Последний выстрел

Алексей Виноградов

Последний выстрел

Пролог

Пуля вошла в тело так же легко, как нож в масло. Я видела, как его глаза расширились от шока, он не ожидал, что смерть придёт именно сегодня. Я тоже не ожидала. Но это была работа. А потом всё пошло не по плану. Они знали, что я приду. И теперь мне оставалось только одно, бежать. Тени сгущались быстрее, чем я рассчитывала.

Я стояла спиной к холодной, пальцы сжимали пистолет с последним патроном. Губы слиплись от адреналина и пыли. Вокруг – тишина, но я знала: это затишье перед бурей. Они уже здесь. Первый выстрел разорвал ночь, как нож бумагу. Пуля пробила трубу рядом, и кипящий пар ошпарил кожу. Я не вскрикнула, закусила губу.

– Милена… – голос донёсся из темноты, фальшиво-мягкий, но очень знакомый. – Ты думала, просто уйдёшь?

Я не ответила. Игорь пытался выяснить мое местоположение. Дышала я ровно, считала секунды. Трое. Слева. Двое сзади. Все вооружены. Они двигались как волки, уверенно, без спешки. У них был приказ не убивать. Взять живой. Значит, у меня есть козырь.

– Сдавайся. Ты в тупике.

Я усмехнулась.

– Я всегда в тупике.

И прыгнула вперёд, в темноту. Последний патрон. Первое тело рухнуло. Второй выстрел прошел мимо моего уха. Мой нож оказался в горле того, кто думал, что я беззащитна. Но они знали меня. Значит, знали и то, что я сделаю после.

Третий выстрел был по мне. Горячая волна ударила в плечо, но я уже катилась за укрытие. Кровь текла по руке, но боль старый друг. Я прижала ладонь к ране. Выхода нет. Но это ложь. Выход есть всегда. Даже если это прыжок в пропасть. Я развернулась и бросилась к вентиляции. Последнее, что я услышала перед тем, как шагнуть в пустоту, их крики. А потом тишина.

Глава первая.

Шесть утра, а я уже на ногах. Мне никуда не надо просто привычка, просыпаться до рассвета, проверять оружие, пить черный кофе без сахара. Жить в режиме ожидания. Я посмотрела на телефон. Странно. Он молчал. Обычно в это время уже звонили. Сухой мужской голос на том конце провода бросал два слова: место и время, потом на телефон прилетало фото. И я шла. Но сегодня тишина.

Я провела пальцем по экрану, проверила сигнал. Полоски на месте, сообщений нет, звонков тоже. Может, они наконец забыли про меня? Или просто проверяют, как я отреагирую на тишину. Я не знала своего шефа и никогда его не видела, работу я получала либо по телефону, либо ко мне приходили.

Кофе остыл. Я допила его одним глотком, поставила чашку в раковину. Включила телевизор, новости, что-то про политиков, про взрыв на окраине. Ничего важного. Потом открыла ящик стола. Паспорт на чужое имя. Когда нибудь он мне пригодится. Деньги. Пистолет. Всё на месте. Я захлопнула ящик, подошла к окну. Занавески были чуть раздвинуты, я всегда оставляла щель, чтобы видеть улицу. Во дворе ни души. Улица была пустынна, только мусоровоз лениво полз по асфальту, да где-то вдалеке лаяла собака. Мир ещё спал.

Меня зовут Милена и я киллер. Я и сама уже не помню, когда перестала быть человеком. Может, всё началось с того, что я зачем-то помогла человеку. Или ещё раньше в детстве, которое прошло среди выстрелов и запаха пороха. Мой отец был военным. Не тем героем с орденами, а замкнутым, жёстким мужчиной, который верил, что мир делится на две категории: тех, кто стреляет, и тех, в кого стреляют. Он брал меня с собой в тир с десяти лет.

– Руки крепче. Дыши ровнее. Не дергай курок сожми.

Я запомнила каждое слово. Помню, как впервые попала в «яблочко». Отец не похвалил, лишь кивнул. Но в его глазах было что-то. Удовлетворение? Гордость? Или просто проверка пройдена, дочка не подвела. Потом были секции, ножи, рукопашный бой. Я не спрашивала, зачем. Мне нравилось. Нравилось чувствовать холод металла в руках, слышать щелчок затвора, видеть, как мишень рассыпается от точного попадания.

А потом был тот день. Я шла с тренировки. Тёмный переулок. Крики. Двое мужчин волокли девушку в машину. Она сопротивлялась, один приложил ей ствол к виску

– Заткнись, или тут же умрёшь.

Я не думала. Просто выхватила пистолет (да, носила его уже тогда) и выстрелила. Два раза. Один упал сразу. Второй успел развернуться и убежать. Девушка сбежала, даже не посмотрев в мою сторону. И тогда из темноты вышел он.

– Чистая работа, – сказал незнакомец. – Тебя учили?

Я не ответила.

– Такие, как ты, долго не живут. Либо сядешь, либо тебя убьют. Тебе нужна работа, хорошие деньги?

– Что нужно делать?

– Правильный вопрос. Пойдем.

Через месяц получила первый заказ. Телефон ожил. Я даже не удивилась.

Голос в трубке был знакомым, ровный, без эмоций, как будто диктовал номер банковского счета:

– Выходи на парковку. Садись в машину у подъезда.

Я выглянула в окно. У подъезда стоял чёрный Mercedes S класса. Затонированные стёкла. Номера стёрты грязью – мило. Дверь открылась без скрипа. Внутри пахло кожей, кофе и дорогим табаком.

– Привет, солнышко! – Игорь сидел за рулём, улыбаясь, будто мы встретились на дружеских посиделках. Его белые зубы блестели в полутьме. – Как дела?

Я молча села, прикидывая, сколько секунд мне понадобится, чтобы перерезать ему горло, если это ловушка.

– Ой, ну хватит хмуриться, – он протянул мне бумажный стаканчик. – Латте с корицей, твой любимый.

Я не взяла. Игорь вздохнул, достал из бардачка папку и шлёпнул её мне на колени.

– Дома посмотришь. Два дня у тебя, потом клиент улетает в Дубай.

– Кто? – спросила я.

– Ты же знаешь правила: твое дело не спрашивать.

– После прошлого раза я имею право спросить.

Игорь перестал улыбаться.

– А если откажусь?

– Тогда следующая папка будет с твоим фото. И её отдадут не тебе. Сорок восемь часов тебе, – бросил Игорь, прежде чем захлопнуть дверь.

Я осталась стоять с папкой в руках, а Mercedes растворился в утреннем тумане. Я вернулась домой. Кинула стол папку, налила себе чай и посмотрела на стол. Хочешь не хочешь, а папку открыть нужно. В папке лежало фото мужчины лет сорока (серебряные виски, дорогой костюм, холодные глаза).

Маршрут его передвижений. Выписка из банка, сумма с шестью нулями. Моя доля подчёркнута красным. У меня было два дня, изучить территорию. Найти оптимальное место, с которого я должна была отработать, придумать пути отхода. Все стандартно, такое я делала множество раз. И начинать нужно было сегодня. Целый день я потратила на изучение своей цели. Кто он был мне неизвестно. Но если за его голову платят такие деньги, думаю, вопросы излишни. В моей профессии слишком большое любопытство, верный способ присоединиться к списку жертв, а не числиться в исполнителях.

Я узнала, где он живет. Роскошный особняк за высоким забором, камеры, охрана. Классическая крепость напуганного человека, у которого слишком много врагов или слишком грязная совесть. Неважно. Штурмовать цитадель, глупо, нелепо и шумно.

Я решила не гоняться за ним. Вечером он сам придет ко мне на мушку. Сумерки сгущались, окрашивая город в сине-серые тона. Я заняла позицию в пустой квартире напротив его любимого ресторана. Он ужинал здесь каждую среду. Привычка страшная слабость. Предсказуемость убивает быстрее пули. Комната пахла пылью и одиночеством. Я разобрала винтовку, протерла стекло прицела, заглушила запах металла и масла ароматом своей кожи. Ожидание, самая скучная часть работы. Тело затекает, мысли разбегаются. Я не позволила им уйти далеко.

В голове прокручивался план. Один выстрел. Чисто. Тихо. Отход через черный ход, смена машины, исчезновение. Игорь обещал свободу. Я почти поверила. Внизу замерцали огни. Подъехала его машина. Шофер открыл дверь. Из машины вышел Он. Не торопясь, поправил манжет, оглядел площадь взглядом хозяина мира. Он не знал, что этот мир вот-вот сократится до размеров свинцовой точки.

Я прильнула к прицелу. Перекрестие легло на его висок. Сердце билось ровно. Палец на спуске. И в этот мир он поднял голову и посмотрел прямо на меня. Прямо в темноту моего окна. Как будто знал. Мой палец нажал на спусковой крючок. Тихий, сухой хлопок. Едва слышный даже мне. Пуля, послушная и безжалостная, пронзила стекло и воздух, нашла свою цель. Его голова дёрнулась, улыбка застыла, превратившись в маску недоумения. Он рухнул на асфальт, и алая лужа растеклась вокруг его виска, сливаясь с тенью от лимузина. Мгновенная тишина. Та, что всегда наступает после свершившегося. Мир замирает, чтобы осознать, что в нём только что произошло. А потом хаос.

С криками выбежала охрана. Телохранители, неуклюжие, как медведи в костюмах, с пистолетами наготове, заслонили собой уже мёртвое тело. Кто-то тыкал пальцем в моё окно, крича в рацию. Но было уже поздно. Пока они метались, я уже действовала на автомате. Руки, помнящие каждое движение, разобрали винтовку за считанные секунды. Детали ушли в специальный кейс. Я сдернула перчатки, швырнула их в сумку. Ни одного отпечатка, ни одной нитки, ни одной улики.

Я бросила последний взгляд на площадь. Суматоха нарастала, завывали сирены первых полицейских машин. Они будут искать снайпера. Они будут прочёсывать здания. Но меня здесь уже не было. Я скользнула в чёрный провал чёрного хода, спустилась по шаткой железной лестнице во внутренний двор. Моя машина серая, невзрачная, с чужими номерами , ждала в двух кварталах.

Я шла быстро, но не бежала. Бегство привлекает внимание. Я просто растворялась в вечернем городе, в толпе прохожих, спешащих по своим делам, не подозревающих, что в двух шагах от них только что закончилась одна жизнь и начался отсчёт до следующего убийства.

Дверь машины захлопнулась. Тишина. Только стук моего сердца в ушах. Я завела двигатель и тронулась с места, сливаясь с потоком машин. Дело сделано. Мой телефон пикнул, я посмотрела на дисплей. Сумма которая мне предназначалась была на моем счету. Но в горле стоял ком. Та улыбка. Он смотрел прямо на меня. Он знал.

Глава вторая.

Я остановила машину на заброшенном пустыре. Ржавые каркасы цехов, разбитые бутылки, запах гнили и пыли. Идеальное место, чтобы что-то оставить навсегда. Вышла. Ночь была холодной, и ветер гулял меж развалин, завывая в пустых глазницах окон. Я открыла багажник, достала канистру. Запах бензина ударил в нос, резкий и тревожный. Он перебивал все другие запахи, даже запах крови, который, казалось, въелся в кожу, облила машину. Бензин стекал по стеклам, по краске, собираясь лужами на земле. Улица должна была умереть чистой. Без свидетельств, без намёков, без имени.

Достала зажигалку. Дешёвая, одноразовая, купленная на заправке. Никакой связи со мной. Щелчок. Огонек был маленьким, дрожащим в порывах ветра. Я бросила его на сиденье. Вспышка была мгновенной и ослепительной. Огненный шар с рёвом рванулся вверх, пожирая ткань, пластик, металл. Жар опалил лицо. Я отступила на шаг, наблюдая, как пламя пожирает доказательства моего существования здесь и сейчас. Оно горело быстро, яростно и одиноко. Как и всё в этой жизни.

Через несколько часов останется лишь почерневший остов, который ни о чём не скажет следователям. Я повернулась спиной к жару и пошла прочь. В тени старого склада ждала моя машина. Настоящая. С документами, парковочными талонами и пустой кружкой из-под кофе в подстаканнике. Та, что принадлежала Милене, а не призраку с винтовкой. Завела двигатель и уехала, не оглядываясь на догорающий костёр.

Впереди была дорога домой. И обещание свободы, которое теперь пахло не латте с корицей, а бензином и пеплом. Но по пути я решила заехать в бар. Я пришла в бар. Не тот пафосный лакированный коктейльник, куда ходят те, кого я иногда видела в прицеле, а своё место. Подвальчик с липкими столами, запахом старого пива и сигарет, въевшимся в стены. Здесь не задают вопросов. Бармен, грузный мужчина с татуировкой черепахи на предплечье, молча кивнул. Я подняла два пальца. Он без слов налил двойной виски. Лёд не предложил. Он знал, я пью без. Подмигнул, поставил стакан передо мной.

Я сделала первый глоток. Огонь растёкся по горлу, прогнал холод из живота. Осмотрела зал через отражение в грязном зеркале за полками с бутылками. Несколько человек. Парочка выпивала, что-то тихо споря. Кто-то танцевал под хриплый блюз, не попадая в такт. Всё как всегда. Ничего необычного. И вдруг голос. Прямо за спиной.

– Тяжёлый день?

Низкий, спокойный. Он прозвучал так, будто ждал именно этого момента. Вся моя спина покрылась мурашками. Рука сама потянулась к пистолету под курткой. Я медленно, слишком медленно обернулась на барный стул. Он сидел в паре метров, откинувшись на спинку стула. Не «красавчик» с обложки. Скорее интересный. Лицо с характером, с парой шрамов, которые не уродуют, а добавляют истории. Одежда дорогая, но не кричащая, сидит так, чтобы не стеснять движений. И глаза. Слишком внимательные. Слишком спокойные. Он смотрел на меня и улыбался. Не нагло. С любопытством. Как будто разгадывал сложный пазл. Я держала его в поле зрения, пока делала ещё один глоток виски.

– Дни бывают разные, – ответила я, голос ровный, без эмоций. – А вечера обычно скучные.

– До определённого момента, – парировал он, его улыбка стала чуть шире. Он поднял свой бокал, в нём было что-то тёмное, возможно, бурбон. – Можно присоединиться? Или вы предпочитаете пить в одиночестве, разглядывая эхо дня в стакане?

Он не сводил с меня глаз. Я медленно поставила стакан на стойку.

– Это зависит от того, что предлагают, -сказала я, глядя прямо на него. – И насколько это интересно.

Парень представился Славой.

– Можно просто Слава, – сказал он, и его улыбка стала чуть менее загадочной, чуть более открытой. Он оказался очень милым и общительным. Слишком милым и слишком общительным для этого места и для этого времени суток.

Он говорил о пустяках. О том, как сегодня чуть не опоздал на метро, о глупом рекламном щите, который он видел по дороге, о кошке, устроившей сцену ревности у него в подъезде. Легкий, ни к чему не обязывающий треп. Он не задавал вопросов. Не спрашивал, как меня зовут, чем я занимаюсь, почему у меня в глазах пустота после только что совершенного убийства. А потом он рассказал анекдот. Глупый, про шакала и попугая в зоопарке. Не смешной. Но я рассмеялась.

Звук был чужим, хрипловатым, вырвавшимся против моей воли. Я не помнила, когда смеялась в последний раз. Настоящим смехом, а не язвительной усмешкой над глупостью жертвы или иронией ситуации. Слава смотрел на меня, и в его глазах что-то промелькнуло, удовлетворение? Триумф? Но он тут же это погасил.

– Ну вот, уже лучше, – произнес он мягко. – А то я уж подумал, что у вас на лице только одно суровое выражение. Оно, конечно, вам идет, но смех явно украшает больше.

Я взяла стакан, сделала глоток, пытаясь вернуть себе контроль. Алкоголь ударил в голову, согревая изнутри. Это было опасно. Расслабляться. Доверять.

– Ты часто подходишь к незнакомым девушкам в барах и рассказываешь им анекдоты про шакалов? – спросила я, в голосе прозвучала лёгкая насмешка.

– Только к тем, у кого глаза как у тебя, – ответил он неожиданно серьёзно. – В них столько всего намешано, что кажется, один нелепый анекдот может всё это ненадолго перевесить.

Я рассмеялась еще раз. Потом он, ни с того ни с сего, предложил:

– Поехали на пляж. Воздухом подышим.

И я, обычно десять раз всё взвешивающая, вдруг согласилась. Без тактики, без плана отхода. Просто села в его потрёпанный внедорожник, который пах бензином и мятной жвачкой. Мы сидели на капоте, смотрели на чёрную воду, в которой отражались огни города на другом берегу, и пили тёплое пиво из банок. Он говорил о всякой ерунде – о плохом качестве дорог, о том, как в детстве боялся темноты, о глупом сериале, который смотрит его мама.

И я слушала. Мне было легко. С ним не нужно было быть настороже. Он не был из моего мира. Он был простым, нормальным парнем с нормальными проблемами. Он видел во мне просто девушку из бара, а не инструмент для убийства. Он был мне дико интересен. Своей нормальностью. Своей лёгкостью. Тем, что мог смеяться над ерундой и ценить момент. Я чувствовала, как каменная скорлупа внутри меня по крошке осыпается. Это было опасно. Глупо. Непрофессионально. Но когда он, замолчав, посмотрел на меня своими тёплыми карими глазами, я забыла обо всём на свете.

– А у тебя сегодня действительно был тяжелый день? – вдруг спросил он, его голос прозвучал тише, серьёзнее.

Я взяла очередной глоток пива, чтобы выиграть секунду.

– Обычный.

– Не похоже, – он улыбнулся, но в его улыбке не было насмешки, было понимание. – У тебя взгляд как будто ты только что сдала самый сложный экзамен в жизни.

Я фыркнула:

– Что-то вроде того.

Он кивнул, не стал копать глубже. Просто протянул руку и поправил прядь волос, которую ветер сдул мне на лицо. Его пальцы едва коснулись кожи, но по моей спине пробежала волна тепла. Это была слабость. Непозволительная роскошь. Но в тот момент мне было плевать. Мы просидели до самого рассвета.

Сначала пиво закончилось. Потом разговоры. Мы просто молча смотрели, как ночь медленно сдает позиции. Небо на востоке из чёрного стало тёмно-синим, потом лиловым, потом розовым. Первые лучи солнца пронзили воду золотыми иглами, и море заискрилось, будто усыпанное алмазами. Я не помнила, когда в последний раз видела рассвет просто так. Не как сигнал к началу операции или концу долгой слежки, а как… красоту. Как нечто, существующее само по себе, без моего участия.

Слава сидел рядом, его плечо почти касалось моего. Он не пытался обнять меня или сказать что-то пафосное. Он просто был здесь. И в этой тишине, в этом спокойном совместном присутствии было больше, чем в десятках громких слов. В голове, где обычно крутились планы, схемы, расчёты, воцарилась непривычная тишина. Тревога, вечная спутница, притихла, прижалась в уголке. Я позволила себе просто быть. Дышать солёным воздухом, чувствовать холод металла капота сквозь джинсы, слышать ровное дыхание человека рядом.

Это было опасно. Глупо. Я нарушала все свои правила. Я позволила незнакомцу подойти слишком близко, провела с ним ночь, ослабила бдительность. Любой момент мог оказаться ловушкой. Эта лёгкость, эта простота идеальная приманка. Но когда он повернул ко мне лицо, освещённое первым по-настоящему ярким лучом, и улыбнулся, не той хитрой улыбкой Игоря, а простой, открытой, чуть уставшей, что-то внутри дрогнуло.

– Поцелуй меня, – внезапно сказала я и зачем то отвернулась

Слава рассмеялся

– В тебе сейчас говорит алкоголь, а не ты.

Он поднес палец к моим губам, а затем обнял. Я покраснела от своего же предложения. Боже зачем я это сказала.

– Ну что, – сказал он, его голос был хрипловатым от ночного разговора и прохлады. – Пора возвращаться в реальность.

Реальность. Та, где папки с фотографиями, пистолеты за поясом и обещания свободы, которая всегда оказывается на расстоянии одного последнего дела. Я кивнула, спрыгнула с капота. Тело заныло от непривычно долгой неподвижности. Он завёл машину, и мы поехали обратно. В город, в мой район, в мою жизнь, из которой на одну ночь я сбежала. Он остановился у моего дома.

– Позвонишь? – спросил он просто, без надрыва, без требований.

Я посмотрела на него, на это незнакомое, но такое притягательное лицо, и почувствовала острое, почти физическое желание сказать «да». Вырвать ещё кусочек этой нормальной жизни.

– Не знаю, – ответила я честно. Мой телефон был инструментом смерти, а не средством для свиданий.

Он кивнул, приняв это.

– Ну, тогда, я сам позвоню. Было приятно, Милена.

Я резко повернулась к нему. Я не называла ему своего имени. Никогда. Но он уже улыбался, и в его глазах читалось не злорадство, а понимание.

– Расслабься. Ты сказала, еще когда мы сидели в баре. Вспомнила?

Я не помнила. Возможно. Возможно, в момент той дурацкой, беззаботной радости я утратила контроль. Я вышла из машины, не прощаясь, и пошла к подъезду, чувствуя его взгляд на спине. Дверь захлопнулась, и я осталась в привычной полутьме парадной. В кармане зажужжал телефон. Не тот, с которого звонит Слава. Другой. Сообщение от Игоря: «Заказ выполнен. Жди инструкций. Не отсвечивай». Ночь закончилась. Реальность накрыла с головой. Но где-то внутри, под слоем льда, теплился крошечный огонёк. Огонёк, который теперь было не так просто потушить.

Глава третья.

Проснулась я через пару часов. Мне всегда хватало. Организм, привыкший к перегрузкам, выжимал из короткого сна максимум, как из всего остального. Сон оборвал резкий, настойчивый звонок в дверь. Не почтальон, не сосед, ритм был свой, узнаваемый. Три коротких, пауза, два длинных. Игорь. Он вошел, окинул мою однушку быстрым, оценивающим взглядом, будто проверял, не завёлся ли тут враг в шкафу или занавесках. В руке, уже знакомая папка.

– Что? Сразу? – я протерла лицо ладонями, пытаясь стереть остатки сна и навязчивые образы рассвета над водой.

– Новый танец, – он швырнул папку на кухонный стол. Она громко шлёпнулась рядом с пустой чашкой из-под кофе. – Музыка играет, отсиживаться нельзя.

Я посмотрела на папку, потом на него. В горле встал ком от усталости и внезапного, острого отвращения.

– Мне нужен выходной, Игорь.

Он замер, медленно повернулся ко мне. Его лицо, обычно выражавшее лишь циничную усмешку, стало каменным.

– На кой он тебе? – спросил он тихо, и в этой тишине прозвучало опаснее, чем любой крик. – Что, планы на пикник? На маникюр? На встречу с тем пацаном со вчерашней вечеринки?

Кровь отхлынула от лица. Он знал. Он всё видел. За мной следили даже в ту ночь.

– Это не твоё дело, – выдавила я, стараясь, чтобы голос не дрогнул.

– Всё, что касается тебя, моё дело.

Он ткнул пальцем в папку.

– Сегодня ночью. Нужно избавиться от одного человека. Не провали задание Мила. После вчерашнего тебя и так в организации не жалуют. Считай, это проверка на вшивость.

Он повернулся к выходу, но на пороге обернулся.

– И забудь про того парня. У нормальной жизни и у нашей общее только то, что одна из них рано или поздно закончится. И обычно рано.

Дверь закрылась. Я осталась одна с папкой на столе. Она лежала там, как гроб. Как приговор. Я открыла папку. На меня смотрело чёрно-белое фото. Не матёрый бандит, не политик с глазами-щелочками, а тощий мужик в очках, с вьющимися непослушными волосами и немного потерянным взглядом. Настоящий ботаник. Таких в метро каждый день десятки. Неудачник из IT-отдела, вечно заваленный работой. Совершенно непохожий на цель, за которую платят большие деньги или устраивают такие проверки.

Что он такого сделал? Уклонился от налогов? Взломал сервер какой-нибудь корпорации? Нашёл не тот файл? В папке, как и в прошлый раз, лежали адрес его дома (дешёвая пятиэтажка на окраине), адрес работы (небольшой научно-исследовательский институт) и номер его машины (старенькая иномарка). Ничего необычного. Никаких особых мер безопасности. Никакой охраны. Лёгкая добыча. Слишком лёгкая. Именно это и насторожило. Игорь не стал бы тратить время на пустяки. А если это проверка, то в чём подвох? Может, за этим «ботаником» приглядывают? Или он сам не тот, за кого себя выдаёт?

Я взяла фото и подошла к окну, поймав слабый утренний свет. Присмотрелась к деталям. Очки. Слишком простые, дешёвая оправа. Но взгляд из-за них был не потерянный. Присмотревшись, я уловила в нём странную сосредоточенность. Уверенность. Рука, поправляющая очки… Длинные пальцы, ухоженные ногти, но на костяшках, едва заметные ссадины. Не от клавиатуры. Этот «ботаник» явно что-то скрывал.

Задание было сегодня ночью. Значит, времени на раскачку нет. Я отбросила фото на стол. Вопросы ни к чему. Мне заплатят. Или убьют. Всё просто. Но внутри всё сжалось в тугой, тревожный узел. Эта цель была неправильной. Слишком простой. Слишком странной. Игорь что-то замышлял. И этот «ботаник» был ключом. Я нарушила договорённость. Набрала Игоря с того, «чистого», телефона, который был только для экстренных вызовов от него. Он снял трубку после первого гудка.

– Что-то случилось? – его голос , без намёка на раздражение. .

– Приезжай, – бросила я в трубку и положила её, не дав ему возможности отказаться.

Он появился через пять минут, будто и не уходил, просто ждал в машине у подъезда. Вошёл, не здороваясь, с лицом, выражавшим предельную степень «у меня нет на это времени».

– Ну? Горит?

Я молча ткнула пальцем в фотографию «ботаника», лежащую на столе.

– Посмотри на него, Игорь. Какая из него цель? Кому он вообще мог помешать?

Игорь тяжело вздохнул, сделав вид, что смотрит на фото. На самом деле его взгляд скользнул по нему с полным безразличием.

– Мила, ну что ты как ребёнок? Тебе дали задание , выполни его. Всё просто. Не усложняй.

– Я никогда не интересовалась, – сказала я тихо, подходя ближе. – Никогда. Для меня они были просто фотографиями. Но сейчас… Мне очень интересно. Что он такого сделал? Украл? Увидел? Узнал? Кто он?