Ты пахнешь как мечта

– Как там Ксюша?

Ксюша – сестра Мира. Двоюродная, правда, и сильно младше, ей двадцать один всего, но росли они вместе, как родные почти. Я и познакомился с ней на дне рождения у Мирослава, закрутилось как-то в итоге, отношения начались.

– Как обычно: ушла в салон и не берет трубку.

– Я когда Еську сегодня увидел, грешным делом решил, что вы расстались с сестрицей моей, – усмехается Мирослав, делая глоток пива. – Сто лет ты никого не спасал, а тут такой кадр сразу!

– А вы все так же терпеть друг друга не можете? – Помню я все их стычки… Каждый раз успокаивал, когда в одной компании оказывались. Мирослав никогда не забывал Есю задеть, та обижалась сразу, не умеет она отпор хороший давать, милая девчонка всегда была, обижалась сразу чуть ли не до слез.

– Ну в чувствах Еси я не уверен, она всегда в тебя была по уши, а вот я… На самом-то деле всегда был в нее влюблен, – говорит друг так просто, словно рассказал о том, что ел на завтрак.

А мне так странно становится…

Не, я понимаю, что куча лет прошла, что мы не вместе давно, разошлись как в море корабли, у каждого своя жизнь и все такое. Но! Очень странно слышать это. Что все два года, пока ты встречался с девушкой, в нее был тайно влюблен твой лучший друг.

Это… это даже неприятно. Невольно вспоминаются сразу все моменты, когда мы оказывались втроем. Или разговоры с Миром, когда он уверял меня, что мы с Есей не пара, что разные слишком и все такое.

Как хорошо, что я не узнал этого раньше. Сейчас просто смысла скандалить нет, хотя прояснить пару моментов все-таки хочется.

– Влюблен в Есю? Ты?

– А чего ты удивляешься? Она всегда была классной девчонкой, не зря же вы два года встречались.

– Ты постоянно ей хамил, что за любовь такая? – удивляюсь и немного злюсь. Как бы ни было, у нас были прекрасные отношения, которые вспоминаются только с теплом, и такие внезапные новости радости не добавляют.

– Глупая, – усмехается, словно действительно не понимает, как странно это все звучит. – Ревновал, видел же, что ей плевать на меня. У тебя отбить не мог ее, с другом не поступил бы так. Вот и психовал, потому что чувства свои спрятать пытался, а от этого только хуже было.

– Ты же в курсе, да, как дерьмово это звучит?

– Ой да ладно тебе, – отмахивается Мир, – много лет прошло, вы расстались без моей помощи, я никогда не провоцировал вас. Но она от меня все равно бегает, даже пять лет спустя. На кофе ее пригласил – отказалась. Колючая Еська… У тебя, кстати, номера ее нет? Ну так, вдруг успели обменяться, когда ты ей с машиной помогал.

Мирослав смотрит на меня с полуулыбкой и явно ждет от меня ответа, а я… А я очень странно себя чувствую в свете последних новостей. Реально ведь прошла куча лет, новая жизнь, зачем ворошить прошлое?

Но осадок какой-то остается все равно. И этот вечер перестает быть приятным…

Глава 5. Еся

The Hatters – Просто проваливай

Совершенно не хочется просыпаться. За несколько дней на больничном мне слишком понравилось спать до десяти. Настолько, что будильник, звенящий сейчас в шесть, кажется адом. Причем первым из сорока кругов.

Следующий ад, а точнее, следующий его круг, – вылезти из-под теплого одеяла в холодную комнату и постараться не возненавидеть весь мир за то, что пушистый халат в первые две минуты после того, как его надеваешь, тоже холодный. Издевательство, не находите?

Быстрый душ, что еще один круг ада, потому что, черт возьми, холодно! Кофе, крошечный завтрак, орущий кот под ногами (тот еще чертенок), стрелка на колготках и неожиданный чих во время макияжа глаз… Огромный след на все веко от туши и тихая истерика от всего происходящего. Какой там круг ада? Уже сороковой, или еще ждать приключений?

– Дема, пожалуйста, я уже опаздываю! – умоляю кота не смотреть на меня такими глазами.

Он в «Шреке» не снимался? Очень похож. Тискаю его пару минут прямо на пороге, присев на корточки, и надеюсь, что он не вцепится мне в ноги и не порвет вторые за утро колготки. Я не влезаю в брюки от костюма, мне нужно сбросить пару килограммов, чтобы не переживать за новые стрелки.

Еще пару раз чешу кота за ушком и, ощущая себя предательницей этого пушистого чуда (или все-таки чудовища), убегаю на работу. Не хочу! Эти несколько дней без офиса и нашего душного начальника казались мне самыми прекрасными днями на свете, несмотря даже на то, что все это время я болела и успела встрять в несколько не самых долгожданных встреч.

На самом деле я давно задумываюсь о смене места работы. Этот офис уже не приносит ничего, кроме стресса и разочарований. Ем когда попало из-за горы работы, фигуре это вредит заметно, о нервной системе уже просто молчу. В конце концов, образование у меня есть, опыт хороший, знаю я тоже многое. Думаю, не пропаду. Нужно заняться поиском новой работы, потому что сейчас у меня ощущение, что я еду на каторгу, а не в компанию.

Единственный плюс – до дома недалеко. Минут семь за рулем – и я на работе.

Паркуюсь на своем месте, радуясь, что за время моего отсутствия на него никто не претендовал, поправляю макияж в зеркале, тянусь к бардачку, чтобы достать влажные салфетки и протереть туфли, потому что я умудрилась вступить в лужу у дома, как вдруг…

– Черт! – кричу, заваливаясь вперед и ударяясь макушкой о бардачок.

Не понимаю, что происходит, но страшно больше, чем больно.

Я отчетливо слышала и чувствовала удар, но… Как? Я на парковке, черт возьми! И припарковалась точно правильно, я не первый год за рулем.

Держусь за ушибленную голову – все-таки приятного мало, и выхожу из машины, пытаясь понять, что вообще происходит.

Какая-то тачка красного цвета абсолютно точно въехала в мой зад своим задом! Как? Каким образом?

Наклоняюсь, чтобы осмотреть повреждения, замечая только разбитую фару, как из машины выбегает, видимо, виновница и испуганными глазами смотрит на меня, то ли плакать собираясь, то ли бежать отсюда.

А мне самой рыдать хочется! Это что, шутка чья-то? Вчера колесо, сегодня это! Можно мне с моей машиной просто спокойно жить?

Беру себя в руки, стараясь хотя бы сейчас не быть тряпкой. Никто не решит эти проблемы за меня. Единственный мужчина в моей жизни сейчас спит дома, прикрыв носом хвост. Нужно делать что-то самой.

– Боже, – начинает виновница аварии, – как так вышло? Я не знаю, я просто сдавала назад, а вы тут встали, и я…

– Я стояла на парковке в положенном месте, а вот где ваши глаза были, мне непонятно! Куча места, ну как можно было?

– Я просто недавно за рулем, я вот в торговый центр приехала… Сейчас я позвоню и все решу!

Девушка достает телефон и начинает звонить кому-то в панике, выглядит то ли растерянной, то ли испуганной. Но больше недовольной, словно я в чем-то виновата. Приехала на работу, блин…

Девушке лет двадцать на вид, она кусает губы и нервно достает сигарету, пытаясь подкурить ее трясущимися пальцами. Звонит один раз, другой, пока я набираю директора и обрисовываю ситуацию, пытаясь не схлопотать за опоздание.

Обидно до ужаса. И хоть я не виновата, и страховка у меня в порядке, но ситуация… Очень хочется расплакаться и кричать на небо и на землю от собственной беспомощности, но я очень стараюсь держать себя в руках.

Наконец-то она возвращается ко мне, выглядит, надо заметить, уже совсем иначе. От этого взгляда мне действительно кажется, что виновата я, и только здравый смысл стучит мне по и без того пострадавшей макушке и заставляет стоять на своем.

– Я позвонила Диме, он сейчас приедет и все решит! – говорит девушка самодовольно. Диме она позвонила. Ясно. Знаю я таких. Приедет сейчас какой-нибудь мажор лет сорока, а может, и сильно больше, и будет предлагать мне деньги, чтобы замять ситуацию. Мне такого счастья не надо. Зарабатывать я и сама умею, в этот раз мне, как никогда, хочется справедливости. Еще и голова от удара болеть начинает… На адреналине не почувствовала сначала, а сейчас расслабилась и ощущаю головокружение. Этого не хватало…

– Девушка, никаких Дим я ждать не буду, я звоню в ГАИ, – стою на своем, даже гордость берет. – Пусть фиксируют все, оформляют протокол, пишут штраф вам и что они там еще делают. Вы разбили мне фару, поцарапали бампер, я сама пострадала, никакой Дима этой проблемы не решит!

Достаю телефон, собираясь звонить в ГАИ. Или куда вообще надо?! Конечно, у меня нет номера, но в интернете найти не проблема, наверное…

Но девушка позвонить не дает. Она буквально вырывает телефон из моих рук и смотрит так, словно швырнет его сейчас мне в лицо. Нет, серьезно? Как это происходит вообще? Я пострадавшая, ау!

– Просто подождем моего парня, и все! – говорит она приказным тоном, и я теряюсь на пару секунд. Голова кружится чуть сильнее, а еще немного начинает тошнить. Утро просто супер… Опираюсь спиной на свою машину, чтобы не упасть, и эта девушка уже испуганно наклоняется ко мне, сняв маску стервы, которой была секунду назад. – Вам плохо?

– Голова кружится. Я ударилась, когда вы в меня въехали, – машинально хватаюсь рукой за поврежденное место, ощущая наливающуюся шишку. Просто блеск. Бинго, Еся, десять из десяти тебе за это утро.

Десять из десяти проблем, очевидно.

Чтоб тебя, а…

– Давайте решим мирно, пожалуйста, Дима убьет меня и заберет машину!

Мне так странно… Неужели люди совершенно не хотят нести ответственность за свои поступки? Я в чем виновата? Конечно, я не против решить все по-человечески, но сейчас не тот случай! Пытаться замять все. А мне все еще очень плохо. И я не понимаю, почему должна идти навстречу этой девушке только потому, что она боится остаться без машины. Бред какой-то…

Мой телефон звонит у нее в руках, я забираю и подношу трубку к уху. Мой невероятно заботливый с приставкой «не» начальник спрашивает, нужна ли мне помощь, и я вежливо отказываюсь, но прошу дать мне на сегодня отгул в связи с обстоятельствами. Он недоволен. Очень. Я и так с больничного вышла первый день… Но что я сделаю? В чем моя вина?

Краем глаза вижу пару машин, видимо приехали спасать эту девушку, которая не умеет водить. Она сразу срывается с места в руки своих спасителей, а мне еще сильнее обидно. Пострадавшая я! И меня даже спасти некому… Тут она виновата, и сразу две машины за ней.

А я что? Кот за мной не придет, у него ключей от квартиры нет.

– Димочка, наконец-то! Она уже собиралась звонить в ГАИ!

– Ты издеваешься? Ты сказала, что это в тебя въехали, Ксюша! – звучит справа знакомый голос, и я делаю усилие, чтобы повернуться и увидеть, как Демид и Мирослав стоят рядом с этой девушкой и смотрят на место столкновения наших машин.

Что я там говорила за круги ада? Это явно сороковой.

И… что? В нее въехали? Классно.

Теперь я узнаю в этой девушке ту самую Ксюшу, которую так тепло обнимал у кофейни Демид. Тогда я видела ее только со спины, поэтому и не поняла сразу, с кем имею дело. Мне становится еще хуже. Это не может быть правдой! Какого черта? Я кому-то где-то дорогу перешла? С пустым ведром, или как там бабуля в детстве рассказывала, что примета плохая. Иначе я не понимаю, за что мне все это…

Пытаюсь слиться с машиной. Мне уже плевать на головокружение и разбитую фару, на недовольного директора и все остальное. Я просто хочу стать невидимой, чтобы не пришлось сейчас снова встречаться с этими двумя. Я от вчерашних встреч не отошла еще… Они стоят ко мне спиной, и эти секунды мне кажутся лучшими в жизни, хотя чувствую я себя на самом деле просто ужасно. Хочу быстро сбежать, но ноги не двигаются, а голова кру́гом настолько сильно, что я рискую упасть, если оторвусь от машины. Сначала казалось, что ничего не болит, а по факту с каждой минутой все хуже. Точно! Для полноты картины еще в обморок рухнуть – и дело с концом.

– Еся? – Голос внезапно звучит очень рядом, я словно выпадаю из реальности на какие-то мгновения. – Э-эй, ты в порядке? – сильные руки подхватывают меня и усаживают в машину на заднее сиденье, и только приземлившись я замечаю перед собой Мирослава.

Слышу, как Демид отчитывает свою девушку словно маленького ребенка, а та спорит с ним и закатывает истерику. Морщусь, потому что эти звуки стучат по черепушке еще сильнее. Он говорит ей, что предупреждал, еще что-то, но слушать их разборки мне хочется меньше всего.

– А ты тут что забыл-то? – спрашиваю у Мирослава. Он стоит надо мной, придерживая за руку, чтобы я не упала на спину.

– Это сестра моя, – чуть улыбается тот, и я почему-то тут же вспоминаю, как он с теплотой говорил ее имя вчера в автосервисе. Значит, родственники. Ясненько. – Воды?

Киваю. Не собираюсь отказываться, мне слишком хреново. Мирослав уходит к своей машине, и я бросаю взгляд на парочку. Ксюша стоит спиной к Демиду, сложив руки на груди, а тот трет пальцами переносицу, словно устал от всего на свете. Очень жизненно. У меня примерно такое же состояние.

Он поднимает голову, и мы встречаемся взглядами, отчего мурашки предательские бегут по плечам, заставляя ежиться.

– Привет, – шевелит он губами без звука, и я машинально чуть улыбаюсь. Совсем легонько, просто отвечая на приветствие.

И он подходит. Господибоже. Отстань от меня, не подходи. Я согласна замять эту аварию, забыть вообще навечно, что тут происходило, и никогда не вспоминать, но только не подходи.

Мне неловко рядом с ним. Даже грустно. Я слишком долго не могла забыть его, и даже спустя пять лет мне тяжело смотреть на то, как он помогает другой девушке. Своей девушке.

Я идиотка, знаю. Но вот такая я, какая есть.

– Есь, – начинает он, остановившись в трех шагах от меня. Вижу, что ему тоже неловко. Интересно, что будет говорить? Денег предложит за моральную компенсацию? – Если хочешь ГАИ и протоколы, я вызову и будем решать все как нужно, никаких проблем, – заявляет неожиданно Демид, и я поднимаю на него удивленный взгляд. Вау.

– Ничего я не хочу, – говорю негромко, высказывая настоящие мысли. Я и правда вообще ничего не хочу. Ни-че-го.

– Держи воду, – возникает рядом Мирослав, протягивая мне небольшую бутылку. – Как ты себя чувствуешь?

– Кружится и тошнит, – признаюсь, хотя не очень хочется показывать слабость. Особенно перед этими двумя.

– Что с тобой? – спрашивает Демид.

– Я в машине была, тянулась к бардачку, когда она въехала. Макушкой ударилась.

– У нее сотряс по ходу, – выдает вердикт Мирослав. – Идем в мою машину, я отвезу тебя в больницу. Дем, разберешься с эвакуатором? Машину ко мне в центральный сервис. Есь, оставь ему ключи, – распоряжается, поднимая меня за руку, и мне искренне кажется, что передо мной какой-то другой человек, не тот Мирослав, кого я знала долгих пять лет назад. Тот бы посмеялся надо мной и сказал какую-то гадость, но этот… Совсем другой человек.

Демид смотрит на нас странно. Я знаю это выражение лица. Он сомневается почему-то. Но бросить девушку, конечно, не может. И только кивает, забирая из моих рук ключи.

Глава 6. Еся

Процедура свечения фонариком в глаза далеко не самая приятная, да и в целом нахождение в клинике меня не очень радует. Я плохо помню, как мы доехали, была в странном состоянии, словно дремала. Точно знаю, что Мирослав ехал очень аккуратно и постоянно спрашивал, как я себя чувствую.

А как я? Плохо. Причем морально даже чуть хуже, чем физически. Жизнь пинает меня в последние дни, совершенно не жалея и не стесняясь. Не понимаю, за что мне это все. Обидно даже как-то, что все камни только мне одной достаются.

Мирослав остался за дверью, хотя, очень удивительно для меня, рвался зайти в кабинет к врачу вместе со мной. Я совершенно не узнаю этого мужчину. Тот парень, которого я знала, никогда бы не помог мне. А тут…

– Сотрясение не сильное, но поберечь себя нужно. Я выпишу вам две недели больничного, раз ваша работа связана с компьютером, – говорит доктор, параллельно печатая и глядя в ноутбук. – Никаких гаджетов, телевизор тоже не смотреть. Первые дни и от книг воздержитесь, если любите читать, а потом осторожно, по чуть-чуть. Никакого алкоголя, кофе и физических нагрузок, солярий и сауну тоже нельзя. Громких звуков избегать, больше лежать и спать. Если будут боли, я написала вам, какое выпить лекарство. Через неделю приезжайте, я вас посмотрю повторно. Отдыхайте и берегите себя.

Доктор протягивает мне лист с итогами осмотра и улыбается, а мне совершенно не весело. Какие две недели больничного? У меня гора работы! Я же ничего не успею… Те несколько дней с трудом выпросила, а тут две недели. Кажется мне, директор будет не рад. Очень сильно не рад.

Выхожу из кабинета и сразу натыкаюсь на Мирослава. Он сразу же подскакивает на ноги и подходит очень близко, обхватывая рукой мой локоть. Боится, что в обморок упаду, видимо.

– Ну как ты?

– Сотрясение, – отвечаю и чувствую, как голос дрожать начинает. Мне это вообще не вовремя. А если меня уволят? Я, конечно, хотела работу менять, но ведь это были только размышления! У меня ведь на замену даже нет ничего. Неправильные я мысли какие-то в космос отправила, судя по всему. – Постельный режим и все такое.

– Ты плачешь? – спрашивает растерянно.

Я плачу? Кажется, да… Эти дни даются слишком тяжело. Я устала. Хочется каких-то положительных эмоций, хотя бы немного. Потому что один негатив, только то, что делает больно и неприятно. А хорошего что? Только кот дома. И тот обижается, что бросаю его.

– Устала. Прости, – отчего-то признаюсь Мирославу, хотя он последний в мире человек, кому хотелось бы плакаться. Просто он рядом сейчас, а я не могу держаться больше. Иногда можно.

Но, к счастью, он не берется меня успокаивать или обнимать, что было бы еще хуже. Просто обхватывает пальцами мое запястье и ведет за собой на улицу, на парковке усаживая в машину.

Так странно… неужели люди способны так сильно меняться? Я думала, это сработало только на Яське, которая была просто ревнивым ребенком, когда мы виделись последний раз, а сейчас стала совсем взрослой девушкой. Но как он умудрился так измениться? Почему со мной это все не работает? Я тоже хочу меняться в лучшую сторону: стать красивее, успешнее, счастливее. А по факту? А по факту у меня за два дня проблем столько, что хоть книги пиши.

– Давай адрес, отвезу тебя домой, – говорит, заводя машину, и я без запинки называю ему, где живу. Смысл скрывать? Моя машина еще либо на стоянке у работы с разбитой фарой, либо уже в автосервисе. Ехать на такси сейчас не смогу, слишком плохо себя чувствую, а если водитель попадется неаккуратный? У меня нет сил отказывать Мирославу в желании мне помочь.

Он снова едет молча и не задает лишних вопросов, а еще явно набирает скорость меньше, чем привык. Но спасибо ему за это. Мне приятно.

Морщась, набираю директора. Уже предвкушаю его недовольство по поводу моего второго подряд вынужденного отсутствия. Голова раскалывается, и даже гудки больно бьют по барабанным перепонкам, но решить вопрос лучше сразу на берегу, чтобы потом спокойно лечиться дома.

Трубку он не берет очень долго, но потом отвечает, и его голос сквозит таким холодом, что у меня мурашки бегут, словно меня от него через трубку морозит.

– Юрий Викторович… У меня сотрясение мозга и мне прописали двухнедельный постельный режим.

– Есения… – вздыхает он, и я уже представляю, как он закрывает глаза и сжимает пальцами переносицу. Всегда так делает, когда ему что-то не нравится. Еще очки на лоб поднимает для полноты картины. – Что мне делать с тобой? Мне нужен сотрудник, а не болеющая пташка.

– Юрий Викторович, я ушла на больничный первый раз за все время работы, даже отпуск никогда не брала. Ситуация сейчас такая, что мне нужно лежать дома, – говорю через силу, голова начинает очень болеть и кружиться от всего этого.

– Лежи, набирайся сил, – неожиданно для меня произносит директор, и я даже пытаюсь улыбнуться на секунду, но он добивает меня словами: – А после больничного ты уволена. По собственному, Есения. И без отработки в две недели. Лечись.

Он бросает трубку, и я очень сильно пытаюсь держать себя в руках. Уволена… за то, что получила сотрясение мозга даже не по своей вине. Как это вообще? Где искать работу? На что я буду жить? Мне нужно кормить кота!

– Есь, все в порядке? – спрашивает Мирослав с беспокойством, поглядывая на меня. Даже боюсь представить, как хреново сейчас выгляжу.

– Меня уволили, – отвечаю, прикрывая глаза.

– Не грусти, слышишь? Найдешь работу, а пока лечись. Дай-ка мне свой телефон, пожалуйста, – протягивает мне руку, и я вкладываю в нее мобильный, не понимая, что он собирается делать.

Мирослав набирает какой-то номер, нажимает на вызов и, когда его собственный телефон издает сигнал, отключается, хитро улыбнувшись.

– Позвоню тебе, чтобы узнать, что ты в порядке.

– Да пожалуйста.

К дому мы подъезжаем через пару минут. Мирослав помогает выйти и даже ведет меня до самой квартиры, хотя помощи я не прошу. Но голова действительно кружится, и это наверняка правильно – позволить Мирославу помочь, пусть я и все еще в шоке от того, каким он стал.

– Может, тебе что-нибудь нужно? Еду заказать, в магазин сбегать? – спрашивает, когда мы останавливаемся у моей двери. Приглашать Мирослава я, конечно, не собираюсь, хотя действительно очень благодарна за помощь. Но сейчас очень хочу лечь и уснуть. Чтобы провалиться в сон и не думать ни о чем. Совсем ни о чем.

– Нет, все есть, спасибо. Я пойду спать, – улыбаюсь легонько и захожу в квартиру, когда Мирослав уходит. Дема встречает сразу же. Трется о мои ноги и мурлычет, не ожидая увидеть меня так рано. Ну, может, все и к лучшему. Буду уделять внимание коту столько, сколько он заслуживает. А заслуживает он больше, чем кто-либо.

Иду медленно, держусь за стену. Голова болит очень и кружится, упасть сейчас будет совсем не к месту.

Переодеваюсь медленно и даже умудряюсь дойти до ванной, чтобы умыться. Врач пообещала, что через пару дней станет легче, но пока как-то очень плохо…

Укладываюсь на кровать и выгоняю все плохие мысли прочь. Не хочу я думать, анализировать, плакать. Все потом. Сейчас я хочу только спать.

Прекрасный сон прерывается громким и настойчивым стуком в дверь. Я пытаюсь проснуться окончательно и прийти в себя, но получается очень плохо.

Слышу, как на стук реагирует кот, громко мяукая, и все-таки заставляю себя очнуться и встать с кровати.

Что там случилось? Я что, забыла закрыть кран и затопила соседей? Или пожар где-то? Метеорит? Зачем так стучать, господи…

За окном уже темно, и я понимаю, что проспала весь день. А возможно, и весь вечер. Нет часов под рукой, и телефон черт знает где бросила.

Включаю свет в коридоре и жмурюсь, потому что больно бьет по глазам. Черт… когда это закончится? Долго я еще буду такой?

Открываю дверь, даже не спросив, кто там, просто потому что хочу, чтобы этот ужасный стук быстрее закончился.

И…

– Демид?

– Боже, Еся, слава богу! – говорит он чересчур эмоционально и неожиданно для меня (думаю, и для себя тоже), а затем кидается меня обнимать.

– Ты чего? – шепчу, стоя в объятиях. Не понимаю, что происходит и что случилось с Демидом.

– Прости, – говорит и отстраняется, закрывая за собой дверь. – Мирослав сказал мне, что у тебя сотрясение, дал твой номер. Но ты не брала трубку черт знает сколько времени, я приехал, и ты полчаса дверь не открывала. Я почти вызвал МЧС, думал, что с тобой что-то случилось. А ты…

– Спала, – отвечаю, внезапно покраснев. Я вообще не помню, где оставила телефон, а еще наверняка как обычно выключила звук, поэтому и не слышала звонков. – Прости.

– Да это ты прости. Приперся тут, разбудил, а тебе спать нужно… Испугался, Есь, веришь?

– Верю, – отвечаю, и улыбка сама собой на губах появляется. Это однозначно приятно. – Заходи, раз пришел, чай сделаю.

Прохожу на кухню, но Демид обгоняет меня и усаживает меня на стул, надавливая руками на плечи.

– Сиди, пожалуйста. Я сам сделаю. Скажи только, что где у тебя лежит…

Глава 7. Демид

МОТ, AYKA – Нехватка витамина Л

Это очень интересное чувство. Делать чай своей бывшей девушке в ее же квартире, когда притащился к ней сам не знаешь почему. Ну, точнее… Я знаю, почему притащился. Потому что испугался очень, когда узнал, что ей плохо и что трубку она не берет.

Другой вопрос: имею ли я право так волноваться о ней?

С одной стороны – да. Мы не чужие люди, даже несмотря на то, что не виделись долгих пять лет. Не могут быть чужими те, которые все родинки друг друга на телах наизусть знали. И я до сих пор помню каждую.

С другой стороны – не имею на это права. Аргумент тот же: мы не виделись целых пять лет. А еще у меня есть девушка, о которой я должен переживать, но… Мы поссорились, вообще-то. Ксюша затеяла истерику по поводу того, что я предложил Еське вызвать ГАИ и оформить все как нужно. Ее затаскали бы по инстанциям, забрали бы права, и, как она заявила, я не имел права предлагать такое, а должен был ее защищать. Возможно. Но только Ксюша виновата в том, что Есении сейчас плохо, у нее сотрясение, и она вполне может требовать справедливости. И тут уже вопрос не в том, что именно Еся была во второй машине в момент удара. Вопрос в том, что человеку плохо из-за ее халатности, и я банально не могу переступить через себя и поддержать ее в этом.