Слепые точки: Детектив без отражения

Слепые точки: Детектив без отражения

Максим Солохин

© Максим Солохин, 2025

ISBN 978-5-0067-8910-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1: Пустое отражение

Дождь стучал по ветровому стеклу патрульного гравикара, как будто пытаясь прорваться сквозь защитное покрытие и добраться до меня. Я смотрела на отражение своих усталых глаз в лобовом стекле, пытаясь собраться с мыслями перед тем, как выйти на место происшествия. Сегодняшний вызов обещал быть непростым – тело известного кибербезопасника Марка Риверса, обнаруженное в его собственном доме. Система классифицировала происшествие как самоубийство, но что-то в этом деле не сходилось. В нашем мире, где каждое движение фиксируется умными зеркалами, каждое слово записывается персональными ассистентами, а каждая эмоция анализируется с точностью до микровыражения лица, самоубийство без причины – редкость. А без причины их просто не бывает.

Я потянулась к сенсорной панели и активировала личное умное зеркало на солнцезащитном козырьке. Оно тут же начало анализировать мое состояние: «Детектив Ворд, уровень стресса повышен на 37%. Рекомендую сделать глубокий вдох и проверить дыхательный ритм. Пульс 98 ударов в минуту. Норма – 72.»

– Отстань, – буркнула я, отключая навязчивый анализ. Иногда эти штуки становились слишком умными для собственного же блага.

Гравикар плавно опустился перед элитным жилым комплексом «Серебряный квартал», где располагался дом Риверса. Даже в дождь здесь все выглядело безупречно – гладкие фасады зданий, идеально подстриженные голографические сады, умные фонари, меняющие цвет в зависимости от настроения прохожих. Этот район был показателем статуса, местом, где жили те, кто создавал будущее. Или, как в случае с Риверсом, те, кто защищал его.

Я вышла из машины, и дождь тут же начал сканировать мою одежду, определяя оптимальную температуру для подогрева. «Дождь, 18° C, рекомендую активировать тепловую подкладку», – прошептал встроенный в пальто ассистент. Я проигнорировала совет – мне нравилось ощущать реальность, пусть даже через капли дождя на коже.

У входа в дом меня уже ждал офицер Петров, его лицо было напряженным.

– Детектив Ворд, – кивнул он, – внутри все как обычно, но кое-что не сходится. Системы показывают самоубийство, но…

– Но что? – спросила я, доставая свой таблет для сканирования улик.

– Последние три часа перед смертью. Никаких записей. Ни одного умного зеркала, ни одного персонального устройства не зафиксировало его присутствия. Как будто он перестал существовать для системы.

Я нахмурилась. В нашем мире это было почти так же невозможно, как остановить сердцебиение. Умные зеркала были повсюду – в ванных комнатах, гардеробных, даже в лифтах. Они не просто отражали изображение, они анализировали эмоции, записывали короткие видеоролики для личного архива, синхронизировались с вашими устройствами, следили за здоровьем. Город был покрыт этой сетью, создавая иллюзию абсолютной безопасности. Но на самом деле это была система тотального наблюдения, о которой граждане даже не подозревали.

– Проведи меня внутрь, – сказала я, активируя свой профессиональный режим. – И попроси техников не трогать ничего до моего прибытия.

Петров кивнул и открыл дверь. Как только мы переступили порог, дом приветствовал нас: «Добро пожаловать, Марк. Сегодня у вас запланировано три встречи. Погода в городе…» Голос замолчал на полуслове, когда система распознала, что это не хозяин дома.

– Отключите голосовые уведомления, – приказала я кому-то из техников. – И загрузите все данные за последние 24 часа на мой таблет.

– Уже сделано, детектив, – ответил молодой парень в форме криминалистической службы. – Но, как и сказал Петров, последние три часа… пустота. Полная. Как будто система решила, что этого времени не было.

Я прошла в гостиную, где должно было находиться тело. Дом был образцом современного «умного жилища» последнего поколения – все поверхности были интерактивными, освещение менялось в зависимости от времени суток и вашего настроения, даже пол реагировал на шаги, подсвечивая путь. Роскошь, которая одновременно была и тюрьмой.

В центре комнаты, под самым большим умным зеркалом в доме, лежало тело Марка Риверса. Он сидел в кресле, голова откинута назад, глаза закрыты. Рядом с ним – пустой стакан и флакон с таблетками. Классическая картина самоубийства. Слишком классическая.

– Где оно? – спросила я.

– Что? – не понял Петров.

– Умное зеркало. То, под которым он сидит. Где запись? Что оно показывало в момент смерти?

Петров помялся.

– Оно… не записывало. Как и все остальные. Система показывает, что в этот момент он смотрел на пустую стену, но зеркало утверждает, что перед ним было зеркало. Конфликт данных.

Я подошла ближе к телу. На первый взгляд – никаких следов борьбы, никаких признаков насильственной смерти. Но что-то было не так. Очень не так.

– Когда его обнаружили? – спросила я.

– Сегодня утром, около восьми. Автоматическая система вызвала скорую, когда заметила отсутствие жизненных показателей, но к тому времени было уже поздно.

Я кивнула. В нашем мире даже смерть не оставалась частной. Система заботилась обо всем – от вызова скорой помощи до уведомления ближайших родственников.

– А личные устройства? – продолжила я.

– Все на месте. Смарт-часы, нейроинтерфейс, персональный ассистент. Но данные за последние три часа отсутствуют. Как будто кто-то специально стер их.

Я присела рядом с телом, стараясь не задеть улики. Марк Риверс был известен как один из лучших в области кибербезопасности, работал над защитой городской сети умных зеркал. Если кто и мог обойти систему, так это он. Но зачем ему это делать? Чтобы покончить с собой? Это не имело смысла.

– Дайте мне посмотреть на его последние записи, – попросила я. – Все, что есть.

Техник протянул мне таблет с данными. Я пролистала логи – обычные повседневные дела, рабочие встречи, звонки. Ничего необычного. Пока я не дошла до момента за три часа до смерти. Там начиналась пустота. Не просто отсутствие данных – система показывала, что в это время он смотрел на пустую стену, тогда как сенсоры утверждали, что перед ним было зеркало.

Это было невозможно. Умные зеркала никогда не ошибались. Они были частью основной городской сети, синхронизированной с тысячами других устройств. Если одно зеркало показывало одно, а система – другое, это означало, что либо система взломана, либо… произошло нечто, что не укладывалось в логику работы технологии.

Я поднялась и подошла к тому самому зеркалу, под которым сидел Риверс. Оно было огромным, во всю стену, с тонкой рамкой из черного металла. Я посмотрела на свое отражение – усталая женщина в темном пальто, с короткими темными волосами и серыми глазами, которые сейчас смотрели на меня с вопросом. Что ты увидел, Марк? Что заставило тебя сесть здесь и принять яд?

И тут произошло нечто странное. На долю секунды мое отражение исчезло. Просто… пропало. Я моргнула, уверенная, что это игра света или временный сбой, но когда я посмотрела снова, отражение было на месте.

– Вы видели это? – спросила я Петрова.

– Что?

– Моё отражение… на секунду исчезло.

Петров посмотрел на меня с беспокойством.

– Детектив, может, вам стоит сделать перерыв? Вы сегодня уже третий раз упоминаете какие-то аномалии.

Я хотела возразить, но промолчала. Возможно, он прав. Возможно, я слишком устала. Но я знала, что видела. Отражение исчезло.

Вернувшись к телу, я продолжила осмотр. На первый взгляд все указывало на самоубийство, но профессиональный инстинкт подсказывал, что здесь что-то не так. Я начала с карманов. Внутренний карман пиджака Риверса оказался не пустым – там лежала маленькая зашифрованная флешка с едва заметной надписью, выгравированной лазером: «Они стирают вторники».

Я осторожно извлекла флешку и поместила ее в защитный контейнер. Никаких отпечатков – Риверс был достаточно умен, чтобы не оставлять улик. Но зачем прятать флешку в карман? И что означает эта надпись?

– Нужно проверить эту флешку, – сказала я технику. – Срочно. Но только в защищенном режиме – неизвестно, что на ней.

– Уже загружаю в изолированный симулятор, – кивнул он. – Но шифрование сильное. Может занять время.

Я кивнула, продолжая осмотр. Что-то в этой комнате не давало мне покоя. Все было слишком идеально. Слишком похоже на самоубийство. В нашем мире, где каждое движение фиксируется, самоубийство без причины было редкостью. А без причины их просто не бывает.

Подойдя к зеркалу снова, я провела рукой по его поверхности. Оно было теплым, как будто только что использовалось. Я вспомнила, что в системе Риверса были настройки, позволяющие зеркалу анализировать не только внешние признаки, но и подавать сигналы в случае стресса или депрессии. Если он действительно собирался покончить с собой, система должна была предупредить его близких за несколько дней.

– Проверьте, не было ли предупреждений от системы, – попросила я. – За неделю до смерти.

Техник начал рыться в данных.

– Ничего, детектив. Ни одного предупреждения. Система показывает, что его эмоциональное состояние было стабильным вплоть до последних минут.

Это было еще страннее. Марк Риверс был не просто пользователем системы – он помогал ее создавать. Он знал все ее уязвимости, все способы обхода. Если он решил умереть, он бы знал, как обмануть систему. Но зачем ему это делать?

Я вернулась к телу и начала осмотр более тщательно. На запястье Риверса я заметила едва заметный след – тонкую линию, как будто от носки какого-то устройства. Но на нем не было ни часов, ни нейроинтерфейса, которые обычно носят технари.

– Был ли у него персональный интерфейс? – спросила я.

– Да, но его нет на месте, – ответил Петров. – Система показывает, что он снял его за час до… ну, вы знаете.

Интересно. Зачем снимать интерфейс перед самоубийством? Это не имело смысла. Персональный интерфейс был как вторая кожа для людей вроде Риверса. Без него они чувствовали себя голыми.

Я продолжила осмотр комнаты, пытаясь понять, что здесь не так. Все предметы стояли на своих местах, никаких следов борьбы, никаких признаков постороннего присутствия. Но что-то было не так. Очень не так.

Подойдя к окну, я посмотрела на город за стеклом. Огни небоскребов мерцали сквозь дождь, умные фонари создавали узоры на мокром асфальте. Этот город был построен на данных, на информации, на том, что мы называли «цифровым следом». Каждый шаг, каждый взгляд, каждая эмоция – все фиксировалось, анализировалось, использовалось. И вдруг здесь, в доме одного из создателей этой системы, происходит событие, которое не оставляет следа.

Это было невозможно. Или, что еще хуже, это было возможно, и кто-то обладал технологией, которая могла стирать следы так чисто, что даже система не замечала их отсутствия.

Я вернулась к зеркалу и снова посмотрела на свое отражение. В этот раз оно оставалось на месте, но я чувствовала, как что-то внутри меня сжимается. Что-то в этом деле было глубже, чем простое самоубийство. Что-то, что касалось самой основы нашего мира.

– Дайте мне доступ ко всем данным Риверса, – сказала я. – Не только к логам, но и к его личному облаку, рабочим проектам, всему.

– Уже запросили, детектив, – ответил техник. – Но компания «MirrorNet» сопротивляется. Говорят, что это конфиденциальные данные.

– Скажите им, что я получу ордер, если понадобится, – ответила я. – Но мне нужно это сейчас.

Я знала, что Риверс работал в компании «MirrorNet», которая разрабатывала и поддерживала городскую сеть умных зеркал. Если в его смерти замешаны внутренние разногласия, мне нужно было знать, над чем он работал в последнее время.

Выйдя из комнаты, я направилась в кабинет Риверса. Дверь открылась с тихим шипением, и система прошептала: «Добро пожаловать, Марк. У вас запланировано совещание с Вероникой Кейн в 14:00». Я нахмурилась. Вероника Кейн – соучредитель «MirrorNet», человек, который, как я слышала, имел серьезные разногласия с Риверсом по поводу направления развития компании.

В кабинете царил идеальный порядок. Рабочий стол, интерактивная панель, книжные полки с физическими книгами – редкость в наше время. Я подошла к столу и провела рукой над сенсорной панелью. Экран ожил, показывая последние открытые файлы Риверса. Большинство из них были зашифрованы, но один оказался доступен – документ с пометкой «Проект „Слепые точки“».

Я открыла файл, но вместо содержимого увидела сообщение: «Доступ запрещен. Требуется двухфакторная аутентификация». Я вздохнула. Конечно, он не оставил бы такие данные без защиты.

– Нужно взломать этот файл, – сказала я технику, который последовал за мной. – И найдите мне Веронику Кейн. Я хочу поговорить с ней как можно скорее.

– Она уже ждет в гостиной, детектив, – ответил он. – Приехала сразу после того, как узнала о случившемся.

Я кивнула и направилась обратно в гостиную. Вероника Кейн сидела на диване, одетая в безупречный костюм темно-синего цвета. Ее волосы были уложены в идеальную прическу, макияж безупречен, взгляд холодный и расчетливый. Она поднялась, когда я вошла.

– Детектив Ворд, – произнесла она спокойным, почти механическим голосом. – Я так рада, что вы взяли это дело. Марк был… важным человеком для нашей компании.

– И для кого еще он был важен? – спросила я, наблюдая за ее реакцией.

– Для многих, – ответила она, не моргнув глазом. – Но, как я понимаю, официально это самоубийство?

– Пока рано делать выводы, – сказала я. – Система показывает самоубийство, но есть некоторые аномалии.

– Аномалии? – нахмурилась она. – В нашей системе не бывает аномалий. Она создана Марком и мной. Мы знаем каждую ее линию кода.

– Тогда объясните мне, почему за три часа до смерти нет никаких записей? – спросила я. – Почему система показывает, что он смотрел на пустую стену, тогда как сенсоры утверждают, что перед ним было зеркало?

Вероника Кейн на мгновение замерла, и в ее глазах мелькнуло что-то, что я не смогла расшифровать.

– Возможно, он работал над чем-то новым, – сказала она наконец. – Марк всегда любил экспериментировать. Возможно, он тестировал какую-то новую функцию, которая временно нарушала синхронизацию.

– Или, возможно, кто-то использовал его же технологии против него, – предположила я.

Она улыбнулась, но улыбка не достигла ее глаз.

– Детектив, вы подозреваете меня? Я была его партнером, его другом. Зачем мне его убивать?

– Не я подозреваю, – ответила я. – Факты. И факты говорят, что у вас были финансовые разногласия с Риверсом. Я знаю о вашем споре по поводу коммерциализации проекта «Слепые точки».

Ее лицо слегка напряглось.

– Проект «Слепые точки» был всего лишь теоретической разработкой, – сказала она. – Марк разрабатывал технологию, которая могла бы создавать зоны невидимости в цифровом пространстве. Но мы решили, что это слишком рискованно для внедрения. Возможно, он продолжил работу над ним втайне.

– И что это за технология? – спросила я.

– Представьте себе, – начала она, – что вы можете исчезнуть из системы. Не просто выключить свои устройства, а стать невидимым для всех умных зеркал, всех датчиков, всех камер. На короткое время – час, два, может быть, даже день. Как будто вас нет в цифровом мире.

– И зачем кому-то это нужно? – спросила я.

– Для безопасности, – ответила она. – Для тех, кто хочет остаться наедине с собой. Или для тех, кто хочет сделать что-то, что система не должна видеть.

– Например, покончить с собой? – предположила я.

– Например, – кивнула она. – Но Марк не был таким человеком. Он верил в систему. Он создавал ее.

– А может, он передумал? – спросила я. – Может, он обнаружил что-то, что заставило его усомниться в том, что вы создали?

Она посмотрела на меня долгим, проницательным взглядом.

– Детектив, – сказала она наконец, – система, которую мы создали, может убить само понятие правды. Будьте осторожны, копая слишком глубоко. Вы можете найти то, что изменит ваше представление о реальности.

С этими словами она встала и направилась к выходу.

– Если вам понадобится еще что-то, – добавила она у двери, – вы знаете, где меня найти.

Когда она ушла, я вернулась к месту происшествия. Тело Риверса уже увезли, но комната оставалась такой же – идеально чистой, идеально организованной, идеально похожей на сцену самоубийства.

Я подошла к зеркалу снова. В этот раз, когда я посмотрела на свое отражение, оно на мгновение исчезло снова. Но на этот раз я была готова. Я не моргнула, не отвела взгляд. И я увидела кое-что еще – за мгновение до того, как отражение пропало, в нем мелькнуло что-то чужое. Как будто кто-то другой смотрел на меня сквозь зеркало.

Я отступила на шаг, сердце заколотилось в груди. Это было невозможно. Или, что еще хуже, это было возможно, и я только начинала понимать, насколько глубоко уходит этот кроличья нора.

Техник подошел ко мне с таблетом в руке.

– Детектив, – сказал он, – мы проверили флешку. Шифрование сильное, но мы смогли расшифровать часть данных. Там список имен и дат. И еще кое-что.

Он передал мне таблет. На экране был текст: «Они стирают вторники. Не верь своим глазам. Не верь своим воспоминаниям. Они уже здесь».

Я посмотрела на дату на таблетке. Сегодня был вторник.

И вдруг меня осенило. Я достала свой личный календарь и начала просматривать записи за последние месяцы. Были ли у меня пропущенные вторники? Были ли дни, которые я не могла вспомнить?

Когда я дошла до прошлого месяца, я замерла. Там, между понедельником и средой, был вторник. Но я не могла вспомнить, что делала в этот день. Никаких записей, никаких встреч, никаких воспоминаний. Просто пустота.

Я посмотрела на зеркало снова. На этот раз мое отражение не исчезло. Но я знала, что оно больше не было просто отражением. Оно было окном в нечто большее. В нечто опасное.

– Мне нужно вернуться в управление, – сказала я технику. – И найдите мне все данные о проекте «Слепые точки». Все, что есть.

– Уже ищу, детектив, – ответил он. – Но компания сопротивляется. Говорят, что это конфиденциальные данные.

– Скажите им, что я получу ордер, если понадобится, – повторила я. – Но мне нужно это сейчас.

Я вышла из дома, чувствуя, как дождь проникает сквозь мою одежду. Впервые за долгое время я почувствовала что-то настоящее, что-то, что не могла проанализировать умное зеркало. Страх. Не страх за свою жизнь, а страх перед тем, что я могу обнаружить. Перед тем, что может оказаться правдой.

Садясь в гравикар, я посмотрела на город. Все эти огни, все эти умные зеркала, все эти данные. Что, если правда не там, где мы ее ищем? Что, если правда – это то, чего мы не видим? То, что стерто из системы?

Я включила навигатор и направила машину в управление. У меня было ощущение, что это только начало. Что Марк Риверс оставил мне не просто флешку с надписью «Они стирают вторники». Он оставил мне ключ к чему-то большему. К чему-то, что могло изменить все, что я знала о мире.

И когда гравикар взмыл в небо, я посмотрела на свое отражение в лобовом стекле. На этот раз оно оставалось на месте. Но я знала, что больше не могу доверять тому, что вижу. Потому что в мире, где технологии могут манипулировать самим восприятием реальности, даже твое собственное отражение может лгать.

Глава 2: Цифровой мертвец

Гравикар плавно опустился на стоянку перед зданием полицейского управления, и я вышла под моросящий дождь. Город вокруг казался таким же безупречным, как и всегда, но теперь я смотрела на него другими глазами. Каждый фонарь, каждая отражающая поверхность, каждое мерцающее голографическое объявление – все это было частью системы, которую я больше не могла воспринимать как данность. За этой идеальной оболочкой скрывалось что-то темное, что-то, что умело стирать следы так чисто, что даже система не замечала их отсутствия.

Я прошла через турникеты, кивнув дежурному, и направилась к своему кабинету. По пути проверила таблет – техники уже отправили предварительный отчет по флешке Риверса. Список имен был коротким: Вероника Кейн, доктор Эрик Салливан и некий «Анонимный получатель». Рядом с каждым именем стояла дата – все вторники, все за последние полгода. Под списком – короткое сообщение: «Они стирают вторники. Не верь своим глазам. Не верь своим воспоминаниям. Они уже здесь».

Сегодня был вторник.

Я села за свой стол, включила проектор и развернула список получателей во всю стену. Три человека. Три письма. И ни одного подтверждения получения.

– Давай-ка посмотрим, что ты нам оставил, Марк, – пробормотала я, подключаясь к серверу управления.

Первым делом я проверила логи электронной почты. Система показывала, что письмо Веронике Кейн было отправлено за час до смерти Риверса. Статус – «доставлено». Но когда я связалась с ее секретарем, тот уверял, что мисс Кейн не получала никаких писем от Риверса в тот день.

– Возможно, оно попало в спам, – предположил секретарь, явно раздраженный моим звонком.

– В системе «MirrorNet» нет спам-фильтров, – ответила я. – Особенно для внутренней переписки.

– Тогда, возможно, письмо было удалено, – пожал плечами секретарь. – Мисс Кейн сама регулярно очищает свой почтовый ящик.

Я нахмурилась. Вероника Кейн не походила на человека, который станет удалять письма от коллеги, особенно если они связаны с их общей работой. Что-то здесь не сходилось.

Следующим в списке значился доктор Эрик Салливан – нейропсихолог, специализирующийся на восстановлении памяти после цифровых вмешательств. Я нашла его контакты и вызвала на связь. На экране появилось лицо пожилого мужчины с усталыми глазами и аккуратной бородкой.

– Детектив Ворд, – произнес он, – я уже слышал о смерти Марка. Ужасная потеря для науки.

– Доктор Салливан, – начала я, – по нашим данным, Марк Риверс отправил вам письмо за час до своей смерти. Вы его получили?

Его брови удивленно взметнулись вверх.

– Письмо? Нет, я ничего не получал. Мы с Марком не общались уже несколько месяцев. Последний раз я видел его на конференции по этике цифровых технологий.

– Но система показывает, что письмо было доставлено, – настаивала я.

– Детектив, – мягко произнес он, – вы же знаете, как устроена система. Иногда бывают сбои. Возможно, письмо было отправлено, но не дошло по техническим причинам.

– Или его удалили, – предположила я.

Доктор Салливан на мгновение замолчал, будто обдумывая мои слова.

– Возможно, – наконец ответил он. – Но я не могу подтвердить или опровергнуть это. Я действительно не получал никаких писем от Марка в тот день.

Я поблагодарила его и завершила вызов. Два человека утверждали, что не получали писем, которые система показывала как доставленные. Третий получатель был обозначен как «Анонимный», без указания контактов.

Я вернулась к флешке и начала копать глубже. Среди зашифрованных данных обнаружился фрагмент кода – небольшой скрипт, который, судя по всему, автоматически удалял письма через определенное время после их получения. Но это не объясняло, почему система показывала их доставку, если они были удалены мгновенно.

– Что ты задумал, Марк? – прошептала я, просматривая строки кода.

Внезапно мой личный ассистент подал сигнал – пришло уведомление от технического отдела. Я активировала его, и передо мной появилось голограмма молодого аналитика.

– Детектив Ворд, – начал он, – мы закончили анализ данных с личного облака Риверса. То, что вы просили…

– И что вы нашли? – перебила я.

– Письма действительно были отправлены. Все три. Но есть кое-что странное. Система показывает, что они были прочитаны, но не обнаружено никаких следов их просмотра на устройствах получателей. Как будто письма существовали только в момент отправки, а потом… исчезли.

– Исчезли? – переспросила я.

– Да. Как будто их никогда не было. Но самое интересное – мы обнаружили, что все три письма содержали один и тот же текст: «Вторник. Они знают. Не верь зеркалам».

Я почувствовала, как по спине пробежал холодок. То же самое, что и на флешке. «Они стирают вторники. Не верь своим глазам. Не верь своим воспоминаниям. Они уже здесь».

– Еще кое-что, – продолжил аналитик. – Письма были отправлены за час до смерти, но в системе есть запись, что Риверс писал их в течение последних трех месяцев. Каждый вторник он отправлял эти же письма тем же получателям.

– И каждый раз они исчезали? – спросила я.

– Похоже на то, – кивнул аналитик. – Но система не фиксировала их удаление. Как будто они никогда не существовали.

Я поблагодарила его и отключилась. В голове крутилась одна мысль: если письма отправлялись каждый вторник в течение трех месяцев, то это означало, что Риверс знал о чем-то давно. Возможно, он пытался предупредить кого-то, но его сообщения стирались так быстро, что никто не мог их увидеть.