Клинок Журавля. Хроники Ведомства наказаний. Том 1

Чудесное исцеление не стало спасением – оно только подлило масла в огонь его безумия. Линь Сяо решил, что его судьба – сотворить яд, который причинит боль не только физическую, но и душевную. Он хотел, чтобы люди страдали, как страдал он. И он начал свои эксперименты. Каждый день, месяц за месяцем, Линь Сяо смешивал опасные травы, создавал смеси ядов, проверял их на животных, а потом и на людях, которых мог украсть из ближайших деревень. Его начали бояться, и слухи о том, что Линь Сяо сошел с ума, распространились по всей округе.

И вот однажды он создал нечто поистине ужасное – яд, который впоследствии назовут «Кровавая бабочка». Эта отрава не действовала сразу, как многие другие яды. Она проникала в организм медленно, словно прокладывая себе путь к сердцу жертвы, и постепенно начинала разрушать сосуды, оставляя за собой кровавые следы. Когда яд достигал сердца, человек умирал в мучительных судорогах, а последние секунды его жизни превращались в агонию, от которой не было спасения.

Первой жертвой Линь Сяо стала его бывшая жена. Он выследил ее, проникнув в дом купца, с которым она жила, и подсыпал яд в ее чай. Поначалу, когда яд только начал действовать, Ли Фэн ничего не почувствовала. Она еще смеялась, разговаривала с возлюбленным, но внезапно лицо ее исказилось от боли. Кожа покрылась пятнами, сосуды под глазами и на шее лопались один за другим, образуя причудливые узоры. Промелькнуло осознание в ее глазах – и дыхание пропало. Она упала прямо в объятия своего любимого, навсегда оставшись в моменте радости, не имея возможности продолжить дальше свою жизнь. Линь Сяо наблюдал за мучениями ее любовника. Как он кричал. Как не понимал, почему его любимая не дышит. Это была именно та душевная боль, которой он добивался. Его удовлетворила не сама смерть Ли Фэн, а то, какие мучения испытывали другие, смотря на безжизненное тело. Осознание, что, сколько бы ты ни веселился и ни смеялся с любимым человеком, все равно однажды он может умереть прямо на твоих руках.

На этом его безумие не остановилось. Он убил и свою дочь, невинную жертву его жажды мести, просто потому, что она напоминала ему Ли Фэн. Легенды гласят, что крики и стенания людей, нашедших несчастную, еще долго разносились по всей деревне.

Затем Линь Сяо исчез так же внезапно, как и появился, оставив после себя лишь мрачные слухи и страх. С тех пор прошло много лет, но яд, созданный им, не ушел в забвение.

«Кровавая бабочка» по-прежнему использовалась для самых изощренных убийств, и его создателя вспоминали всякий раз, когда новое тело с кровавыми узорами на коже находили в глухих переулках или на улицах.

После двух лет затишья Орден снова заявил о себе, и сегодняшнее убийство свидетельствовало о том, что он по-прежнему связан с миром преступности и, вероятно, продолжал поставлять убийцам свой страшный яд.

– Глава Юнь, что думаете? – спросил Сунь Юань, внимательно наблюдая за его реакцией.

Юнь Шэнли медленно отвернулся от трупа. Его глаза оставались холодными, но внутри уже разгоралась искра ярости. Смерть Бао Муяна напомнила ему о прошлых делах Ордена, и каждая новая смерть, связанная с ним, добавляла новые причины ненавидеть эту организацию.

– Что я могу думать? – громко выдохнул Юнь Шэнли. – Доложу отцу! Это дело непростое, что я еще могу ответить?

– Ну, можете хотя бы сказать что-то вроде «Я смогу покончить с этим отребьем демонов!» или «Пока я жив, их замыслы обречены на неудачу»! – настаивал Сунь Юань, движимый желанием справедливости.

Юнь Шэнли посмотрел на него как на глупого щенка:

– Ведомство наказаний, верховный цензор и сам император столько лет борются с ними, я же не могу одним махом уничтожить их логово и вырвать с корнями эту заразу…

Сунь Юань несколько раз хихикнул, но тут же замолчал под взглядом главы.

– Ты позвал Чжи Ханя? Или этот лентяй опять спит? – спросил Юнь Шэнли, уже зная ответ.

Его заместитель был слишком предсказуем. Даже несмотря на то что должность главы Юнь Шэнли занял только сегодня, он давно уже был знаком с чиновниками Ведомства, поэтому их поведение не было чем-то новым и удивительным для него.

Сунь Юань надулся и приготовился к яростной словесной тираде, но Юнь Шэнли прервал его, требовательно выставив вперед руку:

– Короче.

Сунь Юань фыркнул и поправил челку:

– Что еще он может делать, конечно, спит! Я приказал позвать его, но он передал, что уже слишком поздно для работы. Потом я пригрозил ему вами, и он все-таки согласился прийти в Ведомство.

– Давай закончим тут и вернемся. Надо еще кое с кем поговорить.

Юнь Шэнли сделал знак лекарю, и тот, склонившись над телом Бао Муяна, подозвал помощников. С тихим шелестом ткани и сдержанными вздохами они осторожно перенесли тело на носилки. Движения были отточенными, как если бы происходящее было обычным осмотром, но в непривычной тишине постоялого двора чувствовались страх перед убийцей и сочувствие убитому. Родственников покойного, если они еще не узнали о случившемся, ждала жестокая правда. Для более тщательного обследования тело предстояло отправить в похоронное бюро и только потом – к родным.

Трое гостей, те самые рабочие, сидевшие за столом с Бао Муяном, медленно поднялись и направились к Юнь Шэнли. Го Чжилань, мужчина средних лет с усталыми глазами, еле сдерживал волнение. Он заговорил первым, и в его голосе слышалось отчаяние:

– Господин, можно мы пойдем? Нас уже заждались дома!

Юнь Шэнли улыбнулся. Эта улыбка была приятной и любезной, но лишенной настоящего тепла. Он медленно положил руку на плечо Го Чжиланя, как будто пытаясь его успокоить.

– Разумеется, я отпущу вас, – произнес Юнь Шэнли все с тем же выражением лица. Го Чжилань уже было расслабился, даже попытался поклониться, но вдруг голос главы приобрел стальную твердость, от которой собеседники покрывались холодным потом – слишком это пугало. – Отпущу после того, как вы ответите на несколько вопросов. Пожалуйста, следуйте за людьми Ведомства.

Го Чжилань замер в полупоклоне, а затем с натянутой улыбкой медленно кивнул. Его спутники – Кань Фэйло и Шэнь Уюй – переглянулись. Их лица побледнели, но они молча подчинились приказу, понимая, что их не оставят в покое, пока не выяснится правда.

Юнь Шэнли подозвал подчиненных. Те, специально обученные для таких дел, уже были готовы сопровождать мужчин в Ведомство наказаний. Сам глава задержался на мгновение, следя за тем, как его люди ведут подозреваемых к выходу с постоялого двора. Он знал, что эти трое – ключ к разгадке. Возможно, не все из них виновны, но что-то точно скрывается за их нервозностью. Внешне они казались простыми, маленькими людьми, зарабатывающими себе на пропитание упорным трудом. Но Юнь Шэнли давно научился не доверять первому впечатлению.

Он уже придумал способ разговорить их. Без пыток. Так, как он умеет.

Здание Ведомства наказаний, окруженное мощными каменными стенами, возвышалось неподалеку от Императорского дворца – самого сердца Цзиньчэна, столицы Поднебесной. Высота ограды, грубый серый камень и массивные укрепленные ворота являлись воплощением силы закона, от которого не мог скрыться ни один преступник. Над воротами красовалась табличка, на которой в строгом стиле лишу были выведены слова: «Ведомство наказаний». Это место в какой-то степени пугало всех. Даже тех, кто мог просто прогуливаться мимо.

Обычно по просторному внутреннему двору, вымощенному гладким камнем, неспешно прохаживались чиновники и стражи. По утрам Ведомство наказаний оживало: охранники заступали на смену, в коридорах раздавались шаги писарей, спешащих к своим столам, а звуки приглушенного обсуждения дел создавали видимость напряженной работы. Поздно вечером же здесь оставались лишь те, кто должен был следить за тюремным порядком или же охранять само Ведомство.

Когда глава и подчиненный вошли, Юнь Шэнли застал уже привычную картину: Чжи Хань, закинув ноги на бумаги, сидел за его рабочим столом и громко храпел. Казалось, будто праздность была его естественным состоянием.

Этот парень, возрастом чуть старше нынешнего главы, четыре года назад сдал государственный экзамен и поступил на службу, и лишь одним богам известно, как у него получилось ответить правильно на заковыристые вопросы, требовавшие не один год подготовки. Это, вероятно, была небывалая удача, иначе никто не мог объяснить, как этот ленивый, совершенно не желающий размышлять и лишний раз напрягаться человек смог стать чиновником.

В прошлые годы Юнь Шэнли тоже неоднократно задавался вопросом: каким образом Чжи Хань умудрился сдать государственный экзамен? Ведь даже годы работы в Ведомстве не привнесли в его жизнь ни капли дисциплины.

Чжи Хань был мужчиной маленького роста, едва выше Сунь Юаня, а плотное телосложение делало его похожим на человека, избегающего тяжелой работы. Лицо чиновника постоянно выражало равнодушие, будто все происходящее вокруг не имело особого значения. Бледная, слегка желтоватая кожа, покрытая мелкими морщинами на лбу и вокруг глаз, указывала на то, что его совершенно не заботил свой внешний вид. Даже когда он работал, его движения казались неторопливыми, а каждый поворот головы словно сопровождался величайшим усилием. Однако глава подозревал, что на самом деле вся эта леность – лишь притворство.

Взмахом руки приказав Сунь Юаню молчать, Юнь Шэнли медленно подошел к столу. Его тень нависла над дремлющим чиновником. Чжи Хань что-то пробормотал во сне, вряд ли ожидая, что позади него притаится опасный зверь. Мгновение спустя Юнь Шэнли с силой хлопнул по столу, заставив Чжи Ханя вздрогнуть и тут же проснуться.

– Глава? Глава! – Чжи Хань протер глаза и глупо вытаращился. – Я думал, вы позже придете!

Юнь Шэнли устало вздохнул:

– Я должен тебе отчитываться о каждом своем шаге?

– Ну что вы, глава, не стоит. – Чжи Хань засуетился, стараясь сесть ровно и придать лицу серьезности. – Только в должность вступили, а уже работаете не покладая рук!

Юнь Шэнли не было дела до его потуг, поэтому он заговорил о более важных вещах:

– Иди допроси трех людей, которых только что привели, – приказал он, скрестив руки на груди. – Напиши отчет и принеси его мне. На все даю тебе час.

– Час?! – взвизгнул Чжи Хань и вскочил с насиженного места. Его голос задрожал, и лицо приняло выражение полного отчаяния. – Глава, это слишком мало! Такое задание невозможно выполнить за час!

Он почти плакал, не веря в то, что Юнь Шэнли всерьез ожидает от него подобных подвигов. Их глава совсем сумасшедший, раз считает, что за такое короткое время можно выполнить столь серьезное поручение!

Юнь Шэнли сел за стол, за которым до этого развалился чиновник, достал бумагу и кисть, чтобы написать доклад верховному цензору.

– Тридцать минут и ни секунды больше, – спокойно добавил он, не отрывая взгляда от бумаги, на которой уже начал выводить стройные ряды иероглифов. – Если к тому моменту, как догорит палочка благовоний, работа не будет выполнена, всю ночь простоишь на коленях перед воротами Ведомства.

Сунь Юань, услышав это, начал медленно пятиться в сторону выхода, но Юнь Шэнли заметил его движение:

– Стой! Иди вместе с Чжи Ханем и проследи, как тот выполняет работу. Если он не успеет, то вы оба будете наказаны!

Подчиненные не знали, чего нужно было бояться больше: угрозы простоять всю ночь на коленях или разгневанного из-за невыполненного приказа главу.

Чжи Хань с жалостью посмотрел на Сунь Юаня и медленно пошел к двери. Его ноги словно налились свинцом. Переживающий не меньше Сунь Юань подтолкнул его вперед, пытаясь ускорить.

– Чжи Хань, осталось двадцать девять минут! – подлил масла в огонь Юнь Шэнли, даже не поднимая головы.

Услышав это, Чжи Хань выскочил за дверь и почти перешел на бег.

Как только они оказались в коридоре, Чжи Хань резко выдохнул и расслабил плечи, будто сбросив с себя тяжелый груз.

Сунь Юань, наблюдавший за его странным поведением, приподнял бровь:

– Заместитель Чжи, разве вы только что не торопились? – Голос юноши был пропитан легким недоумением.

Чжи Хань выпрямился и, как бы оправдывая собственную неловкость, гордо заявил:

– К чему спешить? Запомни мой первый совет: перед начальством делай вид, что хочешь работать, а сам старайся поменьше напрягаться. От того, что ты все сделаешь быстро, поручений меньше не станет.

Сунь Юань застыл, и Чжи Хань с улыбкой обернулся к нему:

– Когда я был мелким чиновником, мне дали прозвище Соленая рыба[1]. До сих пор я придерживаюсь того же принципа работы.

Работа Ведомства наказаний шла по строго выверенному распорядку. По утрам устраивали обсуждения, на которых глава давал распоряжения своим подчиненным. День начинался с разбора предыдущих дел, подведения итогов допросов и распределения новых задач между служащими.

Кабинеты были заполнены книгами и трактатами о законе и свитками, в которых были расписаны все детали преступлений: где, когда, кто жертва, кто убийца или кого в убийстве подозревают, какие догадки и доказательства сейчас имеются.

Залы для допросов находились в центральной части здания, совсем недалеко от кабинетов. Комнаты были просторны, но лишены излишеств. Деревянный стол, на котором лежали принадлежности для письма, и несколько стульев – единственные предметы мебели.

Чжи Хань стоял напротив троих подозреваемых, из которых каждый нервно переминался с ноги на ногу.

– Я глава Ведомства наказаний! Прошу внимания!

Мужчины перед ним переглянулись, явно не понимая, как Чжи Хань может называть себя главой. Они были уверены, что глава Ведомства – тот, кто говорил с ними на постоялом дворе и кто приказал привести их сюда. Слухи о Юнь Шэнли быстро разлетались, и все знали, кто он такой. И глава Ведомства явно не был этим толстым чиновником с плешивой головой.

Сунь Юань, стоящий рядом, бросил удивленный взгляд на напарника.

– Заместитель Чжи, – мягко поправил он. – Вы что-то путаете. Вы теперь заместитель главы Ведомства, а не сам глава.

– Ах, точно, – запинаясь, ответил Чжи Хань, после чего прокашлялся, пытаясь вернуть себе утерянный авторитет. – Кхм, я заместитель главы Ведомства. Но не думайте, что влияния у меня меньше. Так… – начал он, указывая на первого мужчину. – Тот, на кого показываю пальцем, должен сообщить: имя, место проживания, где работаешь, сколько детей, сколько жен, совершал ли преступления. Все понятно?

Он жестом подозвал Сунь Юаня, который пытался отойти в сторону.

– А ты записывай, – бросил Чжи Хань, не терпя возражений.

Сунь Юань возмущенно покачал головой. Он привык, что им могут командовать, но глава Ведомства ведь указал, что Чжи Хань должен был сделать доклад сам.

– Господин заместитель, эту работу глава Ведомства поручил вам, а не мне!

Чжи Хань посмотрел на него с прищуром:

– Сунь Юань, запомни второе правило Ведомства наказаний. Лучше дружить с коллегами, а не враждовать. Так что доставай свиток и записывай! Работу не выполню я, а пострадаешь и ты тоже.

Времени на поиск писаря не было, поэтому заместитель решил воспользоваться помощью младшего.

Сунь Юань нехотя разложил заранее приготовленную для допросов бумагу. Он быстро растер твердый брусок туши, небрежно обмакнул в чернила кисть, случайно капнув на пол, и приготовился записывать. Чжи Хань тем временем повернулся к подозреваемым, указывая на первого:

– Вот ты, который с бородой. Начинай.

Шэнь Уюй, которого выбрали первым, вздрогнул от неожиданного и резкого обращения. Его руки дрожали, он нервно сглотнул.

– Шэнь… как «женьшень». Уюй как «безмолвный»[2]. Я ничего такого не совершал! – Его голос звучал прерывисто, словно он вот-вот потеряет сознание.

– Безмолвный, значит… Что же ты, не любишь отвечать на вопросы? – тут же подметил Сунь Юань, случайно размазав иероглифы его имени на бумаге.

Чжи Хань с раздражением покачал головой.

– Хм, если продолжишь в том же духе, то и долголетие тебе не светит. Эй, дырявая ты голова! Ответил только на самый легкий вопрос! Давай-ка поподробнее: где живешь, чем занимаешься, сколько у тебя детей, сколько жен и наложниц? Хотя какие там наложницы… Или уже собирался утаить что-то, «безмолвный»? – В голосе Чжи Ханя прозвучала угроза.

Шэнь Уюй, заикаясь, продолжил рассказывать о себе, следуя плану. Сунь Юань, хоть и ворчал про себя, старательно записывал каждое слово.

Чжи Хань кивнул, показывая, что сказанного достаточно, и тут же перешел ко второму подозреваемому, Го Чжиланю.

– Ты, худой! Имя, где живешь и прочее. Не заставляй повторять!

Тот глубоко вздохнул, стараясь не выдать своего волнения.

– Го Чжилань, живу у порта, работаю там же… Детей пока нет… Жена на сносях… Я ничего не совершал, просто случайно оказался там, когда это случилось, – проговорил он, сжимая кулаки от напряжения.

Чжи Хань наклонился ближе к нему, внимательно осматривая его лицо:

– Ну-ну, давай не прибедняйся. С таким приятным именем[3], а пахнешь как рыба… Как же такой «благородный лотос» оказался среди рыбацких сетей?

Го Чжиланю не особо был понятен каламбур от чиновника Ведомства, но сам Чжи Хань смог поднять себе настроение.

– Записывай, Сунь Юань, – буркнул он, оборачиваясь к пареньку.

– Записываю… – протянул Сунь Юань, только и успевая выводить иероглифы. Он не был писарем, но за короткое время ему пришлось им стать.

Подозреваемые постепенно успокоились, и их ответы стали более уверенными. Они рассказывали о себе, избегая деталей, но никто не мог предложить ничего, что объяснило бы мотив убийства Бао Муяна.

Кань Фэйло был последним, кого допросили, но он выглядел очень уставшим и расстроенным, поэтому путался в некоторых деталях. Он жил один, потому что его жена умерла десять лет назад и больше он не нашел хорошей женщины.

– Все трое – обычные люди, – пробормотал Чжи Хань. – Кто бы мог подумать, что в такую простую компанию затесался убийца?

Каждый из них был человеком, не имевшим статуса или именитой фамилии. Они жили, мирно зарабатывая на пропитание работой в порту, и у Чжи Ханя и Сунь Юаня не появилось никаких идей, почему кому-то из них могла быть выгодна смерть Бао Муяна, если только речь не шла о каком-то стороннем конфликте.

Прошло ровно двадцать девять минут. Палочка благовоний уже собиралась потухнуть, но тут перед сидевшим в кабинете Юнь Шэнли предстали запыхавшиеся подчиненные. Лицо Чжи Ханя блестело от пота, а его руки дрожали, когда он протянул главе испачканный чернилами лист. Грубые каракули на бумаге говорили о том, что отчет явно был написан в спешке, и Юнь Шэнли даже не сомневался в его низком качестве.

– Глава, докладываю. Четверо человек – Шэнь Уюй, Го Чжилань, Кань Фэйло и Бао Муян – после работы решили отметить получение платы и пришли на постоялый двор. Они заказали вино, вяленое мясо, орешки…

У Юнь Шэнли заболела голова. Он подпер лоб рукой и устало произнес:

– Опусти эти детали. Все это я видел сам.

Чжи Хань сглотнул и продолжил:

– Ладно! Кхм, так вот, они просидели в заведении больше часа. Бао Муян был весел, много разговаривал, шутил, ничего не ел и только пил вино, ну а дальше вы уже знаете. Умер он так неожиданно, что Го Чжилань, Шэнь Уюй и Кань Фэйло совершенно растерялись.

Глава Ведомства задумчиво посмотрел на неаккуратный отчет и, положив его на стол, устало произнес:

– Эти трое давно знали Бао Муяна? Есть ли у них жены?

– Они живут по соседству друг с другом и, разумеется, водят дружбу много лет. У Го Чжиланя беременная жена. Кань Фэйло живет один, приглядывает за пожилой матерью. Шэнь Уюй одинок, но Го Чжилань проболтался, что тот раньше ухаживал за женой Бао Муяна, но та все же выбрала нашу жертву. Шэнь Уюй не обиделся и продолжил дружить с Бао Муяном.

Юнь Шэнли поднял голову:

– Так и кто же подсыпал яд?

Чжи Хань почесал голову и неловко ответил:

– Глава, этого я не знаю. Вы дали мне задание только допросить и написать отчет, а узнать, кто причастен, – это уже совершенно другое. Необходимо больше времени!

Юнь Шэнли закатил глаза. Ни выводов, ни догадок, ни маломальских предположений… Он не понимал, почему этот человек работает с ним. При вступлении в новую должность наилучшим решением было бы отправить весь бывший состав Ведомства в отставку. И жизнь стала бы проще, и все уставшие люди наконец бы отдохнули!

– Глава Юнь, разве вы сами не можете это узнать?

Юнь Шэнли достал свой жетон:

– Смотри, что тут написано?

Чжи Хань прищурил глаза и прочитал во все горло:

– Глава Ведомства наказаний!

Юнь Шэнли убрал жетон обратно на пояс:

– Я здесь глава, а вы мои подчиненные, и в мои обязанности входит смотреть только на документы, а не на твое глупое лицо.

Чжи Хань потер лицо, не понимая, почему оно глупое, и тихо пробормотал, чтобы глава не услышал:

– Вы теперь при любом случае будете хвастаться своим жетоном?

Тут вмешался до этого тихо наблюдающий за ними Сунь Юань:

– Глава, вы думаете, что в убийстве Бао Муяна виноваты те трое?

Юнь Шэнли заговорщицки улыбнулся:

– Возможно… Сам подумай, по их словам, они просидели не более двух часов. Яд «Кровавой бабочки» всасывается меньше чем за тридцать минут. Значит, мы с другими чиновниками уже были на постоялом дворе в тот момент, когда кто-то подмешал ему в чашу с вином яд. По моим наблюдениям, он разговаривал только с этими тремя друзьями и со слугой постоялого двора.

– Тогда точно виноват хозяин этой забегаловки! Не могу доверять слишком красивым людям!

Юнь Шэнли отмахнулся от него:

– Пока вы писали мне эту бумагу, – Юнь Шэнли поднес отчет, с усердием написанный подчиненными, к пламени свечи, и бумага с легким треском воспламенилась, – я успел кое-что выяснить.

– Глава!

– Глава Юнь!

Чжи Хань и Сунь Юань от разочарования схватились друг за друга и едва ли не осели на пол.

Выражение их лиц позабавило Юнь Шэнли, и он хмыкнул, продолжив одновременно говорить и смотреть на то, как пламя пожирает весь труд его работников:

– Я узнал, что Яо Линь имеет хорошую репутацию. Большинство влиятельных людей останавливаются на его постоялом дворе. Я вспомнил этого господина Яо. Пару лет назад ходили слухи о том, что какой-то юноша открывает постоялый двор, и сначала этому никто не придал значения. А потом двор начал становиться все известнее, самые важные чиновники и зажиточные купцы постепенно стали заходить туда. Поэтому господина Яо очень уважают. Он не стал бы убивать человека в открытую, и вряд ли это сделали бы его подчиненные. Но мы не оставим его в покое, пока не узнаем все, что нам нужно.

Сунь Юань, отодвинувшись от Чжи Ханя, переключил все внимание на главу. Приблизившись к Юнь Шэнли, он с хитрой улыбкой спросил:

– Видно, этот господин Яо привлек ваше внимание? Вы не смотрите на его красивое лицо, оно, может быть, и очаровательное, но, скорее всего, насквозь лживое!

Юнь Шэнли поджал губы и задумался. Он вспомнил необычного хозяина постоялого двора и не мог не нахмурить брови. В чем-то Сунь Юань был прав.

Сунь Юань почувствовал послабление со стороны начальства и совсем распустил язык:

– Глава, если вы хотели с ним подружиться, то не стоит, в столице полно других людей!

Чжи Хань, все еще горюющий об утраченном отчете, тоже перевел любопытный взгляд на Юнь Шэнли, резко начав интересоваться жизнью главы Ведомства.

Юнь Шэнли выпрямился и стукнул помощника по лбу:

– Кто это с ним хочет дружить?! А?! А ты что стоишь?

– Я? Глава, ну вы же тоже стоите, то есть сидите…

Юнь Шэнли встал и направился к дверям, на ходу бросив:

– Все придется переделывать за вас… За мной, посмотрим в глаза подозреваемым еще раз.

* * *

Под тяжелым взглядом Юнь Шэнли снова стояли трое мужчин – Го Чжилань, Кань Фэйло и Шэнь Уюй. Те, кого уже допросили, но пока не хотели отпускать.

Каждый из них выглядел измученным, и их лица сохраняли следы нервного напряжения. И глава Ведомства знал, что за усталостью скрываются страх и ложь.

Юнь Шэнли разгладил лист и, погрузив кисть в чернила, начал свой допрос:

– Как давно вы знали Бао Муяна?

Вперед вышел Кань Фэйло. Он был старше всех присутствующих. Морщины в уголках его глаз выдавали, как много трудных лет его жизни уже осталось позади. Мужчина казался очень взволнованным.

– Не припомню уж точно. Давненько. Я и холостым его видел, и на свадьбе его гулял… Жизнь ведь непредсказуемая, как белые облака, что превращаются в пестрых собак![4] Вместе с ним мы и в порту трудились, и часто выпивали. Бао Муян был работягой, очень добрым и часто помогал мне и другим. Он был остальным как брат… А мне словно сын… – На этих словах Кань Фэйло не выдержал, и слезы побежали по его лицу.

Юнь Шэнли наблюдал за ним, как орел, изучающий добычу и выжидающий удобного момента для нападения. Ему не было жалко Кань Фэйло – слишком много людей научились лгать сквозь слезы.

– Были ли у него разногласия с женой? С кем-нибудь из вас? – продолжил допрос Юнь Шэнли.