Посох двуликого Януса

Первый обмен репликами, который с некоторой натяжкой можно было бы назвать беседой, состоялся только в апреле, спустя два месяца после знакомства.

– Что вы читаете? – спросила Анисия.

– Детектив, – ответил Юрий Константинович, не отрывая глаз от экрана своего планшета.

– Интересный?

– Как детектив – не очень, там все просто.

– Зачем же вы читаете, если не интересно? – удивилась она.

– У хороших писателей всегда есть интересное про жизнь и про отношения. – Пашутин оторвался от текста и поднял на нее глаза. – Это же Сименон.

Сименон? Анисия наморщила лобик. Имя вроде знакомое, но книг она совершенно точно не читала.

– А-а, про Мегрэ? – неуверенно проговорила она.

– Так точно. Судя по твоей реакции, ты его не читала.

– Не читала, – призналась девушка. – А надо?

– Да нет, тебе можно не читать. Для твоего поколения есть куча других писателей.

Он снова уткнулся в текст, а Анисия повернулась к своему компьютеру. Через десять минут из кухни послышался нежный звоночек: мультиварка закончила варить овощной суп. Анисия каждый раз предлагала соседу поужинать с ней, и каждый раз он вежливо отказывался. Сегодня снова отказался. Ей было даже немножко обидно: она ведь хорошо готовит, Ивану нравится, и родители хвалят. Почему Юрий Константинович не хочет разделить с ней трапезу? Живет один, питается пельменями, наверняка ничего серьезного для себя не готовит. Хоть бы супа нормального поел!

В следующий раз она решила проявить настойчивость. Купила курицу, приготовила чахохбили, специально не стала включать вытяжку над плитой и открывать окно в кухне, чтобы запах наполнил все пространство ее маленькой однокомнатной квартиры. Мясо медленно тушилось в помидорах с чесноком, Анисия по телефону изображала из себя тупицу, которая не понимает, зачем ей медицинский полис «нового пластикового формата, по которому в частных медицинских клиниках можно бесплатно делать УЗИ и МРТ», а сосед орал:

– Натаха, ты совсем сдурела? Как это не нужно бесплатно?! Давай быстро говори человеку, какие там цифры пришли эсэмэской, не тяни время, тебе серьезный человек звонит, он работу свою выполняет, а ты кочевряжишься!

– Так там написано никому не сообщать код, – упрямилась «Натаха».

– Да мало ли что там понапишут в том телефоне! Тебе человек звонит, ответственное лицо, он врать не станет. Давай говори быстрей, завтра уже пойдешь и сделаешь свое УЗИ бесплатно, надоело мне слушать, как ты все время ноешь, что у тебя тут болит, там болит. В мозгах у тебя болит!

– Но там же написано…

– Все, мне надоело! Давай сюда телефон, я сам посмотрю, какие там цифры пришли, и скажу. От тебя все равно никакой пользы, бестолочь! Тебе бесплатное предлагают, а ты ломаешься, как свинья на веревке! Совсем ума нет! Надо было давно с тобой развестись, жил бы сейчас как кум королю.

Анисия корчилась от смеха и изо всех сил старалась не выдать себя. Разговор получился длинным, ведь мошенники вынуждены даже в безнадежных случаях долго тянуть резину, у них там такие правила: нельзя самому прекращать диалог, пока не дожмешь лоха, нужно отработать не меньше определенного времени. Бывает, мошеннику уже через десять минут становится понятно, что номер не проходит, и тогда он начинает изо всех сил стараться заставить абонента-лоха положить трубку, оскорбляет его, говорит пакости. У них в колл-центрах это называется «вывести на эмоции». Лох прекратил разговор первым – все нормально, это не вина мошенника. А вот если лох упрямится, не ломается под градом насмешек и ругательств и упорно не кладет трубку, то мошеннику приходится продолжать разговор и тянуть до последнего. Иначе разговор не оплатят, весь труд впустую.

Получилось просто здорово! Анисия не переставала удивляться тому, что Юрий Константинович легко входил в образ, буквально преображаясь на глазах, и мгновенно «выключался», как только разговор с мошенником заканчивался, снова становился молчаливым и утыкался в электронную книгу. Словно в нем жили два разных человека, но не одновременно, а по очереди.

– Мы с вами отлично отработали, это нужно отметить. Идемте ужинать, сегодня вы от меня не отвертитесь, – сказала Анисия тоном, не терпящим возражений. – Чуете, как пахнет?

– Вкусно, – кивнул Пашутин. – Пожалуй, я действительно не откажусь. Но в следующий раз с меня торт. Не терплю быть нахлебником. И вообще не терплю быть в долгу.

– Это я у вас в долгу, вы ведь мне помогаете, а я могу в ответ только ужин предложить. Но я хорошо готовлю, честно. Вы не пожалеете.

Тот ужин удался на славу. Анисия сварила кофе, поставила на стол блюдо в виде огромного дубового листа, высыпала на него кучей вафли и печенье разного вида. Она была отчего-то очень рада, что соседу понравилась еда.

С того дня так и повелось: Пашутин приходил с десертом, Анисия угощала ужином. Совместная трапеза, как известно, расслабляет и способствует общению, и постепенно они начали разговаривать не только о телефонных мошенниках.

– У вас есть семья? – как-то спросила она.

– И да и нет, – скупо ответил сосед.

– Как это?

– Есть дочка от первого брака, даже внук есть, в прошлом году родился.

– От первого брака? Значит, был и второй?

– Был. Оба раза неудачно вышло, не ужился я со своими женами. Ну, или они со мной. Так что я решил больше не рисковать и никому жизнь не портить.

– А дочка? Вы с ней общаетесь?

– Крайне редко. Я для нее совсем чужой. Когда развелся с ее матерью, ей было три годика. Моей первой супруге повезло, встретила хорошего человека, он нашу дочь вырастил, стал ей настоящим отцом. А я для нее на всю жизнь остался чужим. То есть она знает, конечно, что я ее отец, звонит иногда, но я ей, в сущности, не нужен.

– А она вам? Тоже не нужна?

– Не знаю, – Пашутин пожал плечами. – Как-то коряво все это вышло… А твои родители? Как у тебя с ними?

– Все нормально, – ответила Анисия.

– Часто видитесь?

– Не особо, раз в месяц примерно, иногда реже. Они далеко живут, не получается ездить часто.

– Ездишь с удовольствием? Или отрабатываешь номер, потому что так надо?

Анисия поежилась. На какой-то миг ей показалось, что этот человек знает о ней куда больше, чем должен был бы знать. И зачем только она завела этот дурацкий разговор? Вот и нарвалась.

Собралась было солгать, уже рот открыла, но внезапно передумала. Кто он ей, этот немолодой сосед? Какая ей разница, что он о ней подумает? Зачем врать?

– Если честно, мне проще потратить один выходной в месяц и съездить, побыть с ними, чем каждый день выслушивать, какая я плохая дочь и как это немыслимо, чтобы жить в одном городе и не видеться годами. Родители живут в области, на электричке больше двух часов в один конец. Но все равно папа ворчит про «один город». Они с мамой работают в пяти минутах ходьбы от дома, в одном учреждении, для них в пять минут седьмого начинается свободное время, которое они не знают, куда девать. Читают, телик смотрят, в гости к друзьям ходят, мама в салоне красоты буквально прописалась. Им на все хватает времени, и они просто не понимают, что у меня все не так. У меня помимо основной работы куча дел, а концы в Москве такие, что… Сами знаете.

Она сделала паузу, перевела дух.

– Я к ним приезжаю, они, конечно, ужасно рады, а толку? Говорить нам не о чем и не о ком, они моих друзей не знают, работы моей не знают и вообще мало что знают о моей жизни. Про их друзей слушать мне не интересно. Папа меня поцелует – и в телик таращится, спортивный канал смотрит, мама начинает на стол накрывать, хочет накормить повкуснее, как будто я из голодного края вернулась, а сама постоянно хватается за телефон, ей подружки без конца какие-то сообщения шлют и фотки сбрасывают. Она мне их показывает, мол, смотри, у Ивановых дочка грамоту получает, какая красавица выросла, а вот Петровы в Кисловодске в парке гуляют, а у Сидоровых внук на соревнованиях второе место занял. А что мне эти Ивановы-Сидоровы? И тем более их дети и внуки. Вы не подумайте, я маму с папой очень люблю, но тратить целый день ради этого бессмысленного сидения за столом и рассматривания чужих фоток…

Пока говорила, смотрела в сторону. Ей было неловко, даже стыдно. Потом собралась с духом и посмотрела прямо в лицо Юрию Константиновичу. Ну а что, в конце концов? Она взрослый человек, самостоятельный, имеет право на собственную позицию. Анисия ожидала услышать нравоучительную сентенцию о том, что родителей нужно любить и что хорошие люди обязательно должны по ним скучать и радоваться каждой встрече, но ничего такого сосед не сказал. Только кивнул и бросил:

– Понял.

Взял с блюда три маленьких круглых печеньица, аккуратно разложил на блюдечке вокруг чашки, долго рассматривал, потом по одному отправил в рот, запил кофе.

– Не переживай. Все нормально. Естественный процесс, – проговорил он, поставив чашку на блюдце. – У всех своя жизнь.

Со временем Пашутин вроде бы оттаял, стал разговорчивее, с удовольствием и изрядной долей юмора рассказывал о своей работе в уголовном розыске в девяностые годы. Рассказы эти поначалу казались Анисии выдумкой от начала до конца: ну не может такого быть! Невозможно поверить, что так было! Она родилась на исходе тысячелетия, в девяносто девятом году, в сознательный возраст вступила уже в двадцать первом веке, и ей, как и подавляющему большинству молодых людей, казалось, что жизнь всегда была такой, как сейчас. А тут какие-то старушки, продающие укроп, огурцы и вязаные носки прямо в подземных переходах, сидя на деревянных ящиках из-под стеклотары. Какие-то вещевые рынки, где продается плохо сшитая одежда под видом фирменной. Какие-то финансовые пирамиды и обманутые вкладчики. Бандитские разборки со стрельбой прямо в ресторанах в центре города. На улицах не было камер видеонаблюдения, а в подъездах – домофонов, такси нужно было вызывать по телефону или ловить на улице, а не пользоваться удобным приложением, за любой покупкой приходилось ездить самому и долго искать нужное, обходя по очереди множество магазинов. Ну как такое может быть?!

Оказалось, что может. Хватило всего одного разговора с родителями, чтобы поверить. Более того, папа с мамой еще и подробностей добавили. Анисия удивилась, что, рассказывая о такой трудной жизни, отец все время шутил, а мама заливисто хохотала.

– Вы так веселитесь, словно о райской жизни рассказываете, – недоверчиво заметила она. – Вы меня разыгрываете, что ли? Все было не так?

– Так, так, – успокоила ее мама. – Просто мы с папой были тогда молодыми, примерно как ты сейчас, влюбленными, нам каждый день был в радость, и трудностей мы не замечали. Не забывай, мы родились в начале семидесятых, так что прежнюю жизнь хорошо помнили, поэтому могли сравнивать, как было и как стало. В девяностые нам нравилось гораздо больше, чем в восьмидесятые. А вот нашим родителями, твоим бабушкам и дедушкам, действительно было хуже некуда, что да – то да. Они всю жизнь строили карьеру, у них был какой-то свой жизненный план, перспектива, они понимали, как будут жить завтра, послезавтра, через год, через десять лет. И вдруг разом все обвалилось, предприятия стали закрываться, учреждения переформировывали, люди оставались без работы, никому не нужные, выброшенные на обочину. Цены растут каждый день, зарплаты за ними не поспевают, о пенсиях я вообще молчу, и никто не знает, будет у него завтра на хлеб с кефиром или нет. Пацаны самого сложного возраста резко расхотели получать высшее образование и предпочли податься в бандиты, поток наркотиков расширялся с каждым днем, поэтому огромные массы людей в возрасте от сорока до пятидесяти жили как на пороховой бочке. У самих с работой и деньгами непонятно что, а тут еще за сына приходилось волноваться круглые сутки и каждый день, потому что если он еще не «там», то может оказаться «там» в любую минуту. Я имею в виду, в плохой компании, а потом или в тюрьме, или на кладбище.

– А почему ты вдруг заинтересовалась нашей молодостью? – с подозрением в голосе спросил отец. – С каких это пряников?

Анисия рассказала им о Пашутине и о том, что не очень-то доверяет его милицейским байкам.

– А он приличный человек? – с тревогой спросил отец. – Ничего такого себе не позволяет? Не хватало еще, чтобы ты связалась с мужиком, который тебе в отцы годится. Он же старше меня!

Анисия досадливо поморщилась.

– Ну перестань, пап, у нас сугубо соседские и деловые отношения, он мне помогает с роликами. Кстати, у нас вдвоем хорошо получается, раньше у моих роликов было от силы тысяча просмотров за месяц, а теперь несколько тысяч за неделю. Вы хоть слушаете мой канал?

– До Нового года слушали, а потом перестали, – призналась мама с виноватой улыбкой. – Там у тебя все одно и то же, одно и то же… Не обижайся, Нюся, мы с папой гордимся тем, что ты делаешь, на работе всем рассказываем про тебя, но что-то и вправду твои ролики стали скучноваты.

– Я и сама понимаю, – вздохнула девушка. – Вот потому и попросила соседа помочь. Вы послушайте наши последние работы, я вам ссылку кину, совсем другое дело, когда вдвоем. Зацените.

Когда Анисия уже собралась на станцию, чтобы ехать в Москву, мама улучила момент, пока отец вышел из комнаты, и шепотом спросила:

– У тебя не будет проблем с Ванечкой из-за этого соседа?

Анисия даже не сразу поняла, о чем речь.

– Ванечка не будет ревновать? Не хочу, чтобы вы поссорились, он такой славный парень, хорошо бы тебе замуж выйти за него. Ну, или хотя бы просто съехаться. Нюся, тебе пора думать о собственной семье, а то потом поздно будет. Ты не модель, сама знаешь, внешность у тебя средненькая, работа не престижная, зарплата смешная, но пока еще ты молоденькая и свеженькая, так пользуйся, не упусти, через пять лет на тебя никто вообще не посмотрит.

– Господи, мамуля, о чем ты думаешь? – расхохоталась в ответ Анисия. – Твоему ненаглядному Ванечке глубоко по барабану, с кем я записываю ролики. Я ему давно уже предлагала подключиться, но он отказался. И вообще, у меня с ним отношения немножко не такие, как ты себе представляешь.

Мама вздохнула и обняла ее.

– Девочка моя, я прекрасно представляю себе, что у вас с Ваней за отношения, поверь мне. Мы с папой не такие древние, как тебе кажется, нам до пенсии еще о-го-го сколько пахать. Но по нынешним временам Ваня – это редкая удача: здоровый, не наркоман, не уголовник, из приличной семьи. А то, что у него нет в руках профессии, – вообще не вопрос, сейчас люди без всякого образования находят хорошую работу с достойной зарплатой. Будет обидно, если у вас с ним разладится из-за какого-то соседа.

– Мам, он не какой-то сосед, он старик, пенсионер, полковник полиции в отставке. Ну сама подумай, что у меня может разладиться из-за такого типа? А за Ваню, между прочим, я не очень-то и держусь, он, конечно, классный, веселый, и секс с ним хороший, но жить с ним я не собираюсь, мне захребетник не нужен. И жить на подачки его папаши-чиновника я тоже не планирую. Вот когда он получит профессию и начнет сам зарабатывать, тогда я подумаю над твоим предложением.

Она весело подмигнула и добавила:

– Если, конечно, мы с ним к тому времени не разбежимся.

Анисия давно уже перестала реагировать на мамины бестактные выпады по поводу внешности и социального статуса дочери. Поначалу обижалась, конечно. Кому приятно в пятнадцать лет слышать, что тебя природа обделила красотой, а в двадцать три – что ты дура и угробила годы учебы на никому не нужную науку и теперь годишься только на то, чтобы возиться с реактивами да составлять таблицы на компьютере? Мама не была злой, нет, просто не привыкла выбирать выражения и не считала нужным проявлять деликатность. У нее были собственные непоколебимые представления о женской красоте. А дочь этим представлениям никак не соответствовала. И даже тот факт, что у Анисии всегда, начиная с седьмого класса школы, были поклонники и ухажеры, маму ни в чем не убедил, она упорно считала отношения с Иваном, сыном крупного чиновника, огромной жизненной удачей и была уверена, что ее дочка никогда не найдет никого лучше.

* * *

Однако ж мама как в воду глядела: Иван действительно начал немного ревновать. Ну, не то чтобы прямо ревновать, но ему явно не понравилось, что Анисия так часто упоминает в разговорах своего соседа Юрия Константиновича. Сперва он ограничивался язвительными комментариями и отпускал довольно-таки обидные замечания в адрес Пашутина, когда Анисия с упоением рассказывала о записи очередного ролика, потом начал задавать вопросы:

– А он богатый, этот дед? А где его жена? Убил и съел? Почему он живет один?

– Что ты примотался к нему! – сердилась Анисия. – Никакой он не дед, ему еще шестидесяти не исполнилось.

– Раз на пенсии, значит, дед. Ты у него дома была?

– Ну, была, и что с того?

– Зачем? Чем вы там занимались? Ты же говорила, что вы ролики у тебя пишете.

– У меня, да. В прошлом месяце у кого-то трубу прорвало, отключили воду во всем стояке на полдня, ни руки помыть, ни в туалет сходить. А мы как раз на тот вечер с Юрием Константиновичем договорились. Я ему позвонила, объяснила ситуацию, он предложил собраться у него, он же не подо мной, у него квартира с противоположной стороны, другой стояк, с водой все в порядке.

– В гости, значит, сходила, – презрительно протянул Иван. – И как оно было? Остался порох в пороховницах или полный отстой? Коньячку для храбрости не предлагал? Или сразу виагрой закинулся?

В тот раз Анисия решила, что Иван шутит. Пусть тупо, неостроумно, даже похабно, но не всерьез же он молол всю эту чушь! Она, конечно, надулась, ответила что-то резкое, отказалась от продолжения постельных затей и выпроводила кавалера из квартиры, хотя он планировал остаться до утра. На следующий день Иван написал в вотсапе что-то покаянное, типа «ляпнул не подумавши, готов искупить», и Анисия простила его.

Спустя некоторое время конфликт повторился и форму имел уже более скандальную. В клубе друг Ивана отмечал успешную продажу своего стартапа, компания собралась большая, кто-то предложил не расходиться и прямо из клуба ехать к нему в загородный дом и продолжить веселье в приватной обстановке. Предложение было принято с энтузиазмом: впереди два выходных дня, можно оторваться на славу.

– Ты поезжай, – сказала Анисия Ивану. – А я – домой.

– Ты что? Какое «домой»? Шашлычок, барбекю, свежий воздух, простор, никаких ограничений!

– Я не поеду, Ваня.

– Да почему?

– Я на завтра договорилась с Юрием Константиновичем. Завтра суббота, мы планировали целый день блох ловить.

– Да плюнь ты! Что за детский сад, ей-богу! Позвони и скажи, что все отменяется. Все равно от твоих роликов никакой пользы. Все, ничего не хочу слушать, мы едем вместе.

– Я никуда не поеду, – твердо повторила Анисия. – И ничего не буду отменять.

Разумеется, она могла бы позвонить Пашутину и все объяснить, ничего экстраординарного в этом не было, за полгода совместной работы такие отмены не раз происходили и по ее инициативе, и по инициативе соседа, если возникали неотложные дела. Но девушке не понравилось, что Иван хотел навязать ей свое решение, да еще так грубо. Да что он о себе возомнил? Что он – пуп земли? И она, Анисия, должна менять свои планы по первому свистку? И не только свои планы, но и планы другого человека. Ни за что!

– Ну и катись, трахайся со своим дедом, – злобно прошипел Иван и добавил: – Не забудь снять ролик, как вы там кувыркаетесь, получишь наконец свои миллионные просмотры.

Он отвернулся и демонстративно обнял и усадил к себе на колени какую-то девицу из их компании. Анисия молча пожала плечами и тихонько ушла, ни с кем не попрощавшись.

Через неделю они помирились.

* * *

Выходить замуж за Ивана она не собиралась. Больно надо! С ним прикольно было проводить время, не более того. Какой из Вани муж? Курам на смех! Но пусть он будет, потому что должен же у нормальной девушки быть парень, хоть какой-нибудь. За Ваню не стыдно перед подружками, он очень симпатичный, в дорогом прикиде, у него всегда есть деньги и на карте, и наличка, если надо. А где он работает (на самом деле нигде) и сколько зарабатывает (опять же, нисколько) никого из девчонок не волновало. Он веселый, компанейский, щедрый, и вообще, у него есть папа при должности, больших возможностях и высокой зарплате.

Анисии казалось, что она нисколечко не переживала после той ссоры в клубе. Злилась – да, это правда, но насчет разрыва отношений не переживала. Не так высоко ценила девушка эти отношения, чтобы из-за них еще и переживать. Ну, во всяком случае, так она думала.

Но вопрос Юрия Константиновича застал ее врасплох.

– У тебя что-то случилось? – спросил он. – Ты какая-то не такая.

– Какая – не такая? У меня все норм.

Анисия попыталась говорить равнодушно и недоуменно, но получилось плохо. Она мгновенно рассердилась на саму себя за то, что не сумела скрыть эмоции, и за то, что эти эмоции вообще у нее были, оказывается.

– Не надо мне врать, – сухо проговорил Пашутин. – Я не спрашиваю у тебя, в чем дело и что случилось, ты не обязана мне отчитываться. Я спросил, случилось ли что-то. Имел место факт или не имел. Разницу улавливаешь?

– Ну… имел, – неохотно призналась она. – Но я не собираюсь…

– И не надо, – оборвал ее сосед. – Просто если этот факт выбивает тебя из колеи и тебе влом заниматься мошенниками, то так и скажи, никаких проблем. На сегодня закончим, а когда все уляжется – позвони, договоримся.

– Не нужно, Юрий Константинович, давайте продолжим, меня это отвлекает, – попросила Анисия.

– Как скажешь.

Пашутин, как обычно, читал электронную книгу, Анисия – научный труд по теории биотического круговорота. Но не могла сосредоточиться. Отчего ей так не по себе после ссоры с Иваном? Неужели она действительно привязалась к нему и боится, что он исчезнет из ее жизни? Они вообще не ссорились раньше, а теперь уже второй конфликт за два месяца, даже за полтора. И оба раза из-за Пашутина. Вернее, из-за того, как Ваня говорит о нем.

Анисия путалась в собственных мыслях, она не умела анализировать саму себя и мало что понимала в человеческих отношениях. Первое, что приходило в голову: ей стало обидно за соседа, неприятно, что Ванька думает о нем такие гадости. Но почему? С чего вдруг? Обижаться можно за человека, которого хорошо знаешь, который тебе дорог и близок, когда понимаешь, что о нем говорят оскорбительную неправду. А разве Юрий Константинович близок ей? Дорог? Разве она его хорошо знает? Да она вообще не знает о нем ничего, кроме того, что он полковник в отставке, дважды разведен, у него есть дочь и маленький внук, которого он, кажется, еще ни разу не видел. Он, по сути, совершенно посторонний человек, который живет в одном с ней подъезде этажом ниже. Вот и все.

Она исподтишка разглядывала Пашутина, надеясь, что он не заметит. Не толстый, даже и не полный, но грузноватый, в движениях нет легкости, сразу видно, что спортом не занимался и за формой не следил. Волосы еще не совсем седые, какие-то бурые и уже редеют, на макушке их меньше, чем сбоку. Лицо самое обычное, щекастое, гладко выбритое, не красивое и не уродливое. На носу очки для чтения, узенькие, делающие крупное лицо карикатурно смешным. Ой, а над верхней губой слева у него родинка! Надо же, столько месяцев прошло, а Анисия ее впервые заметила.

Она вдруг осознала, что за полгода ни разу не посмотрела на Юрия Константиновича внимательно. Он был для нее мебелью, подсобным рабочим, помогающим записывать разговоры с мошенниками. И потом, она вообще не имела привычки подолгу смотреть на людей, разве у нее есть на это время? Анисия все время что-то делала, куда-то бежала, чем-то занималась, стараясь совмещать уборку с косметическими процедурами, готовку – с работой на компьютере, а встречи с подругами – с общением в интернете. Даже занимаясь в фитнес-клубе, она втыкала наушники и слушала что-нибудь полезное вроде продвинутого курса английского языка или лекций по биохимии.

Следующая мысль была об Иване: ну ладно, пусть Пашутин спустя полгода так и остался для нее малознакомым соседом, но уж Ваню-то она наверняка хорошо знает… Или нет? Они встречаются почти полтора года, Анисия не ожидала никаких открытий, однако его выпады в адрес Юрия Константиновича неприятно удивили. Выходит, за полтора года она не углядела в своем парне обыкновенного быдловатого хама из подворотни. А что углядела? Веселый? Ага, бесценное достоинство, без него, конечно же, не прожить. Щедрый? Ну, для тех, кто любит халяву и подарки, это, наверное, существенный момент, но для Анисии ничего не значит. Хотя, конечно, приятно, когда ее девчонки млеют от Ваниных широких жестов и потом долго поют ему дифирамбы.

Стоп! Ей приятно? Почему? Потому что в глазах подруг она – как это говорят? Отхватила парня что надо? Выходит, для нее важен не сам Иван, а мнение девочек. Ей хочется быть на пьедестале, быть первой, быть лучшей, доказать, что хотя позиция лаборантки с высшим образованием унизительна, во всем остальном она не хуже других.