Маленькая невинная ложь

Тете понадобилось некоторое время, чтобы осмыслить мои слова, а потом она захохотала отточенным мелодичным смехом.

– Ему нельзя пользоваться настоящим без присмотра, – заверила она.

Я уставилась на нее.

– Не сильно обнадеживает, если честно.

Тетя продолжала улыбаться.

– Как же ты похожа на мать! Эти волосы. А эти скулы! В твоем возрасте я бы убила за такие скулы.

Учитывая тот факт, что тетушка являлась самым метким стрелком в семье, эти слова можно было не считать преувеличением.

– Меня зовут Сойер, – представилась я, а у самой в голове не укладывалось, как эта женщина, которую мама всегда называла не иначе как Снежная королева, поприветствовала меня.

– Конечно! – тут же отозвалась она, ее голос был таким же теплым, как виски. – Я твоя тетя Оливия, а это Уильям Фолкнер. Она чистокровный бернский зеннен-хунд.

Я узнала породу. Мне было непонятно лишь одно: почему Уильям Фолкнер оказалась женского рода.

– А где Лилиан? – спросила я с четким ощущением того, что падаю в кроличью нору.

Тетя Оливия просунула пальцы правой руки под ошейник Уильяма Фолкнера, а левой рукой машинально поправила жемчужное ожерелье.

– Входи, Сойер. Ты не хочешь перекусить? Наверняка умираешь с голоду.

– Я недавно ела. Где Лилиан?

Тетя пропустила вопрос мимо ушей, пятясь в дом.

– Давай же, Уильям Фолкнер! Хорошая девочка!

Кухня бабушки была размером с весь наш дом. Я почти ждала, когда тетушка позвонит в колокольчик, чтобы вызвать повара, но быстро поняла, что она считает кормление других людей своим хобби и духовным призванием. Что бы я ни говорила и ни делала, так и не смогла разубедить ее сделать мне сэндвич.

Отказ от брауни вообще мог быть воспринят как объявление войны.

Я всегда за соблюдение личных границ, но моя любовь к шоколаду оказалась сильнее, и, оставив сэндвич в стороне, я откусила от брауни, а потом спросила, где бабушка.

Снова.

– Она на заднем дворе с организатором праздников. Налить тебе попить?

Я положила брауни на тарелку.

– Организатором праздников?

Но прежде чем тетя успела ответить, в кухне появился мальчишка, который совсем недавно держал меня на мушке.

– Лили говорит, что угрожать братоубийством – это дурной тон, – объявил он. – Поэтому она не никогда так не поступит.

Мальчишка уселся на стул рядом и уставился на мой сэндвич. Я молча пододвинула его ему, и он накинулся на него с жадностью маленького тасманского дьявола в голубой футболке поло.

– Мама, – проглотив кусок, сказал мальчик, – а что такое братоубийство?

– Полагаю, это то, чем не угрожает кое-кому его сестра, когда этот кое-кто пытается подстрелить ее из нерфа. – Тетя Оливия развернулась к кухонным шкафчикам. Секунды через три я поняла, что она делает еще один сэндвич. – Представься, Джон Дэвид.

– Меня зовут Джон Дэвид. Очень приятно с вами познакомиться, мадам. – Для сорвиголовы у него оказались весьма изящные манеры. – Вы приехали на праздник?

Я с подозрением прищурилась.

– Какой еще праздник?

– Атас! – В комнату ворвался мужчина с элегантной стрижкой и лицом, которое встретишь разве что на поле для гольфа или совете директоров. Я сразу догадалась, что это муж тети Оливии, тем более что он наклонился и поцеловал ее в щеку. – Поберегись: я только что видел на улице Грир Ричардс!

– Она уже Грир Уотерс, – напомнила ему тетя.

– Десять к одному, что Грир Уотерс наведается к нам, чтобы проверить, как идут приготовления к сегодняшнему вечеру. – Он схватил сэндвич, который делала мне тетя Оливия.

Это было бесполезно, но я все равно спросила:

– Что будет сегодня вечером?

Тетя Оливия начала делать третий сэндвич.

– Сойер, этот воришка – твой дядя Джей Ди. Дорогой, это Сойер.

Она произнесла мое имя таким тоном, что сразу стало понятно: они уже неоднократно обсуждали меня, и возможно, как проблему, требующую деликатного решения.

– И сейчас вы собираетесь сказать, как сильно я похожа на мать? – сухо спросила я, потому что дядя смотрел на меня точно так же, как смотрела его жена или бабушка.

– Сейчас, – торжественным тоном заявил он, – я собираюсь сказать тебе: «Добро пожаловать в семью!» – и спросить, не твой ли сэндвич я только что украл.

Зазвенел дверной звонок. Джон Дэвид пулей вылетел из кухни. Тетя изогнула бровь, и дядя тут же бросился за ним.

– Грир Уотерс является распорядителем Бала Симфонии, – поведала тетя Оливия, убирая тарелку Джона Дэвида и ставя передо мной сэндвич номер три. – Если между нами, по-моему, она слишком много на себя берет. Грир недавно вышла замуж за отца одной из Дебютанток. Одно дело стараться, но другое – перегибать палку.

И это говорила женщина, которая сделала мне уже три сэндвича с тех пор, как я перешагнула порог этого дома.

– В любом случае, – понизив голос, продолжила тетя Оливия, – я убеждена, что у нее есть собственное Мнение с большой буквы «М» о том, что организовывает твоя бабушка.

Организовывает что? Но в этот раз я предпочла промолчать.

– Понимаю, у тебя, должно быть, уйма вопросов, – сказала тетя, убрав с моего лица прядь волос, как будто я до сих пор не задала ни одного. – О твоей маме. Об этой семье.

Я не ожидала такого приема. Я не ожидала такого внимания, тепла и вкусной еды от женщины, которая последние восемнадцать лет как будто и не помнила о существовании моей матери – и меня. От женщины, которую моя мать ни разу не назвала по имени.

– Вопросы, – повторила я, хотя слова словно застряли в горле. – О моей маме, об этой семье и об обстоятельствах, связанных с моим более чем неудобным и позорным зачатием?

Тетя Оливия поджала губы, но тут же снова лучезарно улыбнулась. Однако, прежде чем ей удалось ответить, в кухню вошла Лилиан Тафт в садовой шляпе и перчатках, сопровождаемая бледной худой женщиной с туго стянутыми в пучок каштановыми волосами.

– За своими розами всегда ухаживай сама, – без всяких предисловий посоветовала бабушка. – Есть вещи, которые нельзя поручать другим.

Я тоже рада вас видеть, Лилиан.

– Есть вещи, которые нельзя поручать другим, – повторила я и, глядя на женщину позади бабушки, весело уточнила: – Как, например, организация праздника? Или встреча собственной «блудной» внучки, которая только что приехала в твой дом?

Лилиан спокойно, даже не моргнув, посмотрела мне в глаза.

– Здравствуй, Сойер. – Она произнесла мое имя так, словно все должны меня знать. После длинной паузы она повернулась к организатору вечеринок: – Айла, не могли бы вы оставить нас ненадолго?

Конечно же, Айла могла.

– Ты какая-то худенькая, – сообщила мне Лилиан, когда организатор вышла, а потом обернулась к тете: – Оливия, ты предложила ей сэндвич?

Сэндвич номер три все еще лежал на тарелке передо мной.

– Скажем так, меня от души угостили сэндвичами.

Но Лилиан уже было не остановить.

– Может, хочешь попить? Лимонад? Чай?

– Грир Уотерс здесь, – тихим голосом вмешалась тетя.

– Страшная женщина, – шутливо сказала мне Лилиан. – Однако, к счастью, – она стянула перчатки, – я гораздо, гораздо хуже.

Это было больше похоже на жизненный урок от Лилиан Тафт, чем совет с розами.

– А теперь, – продолжила Лилиан, когда послышался стук высоких каблуков о паркет, возвещавший о скором прибытии той самой «страшной женщины» Грир Уотерс, – почему бы тебе, Сойер, не подняться наверх и не познакомиться со своей двоюродной сестрой? Лили остановилась в Голубой комнате. Она поможет тебе подготовиться к сегодняшнему вечеру.

– Сегодняшнему вечеру? – переспросила я.

Тетя Оливия тоже вознамерилась выдворить меня из кухни.

– Голубая комната, – бодрым голосом повторила она. – Вторая дверь справа.

«Секреты на моей коже».

www.secretsonmyskin.com/community

Глава 5

Поднимаясь по парадной лестнице, я считала ступеньки и дошла до одиннадцати, когда остановилась, чтобы рассмотреть фотографии, украшавшие стены. На одном из портретов была изображена маленькая светловолосая девочка, дующая на одуванчик, на второй она уже сидела верхом на лошади. Я наблюдала за ее взрослением, разглядывая фотографию за фотографией в рамках из красного дерева. На ежегодном портрете к ней присоединился маленький мальчик, их одежда была подобрана по цвету, но ее улыбка была отточенной и милой, а его – очень проказливой.

Добравшись до конца лестницы, я натолкнулась на семейный портрет: тетя Оливия, дядя Джей Ди, светловолосая девочка, уже превратившаяся в девушку, сидящий рядом Джон Дэвид и элегантная Лилиан Тафт, которая стояла, положив ладонь одной руки на плечо дочери, а второй – внука. Справа от семейного фото висел портрет тети Оливии в белом платье. Сначала я решила, что это свадебное платье, но потом заметила, что тетя на портрете выглядит не старше, чем я сейчас. На молодой Оливии были надеты белые перчатки длиной до локтей.

Мой взгляд скользнул влево от семейного портрета. В стене было маленькое, почти незаметное отверстие. Там когда-то висел еще один портрет?

Мамин, например?

– Я уже на грани того, чтобы использовать совсем не подобающие леди выражения. – Голос, который произнес эту фразу, был сладким как мед.

– Лили…

– Неподобающие леди и изощренные!

Пока я подходила ко второй двери слева, девушка, которая до этого назвала имя моей сестры, осторожно спросила:

– Насколько все ужасно?

Ответ был тихим и сдержанным:

– Полагаю, это зависит от того, как относиться к тяжким уголовным преступлениям.

Я кашлянула, и девушки в комнате обернулись в мою сторону. Кузину Лили я узнала по портретам: светлые волосы, темные глаза, тонкая талия, широкая кость. Из ее прически не выбилось ни волоска. Летняя блузка идеально выглажена. Девушка рядом с ней была ослепительно красивой, но, судя по выражению лица, ее вот-вот стошнит.

Хотя меня бы тоже замутило, если бы я лежала на животе, выгнув спину и касаясь затылка кончиками пальцев ног.

– Здравствуй. – Кузина Лили вызвала у меня восхищение. Это как будто и не она всего мгновение назад обсуждала тяжкие уголовные преступления. Для девчонки, которая выглядела так, словно сошла с обложки журнала «Изысканные цветочные принты для целомудренных дарований, которых ждет Лига плюща», самообладания ей было не занимать.

И мы с ней делим одну восьмую ДНК.

– Ты, должно быть, Сойер. – Лили произносила фразу «должно быть» так же, как и ее мать: две части предположения, одна часть приказа.

Ее гуттаперчевая подруга распрямилась.

– Сойер, – повторила она, широко раскрыв глаза. – Кузина.

По ужасу в ее голосе можно было предположить, что слово кузина было синонимом слова убийца.

– Бабушка отправила меня наверх, – объяснила я Лили, в то время как ее подруга изо всех сил старалась не делать лишних движений, словно я медведь и любое шевеление заставит меня наброситься на нее.

– Я должна помочь тебе подготовиться к сегодняшнему вечеру, – ответила Лили. Она перехватила взгляд подруги с доверчивыми глазами, которая заметно нервничала, заламывая руки. – Я должна помочь ей подготовиться к сегодняшнему вечеру, – повторила кузина, очевидно, мысленно пытаясь ей что-то сказать.

– Я могу уйти, если вы двое еще не закончили, – повторила я в тон Лили.

Темно-карие глаза кузины вновь остановились на мне. Она смотрела так, словно выбирала, препарировать меня, или заняться моим преображением, или и то и другое.

Ни один из вариантов мне не нравился.

– Не глупи, Сойер. – Лили шагнула в мою сторону. – Ты нас не прервала. Мы с Сэди-Грэйс просто болтали о всякой ерунде. Я еще не представила тебя Сэди-Грэйс? Сэди-Грэйс Уотерс, познакомься с Сойер Тафт. – Лили явно унаследовала от бабушки склонность не ждать ответов на свои вопросы. – Твоя фамилия ведь Тафт? – И она снова затараторила, не дожидаясь, пока я отвечу: – Извини, что не смогла встретить тебя внизу. Ты, наверное, считаешь меня невоспитанной грубиянкой.

В тринадцать лет я за шесть месяцев изучила все, что можно, об азартных играх и ставках. И сейчас я была готова поставить многое на то, что вся такая из себя приветливая кузина на самом деле была не в восторге от идеи возиться с внезапно навязанной ей бедной родственницей. Хотя, конечно, она вряд ли бы в этом призналась.

Думалось мне, это тоже считалось дурным тоном, как и угрожать братоубийством.

– Можно считать, что я выросла в баре, – ответила я, когда поняла, что Лили наконец замолчала, чтобы перевести дыхание. – Так что, пока ты не соберешься сломать стул о чью-нибудь спину, у нас не будет проблем.

Очевидно, Эмили Пост5 не сумела подготовить Лили и Сэди-Грэйс к такому смелому обсуждению драк в барах. Пока они подыскивали подходящий ответ, я подошла к ближайшему окну. Оно выходило на задний двор, и внизу блестели черные скатерти на круглых столах. Суетились около полудюжины рабочих, а столов было в три раза больше.

И еще там стоял подиум.

– Ты правда выросла в баре? – Сэди-Грэйс встала рядом со мной. Она была высокой и стройной, как тростинка, и обладала поразительным сходством с теми классическими красавицами, которые были известны тем, что вышли замуж за членов королевских семей. Ее изящные пальцы теребили кончики невероятно густых и блестящих каштановых волос.

Наивная. Нервная. Занимается йогой. Я перебрала в уме все, что узнала о ней, и только потом ответила:

– Мы с мамой жили над баром «Холлер», пока мне не исполнилось тринадцать. Формально мне нельзя было находиться в баре, но у меня есть склонность воспринимать формальности как вызов.

Сэди-Грэйс кусала нижнюю губу, глядя на меня из-под невообразимо длинных ресниц.

– Если ты росла там, значит, кое в чем разбираешься, – серьезным тоном сказала она. – Знаешь людей. Людей, которые знают, что к чему.

Покосившись на Лили, я поняла, что ей не нравится ход нашего разговора.

– Ты, случайно, не собираешься узнать у меня, как я отношусь к тяжким уголовным преступлениям? – спросила я у Сэди-Грэйс.

– Сойер, нам нужно подобрать тебе платье на вечер! – Лили лучезарно улыбнулась и бросила испепеляющий взгляд на подругу, чтобы та даже не думала отвечать на мой вопрос. – Едем по магазинам! И бог свидетель, мы должны что-то сделать с этими бровями.

Значит, Лили все-таки выбрала заняться моим преображением, а не препарировать меня, но что-то подсказывало, что я вряд ли легко отделалась.

Сэди-Грэйс старательно избегала встречаться со мной взглядом и по-прежнему жевала губу.

«Не хочу ничего знать», – решила я. Ей-богу, во что бы ни вляпалась моя двоюродная сестра, что бы я ни услышала, я ничего не хочу об этом знать.

15 апреля, 17:16

– Я не утверждаю, что это вина Сойер, – тихо проговорила самая чопорная девица. – Но…

Маки ждал, пока она добавит еще что-нибудь. Но девушка посчитала, что этого достаточно.

– Это была случайность! Вы не можете арестовывать людей за случайность! – воскликнула та, что была похожа на ожившую диснеевскую принцессу.

– Очевидно, Сэди-Грэйс, они могут.

– Но умышленного там от силы процентов десять!

– Девочки! – Маки надеялся, что его голос прозвучал строго. – Давайте по одной. И начните сначала.

– Сначала. – Самая кокетливая из группы – та самая, что благословила его, – вышла вперед. – Я, например, даже представить не могу, с чего все началось. А ты, Лили?

Самая невозмутимая и благовоспитанная из них пропустила эту колкость с предсказуемым спокойствием и учтивостью. Зато тут же ощетинилась взломщица. Она, прищурившись, посмотрела на мисс Даже-Представить-Не-Могу.

– Но сейчас я подумала, – застенчиво произнесла подстрекательница, – кажется, я кое-что припоминаю…

Взломщица шагнула вперед. Ее руки в белых перчатках сжались в кулаки.

«О нет! – подумал Маки. – Скверное дело получается».

Восемь с половиной месяцев назад

Глава 6

– Как бы вы описали свой стиль? – Продавщица – прошу прощения, персональный консультант – обладала осанкой участницы конкурса красоты и взглядом властолюбивого политика.

Это не предвещало ничего хорошего.

Заметив, что дорогая кузина Лили перекрыла выход – хитрая лиса, – я покорно ответила:

– А масляные пятна считаются стилем?

Сэди-Грэйс от изумления открыла рот. На секунду повисла неловкая пауза.

– Ей нужно что-нибудь классическое, – тонко вмешалась в разговор Лили. – Не сильно официальное, но и не сильно деловое, и по-моему, бабушка что-то говорила об определенном оттенке синего?

– Да. – Персональный консультант долго не моргала: должно быть, задумалась о синем цвете. – Лазурный. Или, возможно, сапфировый. Не слишком официально. Коктейльное платье?

– Да, пожалуй, – пробормотала я.

– Коктейльное платье подойдет, но не стоит забывать, что мероприятие будет проходить на улице, – предостерегающе зыркнув на меня, отметила Лили.

– Что-нибудь легкое, – тут же предложила персональный консультант. – А-силуэта, из дышащей ткани.

Я никогда особо не интересовалась шмотками. «Масляные пятна» действительно были самым точным описанием моего стиля. И уж точно я ни разу не была в «Мисс Коултер» – единственном универмаге в трех округах, где продавали нужные бренды, как сообщила Лили.

Может, если я очень медленно стану пятиться…

Лили шагнула в сторону, чтобы снова перекрыть мне доступ к выходу. Персональный консультант даже ничего не заметила.

– Вы можете пока осмотреться, – обратилась она к Лили, – а я принесу несколько вещей для вашей подруги.

– Кузины. – Лили, похоже, тут же пожалела об уточнении, но это ничуть не помешало ей поднять подбородок и повторить: – Она моя кузина.

Я смогла заметить точный момент, когда женщина перед нами, перебрав в уме известные ей генеалогические древа, поняла, кто именно я такая.

Это был большой город, но из того, что мать рассказывала мне о своем детстве здесь, я знала, что круги, в которых вращалась знаменитая семья Тафт, были очень узкими. Например, о загородном клубе мама рассказывала так, как страдающий клаустрофобией вспоминает о времени, проведенном запертым в подземном убежище.

– Ваша кузина! – защебетала персональный консультант. – Чудесно! Теперь, когда вы сказали об этом, сразу стало заметно семейное сходство.

Я была невысокой и миниатюрной. Лили была выше, шире в плечах и, несомненно, обладала красивой фигурой. У нее было лицо в форме сердечка, бледная кожа и ресницы, почти такие же светлые, как ее прямые шелковистые волосы. Я же была загорелой и могла бы сколотить состояние, если бы веснушки можно было превращать в деньги, а еще у меня были грязно-каштановые волосы, которые были еще более своенравные, чем я.

– Возможно, – задумчиво произнесла Сэди-Грэйс, когда женщина ушла, – она имела в виду схожесть ваших аур.

И вот, спустя три часа, опустошив одну платиновую кредитную карту и пережив всего две небольшие истерики – нашего персонального консультанта, а потом девушки, ее сменившей, – я стала обладательницей платья. И туфель. И изящной вечерней сумочки. И мне очень хотелось кого-нибудь убить.

– Почти закончили! – радостно сообщила Лили.

Я бы тоже радовалась, если бы измотала своего противника до такой степени, что тот согласился пойти на сегодняшнюю вечеринку голышом, только бы выбраться из этого универмага живым. Лили Тафт Истерлинг была темной лошадкой. Хрупкой, скромной, с виду тихой лошадкой, которая относилась к моде почти так же серьезно, как к соблюдению правил этикета, и никакие трудности ей были нипочем.

И этими трудностями на данный момент была я.

Я отвергала платье за платьем и категорически возражала примерить хотя бы еще одно. И мне смутно вспоминается, что я даже отказывалась сообщить ей свой размер обуви.

И вот посмотрите…

– Я только заскочу в отдел косметики, – весело продолжала Лили, – а вы с Сэди-Грэйс пока познакомьтесь поближе.

Я бы с удовольствием демонстративно ушла из магазина, если бы не полная надежды улыбка на лице Сэди-Грэйс. Я еще никогда не встречала того, кто был бы так идеально красив и столь же не уверен в себе. Если бы меня попросили выбрать два прилагательных, чтобы описать ее, я бы остановилась на ранимая и жизнелюбивая, но добавила бы еще и третье – наивная.

Я мысленно проклинала Лили. В детстве я была из тех, кто бьет четвероклассников за то, что те доводят второклассников до слез, – правда, это все равно не очень-то расположило ко мне последних. И вот сейчас я ничего не могла поделать: я была не способна повернуться спиной к этой наивной девчонке.

– Ну и? – скучающим тоном спросила я у Сэди-Грэйс, которая сразу же лучезарно улыбнулась мне. – Здесь есть чем еще заняться, кроме шопинга?

Сэди-Грэйс хорошенько задумалась, но когда собралась ответить, вдруг приглушенно ойкнула. Лили, вовлеченная в оживленный разговор в отделе косметики, не заметила попытки Сэди-Грэйс спрятаться за стендом с дизайнерскими сумочками.

– Сэди-Грэйс?

Она шикнула на меня, а потом выглянула из-за сумочек. Ее левая нога вдруг начала выписывать на полу изящные маленькие полукруги.

– Ты что… танцуешь? – спросила я.

Сэди-Грэйс все-таки удалось справиться с непослушной ногой.

– Я всегда начинаю делать rond de jambe6, когда нервничаю, – прошептала она. – Это получается само собой, как икание, только тут балет.

Это было очень странно, но я не успела сказать об этом, потому что Сэди-Грэйс вдруг снова ойкнула и спряталась у меня за спиной. Я проследила за ее взглядом, скользнув мимо отдела с косметикой и отдела с дизайнерскими шарфиками, и увидела пару, которая выбирала запонки. Обоим было чуть за сорок, они были примерно возраста тети Оливии – старше мамы. Удивительно, но мужчина почему-то показался мне знакомым.

– Сенатор Стерлинг Эймс, – прошептала за моей спиной Сэди-Грэйс. – Неплохой человек. А вот дочь сенатора…

Сэди-Грэйс снова было начала выписывать ногой круги, но вовремя спохватилась.

– Его дочь? – переспросила я, когда сенатор с женой двинулись в сторону Лили.

Сэди-Грэйс перекрестилась, хотя я была уверена, что она не католичка.

– Дочь сенатора – это исчадие ада, вот она кто.

«Секреты на моей коже».

www.secretsonmyskin.com/community

Глава 7

Будучи в четвертом классе, я почти весь год училась рисовать лица. Я продавала портреты по два доллара за штуку на детской площадке, но автопортрет мне так и не удалось нарисовать. Мне словно чего-то не хватало, я никак не могла уловить какие-то черты своего лица, а все потому, что мать хранила в тайне их источник.

Может быть, именно поэтому я поймала себя на том, что разглядываю лицо сенатора, хотя он почти наверняка был слишком взрослым, чтобы быть Кавалером в тот год, когда мать стала Дебютанткой.

– Кэмпбелл Эймс – это Люцифер, – драматичным шепотом продолжала Сэди-Грэйс. – Вельзевул. Мефистофель. Сатана. Дьявол! – Она вздохнула. – Ладно, давай покончим с этим.

– Покончим с чем? – спросила я.

Это озадачило Сэди-Грэйс. Она перевела взгляд с меня на отдел косметики, где жена сенатора целовала Лили в щеку, а потом снова на меня.

– Что значит «с чем»? Мы должны пойти к ним и поздороваться.

– На самом деле мы не должны.

– Но… – Сэди-Грэйс утратила дар речи. Она потянулась в сторону сенатора и миссис Эймс, словно они были засасывающей ее черной дырой. Уже не имело значения, что она совсем недавно сама пыталась спрятаться и назвала дочь сенатора пятью именами Сатаны. В мире Сэди-Грэйс, когда в поле видимости попадался кто-то из знакомых взрослых, варианта было лишь два: поболтать или сгореть заживо.

Я последовала за ней, проигнорировав ее благодарный взгляд. У меня были свои причины проявить вежливость, но они не имели ничего общего с правилами этикета.

– Ты так давно не заходила в гости, Лили, что мы уже соскучились по тебе. – У жены сенатора был хорошо поставленный голос: чистый, звонкий и приятный слуху. – Но я знаю, Уокер скоро одумается.

«Соль на рану», – подумала я, когда встала рядом с Лили. Я ничего не знала об ее отношениях с бывшим парнем, но уже начинала понимать кузину: чем больнее ей было, тем шире она улыбалась.

И сейчас ей было очень больно.

Наверное, мне не стоило принимать это близко к сердцу, но я была не из тех, кто будет стоять и молча смотреть на страдания других людей. Сэди-Грэйс, должно быть, была такой же, потому что ее нервные движения стали такими дергаными, что отвлекли внимание сенатора и, самое главное, его жены от Лили.