Пригласи меня на осенний бал

Возможно, все, что нам оставалось, – это трудиться не покладая рук и ни за что на свете не терять надежду.

Запись из ежедневника Майли Беннетт

На заметку: проследить, чтобы Калеб застегнул рубашку на все пуговицы в день осеннего бала. Это слишком хорошо, зрелищно и… СОВЕРШЕННО НЕУМЕСТНО!

III глава

После занятий мы с Соль отправились в южную часть города, чтобы посетить ресторан корейской кухни на Эшби-авеню и супермаркет. Если честно, желание поесть кимбап и острую курочку исходило от меня, но подруга никогда не отказывалась от порции рамена и чапчхэ. Едва познакомившись в начале учебного года, мы задались целью до мельчайших подробностей исследовать окрестности Беркли, чего бы нам это ни стоило. Пока что мы обходились малым – теряли время, отведенное на выполнение домашних заданий, но ни я, ни Соль не сомневались: оно того стоит.

Подруга перебралась в Лос-Анджелес из Тэгу[5] более десяти лет назад и уже тогда начала мечтать о поступлении в Калифорнийский университет. Как и мои, ее родители считали это временным помешательством, которое отпустит при первых трудностях. Но реальное положение вещей было таково, что Чон Соль не из тех, кто сдается. В отличие от меня, она не нуждалась ни в визуализации, ни в желаниях, загадываемых на каждый день рождения. Для получения жизни мечты ей всего-то и нужно было, что оставаться собой.

– Бистро «Корейская ложка», – прочитала название заведения Соль. Ее блестящие черные волосы до плеч выглядывали из-под синей кепки с талисманом Беркли – медведем Оски. – Сядем во внутреннем дворике или зайдем в помещение?

– Ветрено сегодня. – Я взглянула на серую стену здания, покрытую плющом с пожелтевшими листьями, и сказала: – Давай поедим в тепле.

Спрятавшись в ресторане от непривычно холодной для начала октября погоды, мы с Соль заняли единственный свободный столик рядом с вырезанными к Хэллоуину тыквами.

– Симпатично, – прокомментировала увиденное подруга. – Готова поспорить, что родители даже дом не украсят.

– У нас этим папа занимается. Он обожает возиться с праздничным декором.

– Он, наверное, счастлив, что ты можешь стать королевой осени в универе. – Соль, равнодушная к подобным мероприятиям, с уважением отнеслась к моему желанию поучаствовать в конкурсе и даже предложила помощь.

– Да, но не думаю, что могу надеяться на победу. – Меня не сильно волновал исход праздника – мне было важно стать его частью.

Сделав заказ, мы вернулись к разговору, который прервал официант.

– А что там с твоим парнем? – поинтересовалась Соль. – Правда расстались?

– Окончательно и бесповоротно, – подтвердила я, разглаживая бархатную юбку.

– И как теперь быть? Будем искать тебе новую пару?

Меня тронула ее безоговорочная готовность немедленно броситься на помощь, и я широко улыбнулась.

– К счастью, этот вопрос уже решен.

– Так и знала, что ты выкрутишься, – подмигнула Соль. – Кто он?

– Мы из одной школы.

– Одноклассник?

– Ага.

– Первая любовь?

– Боже, нет! – в ужасе воскликнула я. – Скорее первый и единственный в своем роде враг.

– И что вы не поделили?

– Беркли. – Заметив смятение на лице подруги, я пояснила. – Когда узнали, что собираемся поступать в один университет, начали соперничать. А потом – я и сама не поняла, как это произошло, – наше невинное соревнование переросло в самую настоящую вражду.

– Все было настолько серьезно?

– Если честно, весь лимит гадостей, что у меня был, я израсходовала на Калеба, – честно призналась я.

– Поэтому ты теперь такая миленькая? – рассмеялась Соль.

– Похоже на то, – неловко улыбнулась я. – Но он тоже в стороне не остался. Столько ругательств в свой адрес я слышала тоже только от Калеба.

– Выходит, он тоже студент Беркли?

– В этом и проблема… Он не поступил и теперь готовится к пересдаче экзаменов для получения диплома IB.

– Но ведь эти углубленные курсы необязательны, – растерялась Соль. – Его что, вообще никуда не приняли?

– Он отправил заявление только в Беркли.

Помню, как разозлилась, узнав об этом. Меня вывели из себя его чрезмерная самонадеянность и беспросветная глупость. «Кто так делает?!» – думала я, наблюдая за ним в школе. В нем что, совсем не осталось здравомыслия? Разве можно так рисковать, подвергать опасности собственное будущее? Я все гадала, что это – принципиальность и непрошибаемое упрямство? Или дело в чем-то другом? Но ответа на свои вопросы так и не получила.

– Ваш заказ, – объявил официант, расставляя на столе горячие блюда, закуски и напитки.

– Спасибо, – хором поблагодарили мы и с аппетитом набросились на еду.

– А почему ты обратилась за помощью к своему врагу? – спросила Соль, расправившись с половиной рамена.

– Это случайно вышло. Если вкратце, то мы заключили сделку: он помогает мне с конкурсом, а я ему с химией, и все в выигрыше. – Довольно хлопнув в ладони, я обмакнула кружок кимбапа в соевый соус.

– Значит, ваша вражда в прошлом?

– Думаю, нам необязательно быть друзьями, чтобы сдержать обещание. Можно помогать и ненавидеть одновременно.

– Неужели? – Полный скептицизма взгляд Соль переместился с меня на лежащее рядом с ней меню. – А знаешь что? Ставлю сет роллов на то, что вы сблизитесь.

– Да брось. Мы с Калебом на том уровне вражды, когда неприязнь становится неотъемлемой частью ДНК, а привычка собачиться превращается в безусловный рефлекс.

– Сет роллов и бенто-бокс с курицей терияки, – сказала, улыбаясь, подруга.

– Почему ты повысила ставку? – насупилась я. – Настолько в меня не веришь?

– Майли, ты же душка.

– Я свирепею, когда вижу Калеба. Честное слово, Соль, ты бы меня не узнала.

Переглянувшись, мы рассмеялись и следующие полчаса провели, обсуждая варианты костюмов. Подруга не скрывала, что не одобряет мой выбор и считает образы Элизабет Беннет и Фицуильяма Дарси неподходящими для конкурса:

– Так ты точно не выиграешь.

– Победа неважна. Главное – осуществить задуманное.

– Ладно. Может, взять за основу сцену бала? – предложила Соль. – Нужно что-то узнаваемое.

– Как насчет воссоединения Лиззи и Дарси в конце фильма? У меня этот кадр даже на обоях стоял какое-то время.

– Разве они не одеты в плащи или типа того?

– Да. Уверена, что не я одна люблю эту сцену на рассвете, – объяснила я свой выбор. – Она полна нежности и чувств, которые победили гордость и предубеждение.

– Пожалуй, мне нравится эта идея. – Одобрительно улыбнувшись, Соль быстро напечатала сообщение своей подруге из Сан-Франциско, которая уже много лет занималась созданием костюмов к Хэллоуину. – Беру свои слова назад, Майли, ты все еще можешь выиграть.

– Ну спасибо! – рассмеялась я.

После ресторана мы отправились в супермаркет неподалеку за ингредиентами для выпечки. Я собиралась приготовить свое фирменное тыквенное печенье с шоколадом и маршмеллоу, чтобы угостить им Калеба и его маму. Да, это не входило в условия нашей сделки. И нет, это не было попыткой его задобрить. Просто, открыв глаза этим утром, я почувствовала прилив благодарности. Каким бы ни было мое отношение к Калебу, я точно могла на него положиться. Грубиян, зазнайка, вредина – но определенно не пустослов.

– А он точно не сбежит после первой репетиции? – спросила Соль, когда мы переходили из одного продуктового отдела в другой.

– Я в нем не сомневаюсь.

– Так свято веришь в своего врага?

– Просто знаю, что он надежный, вот и все.

Когда учителя ставили нас в пару во время лабораторных или проектных работ, я делала вид, что недовольна и раздосадована необходимостью с ним контактировать. Но в глубине души я всегда ликовала, потому что во всей школе не было никого ответственнее и умнее Калеба Рида. Когда у меня что-то не получалось, он молча брал мою часть задания на себя и выполнял ее так же безукоризненно, как если бы она принадлежала ему.

Наверное, поэтому я не сомневалась, что из нас двоих именно он поступит в Беркли. Калеб равно постоянство. Калеб равно надежный тыл. Калеб равно тот, до кого мне никогда не дотянуться. Я не могла смириться с тем, что отныне Калеб равно тот, кого мне удалось обойти.

– Кристал нужно снять с вас мерки, – прочитала вслух сообщение от подруги Соль. – И желательно как можно скорее, чтобы она успела подготовить костюмы.

– Скинь мне ее номер. Я напишу ей после разговора с Калебом.

– Хорошо. Первая репетиция уже завтра?

– Да. – Прибрав пакет с продуктами в багажник, я подошла к водительской двери и, встретившись взглядом с Соль, призналась: – У меня уже мандраж.

– Не бойся, Майли. Лучше тебя там все равно никого нет.

– А как же Стефани Адамс? Ее имя тебе ни о чем не говорит?

Закатив глаза, подруга забралась в машину.

– Неужели тебе нечего сказать? – съехидничала я, выезжая с парковки супермаркета. – Совсем-совсем?

– Сама знаешь, что Стефани и ее высоченный парень-баскетболист Кристофер – главные претенденты на победу. – Соль включила музыку и, довольно улыбнувшись, посмотрела на залив, около которого мы проезжали. – А у тебя есть фото Калеба?

– Зачем тебе? – Я старалась не отвлекаться от дороги, но ее просьба заставила меня насторожиться.

– Хочу посмотреть, насколько красивой парой вы будете.

Невольно представив Калеба в образе мистера Дарси, я напряглась еще сильнее. Он и без гардероба модного джентльмена эпохи Регентства похож на утонченного и высокомерного аристократа. Боюсь, во время парада костюмов он совсем зазнается.

– Да нормальной мы будем парой, – сказала я. – Не сошедшей с обложки глянцевого журнала, как Стеф и Крис, конечно, но тоже вполне достойной.

– Я в этом даже не сомневаюсь, – заверила меня подруга, мимолетно коснувшись моего плеча. – И все же я хочу на вас посмотреть. Сфоткайтесь завтра во время репетиции.

– Постараюсь, но только ради тебя.

Сделав сердечко двумя пальцами, Соль начала подпевать Билли Айлиш, звучащей из динамиков, а я, сосредоточившись на дороге, слушала ее прекрасный, льющийся словно река голос и старалась не беспокоиться по пустякам. Например, о том, что мои танцевальные навыки далеки от совершенства, или о том, что я редко носила каблуки.

Когда я остановилась возле общежития, на лобовое стекло опустились первые покинувшие ветви дуба листочки. Как бы мне хотелось, чтобы эта осень стала незабываемой…

– Не забудь про мерки, – напомнила Соль, уже выйдя наружу. – Кристал не из терпеливых.

– Будет сделано, – пообещала я, снова заводя мотор.

Помахав подруге через открытое окно, я выехала на трассу и, повернув в сторону Окленда, направилась домой. Если потороплюсь, то успею испечь печенье и уговорить Калеба съездить в Сан-Франциско.

IV глава

Как я и предполагала, папа занялся украшением дома: достал из гаража коробки с хэллоуинским декором, которые пополнялись каждый год, и разложил их во дворе. Едва завидев меня на подъездной дорожке, он встрепенулся, видимо рассчитывая на помощь, и приветливо улыбнулся.

– Присоединишься?

– Позже. Сейчас очень спешу. – Я подошла к отцу, аккуратно разматывающему светодиодную гирлянду с ярко-оранжевыми лампочками.

– Не помнишь, где она висела в прошлом году?

– На крыльце.

– О, точно! Спасибо.

– Схожу за Джоди, она поможет. – Я уже взбежала по порожкам и схватилась за дверную ручку, когда папа сказал:

– А ее нет. Ушла еще час назад.

– Куда? – удивилась я. Сестра не рвалась в Беркли или любой другой престижный университет, но выпускной год был очень важен для ее будущего. Она обещала мне заниматься, а не пропадать с подружками.

– Я не спрашивал. Все равно правду не скажет, ты же ее знаешь.

– Ну да. Ладно, пойду в дом.

Понятия не имею, откуда у Джоди такие проблемы с доверием, но она постоянно что-то от нас скрывала. Я как могла уважала ее личное пространство, но иногда меня беспокоила жизнь, которую она вела втайне от семьи.

Пару лет назад парень, живущий по соседству, показал мне второй аккаунт сестры, который она, похоже, хранила в секрете. Он обнаружил его, когда искал единомышленников для участия в забастовке, организованной учителями Окленда. Джоди высказывалась в поддержку сотрудников школ и библиотек, чья заработная плата не соответствовала высокой стоимости жизни в районе залива Сан-Франциско. В своих постах она приводила статистику этих показателей в других городах штата, а также рассуждала об условиях труда и уровне инфляции в стране. Она была лаконична и осторожна в своих выражениях, но я все равно находила ее тексты чересчур эмоциональными и личными.

Позже мне стало известно об увольнении любимой учительницы сестры – мисс Теллер, которая покинула Окленд из-за невозможности оплачивать аренду и счета. Джоди так сильно расстроил ее отъезд, что она не успокоилась, пока не докопалась до истинных причин случившегося. Эта ситуация помогла мне увидеть сестру с другого, обычно сокрытого от близких ракурса. Я словно познакомилась с личностью, которую она так тщательно скрывала от окружающих, и узнала о ней что-то очень и очень важное. То, без чего нельзя было понять истинную природу Джоди.

Пролистав последние посты сестры в тайном аккаунте и убедившись, что ничего нового там нет, я задумалась о причинах ее двухмесячного молчания. Неужели ей совсем нечего сказать? Сомневаюсь. Сестру всегда что-то волнует. Может, прознала, что мне известно об этой странице, и создала другую? Блин, фигово, если так. Первое время я стыдилась того, что слежу за ней в сети, и старалась заходить на ее второй аккаунт как можно реже. Но дни сменялись неделями, а Джоди становилась все более скрытной. В последние полгода ее замкнутость и вовсе достигла апогея. Она никогда не была такой молчаливой, и меня это очень беспокоило…

У каждого члена нашей семьи есть свой фирменный осенний десерт, который мы готовим на Хэллоуин. У мамы – это пирог с соленой карамелью и яблочной крошкой. У папы – клюквенный хлебный пудинг с заварным кремом и апельсиновой цедрой. Джоди, обожающая шоколад, вот уже три года угощала нас брауни. Что до меня, то я никогда не изменяла традиции и готовила свое коронное тыквенное печенье с зефиром.

Добавив к остывшему растопленному сливочному маслу яичный желток, тыквенное пюре и сахар, я начала энергично взбивать получившуюся смесь, и в этот момент в кухне появилась вернувшаяся с работы мама.

– Меня что, так долго не было дома? – нахмурилась она. – Когда я уезжала, до Хэллоуина оставалось три недели.

Как и всегда, после тяжелой и долгой смены в отделении неотложной помощи мама с трудом держалась на ногах, а ее уставшие темные глаза так и норовили закрыться. Сняв резинку с волос, она распустила хвост и, взлохматив золотистые кудри, устроилась за обеденным столом.

– Ну и денек, – вздохнула она. – Давно я не видела столько пациентов с растяжениями. Марафон у них, что ли?

Добавив к получившейся смеси крупно порубленный молочный шоколад и перемешав все до однородности, я поставила миску с тестом в холодильник.

– Вся усталость пройдет, как только ты съешь мое тыквенное печенье, – улыбнулась я, повернувшись к маме. – Обещаю.

– По какому поводу сладкое? Я что-то пропустила?

– Просто хочу кое-кого отблагодарить.

– Вот как? И кто же удостоился чести отведать твой фирменный десерт?

Я готовила его только для близких, и никогда – для посторонних, поэтому мамино удивление было понятно. Если честно, меня и саму приводило в замешательство желание накормить бывшего врага печеньем.

– Это для Калеба, моего партнера по конкурсу.

– Калеба из школы? – сразу догадалась мама. Когда он не поступил в Беркли, она была первой, с кем я это обсудила. Если задуматься, то только ей была известна глубина моего раскаяния. Мама видела мои слезы из-за печального исхода нашей борьбы за место в университете мечты и сожалела о случившемся вместе со мной.

– Да. Из-за этого придурка Дерека мне пришлось срочно искать ему замену.

– И ты обратилась к Калебу?

– У нас что-то вроде бартера. Я узнала, что ему нужна помощь с химией, и предложила сделку.

– Неужели он снова планирует поступать в Беркли? – Мама не смогла скрыть изумления.

– Ага. Похоже, он так быстро не сдастся.

– Ну и ну. – Покачав головой, она поднялась с места и подошла к холодильнику. – Тесто почти застыло, помочь тебе?

– А давай! – обрадовалась я, потому что обожала готовить вместе с родителями.

Сформировав два десятка шариков, мы осторожно выложили их на два застеленных пергаментом противня и отправили печенье в предварительно нагретую духовку.

– Дочка Миссис Картер заедет к ней на следующих выходных, – сообщила мама. – Привезет платье, которое тебе понравилось.

Элис, дочь маминой школьной подруги, уже несколько лет работала фэшн-инфлюенсером и сотрудничала с популярными брендами одежды. Узнав о мероприятии, в котором мне предстоит участвовать, она решила одолжить мне наряд из старой коллекции.

Я за доли секунды выбрала то самое платье, детали которого рисовало мое воображение с тех пор, как у меня появилась мечта о празднике осени. Золотистая пышная юбка, переходящая в темный блестящий корсет. На фото, которое прислала Элис, подол платья сиял, подобно звездам на темном небе. Короче говоря, если понадобится, я уменьшусь в росте, только бы оно мне подошло и село по фигуре.

Достав еще не поднявшееся печенье, я выложила на него по кусочку маршмеллоу, посыпала оставшимся молочным шоколадом и отправила обратно в духовку.

– Присмотришь за печеньем, пока я переоденусь? – попросила я маму, которая взялась за приготовление ужина.

– Без проблем, – отозвалась она и, подойдя к плите, наклонилась, чтобы следить за десертом через окошко.

– До золотисто-коричневых краев, – бросила я, выходя из комнаты. – А зефир должен подрумяниться. Не забудь!

– Да помню я, помню! – крикнула мама.

Спустя полчаса я сложила готовое печенье в ланч-бокс, на крышке которого красовалось пожелание: «Счастливой осени!» – и, сделав глубокий вдох, вышла на улицу.

Отец стоял на строительной лестнице и украшал фасад нашего дома искусственной паутиной. Прислушавшись к мелодии, которую он напевал, я едва не наступила на пакет с черными пушистыми пауками и вскрикнула.

– Майли, ты чего? – спросил папа, обернувшись.

– Каждый раз попадаюсь. – Это тоже своего рода моя традиция – путать фальшивых паучков, которых мы цепляем к паутине, с настоящими, которых я до смерти боюсь.

– Трусишка, – рассмеялся отец и вернулся к украшению дома.

– Буду к ужину! – сказала я на прощание.

Семь минут. Ровно столько отделяло меня от дома, где жил Калеб. Между Дезмонд-стрит и Лоутон-авеню была только одна улица, и я преодолела ее слишком быстро. Когда до пункта назначения осталось пройти всего пару зданий, у меня вдруг сбилось дыхание. Неужели я все это время бежала? Смахнув со лба проступившую испарину, я поежилась и посмотрела на ланч-бокс в руках. Какой пронизывающий ветер. Только бы печенье не стало совсем холодным…

– Эм, Майли? – Стоящий на пороге Калеб от неожиданности, кажется, даже не сразу вспомнил мое имя. Что сказать, сцена и правда непривычная. Прежде я в его дверь, покрытую серой краской, не стучала.

– Это тебе. – Я протянула ему контейнер с выпечкой. К счастью, от нее все еще исходило тепло.

– Печенье? – настороженно разглядывая содержимое ланч-бокса, он явно искал какой-то подвох. На его месте я бы делала то же самое.

– Да. Тыквенное. С шоколадной крошкой и зефиром. Я всегда его на Хэллоуин готовлю. Ну, знаешь, для семьи.

– А я что, пропустил эпизод, в котором выяснилось, что мы родственники?

– Чего? – поначалу растерялась я, но, быстро сообразив, что к чему, бросилась в атаку. – Если ты что-то и пропустил, так это уроки этикета. Ты разве не в курсе, что нужно сказать, когда соседи приносят угощение? Дам подсказку: семь букв, начинается на «с».

– Сэндвич? – предположил он, усмехнувшись.

– Не хочешь благодарить, так хотя бы попробуй.

– Согласно технике безопасности, мне не стоит употреблять в пищу подозрительные объекты.

– И что в нем подозрительного? – Я стояла на красном порожке, переминаясь с ноги на ногу, пока за спиной завывал шквалистый ветер.

– Я люблю тыквенное печенье, – сказал Калеб, снимая крышку с ланч-бокса. – Но что, черт подери, здесь делает маршмеллоу?

– Тебя ждет, – закатила я глаза. – Ешь давай.

– Ты оказываешь на меня давление. Я так не могу. – Распахнув настежь дверь, он заглянул в темноту дома и крикнул: – Мам, у нас гости!

– Кто? – раздался голос Сары Рид.

– Мой репетитор по химии!

– Ладно!

– Заходи. – Калеб жестом позвал меня внутрь.

– Где ты видел репетитора, который ходит по домам с печеньем? – возмутилась я, следуя за ним по коридору в сторону самой дальней комнаты.

– А я ученик с особыми привилегиями.

– Чего-чего?

Взяв со стола, заваленного учебниками и тетрадями, очки, Калеб нацепил их на кончик носа и кивнул в сторону кухни за соседней стеной.

– Чем там нужно запивать твое смертоносное печенье? – поинтересовался он, набирая воду в чайник. – Кофе? Горячий шоколад?

– Я с молоком люблю, – ответила я, оглядываясь. За небольшим обеденным столом стояло только два мягких стула. – У вас совсем не бывает гостей?

– Ты же здесь. Значит, бывают. – Поставив передо мной стакан, наполненный молоком, Калеб сел напротив. Контейнер с печеньем стоял между нами.

– А ты что будешь?

– Кофе.

– Да ты, похоже, помешался на нем.

Наши взгляды встретились, и я невольно вжалась в спинку стула.

– Почему ты здесь? – спросил он, не сводя с меня внимательных глаз. – Не помню, чтобы мы договаривались о встрече.

– Не договаривались, – подтвердила я, почувствовав себя очень глупо. – Но мне захотелось еще раз сказать тебе спасибо. Для меня очень важен праздник осени, и я рада, что ты согласился помочь.

– Ну, я тоже кое-что с этого получу. – Растерянно моргнув, он поднялся с места и подошел к закипевшему чайнику. – Химия, помнишь?

– Конечно.

Когда он вернулся за стол с чашкой дымящегося кофе в руках, я сказала то, что крутилось у меня в голове с самого утра:

– На мой взгляд, твоя часть сделки гораздо сложнее.

– Мы еще не начали, – напомнил Калеб, открыв ланч-бокс. – Откуда такие выводы?

– В смысле?

– С чего ты решила, что тебе будет легко? Думаешь, так просто подготовить меня к экзамену, который я с треском провалил? – Откусив сразу половину печенья, он тут же запил его кофе. – Майли, я реально не понимаю, зачем здесь зефир.

– Но ведь вкусно?

– Странно, но вкусно, – признал он, закидывая в рот следующий кусочек.

Довольно улыбнувшись, я отпила немного холодного молока.

– А ты считаешь, что без проблем справишься с репетициями?

– Так это ж ерунда. Танцы есть танцы. – Словно что-то вспомнив, Калеб с трудом сдержал смех.

– Что-о-о? – протянула я, уже предчувствуя, как он скажет какую-то гадость.

– Да так.

– Говори!

– Ты, наверное, по себе судишь, – размышлял он вслух. – Подготовиться к экзамену по химии – легко. Зато станцевать вальс, не упав на пол, – та еще задачка, да, Майли?

– Ах ты… – прошипела я. Злобно разломав пополам печенье, я макнула его в молоко. – Не забыл, значит.

– Это останется со мной до конца жизни, – клятвенно заверил он меня, приложив ладонь к сердцу. – Никогда не забуду, как ты рухнула мне на грудь и как твои длинные волосы, залитые лаком, оказались у меня во рту.

– Что ты несешь? Я сразу же поднялась на ноги. Больно мне надо – лежать на тебе.

– Я запомнил это иначе. – Ухмыльнувшись, он приподнял чашку, словно произносил тост за наши приключения на выпускном.

– Так, – откашлялась я. – Нам срочно нужно съездить в Сан-Франциско, чтобы с нас сняли мерки для костюмов. Когда ты сможешь?

– Да хоть сейчас.

– Сейчас уже поздно. – Взглянув на экран телефона, я увидела сообщение от Джоди. Она явилась домой и спрашивала, вернусь ли я к ужину. – Может, завтра после репетиции?

– Без проблем, Майли. Завтра так завтра.

– Хорошо, – тихо сказала я, поднимаясь из-за стола. – Спасибо. Я пойду, а то меня дома ждут.

– Меня благодарить пока не за что. А вот тебе спасибо за печенье.

Подняв голову, я заметила на его лице усталую, но искреннюю улыбку.

– У тебя все нормально? – поинтересовалась я, когда он проводил меня до двери.

– Да, но мне не помешает развеяться, – ответил Калеб. Он стоял, массируя затылок и морщась, словно эти прикосновения доставляли ему боль.