир. Как он здесь оказался? И как я его не заметила?

– Ничего, – стушевавшись, отвечаю парню и затем зачем-то добавляю: – Опаздываем.

Амир молчит, но теперь я не могу думать ни о чём, кроме как о том, что он стоит позади и буквально вжимается своим телом в моё. В книгах такие моменты слишком романтизируют. Героини обязательно тают от случайных касаний героя или начинают описывать его парфюм. Я же не испытываю того радостного трепета, только смущение вперемешку с неловкостью. А вместо мужского парфюма чувствую только яркий цветочный аромат, исходящий от бабушки, стоящей сбоку.

Поезд останавливается на Пушкинской, и я вместе с толпой вылетаю на платформу. Спина, касавшаяся все эти минуты груди ледяного красавчика, всё ещё горит. Смотрю на время. До мастерской четыре минуты, значит, ещё можно побороться. Оставив Амира позади, начинаю бегом подниматься по эскалатору. Почему-то уверена, что этот парень не побежит, даже если от этого будет зависеть чья-то жизнь.

Войдя в аудиторию ровно в десять, вижу пустующий стул мастера. Ясно, зря бежала, Горелов ещё не пришёл.

– Доброе, соня, – приветствует меня Лина и пододвигает ко мне стаканчик с кофе.

– Ты моя спасительница! – Благодарно смотрю на девушку и делаю большой глоток кофе. – Ммм, ежевичный сироп?

– Я заметила, что ты всегда берёшь разные напитки.

В 10:07 в аудиторию заходят Амир и Вячеслав Романович. Снова вместе! У Амира в руках стаканчик с логотипом кофейни, в которую я хотела зайти, но не успела. Похоже, он действительно хорошо знаком с Гореловым и с самого начала знал, что тот опоздает, и даже не спешил.

– Доброе утро, коллеги, – приветствует нас Вячеслав Романович, едва подавив зевок. – Насколько я помню, у нас два текста на обсуждение. Сначала обсудим их, а потом у меня будет к вам предложение. Итак, с какого текста начнём?

Помимо Лины свой текст отправила ещё одна однокурсница. Начинаем с неё. Текст я прочитала накануне вечером. Он совсем небольшой, всего восемь страничек, и описывает взаимоотношения двух братьев.

– Классический библейский сюжет. Каин против Авеля. Кому что понравилось? Или не понравилось? – спрашивает Горелов и обращается к девушке, поднявшей руку. – Так. Как тебя зовут?

– Кира, – называет своё имя она.

– Кира, что ты думаешь по этому тексту?

– Мне понравилось, что автор решила закольцевать произведение.

– Да, – соглашаясь, кивает мастер, – мне тоже здесь это понравилось. Так, что ещё?

– Показалось, что старший брат проигрывает младшему. Он не такой яркий, поэтому весь фокус смещается на младшего.

– Умничка! – Глаза Вячеслава Романовича загораются. – Мне тоже показалось, что один брат ярче второго. Поймите, прежде чем садиться писать, вы должны детально проработать своих персонажей. Думайте о героях, представляйте их, живите с ними, в конце концов! Надо, чтобы вы просыпались в пять утра, приходили на кухню, а ваш герой, сидя в кресле, уже ждал вас там за чашкой кофе. Понимаете?

Когда мы добираемся до Лининого текста, я поднимаю руку первая.

– Да? Софа, кажется? – обращается ко мне Горелов и, получив утвердительный кивок, просит поделиться впечатлениями.

– Мне понравилось, как Лина прописала главную героиню. Видно, что она знала, о чём пишет, и затрагивает эту тему не чисто из хайпа. Из минусов я бы только отметила слишком маленький объём. Кажется, этот текст можно было немного расширить, добавив туда ещё больше взаимодействий героини с одноклассниками.

– Хорошо. Лина, услышала? Запоминай, а лучше записывай. Кто-нибудь ещё? – Мастер обращается к Лине, а затем устремляет свой взор на последние ряды. – Амир?

– Да? – переспрашивает брюнет.

– Что ты думаешь о тексте Лины?

Оборачиваюсь назад резче, чем планировала. Интересно, что же он скажет?

– Тема стара как мир, и нового прочтения я не увидел. Больше похоже на зарисовку с целью заявить о себе. Притом рассказать сумбурно. Второстепенные персонажи блёклые, главная героиня вместо сочувствия вызывает только раздражение. Возникает вопрос – для кого и для чего это писалось?

Амир говорит всё это со скучающим видом, так, словно рассказ Лины даже не стоит того, чтобы мы его сейчас обсуждали.

– Думаю, у текста Лины точно может быть свой читатель. Тема РПП сейчас очень актуальна, – встаю я на защиту однокурсницы.

– Насчёт этого возражать не буду. Вопрос не к тому, о чём текст, а к тому, как он написан. Герои плоские, поступки нелогичные, язык скудный.

Ну какой же… Представляю, как обидно это звучит для Лины.

– Не скудный, а понятный! Он точно будет понятен подросткам, которые чаще других сталкиваются с проблемой РПП.

Амир собирается ответить, но его прерывает Вячеслав Романович.

– Хочу напомнить, что это всего лишь ваша вторая мастерская. И я не жду, что вы прямо сейчас напишете мне великий роман или сразу будете понимать вашу целевую аудиторию. Но тему вы затронули интересную. Как раз о ней я хотел с вами поговорить на второй паре. Давайте сделаем небольшой перерыв. Пятнадцать минут хватит? – И увидев положительные кивки, говорит. – Отлично. Тогда через пятнадцать минут продолжим.

Горелов, подхватив пиджак, выходит в коридор. Аудитория потихоньку пустеет, и мы с Линой тоже собираемся прогуляться до кофейни за углом.

– Лин, не обращай ты на него внимания! – обращаюсь я к заметно погрустневшей однокурснице, когда мы начинаем спускаться по лестнице.

– Ну, может, он прав и текст действительно плохой, – вздыхает Лина. – И самое ужасное, что Горелов может считать так же. Я что, виновата, что до этого в основном стихи писала?

– Да отличный у тебя текст. Мне понравился. Просто этот Амир – заносчивый придурок, – пытаюсь я успокоить подругу. – Вампирюга чёрствый. Видела его чёрнющие глаза? Помяни мои слова, у него и сердце такое же.

– Я думал, вы поступили сюда, чтобы научиться хорошо писать, а не чтобы выслушивать елейный мёд от подруг, – доносится голос Амира за спиной.

Парень больше ничего не говорит, молча обгоняет нас и вскоре быстро исчезает из виду. Показываю ему вслед неприличный жест.

– Софа! – шипит Лина.

– Заслужил, – отвечаю я.

– Сама же говорила, что он хорошо общается с Гореловым. Надо с ним подружиться.

– Он только что в грубой форме прошёлся по твоему тексту, – напоминаю я девушке.

– Да какая разница! Надо будет перед ним извиниться.

Молчу, даже не пытаясь как-то переубедить Лину. У неё на Горелове крыша поехала. Покипишует и сама успокоится. А вот извиняться перед Амиром я точно не собираюсь, да и подружиться у нас с ним вряд ли получится. В конце концов, от всяких тёмных эльфов лучше держаться подальше.

Глава 6

– Как я и сказал, пока требовать от вас больших объёмов я не могу, – произносит Вячеслав Романович прямо с порога. – Но вот замотивировать хочу. Я уже говорил, что на ваш курс у меня особые планы? Так вот, в июне, как раз в конце учебного года, у меня в графике стоит поездка в Питер на книжную конференцию. Я тут подумал, а что нам, собственно, мешает на этой конференции представить наш институт? Всех взять не получится, но за одного могу договориться. Это отличная возможность заявить о себе и познакомиться с кем-то из представителей разных издательств. Глядишь, и книгу издадут.

– Вячеслав Романович, а какие условия? – спрашивает однокурсник по имени Дэн.

– Условие простое – наличие хорошего законченного текста объёмом от семи авторских листов. Полноценная книга. Если претендентов будет больше, выберем лучший. Заранее прошу вас не переживать и не бросаться с головой в это дело. Это всего лишь мотивация. Вдруг кому-то уже на первом курсе по силам написать большой объём. Конференция проходит каждый год, так что не спешите. Плюс будет много других крутых мероприятий, но уже в Москве.

– Получается, шанс есть только у одного? – уточняет Лина.

– Звучит слишком пессимистично. Я боялся, что вы неправильно меня поймёте. Издадутся все – это просто вопрос времени и опыта. Хотите попробовать написать полноценный роман и побороться за поездку в Питер – пожалуйста. Если ещё не чувствуете в себе тех сил и понимаете, что вам нужно время набраться навыков в писательстве, начните с рассказов. А в конце года отберём лучшие и издадим с ними классный сборник. Тоже хорошее начало для первого курса.

Судорожно вспоминаю все тексты, что у меня есть. Одна готовая небольшая книжка в жанре янг эдалт, которую я выложила на сайт прошлой зимой и которая как раз и привела ко мне чуть больше четырёхсот подписчиков. Это моя первая законченная книга, и мне не очень нравится, как она написана, её я точно отправлять на мастерскую не буду. Вторая книга, та самая, где главный герой – парень с зонтом, в процессе. Вряд ли у меня получится дописать её до лета. Будет разумнее оставить её на следующий год и довести до идеала, а пока сосредоточиться на рассказе для сборника.

– Я должна поехать в Питер! – шепчет Лина.

– У тебя есть законченная книга? – спрашиваю так же шёпотом.

– Нет, но я её напишу, – твёрдо отвечает однокурсница.

Звучит слишком смело, учитывая то, что изначально Лина собиралась поступать на поэзию.

– Ты можешь написать книгу на втором или третьем курсе. Вячеслав Романович же сказал, что в этом году мы можем написать рассказы для сборника. Сборник тоже вау.

– Не вау. – Лина категорична, а её голос приобретает твёрдость. – Я обязана поехать в Питер, как ты не понимаешь? Это же несколько дней наедине с Гореловым. Один поезд, один отель, конференция, прогулки по ночному Питеру!

Сумасшедшая! Неужели это всё, что её волнует?

– Двадцать второго июня, – посмотрев в календарь, говорит Горелов. – У вас как раз закончатся все экзамены. В общем, наш разговор про Питер и сборник держим в голове. Пишем, активничаем на мастерских, и будет вам счастье. А теперь, раз речь зашла про издательства, давайте немного поговорим и о них. Это касается не только того, кто поедет в Питер. Я верю, что когда-нибудь вы все подпишите свои первые контракты. Так что слушайте внимательно. – Горелов делает небольшую паузу и, убедившись, что все его внимательно слушают, продолжает: – Вы должны сразу себе записать, что книжный бизнес жесток, а редакторы, ищущие новых авторов, – акулы. Имейте в виду: чем больше вам улыбаются, тем больше хотят вас по… – Горелов откашливается, – на вас заработать.

– И что, совсем никому не верить? – спрашиваю я. Только что Горелов начал вынимать из построенных мною воздушных замков по кирпичику.

– Нет, почему же. – Горелов останавливается у нашей с Линой парты. – В издательствах есть друзья. Точнее люди, с которыми вы должны подружиться. Одни из них – те, кто не подписывает с вами контракты и не отвечает за выход ваших книг, редакторы непосредственно ваших текстов, или их ещё называют литреды. Многие мои коллеги скептически относятся к этим ребятам, кто-то даже с ними воюет. Но я прошу вас относиться к ним как к тем, кто хочет вам помочь сделать вашу же книгу лучше. Я не говорю, что надо соглашаться со всем, что они вам предлагают, но научиться работать с ними в паре вам придётся. О! – Вячеслав Романович замирает у окна, а затем разворачивается к нам с выражением лица, полным предвкушения. – Софа подала мне замечательную идею. Раз уж работа с редакторами для вас неизбежна, предлагаю провести эксперимент. Вы рандомно разобьётесь по парам и в этих парах будете работать редакторами друг для друга до конца семестра. Кажется, это должно быть интересно. Давайте знаете как сделаем? – Горелов достаёт из портфеля ежедневник и резким движением вырывает из него несколько листов, затем, поделив на половины, рвёт и их. – Вас как раз на каждом ряду по восемь человек. Сейчас все, кто сидит слева, напишут на листках свои имена. Я их перемешаю, а сидящие справа вытянут по одному, не глядя.