Виринея, ты вернулась?

– Настя, моей дочке пятнадцать. Она моложе вас, но если станет скучно, Оля будет рада пообщаться, – подумав, мягко предложила Вера.

– Ой, я с удовольствием, – снова зажглась Настя. Девушка походила на бенгальский огонек: малейшей вспышки достаточно, чтобы заискриться.

– Договорились. – Вера взяла корзинку из рук Петра и подняла на него взгляд: – Я в долгу не останусь.

Петр кивнул. Вера направилась к выходу, остановилась на секунду в дверях и обернулась к Петру с Настей:

– Малину поднимите, обвяжите, избавьте от старой листвы, обрежьте. Когда почки пойдут, еще раз обрежьте вымерзшее. Добавьте мочевину при первом весеннем поливе. Тогда сможете урожай собрать. И листья для чая сочными будут. Всего доброго.

Выйдя во двор, Вера быстрым шагом преодолела его, вышла на небольшую дорогу и вернулась на свою территорию.

– Оля? – позвала с порога.

Навстречу выбежал Буран, виляя хвостом и засовывая любопытный нос в корзину. Вера вздохнула: она совсем на себя не похожа, из головы вылетело абсолютно все. Про еду для собаки даже не подумала. Ладно, поделится с ним творогом и яйцом, но выйти в центр села все равно придется. Надо только собраться с силами.

– Оля? – еще раз позвала Вера дочь.

Откуда-то сбоку раздался скрип, Вера резко повернула голову и вздрогнула. Оля выпорхнула из комнаты, одетая в немного старомодное платье: мягкий шоколадный шелк с разбросанными по нему желтыми цветами. Платье было чуть ниже колен и вольно струилось по стройной фигурке. Круглый вырез, обрамленный кружевным воротничком, тонкий шнурок на талии вместо пояса. Шоколад материи подчеркивал Олину бледность и зелень глаз. Это было Верино выпускное платье, и дочь смотрелась в нем очень взрослой. Уже не котенок, а молодая кошка.

– Смотри, что я нашла, – просияла Оля. – Это твое?

– Да, – кивнула Вера и направилась в кухню. – Накрывай на стол и садись завтракать. А после завтрака уберем в доме и сделаем его пригодным для жизни.

Оля закружилась, как маленькая, окидывая взглядом скромное помещение, и глубоко вдохнула:

– Мам, а мне здесь нравится. Здесь так… – она задумалась над своими ощущениями, – правильно, что ли. Это же настоящее родовое гнездо!

– Родовые гнезда чуть иначе выглядят, – криво усмехнулась Вера, выкладывая продукты на стол.

– Нет-нет, мама, ты не права, – вдруг решила поспорить с матерью Оля, – и в замке можно плохо себя чувствовать. А тут… тут хорошо! – Девочка разрумянилась и, казалось, вся светилась. Вера бросила беглый взгляд на дочь и увидела в ней разом черты и бабки, и матери. В этом дурацком унылом платье она выглядела достойной продолжательницей рода.

– Переодевайся, – излишне резко сказала Вера, – и помоги мне.

– А можно я в платье позавтракаю? – заканючила Оля.

– Нет.

В подвесном шкафчике нашлись слишком хорошо знакомые щербатые чашки и тарелки. Вера поставила их на стол. На подоконнике рядом с уже пустым цветочным горшком стоял старый, местами погнутый чайник со свистком. Темно-синего цвета с изображением все той же желтой птицы на боку. Вера набрала воду и включила газ. Затем извлекла из недр старой духовки чугунную сковородку, чьи бока покрывал толстый слой копоти. Тщательно сполоснула горячей водой и поставила на огонь. Кинула кусок домашнего масла и одно за другим разбила три яйца: сейчас им необходим сытный завтрак. День будет долгим.

Глава 22

Борис Лобанов-Ростовский начинал день рано. Не потому, что тому, кто встает, тому Бог дает. В таком случае Борис вообще бы не ложился. Нет, все было гораздо проще: чем больше работаешь, тем больше зарабатываешь. Но если кому-то проще это списывать на Божьи милости – пожалуйста, почему бы и нет? Ровно в шесть утра он заходил в рабочий кабинет. Два часа до того момента, как в офис начнут прибывать подчиненные, были самым любимым временем суток. Его владения располагались на верхнем этаже нового офисного здания. Борис предпочитал сидеть повыше: так лучше видно. Сонный город, пробуждающееся солнце, редкие машины на улицах, полумрак в комнате. Офис был ультрасовременным – прозрачный аквариум. Жалюзи лишь напротив его рабочего места – на той стене, что отделяла его кабинет от остального офиса. От секретаря, сидевшей в кабинете справа, и от начальника охраны Анатолия, обитавшего слева, Борису было нечего скрывать. За его спиной расстилался город.

Немного нелепо посреди холодного стеклянного пространства смотрелся массивный стол из красного дерева, обитый зеленым сукном, и стоящее рядом с ним массивное винтажное кресло. Но Борису было плевать – в кресле ему удобно, а стол давал простор воображению: когда-то он принадлежал известному архитектору. Только здесь Борис мог рисовать. Еще одной особенностью офиса была идеальная звукоизоляция. Ею он особо озаботился. Ведь каждое утро, в течение двух часов, он слушал классическую музыку. Она помогала ему творить. Неподдельной страстью Бориса были перестройка и реставрация старых особняков. И хотя сам он не имел художественного образования и весьма посредственно рисовал, Борис обладал видением. Каждый раз, когда он покупал очередной разваливающийся на части дом, он совершенно точно видел, как тот будет выглядеть после окончания реставрации. Ему нравилось вдыхать в старинные постройки новую жизнь. За прошлый год Борис Лобанов-Ростовский превратил часть ветхого городского купеческого наследия в ресторан, салон-красоты и элитную недвижимость. На него всегда работали историки. Он физически не переносил новоделов, которые могли закрасить белой краской старинную лепнину, мозаику или ручную роспись стен. Таких он бы расстреливал на месте. Сам Борис действовал другими методами: каждый раз, когда очередной умирающий дом попадал в его руки, он привлекал к работе специалистов по истории. Они рассказывали о судьбах семей, владевших особняками, частенько отыскивали в архивах старые фото владельцев. Демонстрировали, какими дома были до революции. Все это Борис собирал по крупицам и скаредно хранил. Чем больше узнавал историю особняка, тем ярче вырисовывалась в голове картина и понимание: в этом доме основной, к примеру, была столовая. Семья собиралась там каждый вечер и за чаем из самовара делилась новостями. А в том доме жили ценители искусства – проводили вечера в гостиной, собирая светское общество: музицировали, писали стихи в альбомах, вели жаркие дискуссии. В последнем доме, который он приобрел, жила бывшая балерина Большого театра. Раз в месяц она устраивала балы. Значит, реставрацию надо начинать с бального зала. Так, потихоньку, его игрушки начинали приобретать целостность. После того как Борис придумывал «концепцию», за дело брались реставраторы. Аккуратно сдирали корку с многочисленных застаревших ран, нанесенных домам невеждами, и зачастую под очередным слоем краски или обоев находили оригинальные жемчужины – лепнину, роспись, ценное дерево.

Оригиналы всегда реставрировали. На это Борис денег не жалел. Собрал лучших мастеров со всего региона, часто проектами руководили специалисты из столицы и даже заграницы. Шаг за шагом они воспроизводили оригинал. Параллельно работали декораторы, рыскающие по барахолкам, блошиным рынкам, интернет-аукционам и находящие соответствующие дому предметы интерьера. Его люди имели связи во всех ломбардах города и всегда были в курсе, если какая-нибудь отчаявшаяся старушка решит продать семейную реликвию, будь то предмет интерьера, картина или украшение. Они появлялись там спустя полчаса и выкупали раритеты. Сам же Борис был мелким божком, вдыхающим жизнь во все эти процессы. Он один держал в голове всю картину и ревностно следил, чтобы его идеи воплощались в жизнь.

Так появился ресторан «Кухмистерский», салон красоты «Будуар» и элитный дом «Бал-маскарад». Заведения пользовались бешеной популярностью среди городской элиты, а квартиры в «Бале-маскараде» и вовсе ушли с аукциона. Кстати, финальное решение о продаже квартиры тому или иному покупателю принимал сам Борис. «Вандалов» в свои сокровищницы он не пускал.

Сейчас, включив вальсы Шуберта, он погрузился в изучение плана дома, который хотел купить, но не решался без совета Веры. Его интересовал хозяин, странным образом получивший этот дом в наследство. С черными риелторами Борис никогда не связывался. И хотя его люди заверили, что по документам все чисто, Бориса что-то беспокоило. Дом выглядел слишком заманчиво: единственный чудом уцелевший особняк, стоящий посреди оживленного проспекта. Четыре этажа, колонны и запущенный сад. Дом ветшал, старел, и, возможно, внутри его ожидала масса сюрпризов. Старые дома – как китайские шкатулки: никогда не знаешь, что найдешь внутри. Там мог быть и деревянный каркас, полностью изъеденный жуками, а могло ожидать превосходное состояние, нуждающееся лишь в небольшой полировке. Борис уже видел, каким будет этот дом после реконструкции. Пожалуй, его можно будет сдать в аренду одному из консульств. Дело за малым – «добро» от Веры.

От размышлений его отвлек Анатолий: деликатно постучался. Как обычно весь в черном: брюки, водолазка и куртка. Борис сделал музыку тише. Недовольство решил не выражать: Анатолий никогда бы не решился его побеспокоить в утренние часы без веской на то причины.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

«Думающая женщина спит с монстрами». Адриен Рич, поэма «Снимки невестки». – Прим. ред.