Маленькая невинная ложь

– Вы уже знакомы с Сойер?

Трюк удался. Еще секунду назад я стояла спокойно в сторонке, а теперь Шарлотта Эймс уже крепко сжимала мои ладони в своих.

«Если вы хоть слово скажете про мои скулы, – думала я, – я за себя не отвечаю».

– Мы как раз помогали Сойер с нарядом для сегодняшнего вечера. – Лили продолжала обворожительно улыбаться.

– Ваше первое мероприятие в качестве Дебютанток! – Жена сенатора сжала мои руки. – Какое событие! Конечно, ты пропустила кое-какие приготовления, но я уверена, что мисс Лилиан очень быстро введет тебя в курс дела. Эта женщина может сдвинуть горы!

Подтекст был очевиден. Ты появилась в последнюю минуту, вот уж нежеланный придаток! Твоя бабушка заставила принять тебя в участницы!

К счастью, опыт, который вдохновил меня получить свидетельство об эквивалентности средней школы вместо аттестата7, сделал меня совершенно невосприимчивой к контекстам.

– Надо полагать, вы придете сегодня вечером? – вежливо поинтересовалась Лили у сенатора и его жены. Трудно сказать, ради чьего блага она сменила тему – моего или их. – А Кэмпбелл?

Сэди-Грэйс странно крякнула.

– Стерлинг. – Шарлотта Эймс положила ладонь на руку мужа. – Нам все же нужно выбрать тебе новую пару запонок.

– Да, мы придем, – ответил сенатор Лили. Он замялся – хотя нет, это неподходящее слово. Люди типа сенатора Стерлинга Эймса не мнутся. Они выдерживают паузу.

Они анализируют.

– Не могу сказать, что был хорошо знаком с твоей матерью, – обратился ко мне сенатор. У него были голубые глаза, черные волосы и лицо, которому хочется доверять, но лучше не стоит. – Однако женщины семьи Тафт, которых я знаю, – это сила, с которой стоит считаться. – Он сдержанно улыбнулся Лили и снова повернулся ко мне: – Если ты унаследовала хотя бы несколько черт характера от этой ветви своего генеалогического древа, то, подозреваю, отлично справишься с Балом Симфонии. И сегодняшним аукционом.

«А что насчет второй ветви моего генеалогического древа?» – думала я, наблюдая, как уходят сенатор с женой.

– Сойер? – Лили осторожно тронула меня за плечо. Я и не ожидала от нее такой проницательности. – С тобой все в порядке?

Прошло очень много времени с тех пор, как я позволяла кому-то заботиться обо мне. Если вы перестанете ждать, что люди смогут чем-то вас удивить, то у них не получится вас разочаровать.

– Аукцион. – Взяв себя в руки, я отодвинулась от Лили. – Что за аукцион?

«Секреты на моей коже».

www.secretsonmyskin.com/community

Глава 8

Благотворительный аукцион «Жемчужины мудрости» являлся одним из традиционных мероприятий Бала Симфонии. Час спустя я все еще не понимала, кого или что тут продают с молотка.

Да и, если честно, знать не хотела.

– Сиди смирно, Сойер. – Лили говорила со мной очень даже любезно, но ее взгляд вполне мог принадлежать хладнокровному убийце.

Хладнокровному убийце с пинцетом.

Я отмахнула ее руку от своего лица.

– Боже, пусть лучше меня запрут внутри «сицилийского быка»8, чем я позволю тебе и дальше орудовать чертовым пинцетом и выщипывать мои чертовы брови!

– Ты только что помянула имя Господа всуе?

– Серьезно? – Мои теперь уже идеальной формы брови взлетели вверх. – Тебя это заботит? А не что такое Сицилийский бык?

– Полагаю, – чопорно отозвалась кузина, – речь идет о быке, созданном на крупнейшем острове в Средиземноморье.

Я с трудом сдержалась, чтобы не поведать ей, что Сицилийский бык – это древнее орудие пыток, в котором жертву зажаривали заживо.

– У тебя и правда красивые черты лица, – осторожно вмешалась Сэди-Грэйс. – Если ты только позволишь нам…

Я встала.

– По-моему, дальше я справлюсь сама.

Взгляд Лили был бы менее скептическим, даже если бы я объявила, что являюсь реинкарнацией Клеопатры.

– Платье, одобренное Лили, лежит на кровати, – напомнила я им. – Туфли рядом с платьем. Я на девяносто процентов уверена, что смогу одеться, не устроив апокалипсиса.

– Бабушка вынудила – и, скорее всего, не обошлось без шантажа – комитет Бала Симфонии позволить тебе стать Дебютанткой. Апокалипсис уже настал. – Лили сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, но прежде чем она успела объяснить мне всю серьезность ситуации, мимо моей головы пролетел оранжевый поролоновый дротик и угодил ей прямо между глаз.

Лили моргнула.

Я развернулась к двери, ожидая увидеть Джона Дэвида. Но младший брат Лили был не один, а со своим отцом. Джон Дэвид держал в руке нерф. Джей Ди согнулся у него за спиной, помогая целиться.

– Перемирие! – предупредительно закричал младший из виновников.

Дядя картинно оглядел Лили – и задержался на ее лице. Забрав у сына бластер, он театральным шепотом произнес:

– Беги!

Джону Дэвиду не нужно было повторять дважды. Как только мальчишка унесся прочь, Лили наклонилась, подобрала игрушечную пулю и отдала ее отцу.

– Лучше не поощрять его.

– Я очень любящий отец. – Джей Ди чмокнул Лили в макушку. – Что есть, то есть. И кстати, твоя мать немного переживает из-за сегодняшнего вечера, поэтому я заранее хочу заявить, что ты совершенно прекрасна такая, какая есть. – Дядя повернулся ко мне с той же самой улыбкой: – Обживаешься, Сойер?

– Если можно так сказать.

Лили прищурилась.

– Не возражаешь? – спросила она у отца и, забрав у него игрушечный бластер, повернулась, прицелилась в меня и приказала: – Надевай платье!

Я фыркнула.

Джей Ди медленно попятился из комнаты.

– Ну, на этом мне лучше откланяться. Прости, племянница. Я уже давно уяснил, что лучше не вмешиваться в спор между двумя и более женщинами из семьи Тафт.

И он ушел.

– И часто твоя мама «переживает»? – спросила я у Лили. До сих пор ни один из родственников не оказался таким, каким он мне представлялся. Тетя Оливия не походила на холодную и бессердечную – то есть она совсем не соответствовала любимым маминым описаниям.

– Мама просто любит, чтобы все было идеально, – дипломатично ответила Лили и опустила бластер. – Знаешь, Сойер, я не ищу конфликтов с тобой. Я стараюсь помочь тебе, потому что, так или иначе, мы с тобой в одной лодке.

Послушать ее, так мы как будто сидели вместе на спасательном плоту посреди кишащих пираньями вод. Хотя, если подумать, я собиралась дебютировать в высшем обществе.

Так что, возможно, Лили права.

Тронутая тем, что кузина связала наши судьбы, я решила быть помягче с Лили. Ей это все нужно не больше моего, тем более не она должна будет получить полмиллиона долларов.

Насколько мне известно.

– Расслабься, Лили, – ответила я, гадая, не подкупила ли ее бабушка, чтобы она сыграла счастливую хозяйку дома. – Что плохого может случиться?

15 апреля, 17:19

– Думаю, мы все согласимся, что все началось с аукциона.

– Кэмпбелл!

– Я же говорила. Она Люцифер!

– Аукцион. – Маки повысил голос, чтобы перекричать их. – Что за аукцион?

Все четыре девушки одновременно подняли на него глаза. Они выглядели такими… невинными. Милыми. Чистыми, как первый снег.

– Господин полицейский, – с наигранной скромностью обратилась к нему «Люцифер», – не мне, конечно, указывать, как вам делать свою работу, но на вашем месте я бы начала с аукциона. – Она заговорщически улыбнулась ему. – Если вы хотите узнать что-нибудь полезное, вам лучше сразу расспросить нас о наших сообщниках.

Восемь с половиной месяцев назад

Глава 9

Одеться оказалось гораздо сложнее, чем я думала. Платье А-силуэта, которое выбрала мне Лили, было длиной до колен и сшито из темно-синего шелка, который плотно прилегал к телу. Но ладно цвет…

У платья не было бретелей.

В августе в округе Магнолия было либо жарко, либо ужасно жарко, либо жарко как в аду. А сегодня?

Было жарко как в аду. Я провела на огромном заднем дворе бабушки от силы минуты три, как начала потеть. Платье начало соскальзывать. И меня начали обступать люди.

– Должно быть, ты та самая скандальная Сойер Тафт!

Я смерила взглядом черноволосого голубоглазого симпатичного парня, который произнес эту фразу. Он был примерного моего возраста, может быть, на пару лет старше. Рядом с ним стоял второй парень, его ровесник, и состоял он на девяносто процентов из конечностей и на десять процентов из хипстерских очков.

Мистер Хипстерские-очки кашлянул.

– Мой кузен имел в виду, что слава о вашей красоте опережает вас. – Он умолк и нахмурился. – Или продолжает вас. – Парень взглянул на брата: – Опережает? Продолжает?

– Опережает, – подсказала я. – Слава о моей красоте опережает меня.

Парень, заговоривший первым, криво ухмыльнулся, и эта ухмылка показалась мне куда более искренней и куда более привлекательной, чем та, что была на его лице минуту назад. На мгновение мистер Высокий-темноволосый-и-красивый почти стал похож на человека.

– Знаешь, они найдут тебя, – протянул он, сделав глоток холодного чая, который, как я подозревала, был тайком разбавлен алкоголем. – Как далеко бы ты ни убежала, где бы ни спряталась, Дебютантки округа Магнолия найдут тебя.

Я прижала руки к бокам, зажав платье под мышками и остановив его стремительное сползание.

– Да, но я не прячусь.

Но мои слова, похоже, совершенно не убедили собеседников. Не помогало и то, что я старалась держаться как можно дальше от вечеринки, нагонявшей на меня смертельную тоску. На заднем дворе собралось около сотни человек. Ускользнуть от бдительного ока Лили было нелегко, но мне уже невыносимо было слушать очередное «Как приятно с вами познакомиться». А еще мне нужно было подтянуть платье, не спровоцировав Скандал.

Но самое главное: я хотела понаблюдать за взрослыми, присутствовавшими на этом мероприятии, особенно за мужчинами, которые могли оказаться тем самым таинственным отцом, – так, чтобы они не заметили, что за ними наблюдают.

– У меня для вас хорошие новости, Сойер Тафт! – Голубоглазый парень снова привлек мое внимание.

Ты знаешь, кто из этих благородных джентльменов сделал ребенка моей маме?

– Минут через пять твои подруги-Дебютантки поймут, что на этом мероприятии не хватает моей дражайшей сестренки. – Парень кивнул в сторону дальнего конца двора. – А вскоре это поймут и их матери.

Я проследила за его взглядом и увидела тетю Оливию. Она беседовала с миниатюрной белокурой женой сенатора и тремя женщинами из ее свиты, чуть менее миниатюрными и чуть менее белокурыми.

– Мой отец попытается обставить все так, будто моей сестре слегка нездоровится. – В голосе мальчика послышалось раздражение, когда он продолжил: – Моя мать скажет что-нибудь в духе: «Ну вы же знаете, какими могут быть девочки в этом возрасте», а потом как одержимая начнет увеличивать каждую ставку, которую моя тетя сделает на этом негласном аукционе. Тем временем друзья Кэмпбелл станут писать ей сообщения. Но она не ответит им точно так же, как за последние двадцать четыре часа не ответила ни на одно из моих сообщений.

– Кэмпбелл, – повторила я, вспомнив выражение лица Сэди-Грэйс, когда она пыталась убедить меня в том, что дочь сенатора – сам дьявол. – Твоя сестра…

– …пропала без вести, – закончил парень.

Значит, рядом со мной стоял Уокер Эймс. Сейчас стало очевидно, как они похожи с сенатором. Те же темные волосы, те же светлые глаза, те же широкие плечи.

– Моя младшая сестричка ни за что не упустила бы шанс поиграть в Великую императрицу со свитой приспешников, – продолжил Уокер. – Но нагадить нашему отцу – это точно в ее духе, и, насколько я знаю Кэм, тут, похоже, замешан парень. – Он наклонился ко мне и понизил голос: – Вот видишь, Сойер Тафт, очень скоро ты перестанешь быть новостью, какой бы скандальной она ни была.

– Уокер.

Мы с сыном сенатора одновременно повернулись к той, что назвала его имя.

– Лили, – ответил он.

То, как кузина держала голову, напомнило мне о том, как она сказала, что ее мать любит, чтобы все было идеально. Рискну предположить, что в те времена, когда Лили и Уокер были вместе, они составляли идеальную пару.

До тех самых пор, пока что-то пошло не так.

– Вижу, ты уже познакомился с моей новообретенной кузиной, – продолжила Лили.

– Мы как раз обсуждали тайны, связанные с этим обретением. – Голос Уокера зазвучал жестче, но в нем едва заметно сквозило потаенное желание.

– Ты пьян? – с невозмутимым видом спросила Лили.

Он посмотрел ей в глаза.

– Тебе полегчает, если да?

Я, очевидно, была уже лишней в этом разговоре. Не успела я сделать и пары шагов, как меня догнал кузен Уокера в хипстерских очках.

– Баллада о Лили Истерлинг и Уокере Эймсе, – с мрачным торжеством произнес он. – История на века, что уж говорить.

Парень поднял правую руку и приветственно салютовал мне.

– Я Бун, чуть менее привлекательный, но не менее галантный кузен Уокера.

Я выразительно посмотрела на него.

Но это не произвело желаемого эффекта.

– Неотразимое обаяние – вот мое главное достоинство.

Я сопротивлялась как могла, но уголки губ все равно поползли вверх.

– У них всегда так? – спросила я, оглянувшись на Уокера и Лили.

– Раньше они такими не были.

Но я не успела обдумать ответ Буна, потому что у него завибрировал телефон. Ему пришло сообщение, а я стояла близко и поэтому увидела фотографию.

Нижнего белья. Фотографию нижнего белья – и оно не висело на вешалке.

Глаза у Буна смешно округлились. Он посмотрел на меня, потом на свой телефон и снова на меня.

– Думаю, непосвященному это все будет очень трудно объяснить.

Я пожала плечами.

– Как по мне, это довольно прямолинейный намек – и кстати, это не мое дело.

– Ты все не так поняла, – быстро ответил Бун. – Это искусство.

Черный кружевной бюстгальтер крупным планом – это искусство?

– Ладно, так и быть, – признался Бун, – это все из-за сплетен.

– Сплетен, – повторила я.

– Ну да. По сути, сайт позволяет пользователям прикреплять к каждому секрету изображения – с определенными ограничениями к контенту, конечно, – а я, по сути, могу узнать последние сплетни. Между прочим, подписчики называют себя «секретиками», и лично мне это кажется таким исключительным…

– Бун, – перебила я, – о чем ты говоришь? Что… это такое?

Он повернул телефон, чтобы фотография заполнила весь экран.

– Это фотоблог, – объяснил Бун. – А это – искусство.

И тут мне стали видны все детали фотографии – а именно слова, аккуратно выведенные на коже девушки.

Я сказала «да». Он сказал, что никто не узнает.

– Кто сказал «да»? На что согласился? – пропел Бун. – И о чем именно никто не узнает?

Он помолчал.

– Я верно использовал слово «никто»?

– «Секреты на моей коже». – Я пропустила его вопрос мимо ушей, рассматривая эмблему внизу страницы.

– Ты никогда не слышала об этом сайте? – Бун начинал говорить на семьдесят процентов быстрее, когда в деле были замешаны сиськи. – За последние месяцы он стал очень популярным. Люди анонимно выкладывают секреты, а эта девчонка пишет их на своем теле. Никто не знает, кто она. «Секретики» считают, что она учится в Брайтоне, но я почти уверен, что это кто-то из Риджуэй-холла.

До Буна дошло, что светить этой фотографией не очень благоразумно, и он поспешно сунул телефон обратно в карман.

– В этом году Сойер тоже будет учиться в Риджуэй-холле вместе с нами. – Лили с легкостью влилась в нашу беседу, словно то, что произошло между ней и Уокером, которого нигде не было видно, не имело для нее никакого значения.

– Вообще-то я не буду учиться в вашей школе, – возразила я, когда Бун большими щенячьими глазами уставился на мою кузину. – Или в любой другой школе.

Это было одно из условий, которые я добавила своей маленькой красной ручкой.

– Сойер берет год перерыва между средней школой и университетом. – Словно призванная одной только мыслью о нашем контракте, бабушка влилась в наш разговор, как до этого Лили. – Это очень распространено в Европе.

Я отметила, что она не упомянула мой экзамен на подтверждение знаний по программе средней школы.

– Не могли бы вы поговорить с моими родителями о перерывах и их пользе для молодых людей, меня в частности? – Бун одарил мою бабушку улыбкой, которую, видимо, считал самой очаровательной из своего арсенала.

– Бун Мейсон, – ответила ему бабушка, и он сразу выпрямился, а его лицо приняло почтительное выражение, – сдается мне, тебя обыскался попечитель Кавалеров.

– Да, мадам. – И Бун убежал прочь, не забывая при этом держать спину прямо.

– Лили рассказала тебе о сегодняшнем аукционе, верно? – В фирменном стиле Лилиан Тафт бабушка – только тут до меня дошло, что Лили назвали в ее честь, – не прервалась ни на секунду и продолжила: – Этой традиции, чтобы ты знала, уже пятьдесят лет. – Она подняла перед собой плоскую квадратную коробку сантиметров пятнадцать шириной. – Итак, «Жемчужины мудрости». Каждая из Дебютанток надевает жемчужное ожерелье, а каждый из Кавалеров приносит с собой первое издание какой-либо книги. В конце вечера жемчуг и старинные книги распродаются с молотка. Половина вырученных средств идет в фонд бала, а другая – в благотворительный фонд, который выбрали Дебютантки.

Я взглянула на Лили, дабы убедиться, что я не единственная, кто возражает против того, что девушки предпочитают жемчуг мудрости, но ее взгляд был прикован к коробке.

Бабушка открыла ее, и я услышала, как у Лили перехватило дыхание.

– Мим! – благоговейно произнесла она. – Твой жемчуг!

Мне потребовалось мгновение, чтобы догадаться, что «мим» кузены называют бабушку, и еще несколько секунд, чтобы все-таки взглянуть на ожерелье, которое так заворожило Лили. Я плохо разбиралась в ювелирных изделиях, но даже мне стало понятно, что это украшение было великолепным. Три нити жемчуга скреплял изящный серебряный фермуар9 с изумрудом. Все жемчужины были безупречны. Как и три бриллианта, свисавшие с самой нижней нити из черных жемчужин, переливавшихся на свету всеми цветами радуги.

– Много лет назад, в такой же летний вечер, ваш дедушка купил для меня это ожерелье. – Ностальгическая нотка в голосе бабушки застала меня врасплох, и я на мгновение задумалась о дедушке, которого никогда не узнаю.

– Мим. – Лили никак не могла оторвать взгляд от коробки. – Ты не можешь выставить на аукцион свой жемчуг!

«Мим» сухо улыбнулась.

– Не пугайся так, Лили. Сегодня ожерелье пойдет с молотка в третий раз, и пока что оно всегда оставалось в семье. Ваши матери надевали его на свои «Жемчужины мудрости», и оба раза ваш дедушка предлагал лучшую ставку.

Она выразительно посмотрела на Лили.

– Подозреваю, твой отец не упустит его сегодня вечером. А пока… – Бабушка вытащила ожерелье из футляра и расстегнула его.

А потом вдруг повернулась ко мне:

– Сойер, не окажешь честь?

Лили даже бровью не повела. Только улыбнулась – широко, ослепительно.

Я сделала шаг назад.

– Это не…

– …просьба? – Лилиан Тафт закончила фразу по своему усмотрению. – Нет, дорогая.

Кузина немигающим взглядом следила, как бабушка застегивала ожерелье на моей шее.

– А что… – Лили проглотила вставший в горле ком. – Мим, а что надену я?

– Попечительница Дебютанток кое-что для тебя приготовила, – ответила бабушка, поправив волосы Лили, которые и без того лежали безупречно. – И что бы это ни было, ты оценишь украшение по достоинству.

Лили кивнула. Спустя секунду она извинилась и пошла прочь, на ходу поправляя прическу.

Когда кузина скрылась, я повернулась к бабушке:

– Это было подло.

– Я не имею ни малейшего представления, о чем ты, Сойер.

– Лили могла надеть ваш жемчуг, – продолжила я. – Мне-то все равно.

– А тебе должно быть не все равно, Сойер Энн! Каждый из присутствующих здесь захочет поближе рассмотреть этот фрагмент нашей семейной истории. – Лилиан помолчала, чтобы до меня дошло. – Что бы ты обо мне ни думала, я не жестока – когда нет необходимости и тем более по отношению к своей плоти и крови. Как я уже сказала Лили, твой дядя Джей Ди обязательно примет участие в аукционе и выиграет этот лот. Пока же… – Она сделала попытку пригладить мои волосы, но они были далеко не такими послушными, как у Лили. – Мы с тобой только что сделали так, чтобы у всех сегодня была уважительная причина подойти к тебе. Включая тех, кто помнит этот жемчуг на твоей матери, в особенности мужчин, которым иначе просто было бы нечего сказать юной девушке.

Бабушка провернула все так, что любой желающий мог пообщаться со мной под предлогом интереса к ее ожерелью.

В том числе и мой биологический отец.

– Мне просто любопытно, – сказала я, впечатленная ее махинациями в разы больше, чем мне бы хотелось. – Я приманка или крючок?

«Секреты на моей коже».

www.secretsonmyskin.com/community

Глава 10

– Ты сегодня пользуешься популярностью. – Тетя Оливия одарила меня красноречивым взглядом.

Но я знала наверняка, что она понятия не имела, почему я общалась с каждым, кто подходил ко мне. Зачем запоминала их имена.

Зачем сохраняла в памяти каждое мужское лицо.

– Прямо-таки королева бала, – продолжала тетя, и хотя в ее тоне не было ехидства, у меня возникло ощущение, что в ее идеальном мире эта почетная роль должна была достаться Лили.

– Нам повезло, что я никого не ослепила. – Я хотела подтянуть платье, но тетя Оливия жестом приказала мне опустить руки.

– Они прекрасны, – выдохнула она.

– Вы про мою грудь?

Тетя оставалась абсолютно серьезной.

– Жемчужины! Конечно, я помню, как носила это ожерелье. А потом, когда пришел черед Элли… – Она вдруг умолкла.

Я росла по соседству с баром и с детства уяснила: иногда, чтобы заставить кого-то заговорить, достаточно просто промолчать.

Как и следовало ожидать, прошло всего несколько секунд, как тетушка нарушила тишину:

– Твоя мама блистала в этом ожерелье, Сойер. Скромная, конечно, немного неуклюжая и, бог знает почему, злая на весь мир. Но такая красивая…

– Злая? – переспросила я. Маму можно было описать многими словами, но таких, как скромная, злая и неуклюжая, в моем списке не было.

– Клянусь, иногда казалось, что Элли нравилось быть злой. – Словно поймав себя на том, что произнесла ругательство, тетя Оливия мигом добавила: – Конечно, у бедняжки были на то свои причины. Наш отец умер вскоре после того, как выкупил ожерелье на моих «Жемчужинах мудрости». Я так расстроилась, что он не смог сделать то же самое для Элли!

Но бабушка ясно выразилась: ее муж выкупал жемчуг оба раза. Я озвучила это, но тетя Оливия покачала головой.

– Да нет же! – возразила она. – Мы поженились тем летом с твоим дядей Джей Ди – это он выкупил ожерелье на аукционе Элли, как сегодня он выкупит его для Лили. Ты же не против, Сойер? Иногда создается ощущение, что твоя кузина влюбилась в эти жемчуга с первых дней своей жизни. Я всегда думала…

Ты всегда думала, что сегодня ожерелье наденет Лили.

В этот раз я не стала молчать, чтобы разговорить тетю. Вместо этого я решила поменять тему на другую, более важную для меня.

– А здесь есть кто-нибудь, кто был Дебютанткой вместе с мамой?

– У нас с Элли разница в шесть лет. – Тетя Оливия принялась обмахиваться правой рукой. – Стыдно признаться, но я была не очень в курсе, кто входил в круг ее общения. Может быть, если бы я… – Но она тут же спохватилась: – Что было, то прошло! Так, дай-ка подумать, кто здесь может быть одного с Элли возраста… У Шарлотты Эймс, Бэнкрофт в девичестве, была младшая сестра того же года рождения. По-моему, теперь она Фэрроу.

Тетя щелкнула пальцами.

– Грир! – торжественно объявила она. – Грир Ричардс. Я, конечно, не из тех, кто дурно отзывается о других, но она была та еще штучка. Они с твоей мамой были не разлей вода.

«Грир Ричардс, – тем временем вспоминала я. – Недавно вышла замуж, является распорядителем Бала Симфонии, и ее новая фамилия…»

– Уотерс, – поправилась тетя.

– Да?

Мы обернулись и увидели необычайно красивого мужчину, который выглядел слегка растерянным, словно только что очнулся от долгого глубокого сна.

– Чарльз! – обратилась к нему тетя. – Как поживаешь? Ты уже знаком с моей племянницей Сойер? Они с твоей Сэди уже подружились.

Мужчина тут же встрепенулся, стоило ему услышать «Сэди». Значит, Сэди-Грэйс – его дочь.