Врата

– Запиши партию, думаю, повторить твой голос едва ли удастся, нужно ещё немного поработать с арфой в мастерской. Может, партию для Сорэли поручить Майет, ведь нужно же девочке с чего-то начинать. Сорэль, я думаю, подойдёт.

– Я сама об этом думала, ещё не решила, с чего начать разговор. Надеялась, что она придёт в «музыкальную». Девочка так увлечена цветами, стрижкой кустов. Выманить её из сада можно только ванильными запахами, – Лаура встрепенулась. – Кажется, мальчики проснулись. Ты слышишь?

Альзор теребил Виньо за плечо: «Вставай, ночной путешественник, Лун заждалась тебя».

Глава 6

В последнее время Виньо сидел в классе рядом с Лун. У девочки были светло-изумрудные глаза, шелковистые медно-рыжие волосы и длинные красивые пальцы с вытянутыми, аккуратно постриженными, перламутровыми ноготками. Виньо часто ловил себя на том, как не мог оторвать взгляда от рук Лун. Они будоражили его своей утончённостью и в то же время по-детски наивными движениями. Лун сразу вписалась в их с Альзором компанию. Она понимала с полуслова, не задавала лишних вопросов и не уступала мальчикам в смекалке и выносливости, когда приходилось взбираться на высокие деревья, плыть до самого многоярусного острова, быстро и долго бежать. А ещё у неё было прекрасное чувство юмора, и она могла дать в своих шутках сто очков вперёд каждому из них. Во время их игр глаза Лун искрились неистовым азартом и лукавством. Лун не раз разыгрывала Альзора и Виньо, приводя их в недоумение и восторг. Это был тот случай, когда выражение: «третий лишний» безнадёжно не работало. Альзор сначала отнесся к Лун насторожённо. Но девочке быстро удалось завоевать доверие и уважение обоих братьев.

– Может, тебе и не умываться вовсе, чтобы не смыть своих ночных приключений? Снежинки были хороши? Да? – подтрунивал над братом Альзор.

– Какие снежинки?

– А-а-а! Это теперь будет наш секрет? А Лун мы расскажем?

– Ты это о чём?

– Не прикидывайся, ты думаешь, я всю ночь прохлаждался под одеялом?

– Почему прохлаждался? Тогда и я тоже прохлаждался вместе с тобой.

– Ты зачем пошёл в долину? Если бы ты не пошёл, я бы немного полетал и вернулся обратно. Ты меня здорово напугал. Я, честно говоря, не представлял, как мы оттуда выберемся. Если бы не наше дерево, даже не знаю, что бы сейчас мама сказала.

– Объясни! Я не понимаю, о чём ты? Какая долина, какие снежинки, какое дерево? Ты разыгрываешь меня? Знаешь, у меня сегодня нет настроения к твоим шуткам. У меня голова разболелась. И ещё… я совсем не выспался.

– Виньо, ты был сегодня ночью в долине. Ты что, ничего не помнишь?!!!

Альзора оглушила страшная догадка, – брат не помнит, не помнит, что происходило ночью, но почему? Ведь я был в Эль только мыслями, а Виньо на самом деле был там. Как же так могло получиться?

– Не обижайся, глупая шутка. Скажи Лун, что сегодня нам нужно после занятий быть дома. Я тебе после уроков всё расскажу.

– Что всё?

– Всё!!! Что произошло с нами ночью!

Виньо недоверчиво посмотрел на брата. Времени совсем не оставалось. К тому же, мальчики услышали на лестнице торопливые шаги матери.

– Вы смотрите на часы? Быстро умываться, завтрак уже на столе. Майет ждёт вас. Ну что ты будешь делать? Сколько раз я просила, хотя бы во время занятий засыпать по своим комнатам. Нужно сказать отцу, чтобы убрал верёвку… и лестницу тоже.

Щёлкнула дверная задвижка, и мальчики бросились обнимать маму. Они любили свою мать, зная, что, если даже против них будет весь мир, она все равно будет на их стороне. Лаура обнимала своих сорванцов, её глаза светились нежностью и строгостью одновременно.

– Вы, надеюсь, вещи собрали заранее, времени совсем не осталось.

– Конечно, всё собрали, – говорил Альзор, запихивая в рюкзак спортивные брюки.

Аккуратно завёрнутые школьные завтраки лежали на столе. Цэль был несколько остывший, зато запах утреннего пирога так манил, что мальчикам пришлось сократить процедуру утреннего умывания вдвое. Подкрепившись и поцеловав мать на прощанье, они заспешили к выходу. Времени действительно было в обрез. Как это всегда бывает, Альзор сноровисто подхватил Майет, усадил девочку себе на плечи. Майет любила, когда они опаздывали в школу. Сидя на плечах у брата, маневрируя всем телом, она изображала горный серпантин, а Альзор, одной рукой поддерживая Майет, нёс в другой два увесистых рюкзака, свой и сестры.

– Давай хоть рюкзаки, – предложил Виньо.

– Ладно уж, ты главное, не засни на занятиях.

Звенел звонок. Альзор нёсся через три ступеньки. «Почти как ночью, – мелькнула мысль, – можно считать, не опоздал». Он распахнул дверь. Перекличка уже началась, но до его фамилии оставалось несколько секунд.

– Ясунь Альзор, классный руководитель ждёт Вас в преподавательской.

Что бы это могло значить? Один на один не приходилось общаться с учителем, но что-то подсказывало, что всё у них ещё впереди.

– Можно?

– Войдите.

Повисло долгое молчание.

Классов Вирабха было три: начальный, средний и специальный. После школы в возрасте 300 лет, по земным меркам – это соответствовало возрасту 15 лет, сыны и дочери Вирабха продолжали обучение на различных специализациях в высшем уровне, после чего покидали планету. Очень немногие из них возвращались в короткий трёхдневный отпуск. Но это происходило столь редко, что их семьи провожали своих детей навсегда. Информация о дальнейшей судьбе Вирабха была закрыта для родителей.

Корелл Винчли курировал средний класс. Такого случая, как сегодня ночью, в его практике ещё не было. И Винчли долго размышлял, сразу ли необходимо говорить с родителями ребёнка. На Ясуня он обратил внимание сразу, каким-то чувством зная, что с ним будет нелегко. Такие качества, как бесстрашие, пытливый ум, сообразительность в совокупности с невероятным везением начинали проявляться у детей Вирабха с середины среднего класса, и не у всех. Ясунь проявлял такие задатки уже со второго года обучения. Встреча с родителями предполагала оскорбительное недоверие мальчику. Поэтому Винчли принял единственно правильное решение – разговор на равных. В особых случаях для преподавателей было допустимо подобное общение со своими учениками, но это сопровождалось подробным отчётом руководству школы.

– Вы помните о том, что практики выхода из тела у начинающих должны проходить только под надзором инструктора? Вас предупреждали об этом? Вы давали обещание на скрижалях Рами.

– Да.

– Вы нарушили данное обещание.

Повисло молчание. Винчли намеренно выбрал для общения именно речь. Подобный случай предполагал общение посредством языка. Пауза затянулась.

– Надеюсь, Вы понимаете, что могли вообще не выбраться из Эль.

– Как это?

– Расскажите, как в Эль мог оказаться Ваш брат?

– Я думал, что мы полетаем немного и вернёмся, думал, у меня не получится. Сам удивился, когда встретил там Виньо. Я же не знал, что он за мной побежал.

– Вы понимаете, что могли разминуться с ним. И если бы Вас не было вместе с братом в Эль, и он оказался там один, то не смог бы вернуться назад.

– Почему?

– Вас вывело родовое дерево. Его луч защищал вас. Но Виньо увидел вход в арку на территорию деревьев только потому, что Вы держали его за руку. Если бы он был один, он не увидел бы входа, и Эль бы не выпустила его назад.

– А что бы случилось тогда с Виньо?

– Этого никто не знает. Это просто невероятно, что вы встретились раньше, чем он оказался у воронки в Эль.

– Виньо ничего не помнит.

– Он и не сможет вспомнить, Эль всё стёрла. Это счастье, что всё так закончилось.

– Почему же я помню?

– У Вирабха генетическая защита на такие случаи……. И много что ещё….. и Вы должны понимать, что брату не тягаться с Вами. Играя в такие игры, Вы подвергаете его смертельной опасности. Вы вообще понимаете, что нарушили законы Рами. Это неслыханная дерзость. В силу возраста, Вы не можете отвечать за свой поступок, мне придётся сделать за Вас это. Вы понимаете всю серьёзность Вашего поступка?

– Да……. Сейчас понимаю.

– Надеюсь, что мне никогда не придётся прибегать к беседе с Вашими уважаемыми родителями, и что подобных объяснений между нами больше не повториться.

– Да, не придётся. Я могу рассказать брату, что было ночью?

– На Ваше усмотрение. Это будет сказкой для него – совсем не то, чтобы пережить это. Со временем, у Вас будет много подобных способностей. Вы должны понимать, что они даются не всем и в редких случаях. Это продиктовано законами планеты.

– Да.

– Разговор закончен. Идите.

– Куда?

– На урок. Куда же ещё?

Это был один из тех учебных дней, которые Альзор прогулял бы без всякого сожаления. Мысли постоянно возвращали его в Эль. Вспомнились все подробности путешествия: ощущения, цвета, запахи, самые незначительные мелочи, вспомнилось, как вёл себя Виньо. Альзор методично анализировал свои ошибки. Сейчас бы он сделал всё по-другому. Он бы ни за что не стал бы пробовать сам, не убедившись, что Виньо удалось взлететь. Нет, всё не так: он бы попробовал это сначала сам, а потом бы уже рассказал Виньо. Нет же, он вообще не должен был этого всего делать, а уж тем более, рассказывать брату. Путаница какая-то. Самой мучительной была мысль, как обо всём рассказать. Альзор не сомневался, что Виньо ему поверит. Он представил, как расстроится тот из-за того, что ничего не может вспомнить, и не хватало духу так разочаровывать его. Мальчик не заметил, как окончились занятия. Спустившись по ступенькам, на выходе он наткнулся на Виньо.

– Я полчаса уже здесь торчу. Ты чего так долго? Уроки давно кончились.

Чувствуя настроение брата, Виньо настороженно замолчал. Братья шли молча. Было тепло и тихо, их шаги эхом отражались от стен зданий, тянувшихся по обе стороны дороги. – Пусть сам выбирает, – решил, наконец, Альзор.

– Что бы ты выбрал: иметь и потерять или ждать и не дождаться?

– Чего????! ……Что ты сказал?

– Я спрашиваю, что бы ты выбрал….. иметь и потерять или ждать и не дождаться, – отчётливо громко произнёс Альзор.

Виньо насупился: «Ждёшь его тут, ждёшь, а он ещё умничает».

– Да не умничаю я, сам потом пожалеешь, что узнал. Ну же, говори, что бы ты выбрал?

Повисла долгая пауза.

– Иметь и потерять, – еле слышно произнёс Виньо.

– Это не я сказал……

– Да, иметь и потерять, и что?

– Ты помнишь, как мы договорились вчера ночью идти в долину?

– Ну.

– А что было потом? – Альзор решил проверить, с какого момента у Виньо это началось.

– Ну, заснули, наверное,….. нечаянно, – неуверенно произнёс Виньо.

– Так вот, мы с тобой не засыпали.

– А что же мы делали?

Альзор до мельчайших подробностей рассказал брату всё, что было в долине, и затем – в Эль. Он не смог рассказать только про снежинки и про цветы-жемчужины, духу не хватило. Уж очень жаль было на Виньо смотреть, как он слушал весь этот рассказ. Ведь если бы ему самому рассказали о таком, а он бы не мог вспомнить. Альзор вскользь обмолвился только про луч, по которому Виньо вышел из Эль. Брат молчал.

– Виньо, а где твой медальон? Дай посмотреть…… ну дай же мне.

– Тебе зачем?

– Открывай, ну-ка, понюхай, чувствуешь? Чем пахнет?

– Пахнет?…… Мамиными волосами пахнет…… и ещё чем-то…. вкусным.

– Ну, а ещё? Цветами, травами…. пахнет? Вспоминай!

Виньо растерянно смотрел на брата. Тогда Альзор повторил до последнего слова разговор с классным руководителем. И опять воцарилось молчание.

– Так значит ты спас меня?

– Я не спас, я мог тебя и не встретить там, это вышло случайно. Ты не переживай так, скоро праздник Элько, осталось совсем не долго ждать. Мы все скоро будем там. Может, тогда ты вспомнишь? Знаешь, мы ведь ещё с тобой даже не придумали, какие подарки будем мастерить. Я тут недавно видел, как Бёрк над чем-то колдует уже в своей комнате. У него своя тайна, а у нас с тобой будет наша. Здорово? Здорово будет снова туда вернуться, тогда ты увидишь всё сам и обязательно вспомнишь.

Всего месяц оставался до празднования Элько. Ежегодно, в этот день, все семьи посещали свои родовые древа в Эльском саду. Это был самый долгожданный праздник на Турзе. Задолго до праздника, каждая семья начинала готовить дары своему дереву. В основном эти подарки представляли собой новые достижения рода в зависимости от вида мастерства, которое развивала семья. Каждому ребёнку из семьи тоже давалась возможность придумать свой подарок. Задолго до праздника для каждого члена семьи подбирались специальные костюмы. После посещения сада родовых деревьев вся семья собиралась за большим праздничным столом, все делились впечатлениями, устраивали семейные игры и состязания в мастерстве.

– Давай сегодня не пойдём в долину, – грустно произнёс Виньо.

– Так мы и не пойдём, будем подарк придумывать. Майет, наверное, вообще забыла. В своём саду пропадает целыми днями. Нужно ей подсказать. Хочешь, возьмём её в нашу компанию?

– Мне всё равно. Можно и взять, я не против.

– Ну, хватит уже. Жду от тебя предложений, что мы принесём нашему дереву. Нужно придумать что-то интересное, и побыстрее. Мы можем не успеть. Виньо, ты знаешь, наше дерево – оно такое красивое, такое живое. Я даже подумал, что оно может говорить. Только на своём языке.

                                  * * *

Глава 7

Маленький «Рено» мчался по мокрой автостраде. Наступило время отпусков и каникул – отдыха. Ольга с Дмитрием давно мечтали провести свой отпуск вдали от цивилизации, поселиться уединённо где-нибудь на берегу озера, отдохнуть от суеты и пыли, ощутить причастность к этому миру, гармонию, красоту, единение с природой. Таким местом они выбрали деревню Окунёво в Омской области. Пять озёр – сакральное место, широко известное в России и за её пределами. Сюда съезжались паломники со всего мира. Озёра эти располагались в двухстах километрах от Омска в Муромцевском районе. Молодые знали о существовании легенды, по которой в этих местах когда-то давно упал огромный метеорит. Он раскололся на несколько частей, и там, куда попали его осколки, образовались котлованы, заполнившиеся впоследствии водой. Так и возникли пять озёр: Линёво, Щучье, Данилово, Шайтан и Потаённое озеро. На картах Потаённого озера нет, и дороги к нему нет. Официальная наука его не признала, но местные жители утверждают, что такое озеро реально существует, только допускает к себе не многих. Это как вход в Шамбалу. Невидима она для людских глаз. А по древним сказаниям, Шамбала – это территория, находящаяся в другой мерности, где спят Боги. Они ждут, когда начнётся золотой век – возрождение Земли, чтобы выйти к новым людям.

Молодые на полгода вперёд планировали эту поездку, серьёзно готовились к путешествию. Списавшись с местными жителями, Дмитрий выбрал небольшой домик на опушке леса, стоявший обособленно, на самом краю деревни. Хозяйка – Мария Васильевна, недолго думая, согласилась принять у себя москвичей.

Дорога была долгой, утомительной, к месту расположения прибыли уже поздним вечером. Мария Васильевна просто, без затей провела гостей в дом, открыла массивную дверь.

– Вот ваша комната. Я уж лет тридцать назад проводила сына служить на Черноморский Флот. Андрюша мой так и не расстался с морем, только раз в году – на недельку приезжает, да ещё геологи иногда побалуют, – грустно сказала она, – вы не стесняйтесь, располагайтесь. Я сама-то не сплю здесь. Это Андрюшина комната, тут всё так и осталось, как когда-то при нём. Я как заскучаю, то посижу за его столом, альбомы рассматриваю. А семьёй они всё больше за рубеж. Там сервис – условия, значит. Мы с Тимофеем вдвоём, привыкли уже. Вот так и живём.

Пушистый зеленоглазый кот уютно сощурился и ласково потёрся о ногу хозяйки.

Комната была светлой, просторной. Дмитрий с интересом рассматривал фотографии на стенах. Вот молодые: Пётр Данилович и Мария Васильевна, а это они уже с сыном Андреем, когда мальчик в школу пошёл. А вот и молодожёны – Андрей и Тамара – белокурая кареглазая красавица с тяжёлой льняной косой, уложенной венком вокруг головы.

– А это Митенька – внучек. Он тогда ещё маленьким совсем был. Сейчас-то уже курсант Нахимовского морского училища. На красный диплом идёт, – раскрасневшись, гордо произнесла хозяйка.

Ольге было искренне жаль эту одинокую добрую женщину, которая согласилась приютить их на три недели в своём чистом и гостеприимном доме за символическую плату. Они долго и тщательно вместе с мужем выбирали для неё подарок. Остановившись на красивом трёхлитровом самоваре, Ольга придумала к нему дополнение – расписанный маслом, ручной работы фарфоровый чайник, который удачно разместился в верхней части самовара. В последний день, перед дорогой, она купила вышитые красным узором полотенца – рушники, которые завершили эту композицию для русского чаепития. «Красота!», – довольно произнесла девушка, упаковав подарок в яркий прочный пакет, который завязала красной атласной лентой. У неё возникло странное чувство, как будто бы подарок предназначался маме. Такое Ольга ощущала ребёнком в День 8-го Марта, когда с трепетом отдавала матери сделанное собственными руками потаённое своё рукоделие. В маминых глазах в эти минуты вдруг вспыхивали радостные, озорные звёздочки, она обнимала дочь и кружила её. Закружившись, они падали на диван и вместе любовались её работой, рассматривали каждый стежок, каждый завиток. Ольга стряхнула с себя это нечаянное видение детства, слезинка, обжигая солью, скатилась по её щеке.

В эту ночь ей долго не удавалось заснуть. Ольга прислушивалась то к звукам ветра за окном, журчанию ручья где-то неподалёку, то к мерному дыханию сына. Мироша как будто и не удивился их новому месту, с аппетитом угощался сахарными шанежками с тёплым молоком. А чёрный, с седыми усами, Тимофей не отходил от мальчика, охраняя каждый его шаг. Кот так и заснул в ногах ребёнка, свернувшись пушистым калачиком. Ольга встала, подошла к приоткрытому окну, вдохнула всей грудью, ощущая аромат трав и цветов, идущий из палисадника. «Целых три недели, наконец-то», – тихо удовлетворённо произнесла она.

Чемодан стоял не распакованный, возле тумбочки в лунном свете виднелся футляр с инструментом мужа, и только небольшая дорожная сумка была разобрана, и вещи Мироши, сложенные аккуратной стопочкой, лежали в комоде. «Всё завтра, – подумала она, – всё завтра».

Утреннее солнце гостеприимно освещало просторную комнату. Вечером она показалось Ольге значительно меньше. У окна стоял большой круглый стол, покрытый льняной вышитой гладью, скатертью. «Видно, Мария Васильевна немало часов провела над этой кропотливой работой. «Как интересно подобраны цвета», – подумала девушка. Под столом спрятались четыре табурета, обитые тканью в цвет скатерти. Лёжа в постели, Ольга медленно изучала убранство их нового жилища. Взгляд остановился на старинной, слегка потёртой иконе размером примерно тридцать на тридцать сантиметров. Икона стояла на тумбочке, а перед ней горела маленькая лампадка, расширяясь вниз небольшим конусом. Бесшумно вынырнув из-под одеяла и машинально сунув ноги в тапочки, девушка подошла ближе, чтобы как следует рассмотреть икону. Взгляд её буквально прирос к портрету: лица Божьей Матери с сыном были так невероятно красивы и глубоки, миндалевидные вытянутые глаза Девы Марии лучились спокойствием и любовью. Носы прямые, значительно длиннее, чем у обычных людей. Мальчику можно было дать лет пять – шесть. Прижавшись к Матери, он удерживал в правой руке свёрнутый рулоном свиток, а Дева Мария, обнимала сына двумя руками за плечи, устремив свой взор сквозь пространство – в века, в далёкое новое будущее. Это величие и красота моментально заставляли забыть обо всём на свете. И всё вдруг показалось Ольге таким маленьким, не важным, таким надуманным и не наполненным смыслом. «Так вот почему они бросали всё, всё, что было у них до тех пор, оставляли дома, дела, семьи и шли за Ним, доверяясь безраздельно, как малые дети», – подумалось ей. И хотелось пить из этого неиссякаемого источника, пить глазами, всем своим существом, наполняясь его силой и простотой. Девушка вздрогнула. Мария Васильевна мягко притронулась к её руке.

– Пойдём во двор, пусть поспит, – кивнула она на Диму, – дорога долгая была, пусть отдохнёт подольше.

Они спустились по ступенькам крыльца. Мироша, расположившись в траве под кустом жимолости, с интересом что-то рассматривал. Рядом, растянувшись во весь свой гигантский рост, возлежал Тимофей. Шерсть у него была густая, ровная, переливалась на солнце. Увидев Ольгу, мальчик бросился навстречу, радостно обхватив за шею двумя ручками, прижался к матери. Ольга обняла малыша: «Умываться пойдём?»

– Да мы уж умылись ключевой водичкой, и молока уже попили с пирогом. Вон там, возле бани, у меня рукомойник. А рядом ведёрко, утром к ключу ходила, там у нас вода особенная. Умоешься, и силы на весь день.

– Мария Васильевна, а что это у Вас за икона там стоит?

– Ты, деточка, меня тётей Машей зови, так оно короче будет. А это моя любимая – «Умиления» называется. Их – «Умиления» – две есть. Одна, где Мария без младенца, вниз смотрит и руки на груди крестом сложены – это не умиление, а вроде покорность какая-то, а вторая – которую ты разглядывала. Мне её отец Серафим подарил. Он когда в деревню к нам переехал, то много икон с собой привёз. Я как в Часовню ходила, частенько к нему наведывалась. И так мне эта икона приглянулась, глаз не оторвать. А он заметил, конечно. Так интересно рассказывал, откуда та икона, откуда эта. Я думала, ну как же это человек всё помнит, столько всего знает. А когда Андрюшенька уехал от нас, а через несколько лет Пётра Даниловича схоронили, Царствие Небесное, так Серафим мне эту икону и подарил. Принёс и сказал: «Она теперь тебя охранять будет, не даст печалиться. Уныние – грех великий. Радоваться всему нужно, удивляться. «Будьте, как дети. Слышала про то?» И не поверишь, как у меня эта икона появилась, я каждый день чему-нибудь да радуюсь: солнышку, дождю, случайному человеку. Вот вы приехали – радость. Всё деточка живёт, всё к свету тянется, всё радуется….. Только по-своему, просто мы не замечаем.

– А где сейчас отец Серафим?

– Да нет его уже, лет пять уж как ушёл. Могилка в палисаднике, от Часовни недалеко. Я вот только второй день, как цветы поставила, не даю цветам завянуть. Летом через день свежие ставлю. Мы пойдём к нему как-нибудь с тобой. Я тебе её покажу и Часовню нашу, Пётр Данилович там в своё время хорошо потрудился. У нас много чего тут интересного есть.

Мироша потянул мать за руку в сторону жимолости.

– Что там такое?

Ольга подошла, Мироша показывал на большую, всю в волосках, зелёную гусеницу. Та вальяжно поднимаясь всем туловищем, шествовала вдоль выложенных уголком кверху, декоративных камушков.

– Это гусеница, она травку кушает, хочешь посмотреть?

Ольга взяла гусеницу двумя пальцами и, положив себе на ладонь, поднесла ближе, чтобы малыш мог рассмотреть. Насекомое замерло в её руке. Мироша внимательно разглядывал, аккуратно гладя пальчиком по волоскам на спине. Потом он заливисто рассмеялся, взял двумя пальчиками насекомое и аккуратно положил в траву. Ольга погладила мальчика по голове. Почувствовав на себе взгляд, девушка обернулась к крыльцу, на пороге стоял Дмитрий.

– Да я никак всё проспал, самое интересное, наверное? – весело произнёс муж, обняв Ольгу за плечи и ловко подхватив другой рукой малыша.

– Умывайтесь, Оля покажет где. Я уже вам на летней кухне стол накрыла, – светло произнесла женщина. Её глаза лучились радостно и чуть-чуть грустно, как будто бы она что-то хранила в бездонном тайном колодце своей необъятной души.

– А мы у родника и умоемся, – весело подмигнул Дмитрий жене, правда, Оля?

– До родника минут пятнадцать, если напрямик через лес. А если по просеке, то все двадцать пять, – сказала хозяйка.

– А ты как знаешь? – оживилась Ольга.

– Я вечером вчера там был, подумал, что нужно завтра всем вместе пойти. Там запах такой, уйти не мог.

– А-а-а, вот где ты вчера пропадал, а я переживала, что долго нет тебя.

– А там у нас сейчас Любки цветут. Это ночная фиалка значит, а в народе Любкой зовут. Много названий у неё: «Дикий бальзам», «Любовный корень», «Царские свечи». Ночью очень сильный запах от неё. А днём совсем не так уже пахнет, как ночью. Ночная фиалка редко встречается, в красной книге этот цветок. А уж сколько про него сказок ходит.