Лимбус. Том 2

Эон Линь

Лимбус. Том 2

Роман

* * *

© Линь Эон, 2025

© Stasyan Ostrov, художественное оформление, 2025

© ООО «Издательство АСТ», оформление, 2025

Глава 11

Горные вершины и текущие воды[1]

Начало

(части 38–40)

Часть 38

Шеол

– Повелитель Тысячи Вод Юань Фэнь!

За несколько лет до начала Сумеречной войны

Храм Байшуй[2] всегда отличался особой тишиной. Она окутывала Байшуй мягким, невесомым покрывалом, словно утренний туман, который нежно обнимал землю. Сквозь безмолвие пробивался легкий шорох листьев и еле уловимый треск веток, будто сама природа дышала, освобождаясь от суеты. Такие моменты имели особую ценность, ведь для каждого гостя храма тишина могла стать тяжелой, как свинцовое облако, или легкой, как перо. Некоторые замечали, что она обладала исцеляющими свойствами и была способна очистить истощенный ум, унять тревоги и даже улучшить циркуляцию ци по меридианам.

Как же легко рождались нелепые слухи, даже среди небожителей. Единственной причиной безмолвия в Байшуй был его хозяин – я. Точнее, мое стремление к уединению и спокойствию, которые позволяли сосредоточить духовные силы, направляя их по верному течению.

Первая табличка в храме гласила: «Белая вода, как зеркало, может показать твое сердце»[3].

Вторая: «Вода по капле точит камень»[4].

И третья: «Сердце, подобное неподвижной воде»[5].

Три истины, которым научил меня наставник, теперь стали основой для Байшуй. Я следовал этим учениям на пути самосовершенствования и придерживался их, даже достигнув титула Повелителя Тысячи Вод. Тем не менее мой путь далек от завершения, несмотря на восхождение по Небесной лестнице 999 ступеней[6].

Если бы моей воле подчинялись не только посторонние звуки, то я не жалея сократил бы весь храмовый комплекс Байшуй в несколько раз, оставив лишь самую скромную постройку из всех, расположившуюся рядом с озером, и несколько близких последователей, уважающих мой выбор. Но на великолепии Байшуй настоял сам Небесный Император. Он утверждал, что почитаемый в Фэнчжихай Повелитель Тысячи Вод не может ютиться в лачуге, как бы мне этого ни хотелось. Поэтому я создал для себя уединенное место, отличающееся от основного храма благородной скромностью.

За основными зданиями Байшуй среди густой зелени находился тот самый укромный уголок, чем-то напоминающий мешочек или природный пузырь, огороженный высокими горами. Здесь ощущался легкий аромат лотосов и свежести, словно воздух был пропитан самыми нежными нотами чистейшей воды. А в тени деревьев стояла небольшая обитель, названная мной Нанъин[7].

Стены комнат украшали хуафу[8] с изображениями горных пейзажей и цветущих слив. Каждый росчерк туши на них словно оживал под мягким светом, проникающим сквозь тонкие занавеси из рисовой бумаги. Тени от таофана[9] простым орнаментом ложились на бамбуковые циновки, покрывающие пол. А если долго смотреть на них, то казалось, что вода медленно течет по сплетенному узору. Такую малость тоже приходилось отстаивать у Небесного Императора, ведь таофан и циновки могли послужить поводом для насмешек среди Богов, считающих простоту постыдной.

Из окна всегда веяло приятной прохладой, а в ночное время мерцание светлячков манило выйти на берег озера. Порой они отвлекали от чтения и уносили мысли в далекое прошлое, но я упорно не менял расположение стола, чтобы вновь и вновь бросать взгляды на маленькие огни.

Именно Нанъин стал мне бо́льшим домом, чем выдающийся Байшуй. Казалось, я не заслуживаю такого величия. Здесь же легко забывалась суета Юньхай. Никто не мешал погружаться в размышления, ведь только Небесный Владыка и верный последователь Син могли переступить порог Нанъин, потревожив меня.

– Юань Фэнь, тебе стоит хоть раз посмотреть, как сезоны сменяют друг друга. Их волшебный танец завораживает, и хочется насладиться им как можно дольше.

Ли Цзиньлун навис надо мной, пытаясь рассмотреть, какую книгу я читал. В его золотистых глазах таилось тщательно сдерживаемое любопытство. На удивление, Небесный Император в моем присутствии часто позволял себе более свободные манеры и показывал те эмоции, которые обычно скрывались от других Богов. За Владыкой закрепился статус непревзойденного Небесного Императора, обладающего могуществом Лазурного дракона Цин Луна[10].

– Вы почтили меня своим присутствием, Владыка. – Я отложил книгу, поднялся на ноги и уважительно поклонился.

– Юань Фэнь, я ценю твою сдержанность и упорное следование предписанному этикету, но здесь мы только вдвоем и можем опустить лишнюю вежливость.

Ли Цзиньлун сел напротив меня, возле низкого столика, и, придерживая широкий рукав, изящно взял ту самую книгу, при этом не задев принадлежности для каллиграфии. Его одежды цвета цин[11] настолько удачно гармонировали с царящей атмосферой в главном храме, что казалось, он был здесь всегда, а остальные, включая меня, – лишь посетители Байшуй, пришедшие узреть великолепие хозяина.

– Описание природы не заменит ее истинной красоты, увиденной своими глазами, Юань Фэнь.

Я вернулся на свое место, положил ладони на колени, а затем прикрыл глаза и глубоко вздохнул.

– Весна, словно нежный художник, расписывает мир яркими цветами, пробуждая жизнь после зимней спячки. Лето – это время страсти, когда солнце дарит тепло, а природа щедро делится плодами. Осень, как мудрый старец, окутывает все золотым покрывалом, напоминая о быстротечности времени. И, наконец, зима, словно поэт в белом, укрывает землю тихим снежным покровом, даруя мгновения спокойствия и размышлений. Каждый сезон – это новая глава в бесконечной книге жизни, где каждое изменение приносит надежду и вдохновение, – произнес я на одном дыхании и посмотрел на Ли Цзиньлуна.

Владыка удивленно поднял брови, пробежался взглядом по страницам книги и тяжело вздохнул.

– Ты застыл между строчек на бумаге, Юань Фэнь, и не позволяешь себе насладиться полнотой картины. Твой храм стал олицетворением замершего времени, подобно неподвижной воде в пруду, но даже ей нужен свежий приток. Ты совсем перестал покидать Байшуй и предпочел отгородиться от остальных. Почему ты так строг к себе, Юань Фэнь?

Видимо, ничего не меняется в Юньхай и некоторые Боги по-прежнему любят искать кость в яйце[12], иначе с чего вдруг Небесный Император обеспокоился моим уединением? Но кто же на этот раз решил выказать свое недовольство? Почему же мы не могли существовать подобно колодезной воде и речной[13], не мешая друг другу?

– Я хочу самосовершенствоваться дальше, Владыка, а лишние эмоции отвлекают.

«И настойчивые небожители тоже», – добавил я про себя.

– Тебе подчинилась стихия воды, Юань Фэнь, неужели этого мало? Да, твой меч не совершенен и в нем не заключена сильная душа Стража, но так ли это важно на твоем пути?

– Вы сами ответили на вопрос, Владыка. – Я слабо улыбнулся, скрывая горечь слов. – Мой меч не совершенен. Как я могу наслаждаться сменой сезонов и посещать все праздники вместе с другими Богами? Жители Фэнчжихай возносят мне молитвы и жгут благовония. Жить в праздности – непозволительная роскошь для меня. Надеюсь, вы поймете мои истинные намерения и увидите, что на них нет ни одного черного пятна.

Ли Цзиньлун вернул книгу на прежнее место и, перегнувшись через стол, дотянулся до моего плеча. Он невесомо коснулся ткани, будто пытаясь этим движением передать мне свои истинные чувства.

– Не всегда следует стремиться к поглощающей силе. Посмотри, что стало с Богом Войны Востока, он возжелал принудить Фэнхуана[14] силой и не смог справиться с ним, лишившись рассудка и став скитающимся демоном в пустыне Хэйсин[15].

Я не мог отрицать благоразумие речей Владыки. Ли Цзиньлун – первый небожитель, получивший душу одного из Четырех Небесных Стражей. Повелитель Ста Ветров удостоился покровительства Байху[16]. Остались Фэнхуан и Сюань У[17]. Именно страж Сюань У был ближе всего к стихии воды и казался мне родственной душой, поэтому я решил упорно тренироваться, чтобы однажды достойно встретить Черного Воина и завоевать его расположение.

– Юань Фэнь, а тебе не кажется, что скоро Фэнхуан отдаст свое сердце достойному? – задумчиво проговорил Ли Цзиньлун.

Он убрал руку от моего плеча и, прищурившись, наблюдал за тем, как я отреагирую на такую новость. Вопреки его опасениям, мое сердце билось ровно.

– Вы говорите о том юноше? Ученике Ши Ичжэня?

– Ты тоже наслышан о нем? Удивительно, что даже в Юньхай о нем ходят слухи.

Я предпочел промолчать, что раньше часто наблюдал за ним в Фэнчжихай. Сначала мной овладело любопытство, потом я встретил его горящий непреклонный взгляд, и внутри что-то встрепенулось, разливаясь жаром под кожей. Восхищение. Юноша раз за разом терпел унизительные поражения от феникса и физические наказания от учителя за непослушание, но все равно неизменно приходил на гору и ждал Фэнхуана. Но что поражало еще больше, так это поведение Стража. Фэнхуан ни разу не навредил ему по-настоящему. При желании феникс мог с легкостью испепелить все живое вокруг себя, но он терпел, будто тоже ждал, когда юноша посетит его снова и бросит вызов. Возможно, пройдет всего лишь несколько десятков лет, прежде чем два пылающих сердца забьются как одно.

– Если он достоин, то Фэнхуан выберет его, – с легким трепетом сказал я.

Судьба юноши давно стала мне небезразлична, а если на него обратил внимание Страж, значит, он станет достойным небожителем, способным защитить жителей Тинсингуо.

– Зачем тебе сила Черного Воина, Юань Фэнь? – Голос Ли Цзиньлуна похолодел, и от теплой беседы не осталось ни одного согревающего луча.

Как я мог высокомерно заявить, что даже мощи Повелителя Тысячи Вод недостаточно для противостояния наивысшим демонам или спасения целого города от разрушения стихией? Меня беспочвенно считали превосходным, но я не мог похвастаться выдающимся талантом, совершенствуясь через упорный труд и ежедневные тренировки. Для многих стать небожителем уже было недосягаемой целью всей жизни, а для меня становление Богом – это еще одна ступень для обретения силы, чтобы больше никогда не повторилось того, что я испытал, будучи беспомощным ребенком.

– Юань Фэнь, одна свеча не способна согреть всех своим пламенем и осветить путь всем заблудшим душам тоже не может. Не бери на себя слишком многое. Ты не виноват в своем прошлом. Лишь некоторые достигают тысячной ступени, а ты смог, доказав всем, что далеко не происхождение определяет твою судьбу. Тебе нужно гордиться собой, а не принижать свои заслуги и прятаться за стенами храма.

Я поджал губы, чтобы не выдать их легкую дрожь. Сколько бы лет ни прошло, их будет недостаточно, чтобы стереть события из памяти. Сила решает многое, дает преимущество, без нее ты ничего не сможешь, без нее ты слаб. Этот урок от прежнего Владыки Тьмы я запомнил навсегда.

– Не хочешь принять участие в церемонии приветствия нового короля Экнора, который будет заключать мирный договор? – Голос Ли Цзиньлуна прервал душевные метания, и я был благодарен, что он не ждал от меня ответа на ту откровенную речь. – Король приведет с собой добровольцев – сильные души для обучения в Тинсингуо. Несколько небожителей вызвались отобрать их и сопроводить в Фэнчжихай, но я подозреваю, что им просто хочется повеселиться в Лимбусе.

На последних словах Небесный Император понизил голос до шепота и подмигнул мне, вызывая неуверенную улыбку.

– Не думаю, что мое присутствие так необходимо, Владыка.

– Упрямый Юань Фэнь, несмотря на то что мы наедине, ты продолжаешь из раза в раз называть меня Владыкой.

– А как же мне еще обращаться к несравненному Ли Цзиньлуну, которому покорился сам Лазурный дракон, а вашему духовному оружию нет равных в трех мирах? – Я не остался в долгу и поддел Небесного Императора, прекрасно зная, как он не любит, когда напоминают о его могуществе.

– Ты преувеличиваешь мои заслуги и преуменьшаешь свои намеренно, а, Юань Фэнь? Скромность – благо, но во всем должна быть мера. Отказ от церемонии приветствия не принимается. В Лимбус прибудет новый король Экнора – юный правитель Энделлион. Следует присмотреть за ним и Ахимотом, пока меня не будет. Нельзя допустить, чтобы что-то пошло не так.

– Вы пропустите приветствие нового короля?

Настало мое время удивляться. Ли Цзиньлун еще никогда не пропускал ни одной церемонии. Своим присутствием он подавал пример остальным Богам, и благодаря этому дисциплина в Юньхай сохранялась надолго.

– Я отправляюсь в горы Усэ Юнь[18] и не смогу присутствовать на празднике, но потом лично поприветствую его величество. Окажи мне услугу, Юань Фэнь, не как Владыке, а как другу.

Сотни тысяч лет назад в горах Усэ Юнь обитал Лазурный дракон, и именно там Ли Цзиньлун смог обрести его душу. Но в последнее время Небесный Император все чаще отправлялся в горы, надолго задерживаясь там. Я слышал от Сина, как среди небожителей ходят слухи, что справляться с Цин Луном стало затруднительно из-за его вольной души, и поэтому Владыка уединяется в Усэ Юнь для глубокой медитации, позволяющей совершенствовать их связь. Ли Цзиньлун поистине был воплощением совершенства в моих глазах.

– Неужели у вас есть подозрения, что за время вашего отсутствия Владыка Тьмы решит воспользоваться возможностью и устроить беспорядки? Но для чего ему это?

Ли Цзиньлун коснулся кончиками пальцев виска и слегка помассировал его, будто пытаясь унять досаждающую боль.

– До меня дошли сведения, что Энделлион – очень талантливый молодой человек с необычайно сильной душой. Возможно, в нем есть способность к зарождению ядра, что само по себе немыслимо для экнорианцев. Ахимот может не устоять перед таким соблазном. Демон всегда остается демоном, несмотря на клятвы и договор. Я не могу доверить это никому, кроме тебя, Юань Фэнь. Ты один из сильнейших и почитаемых небожителей.

Теперь его просьба обрела иной окрас. Если бы Ли Цзиньлун обратился к другому Богу, то это повлекло бы за собой потоки ветра из пустой пещеры[19], и тогда юным королем заинтересовался бы не только Ахимот, но и большинство небожителей. Мне захотелось беззлобно напомнить Владыке, что ранее он винил меня в затворничестве и нежелании общаться с остальными, а сейчас воспользовался этим. Подавив в себе совершенно мальчишеский порыв, я слегка наклонил голову и сказал:

– Не могу оставаться глухим, когда Небесный Император одарил меня своим доверием.

– Я знал, что ты не останешься равнодушным к моей просьбе, Юань Фэнь.

Часть 39

В сердце пограничной территории, где небеса встречаются с землей, раскинулся Лимбус, сверкающий как драгоценность на фоне бескрайних горизонтов. Его улицы, вымощенные белым камнем, переливались под солнечными лучами, проникающими через магический купол, словно реки света стремились добраться до каждого уголка и рассеять тьму. Здесь, в этом процветающем городе, здания взмывали ввысь, их шпили касались перистых облаков, а балконы утопали в головокружительно благоухающих цветах. Каждый дом в Лимбусе символизировал единение рас, и рядом с экнорианской архитектурой воздвигали строения из Тинсингуо. Колонны же были украшены резьбой, рассказывающей истории трех миров. Стены главных зданий состояли из светлого камня и застывшей лавы Хэйдереса. Они сливались в единое целое, вырисовывая замысловатые волны и создавая внешнюю гармонию. Окна в Верховном храме заменяли витражи с изображениями Экнориана, Хэйдереса и Тинсингуо. Они делились на символичные цвета, которые рассеивались под солнечным светом и отбрасывали разноцветные блики на стены и пол.

Каждый привнес в Лимбус частичку своего мира и усовершенствовал ее.

В городе всегда было многолюдно и шумно, но из-за церемонии приветствия началось безумство, совсем не похожее на праздник, достойный его величества. На площадях играла музыка, режущая слух, который не одно столетие услаждали тонкие звуки гуциня[20] и сяо[21]. Демоны танцевали вместе с людьми, сверкая огненными глазами и загадочными улыбками. Их движения завораживали и манили, соблазняя присоединиться к безудержному веселью.

На местном рынке находилось все, от экзотических фруктов до магических артефактов. Яркие прилавки ломились от изобилия, а торговцы – люди с располагающими к беседам приятными улыбками и демоны с хитрыми взглядами – вели оживленные переговоры.

В Лимбусе кипела жизнь, но я больше любил уединение в Байшуй. Мелодичное журчание воды дарило умиротворение, а после Лимбуса голова разлеталась на сотни осколков, как витражи, и приходилось надолго погружаться в медитацию, очищая свои энергетические каналы. Но легкая зависть грустно проносилась внутри при виде искренней радости на лицах горожан. Я посвятил свою жизнь самосовершенствованию, очищению души и тела, поэтому их беззаботность была одновременно чуждой и желанной для меня.

– Вас, как всегда, заставили нести на спине закопченный котел[22], господин?

– Лирейн, прояви уважение к господину Юань Фэню. – Син дотянулся до высокого и широкоплечего мужчины и стукнул его по макушке рукоятью фучэнь[23], а потом поклонился мне, протягивая веер. – Господин, не обращайте внимания на его болтовню, вы же знаете, что Лирейн относится к вам с не присущим ему беспокойством.

Я принял веер и распахнул его, скрывая нижнюю часть лица. Дышать стало легче, переносить оживленную толпу – тоже. От Сина не укрылся мой облегченный вздох.

– Вы сегодня выглядите обеспокоенным, господин Юань Фэнь.

Для посещения Лимбуса я ограничился компанией верного Сина и Лирейна. Один мог умело и с достоинством выбраться из любой ситуации, а второй – решить ее силой, если слов оказывалось недостаточно. Но главное, что они не раз доказывали свою преданность и готовность следовать любому моему указу, не подвергая его сомнениям.

– Все хорошо, Син. Просто сегодня слишком шумно. И никто меня не заставлял, Лирейн. Небесный Владыка лишь предложил поучаствовать в церемонии. Как небожитель, я не могу вечно избегать их.

Лирейн хмыкнул и отвернулся. В чем-то он был прав, и я действительно перенял на себя чужую ответственность. Но просьба Ли Цзиньлуна не могла отяготить меня и принести неудобства, которые оказались бы непосильной ношей.

– Понимаю, господин, – кивнул Син, оглядывая пеструю толпу. – Вы уже знаете, что Владыка Тьмы Ахимот прибудет в сопровождении двух Князей Тьмы?

– И кто его сопровождает на этот раз?

Обычно Ахимот предпочитал брать с собой только Дау. Владыка Тьмы называл его своим первенцем, поскольку демон первым удостоился чести носить в себе частицу силы Ахимота, став его верным Князем. Все знали, что Дау когда-нибудь займет место на троне Тьмы. Но решение взять с собой сразу двух высокоранговых демонов – и даже не Смертных Грехов, а Князей – вызывало подозрения.

– Князья Тьмы Дау и Одор Мортен.

Волнение в груди чуть улеглось, и я взмахнул веером, остужая лицо. Дау был вспыльчив, а Одор Мортен в противовес своему «брату» выступал голосом разума и всегда вел себя сдержанно. Надежда, что в отсутствие Ли Цзиньлуна удастся избежать неприятностей, пока не погасла.

– Стоит усилить охрану? – Голос Лирейна звучал напряженно.

– Думаю, что паладины справятся. Да и мы не можем вмешиваться, только наблюдать. Не стоит забывать законов Тинсингуо, Лирейн. – Но, вопреки своим словам, я прошелся взглядом по краям купола и, уловив отблеск на броне паладинов, успокоился. – Син, ты выполнил мою просьбу? Что известно о новом правителе Экнора?

– Энделлион, рожденный в день Чунъян[24], взошел на престол в возрасте двадцати четырех лет. Имеет поддержку не только Совета, но и экнорианцев, завоевав их расположение. Отличился в фехтовании, морском деле, военной стратегии, а также поэзии.

– Поэзии? – От удивления я даже не заметил, как опустил веер и повернулся к Сину.

Не так давно у меня в руках оказался весьма занимательный поэтический сборник, который принес Ли Цзиньлун в надежде заинтересовать меня. К слову, ему это удалось, и я на несколько ночей потерял сон, блуждая по берегу и зачитывая вслух строки, затронувшие шелковые нити души:

Пусть одиночество гложет порой,Я найду в свете этих огней покой.И в тишине ночи, где река течет,Я надеюсь, что жизнь меня позовет.

И после этого известие о том, что новый король преуспел в искусстве придавать словам изящество и глубину, вкладывая в них истинные чувства, поразило меня.

– Да, господин Юань Фэнь, – подтвердил Син, – его величество Энделлион пишет стихотворения и, несмотря на недовольство некоторых членов Совета, часто посещает поэтические вечера.

Удивительно, как один человек мог сочетать в себе настолько разнообразные интересы, противоречащие друг другу. Неужели Ли Цзиньлун оказался прав и душа короля больше подходит для Тинсингуо, чем для Экнориана? Но в этом заключалась большая опасность. Раз в десять лет небожители отбирали самые сильные души в Экнориане и забирали их в Фэнчжихай для обучения. Естественно, люди не превращались в прославленных заклинателей или небожителей, но приобретали способности, позволяющие стать стражами Лимбуса – паладинами. Их сила держалась на магических печатях, нанесенных Богами на их тела, и эликсирах. Однако если предположить, что новый король обладает душой, подобной нашей, это означало бы, что между небожителями и людьми существовала запретная связь, результатом которой оказался Энделлион. Ли Цзиньлун не мог допустить распространения такого позора, и поэтому других Богов на празднике почти не было, хотя многие изъявляли желание присутствовать. Но Небесный Император переоценивал мои возможности, ведь при необходимости я не мог противостоять одному из сильнейших оружий – Абиссхе, – когда сам имел всего лишь бездуховный меч, подпитываемый только ци хозяина.

Внезапно толпа взревела, грубо вырывая меня из кокона мыслей, и купол сверкнул, пропуская свиту из Хэйдереса. Демоны четвертого ранга, обычно прислуживающие Семи Смертным Грехам, окружали Дау и Одора, а в центре уверенными широкими шагами шел Ахимот. Плащ цвета киновари струился за ним, как кровавая тень, растянувшаяся по земле. Каждый шаг говорил о том, что он не человек и не небожитель, а воплощение древнего страха. Под густыми бровями сверкали алые глаза, взгляд которых погружал любого в бездну отчаяния. Они напоминали закат, когда неизбежно приближалась тьма и солнечные лучи прощались с днем, оставляя за собой пламенные росчерки на небосклоне. Даже толпа замерла, не смея шелохнуться. Шепот растекался по рядам, как волна: кто-то говорил о красоте Ахимота, а кто-то – о его мощи. Но все понимали одно: перед ними настоящий Владыка Тьмы.

Он поднял руку, ухмыляясь, и по куполу прошла рябь одновременно с противным треском. Мгновенно на площадь опустился сумрак, а тени удлинились, превращаясь в зловещие фигуры. Каждый из присутствующих ощущал, как холод пробирал до костей и в то же время в сердце разгоралось неведомое желание подчиниться правителю. Ахимот завладел всеобщим вниманием и на миг стал центром мира, вокруг которого вращались страхи людей.

– Владыка Тьмы приветствует жителей Лимбуса. – Его голос звучал подобно раскату грома, глубокий и сильный.

Сумрак расступился, и купол вновь пропустил солнечные лучи, мягко рассеивая их. Ахимот хохотнул и продолжил свое шествие к возвышению в центре площади перед одним из главных зданий, похожим на пагоду[25]. Мощный поток ци Владыки Тьмы почти сбивал с ног. Будь я слабее, то не смог бы спокойно вынести его присутствия. Син и Лирейн пытались не подавать вида и держаться достойно, но бледные лица и капельки пота на висках выдавали их.

Ахимот поднялся по ступенькам на площадку и, по-прежнему ухмыляясь, склонил голову ровно на один цунь[26], приветствуя меня. Князь Мортен повторил жест, но более почтительно, углубив кивок еще на цунь, а Князь Дау даже не удостоил нас взглядом. Владыка Тьмы небрежно смахнул с лица прядь волос, напоминающих черное золото – такое же редкое, драгоценное и непознанное, будто созданное в сумрачных глубинах, куда не проскользнет даже слабый луч света. По его доспехам пробежали искры. Казалось, они созданы не для защиты своего владельца, а для сдерживания огромной мощи, которая искала малейшую возможность вырваться наружу и уничтожить все вокруг.

– Цзиньлун решил опоздать сегодня или хочет выказать свое пренебрежение?

Я подозревал, что Ахимот не будет молчать и обязательно отметит отсутствие Небесного Императора.

– Ли Цзиньлун прибудет позже и лично поприветствует каждого, не беспокойтесь.

– Что ж, прекрасно. С нетерпением жду, когда при нашей встрече смогу узреть его возвышенное личико, которое сморщится как высохшая хурма, – хмыкнул Ахимот и окинул меня пристальным взглядом. – Нечасто тебя можно увидеть в Лимбусе, Юань Фэнь. Ты все прячешься в своем храме и не желаешь показываться демонам? Настолько нас не любишь или высокомерно считаешь недостойными своего дыхания?