Ветряной холм – Особый контракт. Том 2

Сколько бы он ни осматривал крышу, он не мог понять, что именно должен был здесь увидеть.

Пока он ждал, он сел и мельком заглянул в телефон. На экране высветилось новое сообщение от До Ён:

«Пожалуйста, помогите Сэ Вон. Я тоже скоро приеду».

Похоже, это именно она посоветовала Сэ Вон обратиться к нему. Любопытство руководителя Чхве усилилось.

Вскоре Сэ Вон поднялась, неся чай на подносе.

Она осторожно поставила чашки на стол, затем вернулась к входу на крышу и тихо прикрыла за собой дверь.

Она выглядела настороженно, словно опасалась, что кто-то может подслушать разговор. Возможно, это была история, которую не должна была услышать госпожа Кан.

Руководитель Чхве отпил чай, стараясь не выдать своего волнения. Он делал вид, что не замечает, как напряжена Сэ Вон, и ожидал, когда она наберётся сил заговорить.

Но Сэ Вон лишь молча сидела, прикусывая губу. Её пальцы судорожно теребили подол одежды.

Наконец, когда в чашке руководителя Чхве почти не осталось чая, он заговорил первым:

– Мне написала До Ён. Расскажите, что произошло.

Словно выведенная из транса, Сэ Вон подняла на него взгляд. Её лицо было встревоженным.

– Прежде всего, простите, что я беспокою вас с этим… – сказала она и, дрогнув, достала из-за пазухи сложенный пополам лист бумаги.

Руководитель Чхве нахмурился, беря документ. Он развернул его и замер, увидев заголовок:

«Исковое заявление».

Он опустил глаза, и имя истца заставило его брови вздрогнуть:

– Почему… Чхве Со Хи?..

Сэ Вон слегка склонила голову.

– Это моя вина. Что бы ни происходило… я должна была просто терпеть.

Только тогда руководитель Чхве заметил: её щеки были не только красными – они были опухшими.

Он медленно стал читать документ.

– …Одностороннее нападение?..

– Я думаю, там ошибка, – тихо произнесла Сэ Вон.

Текст жалобы был искажен. В медицинском заключении, приложенном к иску, говорилось о восьминедельном курсе лечения – диагноз, который указывал на серьёзные телесные повреждения.

Руководитель Чхве всё глубже погружался в чтение, всё больше хмурясь.

– Что произошло?

– …

Сэ Вон на мгновение прикрыла глаза, как будто собиралась с духом. Затем, с усталой, почти равнодушной интонацией, она рассказала, что произошло.

С каждой фразой руководитель Чхве всё яснее понимал: Сэ Вон оказалась в безвыходном положении. А имя второй участницы конфликта – Чхве Со Хи, младшей дочери влиятельной семьи – лишь подтверждало его опасения.

– Вы сообщали об этом прокурору Хону? Он работает в том же округе.

Сэ Вон покачала головой:

– Это ничего не изменит… И я не хочу, чтобы он знал.

Руководитель Чхве знал о сложных отношениях между братом и сестрой и больше не настаивал.

Она подняла на него взгляд. В её глазах застыло что-то похожее на страх.

– …Или неужели он уже курсе этого?

Этот вопрос прозвучал неожиданно. Руководитель Чхве перевёл взгляд на бумагу, которую всё ещё держал в руках.

– Ну… Думаю, это вопрос времени. Если дело связано с Чхве Со Хи – он узнает.

Сэ Вон медленно кивнула. Она понимала: в подобном деле любой прокурор захотел бы принять участие. Не часто выпадает шанс – даже по такой, казалось бы, «бытовой» жалобе – привлечь к ответственности кого-то из влиятельной семьи.

С поникшим лицом она задала вопрос, в котором звучала и растерянность, и страх:

– Меня… Посадят в тюрьму?

Руководитель Чхве на миг лишился дара речи. Такой простой, искренний вопрос разоружал. Пальцы Сэ Вон едва заметно дрожали.

– Этого не будет, – произнёс он твёрдо.

– Я должна была всё это терпеть… Но не смогла…

Она прикрыла лицо руками, и её худые плечи вздрогнули от нахлынувших эмоций.

– Госпожа Хон Сэ Вон, прошу вас, успокойтесь. Если мы исправим искажения, дело можно будет урегулировать.

– Но как…

Теперь всё нужно было тщательно обдумать. Просто отступить уже нельзя – последствия могли быть серьёзными.

Руководитель Чхве колебался, прежде чем заговорить снова:

– Вы… Директору случайно?..

– Ни в коем случае! – резко перебила его Сэ Вон, даже не дослушав.

Она подняла голову. В её взгляде появилось выражение почти смирения, но слова звучали отчаянно:

– Лучше я сама сяду в тюрьму. Только бы он… Никогда об этом не узнал.

Руководитель Чхве промолчал. Эта реакция была болезненно резкой.

Сэ Вон встала, опустив глаза:

– …Наверное, я была не права, что всё это рассказала. Простите.

Но руководитель Чхве продолжал сидеть, не отрываясь от бумаги. Он по-прежнему перечитывал жалобу, явно что-то обдумывая.

Сэ Вон пожалела, что позвонила руководителю Чхве, потому что поверила словам До Ен и подумала, что До Ун может быть в курсе.

Сэ Вон уже начала жалеть, что позвонила ему. Она доверилась словам До Ён, решив, что, возможно, До Ун уже в курсе. И всё же – ошиблась.

И вдруг… руководитель Чхве поднял голову. В его взгляде мелькнуло что-то новое – идея.

– Я подумал о человеке, который может помочь.

– ?..

Сэ Вон мгновенно насторожилась. В её глазах мелькнула надежда. Она с серьёзным лицом уставилась на Чхве, будто хваталась за спасительную соломинку.

В это время До Ун уже вернулся в офис. Он приехал сразу после того, как руководитель Чхве покинул место сноса.

Ложь про взрыв водопроводной трубы в доме Сэ Вон, конечно, не выдерживала никакой критики. Она бы никогда не позвонила по такому поводу.

Он нервно крутился на вращающемся кресле, снова и снова прокручивая в голове разные мысли, но так и не смог прийти к какому-либо выводу.

– Руководитель Чхве, вы рано, – послышался тихий голос сотрудника за приоткрытой дверью.

Голос был негромким, но достаточно чётким, чтобы До Ун, обладающий тонким слухом, его расслышал.

– А директор?

– Он вернулся некоторое время назад.

До Ун обернулся, выпрямившись. Он ожидал, что руководитель Чхве сразу же войдёт и всё расскажет, как делал всегда. Но тот лишь прошёл мимо и вернулся на своё место.

До Ун растерянно взял трубку параллельного телефона. Он уже собирался нажать кнопку, чтобы связаться с Чхве, но вдруг замер.

Слишком много вопросов вертелось у него в голове. Как себя чувствует Сэ Вон? Всё ли в порядке у госпожи Кан? Есть ли ещё какие-то проблемы в доме?

*Тук-Тук*

Он повесил трубку. Все эти вопросы показались ему слишком… личными.

Но ждать долго не пришлось. В дверь постучали. Это был руководитель Чхве.

– Снос на некоторое время приостановлен, так как начались съемки.

– …Я знаю, – коротко ответил До Ун.

Поскольку график был утверждён заранее, в словах Чхве не было ничего нового.

Он спокойно продолжал говорить, не отрывая взгляда от блокнота:

– Детектив Чжан собирается заехать – сделать промежуточный отчёт.

До Ун снова только кивнул – равнодушно, не проявляя особого интереса.

– Водопроводные трубы…

И только тогда его глаза немного оживились.

Руководитель Чхве, словно заранее зная, что этот вопрос всплывёт, неловко заглянул в блокнот и ответил с лёгким чувством вины:

– Работы оказалось больше, чем я ожидал. Я вызвал специалиста.

На лице До Уна не дрогнуло ни мускула. Он молча посмотрел на Чхве, а потом медленно произнёс:

– Похоже, всё оказалось серьёзнее, чем мы думали.

Он понимал: если бы спросил напрямую, руководитель Чхве, скорее всего, всё бы ему рассказал. Но… он решил не спрашивать. Притворился, что верит.

– …В доме только две женщины. Пожалуйста, будьте рядом во время ремонта.

Руководитель Чхве сразу же кивнул. Он был благодарен, что вопросов больше не последовало.

– И… Даже если всё спокойно, время от времени навещайте их.

Фраза прозвучала небрежно, будто между делом. Но руководитель Чхве всё понял. От этих слов у него стало тяжело на душе. Он волновался: справится ли он с делом Сэ Вон? Сумеет ли её защитить? Но и виду не подавал. Ведь он лучше других знал, с какой болью и решимостью они расстались.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Утиное яйцо в реке Нактонган – корейское выражение, обозначающее человека, который оказывается одиноким и никому не нужным, словно покинутая вещь, унесённая течением.