Блог Бабы Яги. Путь в железных сапогах

Настя бегала туда-сюда. То с охапкой одежды к ручью неподалеку от дома, то в дом с книгой, чтобы гордо показать, что прочла несколько страниц без помощи. Я хвалила, конечно, она большая молодец, все успевает: и хозяйничать, и учиться, и тренироваться. Скучать, должно быть, некогда, но я ошибалась.

– Богатырша наша рвется на подвиги. – Каз вернулся в джинсах и черной футболке, несколько глубоких порезов виднелись из-под коротких рукавов. Затягивались быстро, значит он вполне восстановился после кладбища. После инцидента с душой он медленно приходил в себя.

Настя сердито засопела:

– Не век же в доме сидеть! Прячете меня будто, а ведь сколько лихих людей на дорогах промышляют. Я бы могла…

– Пойти со мной и Кощеем в Навь, искать кладку Горыныча, – перебила я.

– С Кощеем… Горыныч… – Голубые глазищи стали еще больше.

Я не умею читать мысли, но с ней и не нужно – весь восторг на лице написан. Ох, следить бы за ней, но ведь и правда, если богатырскую силу не выгуливать, она снова сорвется, и кто знает, чьи зубы в этот раз будут выбиты. Тут не понятно, что хуже: Кощей поблизости или она без присмотра. Я много думала об этом и решила, что личная жизнь Настасьи не мое дело. В обиду ее не дам, а остальное… Пусть сама.

– Тогда и я с вами, Яга, – непререкаемым тоном заявил Казимир. – Делать мне нечего, а Навь не распробовал, не довелось.

И никакой тебе «рыжули». Выходим на уровень «деловые отношения»? Интересно.

– Отлично. Но мне нужно кое-что сделать… – Я улыбнулась в ответ на вопрошающие взгляды.

***

Изольда прекрасна, ее сердце похоже на цветок-коробочку физалиса, и в ней плоды – тлеющие угли, будто осколки. Мысленно обратилась к ней:

– Ты позволишь зажечь маяки?

Мы в сумеречной зоне, где видно скрытое, и не до конца понятно, как мне вынести в сказочную реальность кусочки непостижимой магии. Есть уверенность, что смогу, но как…

Изольда позволит.

Сердце дома пульсирует, само точно маяк, готовится отдать часть себя ради нашего с ней пути. Так положено. Ее это не печалит.

Сердце забилось чаще, радостно и ярко. На его поверхности проступили бугорки – по количеству черепов на ограде; они зрели обжигающими ягодами, наливались багровым светом. Драгоценные – работа волшебного ювелира, – манили сорвать.

Я протянула руку. Свет сердца был настолько ярок, что просвечивал кисть. Мерещилось, будто плоть и кожа растворились в этом сиянии и угли-осколки срывали пальцы скелета. И между тем было приятно, словно гладишь теплое кошачье пузо.

Я бережно собрала в ладони дар Изольды, вновь залюбовалась сиянием.

– Благодарю!

Вернулась в реальность и вышла из бани, бережно неся в руках дары.

Не существовало мира, наблюдателей, друзей – лишь я и волшебство в ладонях. Все, кроме моего пути, потеряло четкость, скрылось в кисее тумана. Я несла угольки, чувствуя тепло, растекающееся от кистей до локтей и выше, оно охватывало негой тело, и расставаться с ним не хотелось…

Я клала их на черепа, между рогов, и они растворялись, таяли, словно красный лед, и впитывались в кость, становясь с нею единым целым. За одним из черепов однажды придет повзрослевшая Василиса, мы будем ждать.

Последний уголек занял свое место, и свет озарил округу. Изгородь стала страшным предупреждением любому путнику.

Я смотрела на мрачную красоту так долго, что вошла в транс.

И там, где нет времени, из глубин памяти появился ритм танца, передаваемый от Яги к Яге. Таинство столь древнее, будто высеченное на костях рунами, знаками; горящие надписи как угли. Тело отреагировало: никогда раньше не танцевала, полностью отдавшись ритму, не замечая ничего и никого.

Грянул гром, вспышки молний озарили ночное небо Лукоморья. Движения танца ускорились, я не думала о том, как выгляжу со стороны, – все было так, как должно. Юбка кружилась вокруг ног, босые ступни утопали в траве…

Во мне рождалось что-то новое, еще больше отделяющее от живых людей…

И была лишь я и свет мертвых очей.

Пустошь

– Бойтесь юристов, доспехи носящих, – глубокомысленно изрек Бальтазар утром, завидев Кощея.

Мы его не ожидали – встреча назначена в Нави, – но явился он кстати: нас снова настиг нюанс в виде Настасьи и Казимира. Через дверь для душ им идти нельзя. Давать девушке последнюю трапезу, чтобы провести, – странно, и я опасаюсь. Подожду подопытных Иванов, которым в Навь позарез нужно, опыта наберусь всамделишного, а не выуженного из глубин памяти. Идти тем путем, как она впервые попала, – непредсказуемый результат.

Второй вопрос: как провести беса? Не представляю, как применить к нему известные варианты, хотя смеяться над их исполнением можно до икоты. На тебе, демон, пожирающий души, последнюю трапезу. Приятного аппетита! Откидывай копыта, и пойдем. Черт, завеса тебя не пускает… Наверное, ты не помер от этого ритуала. Незадача.

Известный проход между мирами мы завалили и других не знаем. Все эти подводные камни изрядно меня достали, так что огрызаться начала.

Спутники предпочли ретироваться за ограду и не отсвечивать. Кроме кота, он зевал от скуки, глядя на мои метания.

Кощею, как водится, было наплевать на напряженную обстановку. Я до сих пор не знаю, как он перемещается: появления всегда внезапны.

В этот раз, для разнообразия, он не перелетел через голову изверга Морока, а спешился. Я бы сказала, элегантно спустился, что в его наряде подобно подвигу. Так и щеголяет в неизменном костюме-тройке, который выглядит безупречно, что бы ни случилось. Наверняка колдунство.

Доспехов на нем не было, но к седлу коня приторочен меч. Эвтаназия сползла с шеи Кощея и исчезла в траве… Кажется, эта змея стала еще больше. Кот прав: юрист с мечом в пятьсот пудов опасен со всех сторон.

– Здрасьте, живые и не очень, – ржанул Морок. – Приготовили лукошки, миксер положили? Гоголь-моголь «Горыныч» в меню.

– Дружище! – Исчадие радостно замурчал, как будто кто-то завел мотоцикл, и умчался с конем наперегонки.

– Смотрю, вы не торопитесь, – сказал вместо приветствия Кощей. Впрочем, довольно добродушно. Поздоровался с Казом, кивнул Тохе, проигнорировал Бастет. Огляделся быстро, будто между делом, но я поняла, кого высматривает.

Настя в доме была, дулась на нас и в целом на ситуацию. Ее самоотверженности хватало на последнюю трапезу, но я не собиралась подвергать богатыршу ненужным испытаниям. Честно говоря, я была готова и оставить их с Казом, если придется, а потом расхлебывать необдуманные обещания… Но появление Бессмертного нам на руку.

Кощей остановился возле ограды и почти уткнулся носом в один из черепов, разглядывая. Хмыкнул:

– Все обустраиваешься.

– Да, уборку делала. Знаешь, кости под половик замести, ожерелье из зубов собрать, лампочки вот вкрутила. Ты вовремя.

– Для чего?

Подробно объяснила ему проблему. Настасья, легка на помине, звонко поздоровалась, и на том ее бравада закончилась: стоит, очи опустила, рука на рукояти кладенца. Похудела, подтянулась, тренируясь с Казимиром и витязями. Кольчуга новая блестит, порты, сапоги, рубаха – собрали ей гардероб за последнее время. Черномор передал кольчугу, Казимир в деревне одежду купил. В волосах богатырши красовались заколки со стразами, совершенно выбивающиеся из образа, но Настасья – сорока еще та, как увидала их в гостинцах, так и ночью не расставалась, похоже. В целом ей были к лицу отросшие, вьющиеся на концах волосы и эти блестящие камни. Объективно Настасья Милютовна расцветала не по дням, а по часам и собиралась стать потрясающей красавицей.

– Конечно проведу, – слегка улыбнулся Кощей.

Настя подняла на него взгляд. На чуть осунувшемся лице и без того большие глаза казались еще больше. На щеках выступил румянец, она снова потупилась. Надеюсь, совладает с собой, нам бок о бок находиться дольше, чем когда бы то ни было.

– Я вещи возьму и готова путь держать. – Настя поспешила в дом.

– Отлично, спасибо. – Казимир не торопясь отправился следом.

– Ты тоже идешь? – спросил Кощей Тоху.

– Не, меня ведьмы ждут. Тут один ковен заказ подогнал… – Тоха переглянулся с Бастет и подхватил ее на руки. – Покеда.

Я едва успела крикнуть «пока», и они исчезли. Снова кольнуло чувство вины – отодвигаем его от всех дел. С другой стороны, что ему в Нави, по сторонам глазеть? Мне туда тоже особенно не хочется.

– Как они добрались до тебя?

Я обернулась к Кощею и наткнулась на совершенно серьезный, немного печальный взгляд. Серые глаза слегка прищурились, будто он пытался заглянуть мне в голову.

– Загнали в угол. Я не могла сопротивляться без оглядки, у меня есть родные.

– И как?..

– Как я умерла?

– Да.

Повтор истории в сто первый раз не вызвал привычной волны обиды, как будто не со мной было. В самом деле, можно смириться с чем-то, просто повторяя случившееся во все свободные уши в округе?

– Ничто не вечно, да, Яга? Дружба рушится, отношения рвутся… Лучше одному, никто не заденет. Но я удивлен, вы же были как игла с ниткой, и такая мелочь способна вбить клин? – Его глаза снова стали холодными. – Ты не страдала, как я…

Он отвернулся и громко свистнул. Морок в два прыжка очутился возле хозяина, змея приползла и обернулась тростью, ее приторочили рядом с мечом. Настя и Казимир прошли мимо, встали возле Морока.

– Что делать? – деловито спросил бес.

– Возьмитесь за поводья и не отпускайте. С непривычки может тошнить. – Кощей вскочил в седло и бросил через плечо: – Буду ждать у избы.

Морок скакнул вперед и вверх, за долю секунды превратился в размытое черно-красное пятно и растворился в воздухе вместе с седоком и спутниками.

Вот так я узнала, как он перемещается. В горле стояли невысказанные слова о том, что у каждого из нас свои страдания, что мы проживаем их по-разному и не стоит измерять по себе чужой болевой порог.

– А яу хотел налаживать связи… – Бальтазар ободряюще боднул меня в бедро. Едва не уронил, кабан на лапах. – Туфли-то новые в избе лежат.

– Налаживать связи нужно всегда. Он просто высказал свое мнение… и свою боль.

Мы зашли в избу, Супчик приземлился на плечо, пищал – поторапливал идти приключаться. Не хватало героической музыки на фоне.

– Жаль, он тебяу вчера не видел. Впечатляующе было, мы с Бастет долго не спали, вокруг ограды ходили, и Казимир с нами. Говорил, что много в жизни повидал, но это шоу с черепами было почти так же красиво, как извержение вулкана.

Я смутно помнила вечер.

В какой-то момент танец закончился, умиротворение растеклось негой от ушей до пяток, и я знала, что все сделала правильно. Черепа горели уютно, по-домашнему, в их свете танцевала мошкара – радость для мыша. Друзья что-то восхищенно говорили, Тоха и Настя – опасливо, Казимир – одобрительно, Бастет подходить не хотела. Бальтазар просил все-таки достать сосиски и шампуры. Вместо пикника я поднялась к себе и уснула, едва коснувшись лицом подушки; в этот раз меня бы не разбудила и толпа душ у порога.

Никто, правда, и не приходил. Рассчитываю вскоре прояснить для себя, говорят души в этом мире или нет.

Последние приготовления: собрать вещи в сундук, переодеться. Остановила выбор на наряде, в котором мы первый раз пугали Соловья-разбойника: черная юбка в пол, ботинки, футболка с черепом, куртка и смена одежды. Все немаркое. Сундук был под завязку.

– Мои доспехи? – Сборы в тишине Бальтазар не любил, хоть что-то да спросит.

– На месте.

Волшебный клубок и карта, полотенце и гребень, самобранка и перо Жар-птицы, наша броня. Впечатляющий арсенал для впечатляющего путешествия.

Я глубоко вдохнула, собираясь, – не нравится мне ходить сквозь холодную завесу – открыла дверь. Супчик вцепился в волосы, кот прижался ближе, и мы вместе шагнули в Навь.

Завеса оказалась теплой! Ледяные крапинки не кололи лицо, в носу не щипало от холода. И завеса не упругая, как раньше, а чуть заметная, окутывающая теплом остывающей бани. Я не нажимала всем своим телом, чтобы пройти, не прорывалась с боем – меня пустило по любви.

Посмертные изменения даже в мелочах.

– Тихон, ты прошел?

– Да, – отозвался незримый летописец.

Изба-двойник все такая же мрачная, но не настолько запущенная, как при первой встрече. Все на месте, ничто не тронуто. Тонкий слой пыли на столе, полу, лавках.

Я послала мысленную просьбу, и она встряхнулась, ожила, в печи зажегся огонь сам по себе. Дров там почти не было, так, жалкие остатки. И все же стало чуть уютнее…

Достала карту Нави.

– Избушка, избушка, повернись ко мне передом, а к лесу задом! – раздался голос Кощея.

Они на месте, отлично. Пора приниматься за дело.

Снаружи нас ждал неизменно удручающий пейзаж: чахлые деревья, скалы, тусклое красное солнце на сером небе. БТР стояла на потрескавшейся земле среди беспорядочно торчащих кольев, увенчанных черепами. Несколько тоненьких деревьев на крыше в прошлый раз были едва живы, теперь уже сухостой. В целом постапокалиптический вид.

В нем есть своя прелесть.

– Ты больше не ароматная, Ягуся, – радостно сообщил Бальтазар. – Не нужно разорять парфюмерный.

– Угу, спасибо, – рассеянно отозвалась я, наблюдая за Настей. Девушка отчетливо позеленела и явно сдерживала позывы опорожнить желудок.

Каз хлопнул Настю но плечу:

– Иди чутка прогуляйся, свежим воздухом подыши, если найдешь.

Богатырша одарила его злобным взглядом, но отошла недалеко, пиная камни. Бальтазар наступил мне на ногу и красноречиво скосил глаза в сторону избы, сигналя о важном. Совсем забыла, пришлось вернуться за коробкой.

– Что это? – удивился Кощей, принимая подарок.

– Яу хотел извиниться за свое поведение в прошлом. – Кот неловко шаркнул лапой, подняв пыль. – Думал, враждовать будем, как в сказках, а вышло иначе.

Бессмертный снял крышку, вздернул брови. Кажется, мы смогли его удивить, причем по-хорошему.

– Хм… Даже мой размер.

Казимир и Морок тоже заглянули в коробку, раздались одобрительные возгласы.

– Мир? – спросил Бальтазар, от напряжения кончик его хвоста дергался.

– Почему нет? Спасибо…

– Туфли примирения прям. – Казимир все веселился. – Порой я жалею, что у меня копыта. Люди так изобретательны.

– Да ты шмоточник в душе? – ржанул Морок.

– У меня нет души. – Казимир неопределенно пожал плечами, хитро улыбаясь.

Вычеркнули одну проблему, и я в самом деле надеялась, что эти двое помирились, – постоянно быть начеку совсем не улыбалось. Бальтазара явно отпустило: он выдохнул тихонько в сторону и расслабился.

Где-то на фоне Каз делился с Мороком способами ухода за волосами, помахивая перед мордой коня кончиком своего хвоста с кисточкой, и, что удивительно, конь внимательно слушал. Мне вот интересно, кто будет ему бальзам наносить на гриву и хвост?

Кощей щелкнул пальцами. Коробка пропала, зато перед нами появился большой стол, уставленный блюдами с едой, и стулья. Все подозрительно похожее на мебель из столовой в его замке.

– Так будет удобнее. – Он уселся во главе стола и закинул в рот виноградину. – Угощайтесь.

– Благодарю. – Я расчистила место для карты, к еде не притронулась.

Вместо меня Супчик нашел себе фрукты по вкусу, кот в один укус проглотил тушку жареного цыпленка и облизнулся языком-лопатой. Каз и Морок тоже чем-то хрустели.

– Потеряла аппетит, Яга? – участливо спросил Кощей.

– Да, есть такое. В нашем родном мире вообще все безвкусное или противное.

– Не переживай, вкус позже вернется, хоть и не полностью. Я тоже первое время совсем не ел, потом что-то выборочно. Могу и без еды, это стало неважно.

Вернулась Настя. Скромно села, не встревая в беседу и не прикасаясь к еде, но Кощей что-то шепнул, и перед ней появилась креманка с мороженым.

– Настасья, угощайся. Думаю, такого ты еще не пробовала.

Я наблюдала за ее смущением, затем удивлением и улыбкой – мороженое она еще и правда не ела. Поймала серьезный взгляд Казимира, он оценивал ситуацию. Не думаю, что нам стоит опасаться невинных игр, но мотивы Кощея в целом интересны. Он явно успел пресытиться жизнью… – и смертью – в своем не столь долгом кощействе, потому банально интересно, зачем ему простая деревенская девушка.

– Мы сюда не поесть пришли, Андрей, – напомнила я ему.

Судя по настроению группы, мы будто на отдых «все включено» приехали.

– Так времени у нас вагон. Ты просто скажи, куда нужно попасть, я нас всех перенесу, делов-то.

– Ты хорошо знаешь свои владения? – не без ехидства уточнила я, вспоминая, как он сбегает из Нави княжить в купленной деревне. Нам нужно узнать друг друга лучше, и чем дольше мы заняты делом, тем выше шансы понять этого сложного человека. Должно ведь им двигать еще что-то, помимо скуки?

– Он хорошо знает, как Соловью-разбойнику нервы трепать, – фыркнул Морок. – А что у него в огороде растет…

Кощей недовольно поморщился:

– Ладно, можно и погулять. Помолчал бы ты… – Он ткнул пальцем в сторону Морока, конь закатил глаза и выпустил пламя из ноздрей.

– Тварина, – пискнул Супчик, заканчивая фразу Кощея и улетая в избу.

Кроме меня с Бальтазаром, его, конечно, никто не понял.

– В общем, смотрите. – Я подождала, пока вокруг меня соберутся спутники. – Горная цепь Керста. – Ногтем постучала по обозначенной пещере Горыныча. – За рекой Истаяти. И, судя по переводу этих названий – гроб и погибель, – я бы была осторожна, даром что мы сами покойники. Неизвестно, что за хтонь там водится. Не думаю, что Горыныч оставил кладку в легкодоступном месте.

– Где ты взяла эту карту? – Кощей задумчиво потер подбородок.

– Морская дева подарила. Не бери в голову.

– Как ты умудряешься со всеми ладить?

– Ну что сказать, это у меня от природы, – подмигнула я.

Решили идти со всем хозяйством: я в ступе, кот на свободном выгуле, Каз и Настя по желанию на метлах или в избе, которая тоже с нами; Супчик в недрах дома спал. Летописцы не отстанут. Спасибо Кощею, он свою змею так в виде трости и держал – не хватало, чтоб ползала.

Мужчины собрались: Казимир пошуршал в вещах, но из всего достал лишь меч, повесил на бок – самоуверенный; Кощей вдруг оказался в джинсах, кроссовках и толстовке. Причем выглядело все это не дешевле предыдущего наряда. Кто здесь шмоточник, еще поспорить можно.

Сориентировались по карте, вроде бы поняли, в какую сторону идти, и выдвинулись. В большой компании Навь была чуть менее жуткой, тусклое солнце – вполне достаточным, а воздух… Тут ничего не поделаешь. По крайней мере, мы далеко от Смородины, и нас донимал не смрад, а пыль. Беготня Морока и Бальтазара свежести не добавляла.

– Казимир, – с серьезной миной начал Кощей спустя недолгое время, – давно хотел спросить, почему у ваших солдат такие странные доспехи?

Каз озадаченно нахмурился.

– Живот открыт, а спина закрыта, – подхватила я: тоже когда-то думала об этом.

– Ну, во-первых, экономия металла. У нас его не так много. Мы собираем броню с павших и снова переплавляем. А во-вторых, ранение в живот и смерть воина не настолько трагичны, как крылья, которые могут вырасти.

– Чего? – От моего удивления даже ступа споткнулась.

– При смертельном ранении у некоторых особей могут прорезаться крылья, они сходят с ума, рвут своих и чужих без разбора. С таким ангелом преисподней сложно справиться. В далеком прошлом подолгу отлавливали с большими потерями. Поэтому придумали странный доспех, который закрывает спину и заговорен, чтобы реагировать на изменения тела. Если вдруг крылья, тогда доспех плавится и добивает носителя. У кого они могут появиться, генералы не знают.

– Так, может, проще не допускать смертельного ранения? – резонно уточнил Кощей.

– Ты не понимаешь, у нас все иначе. Рядовой бес – расходный материал. Ну, погибнет в стычке между уровнями несколько десятков, да и ладно. Менять систему дороже, – пожал плечами Каз. – И в Лукоморье думали нахрапом возьмут – незачем было изобретать седло загралу…

Мы все помолчали, переваривая информацию.

– И у тебя могут быть крылья? – тихо спросила Настя.

– Ради всех нас я бы не хотел проверять, – хмуро ответил Казимир.

– Напомни мне не выпускать тебе кишки, – ухмыльнулся Кощей.

Мне же стало не до веселья. Возможно, в этом путешествии я узнаю много нового не только о нем.

***

Наверное, у каждого должна быть цель в жизни. Вот у Морока – держать в тонусе седалищные нервы Кощея и мышцу сарказма. Как он хозяина доставал – ни в сказке сказать. Мне думается, этот клятый конь вполне может выступать соло на телевидении за весь состав комедийной передачи. Исчадие, конечно, тоже не лыком шит, однако ж из них двоих именно конь просто рожден для издевательств над хозяином.

Навь тянулась бесконечная, пыльная. Местами холодная, местами с горячими суховеями и перекати-полем. Настя с Казимиром бодро топали позади нас и высматривали бродячие души. Мелких горынычей не было. Кощей сказал, что часть в замке, часть возле Смородины на вольном выпасе с Баюном территорию делят. С тех пор как Соловей подгадил Кощею, в Косых Ложках народу поубавилось и бои проводились реже. Что с боевыми горынычами делать в периоды простоя? Сами прокорм добывают. Князь Бессмертный был недоволен: планы по увеселению почти рухнули, деревня-крепость не оправдывала надежд. С одной стороны, он закрепился в Лукоморье, с другой, зря усилия прилагал.

– Три пары железных сапог истоптать, три комплекта доспехов сносить в этом путешествии, – нудел Бальтазар, нахально реквизировавший у меня ступу, – он, видите ли, лапку ушиб о камень, ему нужнее. – Давай предложение Кощея рассмотрим, быстрее доберемся.

– Два часа прошло, а ты уже раскис! Будем глотать пыль дорог, – упрямо ответила я, поглядывая на Бессмертного. – Не забывай, что нам нужно наладить связи.

– С кем наладить? – вскинул голову Кощей, до этого мгновения будто дремавший в седле.

Я подвела свою велометлу ближе:

– С тобой. Раз уж нас, похоже, начальство в одну связку ставит.

– М-да, как раз об этом. – Его лицо выражало не то раздражение, не то брезгливость. – Письмо получил недавно. После того как Баюн сказал мне то же самое, что и тебе, я задал «Лукоморью» вопросы. Посоветовали заниматься своими делами и больше времени уделять освоению обязанностей. Пренебрежение в каждой букве…

– Посмотрите, его задело! Не знал, что ты неженка. Я заново обдумаю нашу дружбу, – фыркнул паром конь.

– Мы не друзья, – с долей издевки произнес Кощей.

– Нюхни-ка пыли, костлявый!

Конь взбрыкнул, едва не задев меня, но план не удался. Наездник в полете обратился в ворона, аккуратно спланировал на землю и каркнул в оскорбительной манере. Конь гордо задрал голову и умчался вперед.

– Знаешь, первые его слова были: «Пошто долгонько так, мил человек? Аль не нравлюсь тебе?» – хмыкнул Кощей, вновь став собой.

– Это когда было? – Я из солидарности тоже спешилась.

– Перед битвой. До этого не решался к нему подойти.

– Наглый жеребец, – подала голос Настя. – Приструнить бы его.

– Не так просто все… – загадочно ответил Кощей и бросил одобрительный взгляд через плечо. Понравились Настасьины слова.

– За собой следи, девица-носок: легко потерять, сложно найти, – нехорошо прищурился Бальтазар и, забыв про лапу, померцал за другом.

Настасья так зыркнула ему вслед, что стало понятно – оставлять их одних чревато. Найдет коса на камень, полетит шерсть по углам, кому-то руку оторвут еще раз, а они мне оба дороги.

– Серьезно, этими словами? – переспросил Каз.

– Ага. Спросил, как величать меня. Заметил, что я не такой, как прошлый хозяин, и ему «надобно перекинуться». И говорит: руку правую положи мне на лоб, мо́лодец. Знакомиться будем.

Кощей и положил.

Конь закрыл багровые глаза, тряхнул хвостом, замер. И чувствовал Андрей, как ладонь греется, все сильнее и сильнее, до раскаленного утюга, потом боль пропала. Она всегда пропадала в этом проклятом месте. Он не знал, когда отнять руку, а конь застыл, лишь багровые точки под шкурой подмигивали. Ладонь от соприкосновения слегка дымилась, такой необычный был контакт.

Конь очнулся совершенно другим. Голос, выражение морды изменились. Словарный запас тоже: появились словечки современного, привычного нам мира. Для начала он назвал Кощея Андрюхой и кренделем. В ответ Кощей впервые назвал его «твариной».

– «Повежливее, мажор», заявил он мне! – Кощей рассмеялся. – Потом представился. Ну и с тех пор ведет себя как видите. Что ни день, то схватка характеров. Но я должен его побороть, иначе так и будет.

– Андрей, думаю, он уже тебе предан. Когда я принесла иглу, он был строг со мной, сказал, что разочарован, – вступилась я за Морока. – Может, не побороть, а подружиться? Мой компаньон тоже со скверным характером, но мы нашли общий язык.

Умрем друг за друга, не сказала я вслух, но здесь все об этом знают.