Нулевые

Придя домой, Маша первым делом включила MTV, а после протанцевала на кухню. Готовить гуляш с макаронами, напевая строчки из песни Децла, было гораздо веселее.

– Я хочу найти сама себя, я хочу разобраться, в чем дело, – голосила Маша, нарезая мясо тонкими полосками. – Помоги мне, помоги мне…

Внезапно ее пение прервал оглушительный стук в дверь. Маша покосилась на часы: отец никогда так рано не возвращался с работы, да и у него был свой ключ, а ее подруги точно бы не стали по-хамски ломиться в дом, словно случился пожар. Стук продолжался. Может, что-то стряслось? С папой или соседями? Маша велела себе собраться и медленно пошла в коридор. Ей было немного страшно. Их входная дверь не отличалась надежностью – щитовая, установленная еще в советские времена, она вряд ли была рассчитана на длительные удары ногами.

Маша встала на цыпочки и с замирающим сердцем посмотрела в глазок, хотя мозг настойчиво советовал ей спрятаться у себя в комнате в шкафу или под кроватью, предварительно вооружившись кухонным ножом. На лестничной клетке стояли двое мужчин, один из которых остервенело пинал несчастную дверь.

– Вы кто? – максимально пискляво спросила Маша, пытаясь изобразить голос пятилетки.

– Открывай! Милиция! – рявкнул один из мужиков, хотя, как и его напарник, одет он был в обычный свитер и кожанку.

– Взрослых нет дома, никому открывать не велели, – пропищала Маша, молясь, чтобы эти страшные громилы пожалели маленькую девочку и ушли восвояси.

Стук прекратился, и мужчины отошли от двери. Маша еще минуту вглядывалась в мутный дверной глазок, стараясь унять бешеное сердцебиение, гремящее уже где-то в ушах. В подъезде было тихо. Маша на ватных ногах вернулась на кухню, взяла было нож, но уже через секунду положила его обратно на разделочную доску и схватила чайник, чтобы набрать воды. Горячий чай с медом обычно хорошо успокаивал нервы, а папа вчера купил земляничное печенье и насыпал полную вазочку. Маша надеялась, что уютное чаепитие поможет ей избавиться от неприятного вкуса паники, осевшего на языке скисшим молоком. Но едва она открыла кран, как в замочной скважине раздался странный щелчок и скрежет, абсолютно не похожий на тот звук, с которым ее папа отпирал дверь. Маша в ужасе заметалась по кухне с чайником в обнимку, совершенно не представляя, что делать и куда прятаться.

Дверь распахнулась, и в коридор друг за другом ввалились трое мужчин. Последний торопливо прятал в карман связку то ли ключей, то ли отмычек.

– Не дергайся! – грозно крикнул один из них, закрывая дверь. – Мы просто папку твоего подождем.

– А вы кто? – хрипло спросила Маша, чувствуя, что от ужаса ей не хватает воздуха.

– Да из милиции мы! Говорил же, из милиции, – растянул губы в улыбке самый рослый из незнакомцев.

Маша заметила у него во рту два мерзких золотых зуба, а еще незаконченную татуировку на тыльной стороне кисти, которая должна была быть то ли конем, то ли птицей – не разобрать. Пока Маша, открыв рот, пялилась на говорившего, двое его дружков нагло прошли в комнаты, даже не сняв ботинки. Они тихо переговаривались между собой, осматривая мебель, выдвигая ящики и засовывая свои носы в шкафчики.

– А в моей комнате вам что надо? – не выдержала Маша, грозно махнув чайником, но так и не решившись плеснуть водой в незнакомцев.

– Опись имущества, – продолжал веселиться мужик с золотыми зубами. – Батя твой нашему государству денег задолжал.

Маша хотела надеяться, что это и правда милиционеры или что все происходящее вообще досадное недоразумение. Но сцена, разворачивающаяся в их квартире, уж слишком сильно напоминала фильмы про бандитов, которые так обожал смотреть ее отец. Маша попятилась, не глядя нащупала табуретку и тихо села, продолжая баюкать чайник. Оставалось только молиться и ждать возвращения папы с работы, который, вероятно, все решит. Или нет.

Время шло. Мужики закончили осмотр дома, уселись на диван в гостиной и переключили телевизор на какую-то документальную передачу про Аркадия Райкина. Выбор программы Машу удивил, но она была рада, что про нее забыли. Ее сердце уже не пыталось разорваться от страха, тревожные мысли тоже поутихли. Маша устала бояться и переживать, поэтому она сперва попила чаю с печеньем, а после вернулась к приготовлению ужина, хотя тушить мясо под анекдоты Райкина было не так весело, как под музыку. Незваные гости теперь дико раздражали. Агрессии они не проявляли, но Маша не спешила убирать нож в ящик, а сжимала в левой руке, пока правой помешивала соус. Происходящее все сильнее напоминало ей дрянной сериал. По-хорошему, стоило как-то прокрасться в свою комнату и сесть за уроки, но проходить мимо гостиной было страшно, поэтому Маша коротала время на кухне. Сперва она помыла изнутри шкафчики, до которых редко доходили руки, а потом села на узкий подоконник и уставилась в окно.

Мелкий дождь шел уже пару часов, умытые им желтые, красные и оранжевые листья стали еще ярче. Порывистый ветер трепал деревья, и с высоты шестого этажа казалось, что на изумрудную траву сыпется разноцветное конфетти. Маша любила раннюю осень, это время года всегда ассоциировалось у нее с праздником: солнце уже не пыталось сжечь тебя до костей, а ласково пригревало, разливаясь золотисто-медовым светом. Небо становилось высоким, сине-голубым, а воздух наполнялся ароматом тумана, прелой листвы и горячего кофе. Даже темное утро и ранние сумерки не портили настроение. Наоборот, Маше казалось, что мир словно кутается в теплое одеяло, готовясь к долгой зиме.

Наконец в двери раздался знакомый скрежет – папа пришел с работы. Маша соскочила с подоконника, но замерла, не решаясь выйти ему навстречу, поскольку в гостиной сразу же раздался неприятный смех.

– Иваныч! А мы тебя ждем! – крикнул кто-то из гостей.

Маша с трудом узнала в ответном «Здорово» голос отца, настолько тот был слабым и каким-то испуганным.

– Маша? – тревожно позвал папа, и она сразу выбежала в коридор.

Отец стоял у двери и теребил в руках свою старую лыжную шапочку, его серые глаза лихорадочно бегали, а губы были сжаты в тонкую линию, отчего вокруг рта образовалось еще больше морщинок.

– Я не открывала! Они сами как-то вошли! – сбивчиво начала было Маша.

Но папа ее перебил, обратившись к незнакомцам сдавленным голосом:

– Надеюсь, вы не пугали мою дочку?

– Нет, они только телик смотрели, – поспешила успокоить его Маша.

– Да ты какого о нас мнения? – театрально воскликнул обладатель золотых зубов. – Мы с тобой поговорить пришли. В подъезде стоять недосуг. На улице тоже. Сейчас в дружеском семейном кругу все перетрем.

– Иди к себе, – тихо сказал папа, и Маша не стала возражать.

Она ужом скользнула по коридору, стараясь ни на кого не смотреть, и, едва забежав в комнату, заперла дверь. Маша пробовала делать уроки, но постоянно отвлекалась, настороженно прислушиваясь к голосам за дверью. Папа и его странные гости переместились на кухню, поэтому разобрать, о чем они говорят, почти не удавалось. Пару раз кто-то кричал о сроках и обещании, но в целом все проходило гораздо спокойнее, чем предполагала Маша. Пугало лишь то, как они бесцеремонно вломились в квартиру, а потом разглядывали ее словно свою собственную.

Маша отбросила в сторону учебник по химии, в котором все равно ничего не понимала даже после Диминых лекций, выдвинула ящик стола и принялась раскладывать на столе косметику. Некоторое время она экспериментировала с макияжем и оставляла разноцветные поцелуи на плакате с Киану Ривзом. Когда ей это надоело, попробовала читать «Мастера и Маргариту», но сосредоточиться снова не получалось. Ложиться спать Маша побоялась, поскольку не была уверена, как может закончиться сегодняшний вечер: вдруг гости начнут буянить? Поэтому Маша нацепила толстый вязаный свитер и вышла на балкон, чтобы подышать свежим осенним воздухом.

Дождь продолжал стучать по крышам и шелестеть в кронах деревьев, двор кутался в подступающей тьме, и лишь под грибком песочницы сидела какая-то парочка. Пустынная асфальтовая дорога, протянувшаяся сразу за оградой их дворика, блестела в свете одинокого фонаря, который нервно мигал в лучших традициях фильмов ужасов. Маша провела пальцем по мокрым перилам, стряхивая капли, но блестящие бусинки снова собрались на выкрашенных зеленой краской металлических трубах. В панельной девятиэтажке через дорогу во многих окнах горел свет. Маша часто видела, как Илья заходил в третий подъезд. Но не знала, на каком этаже находилась его квартира. Она принялась всматриваться в светящиеся квадратики, стараясь разглядеть предметы интерьера и людей за шторами. Но хорошо было видно лишь полуголых мужиков, иногда высовывающихся в форточку покурить.

Ледяной ветер к ночи крепчал, и спустя десять минут Маша окончательно продрогла и вернулась в свою комнату. Она не сразу заметила тишину, наступившую в квартире. Немного поколебавшись, Маша вышла из своей комнаты и тихо пошла на кухню, в которой все еще горел свет. Гости, видимо, ушли. Отец сидел за столом, подперев щеку рукой, и рассеянно жевал печенье.

– А я же мясо делала с макаронами, – сказала Маша, садясь на стул напротив. – Зачем к тебе приходили эти мужчины? Они с работы? Или это твои одноклассники?

– Сослуживцы, – ответил отец, поднимая на нее красные, воспаленные глаза. – Дочка, скажи, сколько тебе удалось скопить денег?

Этот вопрос заставил Машу похолодеть.

– Только не говори, что они приходили вытрясать из тебя долги, – прошептала она.

– Боюсь, что так, – сокрушенно ответил отец. – Я занял денег, хотел вложить их в одно предприятие. А оказалось, что это пирамида. Думал найти работу получше или параллельно устроиться куда-то еще, но на нормальную должность меня не берут. Возраст. Не идти же мне грузчиком или быть на побегушках у какого-нибудь дяди? Я и так на своей работе упахиваюсь.

– Да как так! – вскочила Маша.

– Мы должны будем выплачивать хоть немного каждый месяц, хотя бы проценты, иначе они заберут нашу квартиру, – ответил отец, опуская глаза. – Я уже отдал им все, что у меня было. Но до следующей моей зарплаты тебе придется покупать продукты, и еще надо оплатить коммуналку.

– Да боже мой! – Гнев и обида закипали в Маше, обжигая изнутри. – Я еще учусь в школе! Почему я должна решать твои взрослые проблемы? Я не прошу, чтобы ты покупал мне телефон, новые вещи или компьютер, как другие девчонки требуют с отцов. Я просто хочу спокойно жить и потихоньку самостоятельно вставать на ноги! Ну почему ты пытаешься все испортить? У меня же были совсем другие планы, наша поездка, счастливая жизнь…

– Да что ты знаешь о взрослых проблемах! – разозлился отец. – Я растил тебя так, как мог, и дал все, что было в моих силах. На кого мне еще опереться в трудной ситуации? Да, я сглупил, потому что полагал, будто мои вложения окупятся. Но оступился. И что мне теперь делать? Продать телевизор? Сможешь без своих бразильских сериалов?

– Пап, а давай вообще все продадим и уедем? – тихо предложила Маша, поднимая на него полные слез глаза. – Далеко. Сделай загранпаспорт.

– От себя не убежишь, – покачал головой отец. – Думаешь, мне дадут вот так уехать? Да и куда? Кому я там, за границей, нужен? Кто меня ждет?

– А здесь? – прошептала Маша.

– Не говори ерунды. В этом городе я вырос, здесь моя мать похоронена, отец. Тут живут мои товарищи, какая-никакая работа. Просто надо отдать долги. Мы справимся, ты и я. Другого варианта просто нет. И не забивай себе голову глупыми девичьими фантазиями про сладкую жизнь за границей и американ боев!

Маша сглотнула, сжала кулаки и пошла в свою комнату. Она решительно открыла шкаф и достала с верхней полки жестяную коробку из-под печенья. Отсчитав несколько купюр, Маша вернулась на кухню и молча положила их на стол перед отцом.

– Это все? – спросил он, пересчитывая деньги.

– На проезд тебе. Коммуналку оплачу на неделе.

– Спасибо, дочка. – Отец отвернулся, вытирая слезы тыльной стороной руки.

– Ешь и ложись спать. – Маша кивнула в сторону плиты, а потом поплелась прочь.

На душе было гадко. Яркая картинка путешествия в Америку, которую она уже нарисовала во всех подробностях, пошла уродливыми трещинами. Белоснежные пляжи Майами, блестящие спортивные автомобили, зеленые пальмы, мускулистые серфингисты, ухоженные американки, готовые склеить разбитое сердце ее отца, – все это так и останется ее глупой, наивной мечтой. Теперь нужно будет трудиться не ради веселого приключения у океана, а чтобы откупиться от мерзких бандитов.

Уснуть так и не удалось: всю ночь Маша придумывала сотни схем и вариантов, которые помогли бы ей заработать побольше денег. Но наутро все планы показались смешными и нелепыми.

Глава 4

Маша еле передвигала ноги. Она так надеялась, что новый день принесет ей озарение и подарит великолепное решение всех проблем. Но чуда не произошло. По дороге в школу Маша молила небеса, чтобы те подбросили ей денег. Однажды она прочитала в газете, как случайный прохожий нашел на дороге сумку с деньгами, которую принес в милицию. Конечно, Маша бы на его месте ничего возвращать не стала. Она так живо представила себе картину, в которой неприметная черная сумка, набитая хрустящими купюрами, лежит где-нибудь под кустом, никем не замеченная, что иррациональная уверенность полностью ею завладела. Она точно найдет деньги по дороге!

Когда до ворот школы осталась какая-то пара метров, Маша готова была взвыть от разочарования. И чем занят ее ангел-хранитель? Неужели ему ее ни капли не жалко? Подойдя еще ближе, Маша с удивлением заметила Диму и его сестру, сидевших на лавке в школьном дворе. Ира вцепилась в ворот куртки брата и что-то лихорадочно говорила, время от времени тряся его словно тряпичную куклу. Дима выглядел совершенно апатичным, он даже не пытался убрать ее руки со своей шеи, а лишь ждал, когда у девчонки закончится истерика. Маша с досадой заметила, что брат с сестрой снова были одеты в новые шмотки, которым, видимо, отводилась целая комната в их квартире. Наверняка им не приходилось каждый день думать о том, где бы раздобыть еще денег и как закрыть долги отца. Маша заскрежетала зубами от душившей ее зависти. Хотела бы она родиться в богатой семье: ездить на такси, иметь шикарный гардероб и летать на каникулах в Диснейленд.

Наконец Ира перестала терзать брата. Она картинно отряхнула руки, а потом побежала в школу. Дима поправил одежду и не спеша пошел следом за ней. Серебряный блеск привлек внимание Маши. Рассеянный мажор забыл на лавке свой сотовый. Как можно так беспечно относиться к дорогим вещам? Даже если у тебя богатые родители, это вовсе не значит, что можно бросать мобильники где попало. Маша подошла к лавке и спрятала телефон в карман. А еще ее обзывает рассеянной! Диму неплохо было бы проучить: пусть побегает, поищет, может, впредь будет внимательней.

Первым уроком была литература, которая Маше нравилась. Здесь не было правильных ответов, и, даже если ты не читал книгу, всегда можно было попросить на перемене Аньку пересказать сюжет в двух словах, а потом выкрутиться, пространно отвечая на вопросы учительницы. Вытащив из пенала разноцветные гелевые стержни, Маша принялась рисовать на полях.

Сегодня разбирали творчество Александра Блока. Илья вызвался читать вслух «Незнакомку» и теперь, театрально повернувшись к Маше, декламировал:

«И медленно, пройдя меж пьяными,Всегда без спутников, одна,Дыша духами и туманами,Она садится у окна.И веют древними поверьямиЕе упругие шелка…»

Маша его почти не слушала, рисуя из клеточек разноцветную косичку. Ее бесили эти странные подкаты Ильи. Она никак не могла понять, действительно ли он к ней неравнодушен или просто одаривает своим вниманием как соседку по парте, а, посади рядом с ним любую другую женщину, его поведение не изменится. В прошлом году Илья делил парту со своим другом Андреем, но еще в первую неделю сентября их рассадили из-за несносного поведения. Маша же сидела с Таней, и классной руководительнице тоже показалось, что девчонки слишком много болтают, поэтому она решила перемешать эти две шумные парочки. Тане достался Андрей, а Маше Илья.

– «Ты право, пьяное чудовище! Я знаю: истина в вине!» – заорал Илья на весь класс.

Маша чуть не свалилась со стула от такого финала. Какое вино? Какое чудовище? Разве это стихотворение было не о любви? И куда делась незнакомка в шелках? Напилась и стала чудовищем? Маша принялась судорожно скользить взглядом по строчкам, боясь, что учительница сейчас начнет задавать вопросы, а она из-за кривляний Ильи так и не поняла, что там у героев произошло.

– Столкновение мечты с реальностью! – трагически воскликнула Алена Ивановна. – Как вы думаете, реальна ли была та женщина или только привиделась лирическому герою? Дмитрий, вы спите?

Маша с интересом обернулась: неужели Дима уснул на уроке? Он и правда выглядел слегка сонным, но, услышав слова учительницы, тут же встал с места:

– Блок написал эти стихи в сложный период, когда его жена закрутила роман с его другом, Александром Белым. – При этих словах Димы Илья присвистнул, но тот не обратил внимания и спокойно продолжил: – Поэт ходил по вечерам в рестораны, где тоже топил свою печаль в вине, а в каждой встречной незнакомке искал идеал женственности, но видел свою жену.

– Спасибо, Дмитрий, – похвалила его Алена Ивановна. – А ты сам как думаешь, существует ли в реальности идеальная женщина? Или ей место лишь в мире грез?

– Пьяных грез! – выкрикнул Илья, а Маша закатила глаза.

– Не думаю, что люди могут быть идеальными. Ни мужчины, ни женщины, – ответил Дима, садясь обратно на стул.

Маша криво усмехнулась. Вот как! Идеально отглаженный и причесанный Дима, который, наверное, даже знак «равно» чертит при помощи линейки, не считает себя совершенством? Что ж, значит, он еще не совсем потерян для общества. Надо бы вернуть ему телефон на перемене.

Как только прозвенел звонок, Маша поспешила к Диме, который аккуратно складывал тетради в рюкзак.

– Я хотела… – сказала Маша, нащупывая его телефон в кармане толстовки.

– Следующим химия, – перебил ее Дима. – Покажи, как ты сделала домашку. Давай живей, нам еще до кабинета надо успеть дойти.

– Я не сделала, – стушевалась Маша. – Вчера вечером было не до того, и…

– Ты издеваешься? – Дима посмотрел на нее с таким отвращением, каким он даже жирные сосиски в тесте, по которым ползала муха, не удостаивал. – Я вчера зачем столько времени на тебя потратил? Я же все разжевал!

– Мне вообще вчера не до этого было! – обиделась Маша.

– Сделала бы лучше утром химию, чем макияж! Наверняка не пять минут перед зеркалом сидела. – Дима обвинительно махнул рукой, указывая на Машины ресницы.

– Представь, именно пять! И вообще, с сестрой своей так будешь разговаривать, а со мной не смей! – Маша злобно закусила губу, едва сдерживаясь, чтобы не нагрубить.

Дима вскинул на плечо рюкзак и пошел прочь из класса, что-то бормоча про солому в голове. Вот нахал!

– И что у тебя за дела с этим шестом? – Тяжелая рука Ильи легла ей на плечи, но Маша раздраженно ее стряхнула.

– Попросила помочь в учебе.

– А! И он поэтому так разозлился? – не отставал Илья, но Маша решила не отвечать, а поспешила к двери, где ее уже ждала Танька.

– Ты чего такая злая? – вскричала подруга.

– Да что вы привязались ко мне с вопросами? – не выдержала Маша. – Если так беспокоишься, то лучше скажи, как можно заработать денег в короткий срок!

– Известно как, – снова вклинился Илья, который продолжал идти за ней по пятам, – продать что-нибудь ненужное на барахолке. Я там знаю ребят, все подряд берут. Ковры, посуду, одежду, книги.

В Машиной голове тут же возник мерзкий план, который ее совесть старательно пыталась проигнорировать. Но телефон, все еще лежащий в кармане толстовки, казалось, потяжелел, как бы намекая, что не прочь сослужить службу. Если его продать, наверняка хватит на квартплату. Она же его не украла, а просто нашла. Возможно, он даже и не Димин. Кто-то мог забыть его на лавке еще до того, как на нее уселись брат с сестрой. Ведь так?

– Тань, иди вперед, я у Ильи кое-что уточню, – проговорила Маша, замедляя шаг.

– Как хочешь, – пожала плечами подруга и поспешила к лестнице, ведущей на второй этаж.

– Вот. – Маша повернулась к Илье и быстро сунула телефон в карман его спортивной куртки. – Сможешь продать?

Илья как-то нехорошо улыбнулся, секунду повертел сотовый в руке, а потом снова спрятал:

– Не вопрос. Завтра принесу деньги.

– А сколько? – встрепенулась Маша.

– Не бойся, не обману. Будешь довольна.

Он щелкнул ее по носу и хотел было снова приобнять, но Маша увернулась и направилась к лестнице. С каждым шагом понимание того, что она поступила гадко и подло, все сильнее давило ей на плечи, но Маша продолжала идти, гордо вскинув голову. Все равно Дима больше не станет с ней заниматься. Значит, она не поступит на бюджет. А платное обучение в вузе стоит просто космических денег. А еще этот папин долг… Интересно, какую сумму он должен выплатить, если в залог оставил квартиру? Видимо, придется не обедать в столовой, взять дополнительные смены в «Курах гриль», раздавать листовки в маркете без выходных и продавать еще больше косметики, приставая с каталогами ко всем девчонкам в школе. А лучше найти еще одну подработку, например мыть полы по вечерам в каких-нибудь офисах. От этих мыслей Маше стало совсем нехорошо.

Можно ли считать Димин телефон необходимой жертвой в пользу нуждающихся? Интересно, в той книге, которую ей рекомендовала тетя Даша, было что-нибудь о том, как поступает воин света, когда его безответственные родственники влезают по самые уши в долги, рискуя превратиться в бомжей? Конечно, Маше хотелось быть хорошим человеком, но все эти наивные надежды разбивались о враждебную реальность. Да, продавать чужие вещи, даже не попытавшись найти владельца, очень плохо. Но с другой стороны, она ведь все утро молила Вселенную помочь. Может, это ее ангел-хранитель подкинул на лавку тот телефон и заставил Илью разболтать о дружках на барахолке?

Маша стиснула зубы, заходя в класс. Она скользнула взглядом по одноклассникам и наткнулась на Диму, как обычно занявшего последнюю парту. Он сосредоточенно перебирал свои вещи, словно что-то искал. Между его бровей пролегла складка, а губы сжались в напряженную линию. Маша поспешила отвернуться. Глядеть, как Дима перекладывает свои тетрадки и учебники, обшаривает дно и карманы рюкзака, было выше ее сил. Нет, не ангел ей подкинул телефон, это был сам дьявол-искуситель. А Илья его верный подданный. Но где же его носит?

Зазвенел звонок, и Маша поспешила сесть за парту. Ее сосед присоединился к ней только спустя десять минут, беспрестанно извиняясь перед учителем за опоздание.

– Садись уже и не шуми, урок срываешь! – прикрикнул на него химик.

– Верни телефон, я передумала, – прошептала Маша, искоса глядя на Илью, который шуршал пакетом, извлекая из него мятый листок и погрызенную ручку.

– Но я же его уже пацанам отдал. – Илья растерянно уставился на Машу.

– Каким? Когда? – прошипела она.

– За школу курить ходил, там и пересеклись. Кент мой как раз мимо пробегал.

– Врешь! – выдохнула Маша.

– Да зачем бы? – искренне изумился Илья. – Ну хочешь, обыщи.

– Сейчас из класса вон пойдете! – Учитель стукнул линейкой по стулу так, что Маша едва не подпрыгнула.

Конечно, обыскивать Илью она не собиралась. Ее воображение тут же нарисовало картину, как она шарит по телу одноклассника руками, проверяя карманы на глазах у учителя и всего класса, а Илья отпускает при этом свои любимые пошлые шуточки. Нет, Димин телефон того не стоил. Тем более семья Артемовых владеет клиниками, уж найдут средства на новую игрушку для наследника.

– Ладно, забудь, – прошептала Маша.

– Не переживай, я никому не скажу об услуге, которую тебе оказываю, – промурлыкал Илья, разглаживая свой погрызенный листок, который, видимо, служил ему конспектом по всем предметам сразу. Это вам не Димины тетради в обложках в специальной папочке, исписанные каллиграфическим почерком.

Маша вздохнула и запустила пальцы в волосы. Хотелось бы переложить вину на отца, дьявола или еще кого-то, но это будет враньем. Правда заключалась в том, что Маша готова была некрасиво поступить ради быстрой наживы. Беспринципная сучка, как и ее мать. Если, конечно, верить словам покойной бабушки.

Едва прозвенел звонок с последнего урока, как Маша опрометью выбежала из класса. Она надеялась, что чувство вины ослабнет, лишь только она окажется как можно дальше от Димы. Но, естественно, этого не произошло. Наоборот, Маше представилось, как строгий дед колотит внука тростью за проступок, а отец позорит сына перед собравшимися на это поглазеть подчиненными. Сцены, проносившиеся в ее голове, были одна драматичнее другой. Прав был папа, она слишком увлеклась сериалами.