Жрец со щитом – царь на щите

Прикрывшись щитом, я подобрался к Ливию, не спуская взора с девы. Подал руку – он ухватился за неё ближе к изгибу локтя. Я вытянул его из ямы и отвёл за спину. Осторожно вышагивая боком, оценил обстановку: выход дева закрывала спиной, а лезть в подземелье означало собственноручно загнать себя в ловушку.

Мы встряли.

Кулаки девы разгорелись ярче: она готовилась к атаке. А я качнулся. Это не ускользнуло от Ливия – он придержал меня за плечи и с беспокойством шепнул:

– Луциан, ты как?

Ощущая, как поднимаются спиртовые пары со дна души, насыщая кровь, я захохотал. Дева склонила голову к левому плечу, и пламя на время утихло. Ливий правдами и неправдами пытался привести меня в порядок, но было уже поздно.

– Достопочтенная, а достопочтенная? – пьяно протянул я и воздел Священный щит над головой. Он показался мне легче гусиного пера. – Почему же ты не представилась, злобная коза? С тобой говорит Луциан Корнелий Сильва собственной персоной! А ты что за фрукт?

Ливий, закрыв ладонью рот, засуетился вокруг, как надоедливый щенок. Он попытался меня вразумить, махал руками, будто свежий воздух был способен замедлить опьянение. Я отпихнул Ливия и, как был, с анкилом двинулся на деву.

Её оцепенение сошло на нет – наполнив руки огненными шарами, она выстрелила в меня пять раз.

Качка на ватных ногах позволила мне увернуться и подобраться к ней на короткий шаг. Отскочив, дева атаковала длительным огненным потоком с двух рук, но я, оставшись ступнями на земле, изогнулся в мост, опёрся на щит и кувыркнулся через голову.

Огонь пролетел мимо, а я отряхнулся и сплюнул на плитку святыни. От моих трюков у Ливия вытянулось лицо.

– Противная коза, а что козочки говорят? – неестественно прогнувшись в спине, будто нежить, я обратился к посеревшему от происходящего Ливию: – Ну же, шельма, ты знаешь, ты умник! Я забыл совсем, как же они… – Почесав макушку, я растрепал волосы и прыжками увернулся от серии атак. Поставил щит и облокотился о него. Подперев подбородок, хмельно вздохнул: – Бее или ме-е-е? Бее – это бяшки. А бяшки такие ми-иленькие, верно ведь? Бяшки-бар-рашки… А вы все кто такие? Чего уставились? – Я пытался сфокусировать взгляд на маске. – Все трое, козы проклятые, пошли вон!

Дева, троившаяся в глазах, приготовилась к массированному удару. Она расставила ноги, присела и сжала ладони. Ливий схватил меня за шиворот и, проявив недюжинную силу, уволок в туннель. Я кубарем полетел по ступеням, а следом, хватаясь за анкил, влетел и Ливий. Жар и рыжина огня заполнили всё пространство храма. Мы едва успели сбежать.

Ливий пытался помочь, но, хватаясь за одежду, лишь усугублял положение: я спотыкался весь спуск по витиеватой лестнице. В спину сбивчиво дышал Ливий, скорости которому придавало тепло пожара. Когда головокружение лихо завертело мой мир, в сандалии натекло воды. Мы спустились, а меня чуть не стошнило от круговерти.

Опьянение постепенно спало, как всегда бывало по истечению некоторого времени. С трудом моргая, я попытался осмотреть подземелье. Контуры растекались причудливыми орнаментами, и я пошатнулся, согнувшись в спазме тошноты. Ливий не дал мне отстать – забрав анкил, перебросил ремень через плечо и накинул мою руку себе на шею.

– Держись. Уверен, у катакомб сквозной выход, – подбодрил он.

Меня хватило на немощный кивок. Мы потащились по узкому пространству. Пещера, залитая водой по щиколотку, пропиталась плесневелым и сырым зловоньем. Настораживало отсутствие человеческого следа.

– Она… преследует нас, – вымолвил я, показав большим пальцем за спину.

Ливий подхватил мою руку, и я крепче ухватился за его шею. Он обернулся, но мигом отвёл взгляд. Туннель осветило всполохом огненного зарева. Послышались всплески – дева догоняла нас бегом.

Свернув в углубление, мы резко встали. Ливий, простонав от разочарования, ощупал стену. Осветив пространство факелом, он запричитал, обращаясь к богам. Я погладил шершавый камень и сглотнул – жар настигал.

– Мы попытались. Орк ведь примет это во внимание? – спросил я, вставая на свои две, чтобы облегчить ношу Ливию.

– Орк – да, – не своим голосом ответил он.

– Ливий?

С решительным видом он развернулся и вышел вперёд, прикрывая собой. Я не узнал изнеженного зажиточного патриция: скулы заострились, как клинки, а глаза потемнели до оттенка погребальной корицы. В образе марсова салия мой бывший друг всё меньше походил на утончённого Священного царя и всё больше – на воина.

Дева в маске выпрыгнула на нас и, наращивая огненные шары, направила кулаки вперёд.

– Ливий, что ты творишь?

– Орк бы простил меня, Луциан. – Ритуальный кинжал, предназначенный агнцу, выскользнул из одежд, угодив в ладонь. Так он ещё и вооружён! Ливий выставил тонкий нож, крепко сжав резную рукоять, и улыбнулся мне: – А Лаверна[7] – нет.

С кличем, сбившим с толку врага, Ливий бросился на неё. Он повалил деву в воду и прижал заточенное лезвие к горлу. Огонь погас – Ливий зафиксировал руки девы коленями и содрал с неё маску. Он пресекал слабые попытки вырваться.

Изогнув в удивлении бровь, я оглядел блаженное лицо друга, любовавшегося маской на ладони. Он разве что в губы с ней не целовался, упиваясь медным блеском.

После мой взор опустился на лицо девы – и изо рта вырвался вздох: хмурое лицо, надутые губы цвета молодой вишни, аквамариновые глаза и размётанные по воде канаты светлых волос.

– Весталка?

– Я заговорю только после того, как твой подельник прекратит нарушать священный обет и соблазнять весталку! – воскликнула разрумяненная жрица. Она засучила ногами и руками, расплескав вокруг россыпь брызг. – Слезь с меня, изврат!

– Успокойся! – Очнувшийся от наваждения Ливий, прикрылся маской от капель. Он попытался перекричать весталку: – Я не пытаюсь тебя соблазнить, дура! Ты хотела нас убить, и я остановил тебя!

– Ага, а это у тебя клинок, хочешь мне сказать? – Дева вильнула бёдрами, чтобы спихнуть с себя Ливия. У меня вытянулось лицо от удивления. – Тоже мне, благочестивый Царь священнодействий.

Между тем фраза, которую произнёс раскрасневшийся Ливий, во сто крат усилила всеобщее смятение:

– Я возбуждаюсь от воровства, а не от насилия, испорченная ты девка! – Он надавил лезвием кинжала на её шею. – Я не выпущу тебя, пока не объяснишь, зачем напала на нас.

– Ты – шкатулка сюрпризов, Ливий Туций Дион, – присвистнул я, глядя на его румяный затылок. – А ты, весталка-вакханка, тоже не так проста. Давай говори, зачем швырялась огненными шарами?

– Я не собираюсь отвечать на расспросы, пока его штука упирается в меня. – Весталка отвернула голову, обнажая и демонстративно подставляя шею под нож. – Предпочту смерть бесчестью.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Вакхант (вакханка) – участник Вакханалий, мистических оргий Древнего Рима, посвящённых богу вина и плодородия Вакху-Бахусу (по некоторым данным – Либеру). Бахус (Вакх также отождествлялся у римлян с Либером) – античный бог вина, виноделия и опьянения.

2

Семихолмье – семь холмов, на которых строился Рим: Палатин, Капитолий, Квиринал, Авентин, Виминал, Целий, Эсквилин. Некоторые из этих холмов обладали крутыми склонами и были весьма удобны для защиты, также на них воздвигались храмы.

3

Домус (domus лат.) – италийский городской особняк развился из деревенской усадьбы, собиравшей под одной крышей множество полезных помещений. Ранние италийские особняки представляли собой прямоугольные в плане здания с помещениями, сгруппированными вокруг атриума с небольшим садиком, называемым hortus, в задней части.

4

Морс, или Летус (лат. Mors, Letus) – олицетворение ненасильственной, лёгкой смерти, соответствующее греческому богу Танатосу и индуистской богине Маре.

5

Священный царь, или Царь священнодействий (лат. rex sacrorum, rex sacrificus) – должность второго по значимости жреца после Великого понтифика в древнеримском жреческом культе. В реалиях, описанных в книге, должность существует при царе Нуме Помпилии, однако в действительности была утверждена лишь в республиканский период Рима (традиционная дата – 509 до н. э. Местожительством царю священнодействий служил особый дом на Священной дороге на Форуме. Он открывал праздники, связанные с календами. Совершаемые им ритуалы в той или иной степени были связаны с сакральным делением времени: жертвоприношения в календы и ноны каждого месяца, в том числе Агоналии, посвящённые богу Янусу и, по некоторым данным, Марсу и Квирину (или Янусу-Квирину, Марсу-Квирину). Для инаугурации требовался не только статус патриция, но и происхождение из священного брака. Царица священнодействий (лат. regina sacrorum) – супруга Царя священнодействий, выполнявшая предписанные ей ритуалы, подобно фламинке (супруге фламина, жреца Юпитера). В данной книге также опускается момент с браком.

6

Самой тяжкой провинностью весталок считалось нарушение обета целомудрия. Нарушившую обет закрывали в погребе, вырытом в земляном валу, возле Коллинских ворот, давали немного еды и привязывали к носилкам. Город погружался в траур на эти дни.

7

Богиня воровства у древних римлян.