На расстоянии удара

Получив такие важные сведения, я тут же отправился к одному своему приятелю. Познакомились мы с ним где-то год назад на вечеринке, устроенной моим однокурсником. Звали приятеля Мирон, работал он анестезиологом в Первой городской больнице и имел необыкновенное хобби, которое заставило меня поближе познакомиться с ним.

Мирон коллекционировал яды и химикаты, которые можно было использовать в нехорошем деле уничтожения себе подобных. Коллекция у него была обширнейшая, начиная от мышьяка и кончая кураре, и он неуклонно пополнял ее. Денежки у него водились, поскольку он потихоньку торговал налево морфием, и ко всему этому надо еще добавить такое ценное качество, что он был абсолютно нелюбопытен и не болтлив.

Когда я заходил к нему, в кармане у меня был только бумажник с двумя штуками баксов, а когда через полчаса вышел, то бумажник полегчал на одну штуку, а в кармане появился небольшой пакетик с одним хитрым порошком. Хорошо растворимый, безвкусный и бесцветный, он дает сильное обострение пиелонефрита, и через пару дней после его употребления человек умирает, и все вокруг будут в полной уверенности, что виной всему больные почки. А чтобы выяснить, от чего он на самом деле умер, нужно провести тщательнейший и скрупулезнейший анализ, но вряд ли кто будет этим заниматься. «Вы слышали, господин N вчера умер». – «Ах, какой ужас! От чего?» – «От пиелонефрита». – «Ах да, у него же были больные почки. Весьма жаль. Ну что ж, займемся разделом его имущества».

Вот примерно все в таком ключе и будет, уверяю вас, и ни одна собака не подкопается, что здесь был нанесен точный и смертельный удар. Ведь совсем не обязательно нападать с ревом и грохотом, паля направо-налево. Можно все сделать тихо и спокойно, на расстоянии безопасном, но достаточном для нанесения одного точного удара. И не важно, измеряется ли это расстояние дальностью полета пули или взрывной волной, действием ли яда или броском кинжала, в любом случае я нахожусь на расстоянии удара и наношу его в самый подходящий момент.

5

В Питере меня встречали. Это было одним из условий, которые я поставил заказчику, ибо хоть я и ориентировался в северной столице достаточно хорошо, но могли измениться какие-то нюансы дела, появиться новая информация или вообще произойти отмена операции.

Хотя Аристократ, через Казака, и уверил меня в полной надежности своего человека, я все-таки потребовал его фотографию, а при выходе на перрон несколько изменил внешность. Надел шляпу и легкое серое пальто, нацепил очки с простыми стеклами и взял под мышку потертый дипломат. Таким образом, я весьма сильно походил на какого-нибудь задохлика-интеллигента, всю жизнь корпевшего над книгами, или заморенного учителя истории, живущего на одну зарплату.

Нужного мне человека я узнал сразу. Парнишка лет двадцати семи, невысокий, со спокойным, несуетливым лицом. Меня он не знал, и я, семенящим шагом проходя мимо него, бросил условную фразу:

– В Пальмире все спокойно?

– Да, но скоро будет дождь, – невозмутимо ответствовал парнишка и, чуть обогнав меня, пошел впереди.

Серая «девятка» привезла меня в однокомнатную квартиру на Литейном. Парень положил на стол папку, номер телефона и, сказав: «Что понадобится, звоните», исчез.

Хмыкнув, я покачал головой. Серьезный парнишка, такие мне нравятся. Я подошел к столу и пробежал глазами информацию в папке. Ничего не изменилось, и клиент мой по-прежнему посещает по вечерам недавно открытое на Невском казино «Тибет» (везет мне что-то в последнее время на экзотические названия). Что ж, туда мы визит и нанесем.

6

Спустя три дня я сидел у стойки бара казино «Тибет» и, потягивая фирменное пиво «Джомолунгма», наблюдал за последней игрой клиента. На мне шикарный костюм-тройка от Версаче, туфли Bally, очки в золотой оправе, массивный перстень на среднем пальце левой руки. Волосы зачесаны назад и уложены гелем, над верхней губой ровная щеточка усов, а на плече виснет шикарная блондинка с самым умопомрачительным бюстом из всех, что я когда-либо видел. Одним словом, я ничем не отличаюсь от посетителей этого элитарного и супердорогого казино, куда имеют вход только те, у кого в бумажниках густо произрастает зелень, а у ворот хрипят и бьют копытами великолепные «лимузины» и «мерседесы».

Эти три дня съели добрую половину моего аванса, но цель была достигнута, и, узнав все, что мне нужно, я готовился нанести удар.

Клиент играл за дальним столиком в покер. За спиной у него маячили два телохранителя, а на столе, рядом с картами и фишками, стояла фляжка местного фирменного пива «Джомолунгма», к которой клиент время от времени прикладывался. Надо сказать, пиво действительно было неплохое. Его разливали в плоские пластмассовые фляжки вместимостью 0,33 литра, с фирменной наклейкой и откручивающейся крышкой. За время игры клиент, в зависимости от того, везло ему или нет, выдувал от пяти до десяти бутылочек. Сейчас ему как раз не везло, фляжка стремительно пустела, и видно было, что скоро он пошлет телохранителя за новой. Тут-то я и намеревался переслать ему «Джомолунгму» моего личного изобретения.

Прихваченная вчера домой фляжка лежала у меня во внутреннем кармане пиджака. Поскольку крышки легко откручивались, сегодня перед выходом я разбавил фирменное пиво, стоившее здесь как двадцать бутылок «Балтики», столь же дорого доставшимся мне порошком, а поскольку минус на минус всегда дает плюс, то клиента вскоре ожидали незабываемые впечатления. Также сегодня я звякнул в одну из многочисленных эскортных контор, телефонами которых пестрели все газеты, и попросил прислать красотку с самым огромным бюстом. Затем с помощью грима слегка изменил внешность, оделся и вместе с прибывшей девицей направился в казино.

Девушка, надо сказать, была потрясающая. Роскошные платиновые волосы, красивое личико, длинные ноги и такая большая грудь, что я удивляюсь, как она удерживает равновесие. И при этом ни грамма силикона. Грудь у нее была своя, данная от природы – два великолепных полушария правильной красивой формы с острыми сосками, ясно обозначившимися под тонким платьем и вызывавшими жадные взгляды всей мужской половины посетителей казино и завистливые женской. Звали красотку Паола и, поскольку я ангажировал ее на всю ночь, она явно считала, что я крутой миллионер и, как я видел, уже прикидывала способы захомутать меня. Ох, девчонки, насмотрелись вы «Красоток».

Ага, вот. Клиент взглянул на одного из своих телохранителей, и тот направился к бару. Одновременно с ним двинулась подтолкнутая мной Паола. Предварительно я сказал ей, что собираюсь разыграть одного моего друга, подкрепив свое предложение несколькими зелеными бумажками с портретами президентов США.

Телохранитель приблизился к стойке и кивнул бармену. Тот, уже знавший о пристрастиях его босса, снял с полки фляжку «Джомолунгмы», и в этот момент Паола, артистично споткнувшись, упала прямо в объятия пожилого респектабельного господина, напряженно следившего за вращающейся рулеткой.

– О, прошу прощения, – несколько оторопело произнес он, почувствовав у себя в руках пленительное тело.

– Конечно, просите прощения! – крикнула Паола, вырвавшись. – Облапали меня всю!

– И-извините… – господин был явно ошарашен.

– Не извиню! – еще громче закричала Паола. На них уже стали обращать внимание, что, собственно, мне и было нужно. – Все вы, мужики, одинаковы! Только бы полапать, пощупать!

Фляжка опустилась на стойку бара.

– Я не понимаю… – попытался было возразить господин.

– Все ты понимаешь! – бушевала Паола. – Что я, не видела, что ли! Весь вечер на меня глазел! Да пожалуйста, на, смотри! – и одним движением спустила бретельки платья.

Громкий вздох прокатился по залу, вырвавшись из десяток мужских глоток, когда чудо природы Паолы появилось на свет. Грудь, конечно же, была обалденная. Взоры всех устремились на нее. Пожилой господин, кажется, совсем впал в ступор, бармен и телохранитель застыли соляными статуями с открытыми ртами и выпученными глазами, и в это мгновение я быстро поменял фляжки. Нормальная улеглась у меня в кармане, а пиво с добавкой «Прощайте, белые березки» заняло свое место на стойке.

Паола еще продолжала обличать мужской род вообще и бедного господина в частности, но тут подоспела пришедшая в себя охрана и, подхватив ее под белы рученьки, нежно, но непреклонно, повлекла к выходу. Решив, что настало время вмешаться, я направился выручать подругу и приносить извинения, краем глаза замечая, что телохранитель, провожая Паолу жадным взглядом, не глядя сгреб фляжку «Джомолунгмы» и потопал к боссу.

Наконец, после объяснений с охраной, извинений и заверений, что этого больше не повторится, Паола была отпущена, и мы направились к гардеробу. Галантно подавая ей плащ, я кинул последний взгляд в игорный зал. Мой клиент угрюмо пялился в свои карты, а рядом с ним стояла наполовину опустошенная фляжка «Джомолунгмы».

А мы поехали на мою квартиру, где провели восхитительную ночь (не пропадать же деньгам в самом деле, да и Паола того стоила), а через два дня в газетах напечатали, что сегодня утром скончался во сне Пастухов Семен Сергеевич, негоциант, меценат, «владелец заводов, газет, пароходов» и прочая, и прочая, и прочая, а на самом деле обычный урка, и, прочитав эту статью, я взял свой дипломат и вышел из квартиры. Надо было успеть на поезд.

Глава четвертая

1

Лена сидела на вершине холма и откровенно любовалась открывавшейся перед ней панорамой. Свежий бодрящий ветерок развевал ее волосы. Солнце еще не спеша выкарабкивалось на небо, потягиваясь и зевая, и природа в это апрельское утро была полна какой-то нежной и призрачной красоты. Внизу лениво несла свои воды Десна, лесистый берег был укутан туманом, а далекие холмы скрывались в прозрачной дымке. Все вокруг было исполнено в таких мягких пастельных тонах, что Лена даже забыла про свои карандаши и альбом, восхищаясь величайшим художником – природой и с грустью вспоминая о том, что скоро опять придется возвращаться в шумные, провонявшие дымом и смогом города, ходить среди уродливых бетонных коробок, дышать пылью и выхлопными газами. Как она благодарила случай, позволивший ей вырваться на несколько дней из своего родного города и приехать сюда, в эту деревеньку под Брянском, и немного пожить в тишине и покое у своей старой бабки Евлампии.

Однако пора бы запечатлеть всю эту красоту на бумаге, чтобы умаслить своих суровых преподавателей. Весь альбом был уже заполнен видами природы, и Лена надеялась, что эти работы позволят преподавателям закрыть глаза на ее вынужденную отлучку из суматошной жизни художественного училища, где она училась на первом курсе.

Ленино умиротворенное состояние еще не совсем прошло, и девушка не сразу сообразила, что в окружающую ее тишину ворвался настойчивый и быстро приближающийся шум. Она подняла голову, удивленно оглядываясь и уже отчетливо различая треск, топот ног, сдавленные крики. Послышался чей-то возглас: «Нет! Не надо!», потом громкий хлопок, похожий на открывшуюся бутылку шампанского. Лена встревоженно вскочила на ноги, и в это время из густого подлеска, окружавшего холм, выскочил парень азиатского вида в дорогом, но заляпанном грязью костюме. За ним выбежал второй азиат, но снова послышался хлопок, и беглец, споткнувшись, рухнул наземь. Первый, затравленно озираясь, взлетел на холм в паре метров от Лены, которая испуганно отшатнулась, и завертелся на месте, даже не замечая ничего не понимающей девушки.

Послышались твердые спокойные шаги, и азиат замер, испуганно уставившись на подлесок. Проследив за его взглядом, Лена увидела, как из-за деревьев появился невысокий человек с пистолетом в руке.

– Нет, прошу тебя, – срывающимся голосом обратился к нему азиат. – Сколько бы тебе ни заплатили, мой отец даст в два раза больше. Только не убивай меня.

Лицо человека не выразило никаких эмоций. Пистолет дважды дернулся в его руке, с чуть более громкими хлопками, и азиат, судорожно всхлипнув, повалился на землю.

Лена придушенно охнула, и убийца резко повернулся к ней. Девушка увидела молодого человека с мужественным, правильно очерченным лицом, густыми темными волосами и уверенным взглядом прозрачно-серых глаз. Он был одет в короткий темный плащ, джинсы и кроссовки. В руке он держал пистолет с неестественно длинным дулом, и только много позже Лена сообразила, что это был глушитель.

Не говоря ни слова, убийца двинулся к ней. Вздрогнув, Лена отступила на шаг. Убийца подходил все ближе. Девушка сделала еще шаг назад, и вдруг земля поддалась у нее под ногой. Она была на самом краю. Лена взмахнула руками, пытаясь удержать равновесие, и тут крепкая ладонь схватила ее за плечо. Девушка очутилась лицом к лицу с убийцей.

Несколько секунд протекли в молчании. Они смотрели друг другу в глаза, и Лена почувствовала, что внутри у нее творится что-то необъяснимое, зарождается что-то, чего она не могла понять. Она увидела, как взгляд убийцы потеплел. Он чуть улыбнулся, затем поднял пистолет. Поняв, что сейчас произойдет, девушка закрыла глаза, но вместо выстрела раздался едва слышный плеск, и, когда Лена открыла глаза, возле нее уже никого не было.

2

Последняя командировка не заладилась с самого начала. Задание было пустяковым – убрать сына руководителя одной японской группировки, в виде предупреждения для слишком ретивого папаши, но по приезде в Брянск я понял, что где-то произошла утечка, япошку кто-то предупредил, и он, вместе с двумя друзьями, заперся в одном из номеров гостиницы «Десна» и носа не показывал наружу. Окна были завешены плотными шторами, еду доставляли прямо в номер. Меня же поджимали жесткие сроки, которые установил заказчик, и времени было в обрез.

Ну в конце-то концов я их выманил оттуда, организовав поначалу два безвредных дымовых взрыва в людных местах, а затем ранним утром позвонив в милицию и сказав, что в гостинице «Десна» заложена бомба. И так сидевшие как на иголках менты отреагировали тут же. Весь персонал и проживающие в гостинице были немедленно эвакуированы. Япошек, несмотря на все их протесты, также выперли, но, едва оказавшись на улице, они тут же юркнули в свою «тойоту» (патриоты, блин) и рванули с места с такой скоростью, что я на своей «пятерке» еле поспевал за ними.

На пустынном в этот ранний час шоссе я старался держаться в отдалении, но едва мы выехали за город, прибавил ходу. Япошки заметили меня и еще больше увеличили скорость. Мотор у них был не в пример лучше моего, и я стал отставать. Пришлось демонстрировать чудеса стрельбы из мчащейся машины и прострелить им колесо. «Тойоту» занесло на обочину, они шуганули из нее, как зайцы, и устремились в густой перелесок. Я бросился за ними, навинчивая на бегу глушитель. Лес лесом, но шуметь не стоило.

Первого я настиг минут через пять. Он попытался было совместить несовместимые действия – просить пощады и попытаться пристрелить меня, и я решил все его сомнения, всадив пулю в голову. Второго достал на краю перелеска и вышел к сыну. Он стоял на краю обрыва над речкой и начал просить меня сохранить ему жизнь, предлагая золотые горы. С таким же успехом он мог обратиться к Венере Милосской с предложением провести с ним ночь любви. Дело тут даже не в деньгах, а в уважении и репутации. Один раз дашь слабину, переметнешься на другую сторону, и на тебе уже можно ставить крест, причем в самом прямом смысле. Поэтому я закончил его тираду двумя точными выстрелами, и в этот момент рядом послышалось чье-то восклицание.

Я резко обернулся. Совсем юная девчонка, лет восемнадцать, не больше, стояла метрах в трех от убитого японца, переводя полные ужаса глаза с него на меня. На вид ей было, как я уже сказал, лет семнадцать-восемнадцать, чуть пониже меня, нежный овал лица, яркий румянец на щеках, изящный рисунок губ, широко распахнутые синие глаза и роскошные светло-каштановые волосы. На ней были легкая болоньевая курточка, джинсы и полусапожки. На земле валялись раскрытый альбом и цветные карандаши, очевидно, наше появление застало девчонку в момент творчества.

Непроизвольно я сделал движение к ней, она в страхе отшатнулась и очутилась на самом краю обрыва. Сделай она еще шаг – и свалилась бы вниз, но, кажется, она совсем этого не замечала и, попятившись назад, потеряла равновесие и упала бы, не успей я схватить ее за плечо. Мы оказались слишком близко, и в ее большущих синих глазах я прочитал испуг, удивление, наивность и какую-то детскую надежду на спасение. Что-то дрогнуло у меня в груди. Конечно, по всем правилам не следовало бы оставлять ее в живых, но, черт возьми, я же не чудовище. У меня просто не поднялась бы рука на эту милую девочку, случайно оказавшуюся в неподходящее время в неподходящем месте.

Я слегка улыбнулся и поднял пистолет. Она явно решила, что я собираюсь убить ее, и закрыла глаза, отдаваясь на волю судьбе, чем еще больше покорила меня. Меня вдруг охватило дикое желание остаться здесь, услышать ее голос, поговорить с ней, просто так, ни о чем. Просто поболтать, как добрые знакомые. Но это было бы уж совсем безумием, и, швырнув пистолет в реку, я повернулся и скрылся среди деревьев. Добравшись до дороги, я сел в свой автомобиль и поехал домой за второй половиной денег, унося с собой чистый и светлый образ этой девочки и какое-то неясное томление в душе.

3

Ночь не спеша опустила свое темное покрывало на город, и Лена, открыв дневник, начала писать:

– Сегодня двадцать пятое апреля, вечер. День как день, ничем не отличается от других, но сегодня, впервые за пять лет, я не одна. Я познакомилась кое с кем. С мужчиной, с убийцей. И скоро он придет убить меня.

Лена остановилась и перевела взгляд в угол. Там, на мольберте находилась лучшая, как она считала, ее работа. Красивый молодой человек в темном плаще, сжимая двумя руками пистолет, целится из картины в пространство. Серые глаза смотрят спокойно, но в глубине просматривается затаенная грусть. Лицо уверенно, губы чуть иронично улыбаются, и весь образ кажется настолько живым, словно вот-вот сойдет с листа.

Лена вздохнула и вернулась к дневнику:

– Странно, а ведь я собиралась уехать из Брянска на день раньше, но передумала. Простое решение, которое изменило мою судьбу.

Она продолжала описывать последующие события: рисование, убийство, безмолвная сцена. После того, как убийца исчез, Лена спустилась с холма, добралась до дома бабки и вызвала милицию. Потом милиционеры долго допрашивали ее, но она сказала, что все произошло слишком быстро и она не видела лица убийцы. Старший лейтенант опергруппы, молодой парень с усталым лицом, ясно понимая, что это очередной висяк, все записал, дал сверить Лене, сказал, что ей очень повезло, что она осталась в живых, и, попрощавшись, покинул дом.

А девушка, успокоив охавшую от ужаса бабушку, в тот же день вернулась в свой родной город, в свой родной дом, порог которого никто чужой не переступал вот уже пять лет, с тех самых пор, как трагически погибли ее родители. Из всей родни у нее осталась еще тетка, и хотя она помогала ей сначала, а потом по мере сил после поступления Лены в училище, у нее все-таки была своя семья, да и не могла она заменить ей родителей, в чьей смерти девушка винила себя.

В тот роковой день они крупно поругались, а поздним вечером она, ослушавшись родителей, выскочила из дома на свидание, забыв закрыть дверь. А через два часа, вернувшись, обнаружила у порога машины милиции и скорой помощи и изуродованные трупы отца и матери. Оказывается, какой-то наркоман в поисках денег на новую дозу забрался в дом, а когда его обнаружил сошедший вниз отец, сорвался с катушек. На теле отца насчитали потом десять ножевых ран, мать получила пятнадцать. Затем в приступе ярости наркоман принялся крушить все вокруг, пока услышавшие шум соседи не вызвали милицию. Наркомана взяли, но родителей Лены спасти не удалось. Вполне обычная по нынешним временам история, но девушка, уверенная в том, что именно она явилась причиной смерти родных, с тех пор замкнулась в себе, пока неожиданная встреча на том речном берегу не вытряхнула ее из скорлупы печали.

Хотя она и сказала милиционерам, что не запомнила лица убийцы, тем не менее образ его не шел у нее из головы. Когда она вернулась домой, руки сами потянулись к листу и краскам, и под легкими уверенными движениями начали появляться черты этого странно знакомого и незнакомого человека. Их встреча длилась краткий миг и целую вечность. Лене казалось, что она знает его очень хорошо, будто всю жизнь он незримо ходил рядом с ней и наконец появился. Появился, чтобы освободить ее, освободить от всех забот и тягот этого мира, открыв ей двери в новый лучший мир, где она уже не будет так одинока.

4

Казак вызвал меня на следующий день после моего возвращения из Брянска.

– Топорно сработал, – проворчал он, когда я сел к нему в машину. – Оставил свидетеля.

– Да она меня практически и не видела, – запротестовал я.

– Она там была, и этого достаточно. Хорошо еще, что она живет в нашем городе, и ты сможешь ею заняться.

– Нет! – воскликнул я.

– Да! – отрезал Казак, сурово глядя на меня. – Ты убил львенка, но старый лев еще жив. Тагава завтра прилетает сюда и сразу направится в мэрию требовать убийцу, а поскольку девчонка – это след, а мэр ходит перед ним на задних лапках, то ее выдадут ему.

– А если не выдадут? Для ментов я тоже ценная добыча.

– В любом случае это неважно, потому что Тагава не должен покинуть мэрию. Слишком он мешать стал в последнее время, слишком большое влияние приобрел. Это твое новое задание.

– Ты же знаешь, что я не люблю работать в родном городе, – пробурчал я.

– Любое дело надо доводить до конца. Ты напортачил, ты и закончишь. Вот задаток, – он передал мне конверт с деньгами. – Какое оружие нужно?

Я задумался, мысленно представляя себе план центральной площади, где находится мэрия. От винтовки придется отказаться – поблизости ни одного мало-мальски пригодного здания: ни пронести оружия, ни расположиться. Лихой наезд на машине со стрельбой из автомата тоже не пройдет. Тагава начеку, и охранники мгновенно отреагируют на любое подозрительное движение, пулями изрешетят так, что мало не покажется. Так, а если… Опаньки! Решение пришло мгновенно.

– Машина нужна для отхода, с проверенным человеком, – сказал я.

– Василия пошлю, – кивнул Казак. – Помнишь Василия?

Еще бы мне его не помнить. Ведь именно он и навел на меня Казака. Крестный отец, можно сказать.

– А насчет оружия… – я прикинул, а затем назвал.

– Ты уверен? – при всем своем самообладании Казак удивленно вытаращился.

– Да.

– Ну как знаешь, – Казак пожал плечами. Впрочем, он уже давно уяснил, что мои, на первый взгляд бредовые, идеи дают превосходный результат. – Сегодня вечером получишь. На этом же месте.

– Тогда до вечера, – я вылез из машины.

– До вечера.

Казак уехал, а я не спеша направился в сторону мэрии. Надо было еще раз осмотреть место будущей операции и все продумать.

5

Колчин встретил Зубравина в здании мэрии около одиннадцати утра.

– Ты чего здесь делаешь? – спросил он, пожимая протянутую руку майора.

– Так Тагава же приезжает, – хмыкнул Зубравин, – а я как-никак свежеиспеченный заместитель начальника уголовного розыска. Впрочем, здесь сейчас всяких начальников выше крыши, вон даже тебя прислали.

– Да, – вздохнул Колчин, – будто особу королевской семьи встречаем, а на деле – обычный мафиози.

– Не забывай, что он собирается вложить большие средства в развитие города, – напомнил Зубравин, – и мэр ему чуть ли не в рот заглядывает, а поскольку Тагава будет требовать убийцу своего сына, то он и собрал всех руководителей силовых ведомств.

– Но убийство же было совершено в Брянске, так какого хрена он сюда приперся?

– А шут его знает, – пожал плечами Зубравин. – Он – японец, другой способ мышления… Ага, – он заметил оживление у входных дверей, – похоже, началось.

Ровно в одиннадцать к центральному входу мэрии подкатили два черных «лимузина». Высыпавшие оттуда с десяток азиатов в темных костюмах застыли на ступенях, фиксируя окружающее пространство. Один из телохранителей открыл дверцу второго «лимузина», и оттуда вылез невысокий пожилой японец лет шестидесяти. Сопровождаемый охранниками, он прошел к дверям, где уже находился мэр, решивший лично встретить такого важного гостя. Охранники остались в холле, а Тагава последовал за мэром в его кабинет, где, кроме Колчина и Зубравина, находились начальник прокуратуры, начальник уголовного розыска, начальник горУВД, представитель ФСБ и секретарь-стенографист. Мэр провел своего гостя, представил его и сел, предлагая Тагаве сказать речь. Японец обвел всех непроницаемым взглядом узких темных глаз и начал:

– Меня зовут Тецу Тагава. Два дня назад, в Брянске, погиб мой сын, – голос его сорвался, в нем звучало тщательно скрываемое бешенство. – Подлая смерть от руки наемного убийцы. Свидетельницей убийства была девушка – Лена Изотова. Она живет в вашем городе. Она видела убийцу.

При этих словах Колчин наклонился к Зубравину и прошептал: