Мой Советский союз

Мамины родственники нашлись случайно. В 1962 году в гости к нашим соседям приехала родственница из Ташкента. В нашем маленьком посёлке был обычай летними вечерами устраивать посиделки на большом крыльце одного дома. А тут ещё и повод: новый человек, интересные рассказы. Внимательнее всех слушала гостью моя мама, а гостья рассказывала о друзьях семьи, о старенькой тётеньке Наталье. Мама осторожно спросила, есть ли у неё дети Миша и Вера. Оказалось есть. Так и нашлись родственники в Среднеазиатском Ташкенте. А потом и в Украинском Донбассе.

Жили мы долгое время в бараке из самана (необожжённого глинобитного кирпича) с земляными полами. Этот пол каждый день подметали веником, а в субботу мазали глиняным раствором. Наверное, поэтому моим любимым праздником была Троица. Папа привозил целый ворох чистейшей ароматной горной травы, цветов и веток берёзы. Всем этим мы украшали наш дом. Травой застилали пол. И целую неделю не надо было его мести, а в субботу мазать. В отдельную квартиру с деревянными полами мы переехали только в конце лета 1962 года.

А весной 1963 года папе стало совсем плохо. 22 апреля, в мой день рождения, он приехал ко мне. Я тогда училась в 9-м классе в селе Старая Покровка. Мне родители снимали квартиру. Папа сказал, что мне нужно купить подарок. И мы отправились в магазин. В то время магазинов было мало, находились они далеко друг от друга. А транспорта практически не было. Всё пешком. В магазинах шаром покати. Ходили часа три. Наконец, нашли шёлковую ткань. Купили мне на платье. Папа говорит: «20 августа у Лиды день рождения, давай и ей купим». Купили и ей. Купили и Вере.

Вернулись ко мне на квартиру, напились чаю. И тут папа сказал, что у него направление на госпитализацию в больницу. И с этим направлением он столько времени ходил по магазинам!

Я его проводила. Из больницы он уже не вышел. Он, солдат самой страшной войны, не дожил 7 лет до того дня, когда 9 мая стал праздником, днём Великой Победы.

Я жила недалеко от больницы. Каждое утро забегала узнать, как он. И после школы приходила, меняла кислородные подушки, сама кислород из огромного баллона научилась набирать, читала ему, он любил слушать. Мы много разговаривали. Уходила, когда на ночь закрывались входные двери больницы. 8 июня в последний учебный день немного побыла с ним и уехала домой. А в воскресенье 9 июня папа умер. Мама была рядом с ним. Папа умер, когда у меня закончились школьные занятия, и мне надо было уезжать домой. Это поразительно. Он чувствовал, что из больницы не выйдет.

Папу «достала» война. Киргизы в селе Дон-Арык, где папа лежал в госпитале, а ещё до войны проводил туда водопровод, помнили папу много лет спустя. После армии в 1990 году мой племянник Виктор работал водителем на КамАЗе. Привёз щебень в Дон-Арык, пока разгружали, разговорился с местными аксакалами и они, узнав, что он внук Усачёва, очень тепло вспоминали нашего папу. Память о нём жива. А Витя испытал чувство гордости за своего деда. Рассказывал, и голос у него дрожал. Вроде бы и не сентиментальный парень. Пробрало!

Моя мама

Мама пережила папу на 36 лет. Замуж больше не выходила, хотя и предлагали ей. Мама была красивая женщина. Как-то сразу очень изменилась, замкнулась, петь перестала. А была такая певунья, голос звучный, красивый был.

Папа очень хотел, чтобы его дочки стали образованными людьми, состоялись в профессии и в личной жизни.

Я окончила школу, институт. И всю свою жизнь училась, работала и снова училась. Вырастила сына. Растёт внук. Прожила интересную жизнь, так как хотел папа.

Часть 2. Мой Советский Союз

Путешествовать я любила с детства. Ещё в школу не ходила, когда к нам, жившим в Киргизии, приехали родственники из России. Папа, «в рамках культурной программы», повёз нас всех сначала в горное ущелье (до этого высокие заснеженные горы я видела с расстояния 20-ти километров), а потом к башне Бурана за 3 км. от нашего посёлка. Папа рассказал нам древнюю легенду о том, что на верху высоченной башни в маленькой комнатке жила принцесса. Родители, хан и ханша, спасали её от предсказанного смертельного укуса каракурта. Башню строили быстро, кирпичи изготавливали там же. При постройке использовались не только добротные кирпичи, но и не качественные, «недожиг» и «пережиг», не только целые, но и куски. Правильно изготовленные кирпичи очень прочные. Минарету Бурана больше тысячи лет. Учёные считают, что он возведён был в начале 11 века. Разрушалась башня частично от времени, а частью разбиралась местными жителями на личное строительство. Вокруг башни валялись обломки кирпича и изредка целые. Один такой кирпич мы взяли с собой. Кирпич был очень прочным, разбить его было невозможно, пытались даже с помощью молотка и топора. Когда эксперимент был закончен, мама отмыла кирпич, обдала его кипятком и потом использовала как гнёт при засолке капусты на зиму.

Современный вид башни Бурана после реставрационных работ в середине 70-х годов ХХ века

Именно тогда я полюбила горы и путешествия.

Известно, ещё Семёнов-Тян-Шанский об этом говорил, что существует два вида горной болезни. Первый – человек, однажды побывавший в горах, «заболевает» ими на всю жизнь; второй вид – более прозаический. Большая высота, нехватка кислорода, головокружение, перебои в работе сердца. Такого человека надо немедленно отправлять вниз. А кто легко проходит акклиматизацию, тот может заболеть только первым видом горной болезни.

Горной болезнью я никогда не страдала. Только однажды, когда первый раз приехала на перевал Торугарт, где стоит пограничная застава на границе Киргизии и Китая на высоте почти 4000 метров над уровнем моря. У меня было ощущение слабости и ватных ног. Трудно сделать даже несколько шагов. В следующие посещения такого уже не было. Высоту я уже не ощущала. Высокие горы приняли меня.

На пятом курсе института я окончила курсы экскурсоводов. Путешествия стали не только моей любовью, но и профессией.

Мне в отчем доме всё легко и мило,Так почему ж какой-то срок пройдётИ некая неведомая силаМеня опять в дорогу позовёт.Нас журавли заманивают в странствия,В любви мы объясняемся ветрам,Нас вечно ждут любимые на станцияхИ вечно нас ревнуют к поездам.

Меня приняли на работу во Фрунзенское бюро путешествий. Я понимала, что увидеть, исходить если не весь мир, то многое в Советском Союзе можно пока молода. Пока есть силы и желание.

«В молодости – увы! – далеко не все «и жить торопятся и чувствовать спешат». …именно в ранние годы будущее представляется неисчерпаемым богатством, которым тебе предстоит распоряжаться – не сегодня, так завтра или через год, через много лет. Время-де не волк, в лес не убежит. А оно только и норовит сбежать от нерадивого хозяина в непроходимые дебри упущенных возможностей. И не ссылайся на силу обстоятельств».

В 1969 году на экранах кинотеатров шёл фильм «Бриллиантовая рука». Главные герои путешествовали на теплоходе по Средиземному морю. Круиз стал моей мечтой. Я понимала, что стоит он не дёшево. Чтобы узнать, сколько именно, я отправилась в Акционерное общество «Интурист». Вошла в один из кабинетов и спросила, сколько стоит круиз по Средиземному морю. Ответ меня огорошил: «Девочка, ты откуда свалилась? Какой круиз? Кто тебе его продаст?». Я что-то ещё стала говорить, выяснять, но мне громко и чётко сказали: «Иди отсюда». Я ушла, не понимая, почему не могу купить путёвку и поехать, ведь в Бюро путешествий приходят люди и покупают путёвки. Так эта моя мечта и осталась не осуществлённой. Первый раз я выехала за пределы не существующего к этому времени Советского Союза только в 2000 году.

Работать экскурсоводом мне хотелось, несмотря на то, что я была очень застенчива, робела. Но пересиливала себя. Много читала, работала над экскурсионным материалом. Важно было не только прочитать и запомнить, но и увидеть, о чём читала. Прочла очерк о Фрунзенской зообазе и захотела увидеть, как содержатся в неволе ядовитые змеи. Позвонила, спросила, могу ли прийти к ним. В зообазе практиковали коллективные экскурсии для школьников, но мне удалось договориться об индивидуальном посещении. В комнате, куда меня завели, стоял острый запах влажной змеиной кожи, слышно было предостерегающее шипение. В клетках-террариумах лежали смертельно ядовитые змеи: эфа, гюрза, кобра, гадюка. Был день сбора яда, его берут один раз в месяц. И мне позволили увидеть всю процедуру. Специальным крючком змею цепляют и несут в операционную, там кладут на стол и мгновенно захватывают шею пинцетом. Голову слегка зажимают, массируют, и из открытой змеиной пасти в подставленную чашку брызжет яд. Лаборантка-техник по извлечению яда рассказала мне, что зубы змеи изнутри полые, каждый зуб работает, как шприц. Яд змея впрыскивает под большим давлением. Выдоенную» змею уносят обратно в террариум, потом тащат следующую. Интересно, что змеиный организм сразу же начинает вырабатывать новую порцию яда, самое драгоценное на земле вещество.

Накопленный экскурсионный материал позволял чувствовать себя во время экскурсии более уверенно. Особенно любила экскурсии на озеро Иссык-Куль. Необычайная красота природы, множество сказаний и легенд позволяли вести экскурсию интересно. Много запоминающихся экскурсионных объектов было в городе Пржевальске, названном в честь выдающегося русского путешественника и учёного. Исходным пунктом последней экспедиции Пржевальского был выбран Каракол, небольшой городок на восточном берегу Иссык-Куля. Но болезнь, брюшной тиф, не позволила осуществить задуманное. Великий землепроходец, русский богатырь скончался в Караколе 1 ноября 1888 года. Спутники выполнили последнюю просьбу Николая Михайловича похоронить его «непременно на берегу Иссык-Куля, в походной экспедиционной форме… со скромной надписью «Путешественник Пржевальский». Менее чем через полгода город Каракол был переименован в Пржевальск, а 26 июня 1894 года был открыт памятник. Скала, сложенная из больших глыб тянь-шаньского гранита, увенчанная фигурой бронзового орла – символ ума и бесстрашия. В клюве орёл держит оливковую ветвь – эмблему мирных завоеваний науки. Величественный, строгий и красивый памятник Николаю Михайловичу Пржевальскому, достойный памяти великого путешественника.

Ещё один памятник, созданный на деньги, собранные по подписке, был открыт в Александровском саду в Санкт-Петербурге в 1892 году.

В 1957 году по решению Киргизского правительства был основан Мемориальный комплекс Пржевальского, включающий могилу, памятник и музей знаменитого ученого.

Памятник Пржевальскому

На фоне памятника любят фотографироваться туристы.

Я довольно быстро освоилась с профессией экскурсовода и уже в середине лета 73-го года работала с туристами из Самарканда. Они прилетели во Фрунзе (так до 1990 года назывался Бишкек) на три дня. Но у них не было обратного группового авиабилета. Хоть пешком домой возвращайся. Я полдня в агентстве Аэрофлота пыталась купить этот билет. Получилось! Узбекские туристы интересно провели время и благополучно вернулись домой. Сопровождал их студент пятого курса исторического факультета Самаркандского университета. Прощаясь в аэропорту, он настойчиво приглашал меня в Самарканд. Но это, увы, не от меня зависело. Однако, в октябре наметилась такая поездка. И выяснилось, что руководство Самаркандского бюро путешествий просило, чтобы сопровождала группу именно я. И уже в начале октября 1973 года я полетела в Самарканд. Это была моя первая туристическая рабочая поездка. И одна из самых интересных.

Самарканд – один из древнейших городов мира. «Возраст» его, с возникновения на холмах Афрасиаба, исчисляется более чем двумя тысячами пятьюстами лет. В письменных источниках под названием Мараканда он известен со времён походов Александра Македонского.

Наивысшего расцвета Самарканд достиг при правителе Тимуре, став столицей мировой империи, простиравшейся от реки Инд до Босфора.

При великом учёном-астрономе Улугбеке город приобрёл славу одного из выдающихся центров культуры и науки средневековья.

И вот я в Самарканде! Нас разместили в гостинице «Интурист», в историческом центре города. Экскурсия великолепна: подробный и впечатляющий рассказ экскурсовода о полуразрушенной мечете Биби Ханым, мавзолее тимуридов Гур-Эмир, ансамбле мавзолеев Шахи – Зинда, комплексе обсерватории Улугбека для изучения звёзд, площади Регистан с медресе Улугбек, Шердор и Тилля-Кари.

Мавзолей Гур-Эмир Тимур велел построить для праха любимого внука Мухаммеда Султана.

Мавзолей Гур Эмир

Возле площади Регистан

Позже в нём были погребены кроме Тимура, его сыновья и внук, великий астроном Улугбек.

Центр Самарканда это площадь Регистан.

Имя Тимура овеяно тайнами и легендами. Тем интереснее было попасть внутрь его усыпальницы. Мне удалось это только раз, в тот мой первый приезд. Сначала мы с нашим гидом спустилась в подземную часть. Над захоронениями невысокие белые надгробия без надписей, просто и скромно. Наверху, внутри усыпальницы надгробия достойные усопших. Выделялось больших размеров нефритовое надгробие, рассечённое пополам. Согласно легенде завоеватели, покорившие Самарканд спустя годы после смерти Тимура, разграбили город, не пощадив даже мавзолей. Но увезти такое большое надгробие из драгоценного нефрита не смогли. Решили распилить его пополам. Маги и звездочёты, сопровождавшие войско, просили завоевателя не трогать надгробие, не нарушать покой Тимура. Но опьянённые успехом победители не хотели слушать грозные предсказания. Войско, увозившее награбленное, двинулось в обратный путь. Начался падёж скота, внезапно падали кони, болели и умирали воины. И только тогда, когда от войска осталась всего горстка людей, надгробие вернули. Это легенда, но зелёное нефритовое надгробие действительно распилено пополам.

И ещё одна, связанная с именем Тимура, история. В 1941 году археологическая экспедиция Академии наук Узбекистана с участием известного антрополога Герасимова произвела изучение останков Тимура, его сыновей и внуков в усыпальнице тимуридов. Исследование учёные проводили в склепе под залом, где стояли мраморные и нефритовое надгробия. Узбекские аксакалы просили не тревожить прах Тимура, предупреждали о неизбежных бедах и несчастьях. Вскрыли саркофаги поздним вечером 20 июня 1941 года. А ранним утром 22 июня началась Великая Отечественная война…

Всё это показал нам и рассказал наш замечательный гид.

После экскурсии туристы разбрелись по городу самостоятельно. А меня наш гид повёл на древнее городище Афрасиаб, где проводились археологические раскопки. По пути мы зашли на базар, древний как сам город, и юноша купил два крупных и очень красивых граната. Один вручил мне, и я тут же начала его очищать и есть. Мы долго бродили, находили какие-то черепки, кости, даже монеты. Встретили студентов, сокурсников моего гида, познакомились. Они как-то странно, улыбаясь, на меня смотрели. Наконец, слегка уставшие, отправились в музей Афрасиаба забрать мой плащ. Гардеробщица тоже странно на меня посмотрела и улыбнулась. Я отправилась в туалет вымыть выпачканные в глине руки и в зеркале увидела себя. Всё лицо моё было испачкано в глине и гранатовом соке. Стало понятно, почему все, глядя на меня, улыбались.

После ужина я была приглашена на спектакль в русский драматический театр. А после спектакля мы отправились на площадь Регистан. Там было много туристов и в основном это были иностранцы из разных концов света. Я во все глаза смотрела на них, на их одежду, манеру поведения, свободные, раскованные движения и оживлённые разговоры. Было уже поздно и иностранцы стали расходиться. А меня мой гид просил не спешить. Незаметно взошла луна. И тогда гид предложил мне пройти поближе к медресе, а сам остался сидеть на скамье. На площади я была одна, а на небе полная, яркая огромная луна. И с трёх сторон три древних медресе. Было удивительное ощущение. Я чувствовала себя восточной принцессой. Ни души вокруг. Уходить не хотелось. Это тот случай, когда говорят: впечатление незабываемое! Я благодарна моему гиду за это чудо.

На площади Регистан солнечным днём

Каждую весну во Фрунзе проходил фестиваль «Весна Ала-Тоо». К нам съезжались известные эстрадные, оперные, драматические артисты. Этот фестиваль обычно был настоящим праздником и его ждали. В 1974 году фестиваль должен был проходить с 1 по 10 июня. У меня уже были билеты почти на все концерты. И тут мне сообщают, что 1 июня приезжает группа туристов из Ленинграда, и я должна с ней работать, то есть ехать на Иссык-Куль на 12 дней. Все мои доводы о невозможности ехать на Иссык-Куль начальник отдела обслуживания туристов отмела, как несерьёзные. Ленинград для нас очень важный, стратегический партнёр. И обслуживать ленинградских туристов должна именно я. И 1 июня рано утром я встретила в аэропорту группу туристов и повезла их на Иссык-Куль. Сопровождала туристов интересная, необычная женщина. Когда мы познакомились поближе, я узнала, что родилась она в 1942 году в Освенциме и чудом выжила. Мать умерла, отца убили, выхаживала, воспитывала её сестра матери. Жили они после войны в Варшаве. В 16 лет Янина вышла замуж за советского офицера и поселилась в Ленинграде. Прощались во Фрунзенском аэропорту очень тепло. Она написала мне номера своих телефонов и взяла с меня обещание, что когда приеду в Ленинград, сразу ей позвоню.

Через несколько месяцев меня назначили старшим инструктором туристского поезда «Фрунзе».

Первая моя поездка была в ноябре 1974 года по Ленинским местам. В Ленинграде я сразу же позвонила Янине. Мы встретились у входа в Эрмитаж. Я завела всех туристов в музей, отправила их на экскурсию и сама хотела пойти. Но Янина сказала мне: «Ты уже была в Эрмитаже и ещё будешь. Мы пойдём туда и посмотрим то, что ты больше нигде не увидишь». И повела меня в Русский музей, где она работала экскурсоводом, на выставку картин Рериха и его сына. Это была первая их выставка в Советском Союзе. В зале уже никого не было, менее чем через час музей закрывался. Я переходила от картины к картине и ничего не чувствовала. Горы на всех почти картинах были чужие мне, всю жизнь прожившей в горной стране с вершинами семитысячниками. И почти в самые последние минуты что-то случилось, горы ожили. Мне захотелось показать их моим друзьям альпинистам. Случилось чудо и за это чудо я благодарна Янине. О Николае Константиновиче Рерихе я почти ничего не знала. По возвращении во Фрунзе взяла томик о Рерихе из серии ЖЗЛ у своей подруги. Потом были другие книги, в том числе купленные мною, статьи в журналах, его выставки в Алма-Ате и во Фрунзе. Мне открылся удивительный мир великого художника, писателя, деятеля мировой культуры. И за это я тоже благодарна Янине.

Через некоторое время меня назначили директором поезда. Назначили вынужденно. Завтра выезжать, а директора нет. Турпоезд фирменный киргизский и логика руководства республиканского туризма была идеологически выверенной: директором должен быть киргиз, мужчина, член КПСС. А я молодая женщина, русская, беспартийная – одни минусы. Съездила удачно, понравилось и мне, и туристам. Но следующее назначение и утверждение было не простым.

У рекламы турпоезда

Первая моя поездка в качестве директора была по городам Украины и Закарпатья. Закарпатье – это западная Украина. Название «По городам Украины и Закарпатья» мне и тогда казалось странным, ведь Закарпатье тоже Украина! А сейчас оно кажется пророческим. Украина Западная и Украина Восточная…

У меня в поезде был курьёзный случай. Отъехали от вокзала Фрунзе, начала я обход поезда. Зашла в вагон-ресторан, а там сидят женщины в кружочек, картошку чистят. Я остановилась, поздоровалась, поговорила с теми, кого знала и пошла дальше. Слышу за спиной вопрос, кто это. И ответ – директор поезда. И тут женщина удивлённо: «А говорили высокая женщина?» Я обернулась со словами: «А разве я не высокая?» И тот же голос: «Да какая ж вы женщина, вы же ребёнок!» Я и в самом деле, наверное, мало походила на взрослую женщину в своей любимой мини юбке из лаковой японской кожи. В конце тура она подошла ко мне и сказала: «Да, вы точно не ребёнок!» А сотрудники бухгалтерии бюро путешествий говорили: «Люди приходят и спрашивают, кто директор поезда? Надежда Николаевна? Берём путёвки». Поэтому меня, несмотря на все мои «недостатки», высокие начальники утверждали директором поезда на очередной тур. Туристы по несколько раз проводили свои отпуска в туристском поезде. Становились если не друзьями, то добрыми знакомыми.

С Украиной связано много воспоминаний. Турбыл большой – 24 дня. Первым был город Белгород. Потом мы побывали в украинских городах Харьков, Львов, Черновцы, Ужгород, Мукачево, Рахов, Яремча, в молдавском Кишинёве, в украинских городах Одесса, Херсон, Севастополь. Последним был Волгоград. До этого я была только в Одессе, удивительном городе, о котором шутили: «Одесса – хотя и не первый город в Союзе, но далеко и не второй». Я с первого взгляда влюбилась в Одессу и на всю жизнь. Приморский бульвар, каштаны, белая акация, морской вокзал, Потёмкинская лестница, памятник Дюку, оперный театр, филармония и море, и чайки, музыка и приветливые, улыбчивые люди!

Города, как люди: одни открытые, доброжелательные. В такие города хочется приезжать, знакомиться и общаться с жителями, впитывать дух и атмосферу улиц, площадей, парков. Хочется возвращаться туда снова и снова. Такова Одесса. Есть города менее привлекательные. В них не получается искренних встреч и общений. В Одессе же все улыбались незнакомым людям! Такой позитивный, полный музыки и шуток город. Полное ощущение лёгкости и свободы!

В оперном театре Одессы

Морской вокзал в Одессе

Уже в Харькове все туристы как по команде начинали говорить по-украински. Все слова невероятно искажались, но певучая украинская мова звучала во всех вагонах. Вечером туристы пели украинские песни. И такое бывало во время всех путешествий по городам Украины.

Украину и всё, что с ней было связано, любили.

После обзорной экскурсии по Харькову туристы отправились в планетарий. Там был запланирован сеанс музыкальной живописи. Молодые учёные, придумавшие это, последователи композитора Скрябина, который первым использовал в исполнение музыки цвет и ввёл понятие «светомузыка». В небольшом зале зрителям предлагалось смотреть на экран и слушать музыку. На большом экране вспыхивали круги, полосы, пятна, стрелы, ещё какие-то разноцветные фигуры в тон музыке. Более высокие звуки соответствовали более ярким цветам, красным, оранжевым. Спокойные звуки – цветам зеленоватым, желтоватым, голубым. На экране в такт музыке появлялись всполохи, зигзаги, всплески словно струи фонтана. И всё это точно соответствовало высоте звука и яркости цвета. Каждому звуку, каждой ноте соответствовал определённый цвет. Особенно впечатлил «Танец с саблями» из балета «Гаяне» Хачатуряна. Слышался удар больших медных тарелок, и в этот миг на экране вспыхивал огненно – красный шар, как солнце, с рваными краями. Это, возможно, самое подходящее музыкальное произведение для такого рода исполнения. На это стоило посмотреть.