На балу у демонов. Готический роман

– Эмили, – вырвалось у Родерика. Он готов был забыть, что это дух тьмы, призрак кровавого демона. Единственное, что он хотел сейчас, это остаться с ней с Эмили навсегда.

– Отдай мне ее, – голосом, похожим на заунывный стон, прошептала Эмили, протягивая к нему свои руки, – отдай мне мою дочь.

Всего несколько ступеней разделяли его с ней, и в это мгновение Родерик успел заметить, что руки Эмили покрыты струями крови.

– Нет, – произнес Родерик.

В прекрасных глазах Эмили блеснул силуэт кровавого демона, но Родерик успел пробежать мимо нее и выскочил из дома.

Родерик прислонился к стене и крепко прижал к себе маленького ребенка. Уже сейчас он любил ее так сильно, как никого на свете, прекрасную мечту с лицом и душой Эмили.

– Родерик, – вдруг раздалось недалеко от него. Вновь перед ним появился силуэт красавицы Эмили.

– Приди ко мне.

Затем прозвучал другой, исполненный ненависти голос:

– Ты навеки принадлежишь ей, и она погубит тебя, ведь теперь ее красота рождена тьмой.

– Нет, – только и смог прошептать в ответ Родерик, хотя прекрасный образ Эмили уже застилал пеленой беспробудного тумана все его мысли. Он уже не владел собой, все его чувства, все его действия, молитвы, все его мечты уже были подчинены тьме в этом прекрасном образе. Он готов был кинуться к ней, забыв обо всем, отдаться в объятия самой смерти, лишь бы только у кровавой гибели было ее лицо.

– Эмили, – прошептал он.

Он уже был готов целиком и полностью отдаться силам зла, но вдруг позади него раздалось:

– Родерик.

Звук этого голоса неожиданно вернул его из мира мрачных грез к обычной человеческой жизни.

Принц невольно быстро обернулся.

Перед ним стояла прекрасная девушка, такая же красивая, как призраки колдовских скал, но, в отличие от них, добрая, отзывчивая и открытая.

– Клара, – произнес Родерик, скрывая усталость.

Он глядел на милое лицо, похожее на лицо Эмили, но так неумолимо отличавшееся от него. Одна была воплощением чистоты, вторая обольстительной колдуньей, сиреной, навек укравшей его душу. Черноволосая Клара была самим добром, Эмили вечной тьмой. Одна была невинностью, другая злом, Одна была красавицей с золотом светлых волос, символом чистого дня, хотя ее душа была покрыта вечным мраком тайны. В черных волосах другой горело пламя самой ночи, но в ее сердце не было и капли загадочного зла, переполнявшего целиком проданную тьме душу Эмили. Тем не менее они всегда были настоящими сестрами, хотя душа одной из них была открыта и чиста, а другая скрыта вечным мраком тьмы.

Родерик, в муках отчаянья и нежелания поверить в то, что Эмили уже нет в живых, на миг закрыл глаза, и лишь мягкий голос Клары вновь разбудил его, заставляя очнуться от грез.

– Я не знаю, зачем я пришла сюда, – тихо произнесла Клара, – но я чувствую, что Эмили нужна помощь.

– Это так, – прошептал Родерик.

Он знал, что это его единственная надежда спасти Маерлин, пока видение Эмили не заставило его отдать тьме свою душу, а ведь он уже был близок к этому. Кровавый демон знал, что может причинить ему боль, и он собирался нанести свой последний сокрушительный удар, перед которым Родерику былжо уже не устоять.

Он подошел к Кларе, и теперь они стояли вмести на фоне старого дома, гробницы призраков.

– Забери ребенка Эмили, – произнес Родерик, – увези ее отсюда, как можно дальше. Здесь царят зло и смерть, которая подстережет вас, если вы появитесь тут хоть раз. Ты ведь справишься, ты спасешь ее?

Он с надеждой посмотрел в чистые и открытые глаза Клары.

– Да, – ответила она, – я увезу ее, как можно дальше от проклятых колдовских скал. Так хотела Эмили, и, значит, я должна сделать это, должна дать ей имя самой мечты.

Она с болью в глазах посмотрела на Родерика.

– Я знаю, что Эмили умерла, – произнесла Клара, – ведь вместе с ней погибло не только твое сердце, но и часть моей души. Я знаю, что ты любил Эмили и никогда не любил меня, но я не обвиняю тебя в этом. Я сама любила ее, несмотря на то, что она разбила мою собственную жизнь. Такую красавицу, как она, было невозможно не любить.

– Ты так похожа на нее, – произнес Родерик, уже который раз вглядываясь в прекрасное, покрытое тенью печали лицо, – но ты это не она.

– Я знаю, – все с той же печалью прошептала Клара, – я знаю все.

– Ты спасешь дочь Эмили? Обещай мне.

– Я обещаю, – медленно произнесла она, – я буду любить ее так сильно, как только могу. Я назову ее Маерлин, мечтой.

– Но будет ли счастье в твоей жизни? – Родерик последний раз взглянул на Клару, какая-то отдаленная боль сверкнула и в его глазах.

– Уходи, – попросил он, – чем скорее, тем лучше, и не важно куда, лавное, чтобы ты скорее ушла отсюда.

Он медленно протянул ей ребенка, и она взяла его.

– Уходи, – повторил Родерик и снова крикнул, – уходи, уходи, Клара, спаси Маерлин. Лишь мысли о том, что ты увезешь ее отсюда, позволят мне обрести покой. Я должен умереть Клара, я не могу жить без Эмили, а у тебя впереди еще целая жизнь, как и жизнь той, что подарит тебе свет в этом тумане времени, а теперь уходи.

Клара знала, что ей сейчас нужно уйти, раз и навсегда. Она любила, но ее любовь была безответной. Прекрасная Эмили навеки своей красотой убила ее счастье, но она любила ее и ее ребенка всем своим сердцем. Она должна была спасти Маерлин, должна была увести ее отсюда. Однако в глубине своего сердца, не желая признаться даже самой себе, она знала, что память о прошлом навеки останется в ее душе.

Теперь Родерик остался один, он крепко сжал рукоять своего меча, но могла ли на этот раз обычная человеческая сталь победить беспощадную силу колдовства.

Родерик насторожился, в темном небе снова с диким, разрывающем душу криком пролетела черная птица. Вдруг за самой спиной Родерика раздался шорох, заставивший его мгновенно обернуться. Перед ним снова невдалеке стояла Эмили.

Жизнь и смерть все теперь потеряло для него значение, и остался только он, манящий и прекрасный, образ Эмили.

– Родерик, – прошептала она, – пусть смерть навеки соединит нас, пусть она не откажет нам в том, в чем отказала жизнь. Это удивительный мир, любовь моя, мир крови, мир смерти, но он может подарить тебе драгоценное мгновение отобранного счастья.

Рукоять меча невольно выскользнула из руки Родерика, когда он подошел к Эмили. Он был уже не в силах противиться, лишь созданное демоном ночи видение теперь всецело повелевало им, всеми его мыслями, чувствами, мечтами.

– Теперь ты мой, – раздался торжествующий голос демона.

Принц не слышал его.

– Да, – произнес Родерик, – да. Эмили. Вопреки всему, я навеки люблю одну тебя. Пусть я не выдал это ни единым словом, но теперь я взываю к твоей бессмертной душе, услышь меня, Эмили. Господь простил тебя, так пусть же он пошлет это прощение и мне. Я всегда буду молить его об этом, как сейчас молю тебя услышать просьбу моего сердца.

На миг в глазах Эмили засветилось что-то откровенное, чистое и невинное. Ее лицо очистилось от зла. Может быть, это, и правда, была сама душа Эмили на мгновение, вытеснившая из своего образа дух кошмарного демона.

– Эмили, – прошептал Родерик.

Этот самый образ Родерик любил всю свою жизнь, с ним он готов был умереть, таким прекрасным, тайно, и беззаветно любимым им. Эмили на чудесный и ослепительный миг счастья вернулась к жизни из смерти, и в ее глазах теперь светилось раскаяние, в них стояли почти слезы горькой радости, с которой она смотрела на Родерика.

– Будь со мной навеки, – прошептала она.

Вдруг зловещий крик адской птицы разнесся над пустынным пространством.

Сожаление и сочувствие мелькнули на прекрасном лице Эмили прежде, чем она снова исчезла в темноте, так же неожиданно. как и появилась, но царство смерти ни на миг не могло обойтись без зла, и Родерик знал это.

Не успел он даже опомниться, как во мраке ночи опять появился кровавый демон.

– Ты искал свою смерть, – прошипел он, – и ты получишь ее.

Родерик едва успел схватить свой меч, прежде чем лучи какого-то странного сияния чуть не вонзились в него острием своей молнии. На его плече осталась рана.

Он знал, что в этом поединке ему не выжить, но он не хотел сдаваться.

– Я убью тебя, демон, – прошептал он, – и теперь уже ничто не сможет остановить меня.

Родерик молниеносным ударом вонзил свой меч в сердце демона по самую рукоять, и из него хлынули потоки крови, но дьявол, по-прежнему, был жив. Он вытащил из самого сердца своей когтистой лапой меч принца и тут же вонзил в плечо Родерика.

– Достаточно, – произнес демон, – с меня и с тебя хватит игр смерти и человеческих побед. Ты должен умереть, как умерла Эмили и как умрет ее дочь.

Вероятно, сила любви на миг вернула принцу призрачный образ Эмили.

– Уходи, уходи отсюда скорее, – прошептала она, и на ее лице отразилась та же сильная боль, те же страдания, те же муки, что и в сердце Родерика.

– Я не могу, – ответил он, – теперь я навсегда останусь с тобой, и не важно, что вместе с этим я оставлю свою душу кровавой смерти.

Он вновь посмотрел на Эмили, и она подарила ему последний поцелуй самой смерти.

Огонь вспыхнул вокруг их фигур, и в его пламени они оба исчезли.

Клара с печалью и рвущей сердце тоской издалека смотрела на адский огонь, где сейчас сгорало и ее собственное сердце. Она была похожа на мечту, но она не была мечтой, она любила, и она хотела любить, но никогда не была любимой. Прекрасная Эмили навек отняла ее счастье, ее мечты, ее любовь.

Она любила Родерика, и в то же время любила Эмили, которая отнимала у нее ее любовь. Даже сейчас она любила ее дочь, как свою собственную плоть и кровь, и она знала, что она сможет спасти ее и защитить от всего зла и всех сил тьмы.

Да, она увезет ее отсюда, позабыв обо всем, и она сможет спасти прекрасную Маерлин, она поможет ей стать воплощением мечты, и эта единственная возможная любовь в ее жизни, полной пережитых ею предательств и обманов, станет искуплением за все муки преследующие ее, и, быть может, подарит настоящее счастье.

– Мы уедем отсюда, Маерлин, – прошептала Клара, – силы зла никогда не смогут отыскать тебя, мы навеки победим их.

Клара невольно вздрогнула, пытаясь сдержать рыдания, и посмотрела на огонь.

Да, ее любовь сгорела в пламени этого огня, и счастья уже было не вернуть.

Чувство огромной потери с тех пор никогда уже не покидало Клару.

На пламя того же огня смотрели и горящие неистовой злобой глаза кровавого демона. Он шептал:

– Я разыщу тебя, Маерлин, твое сердце приведет тебя ко мне, твоя душа навеки принадлежит смерти, и мечтания твоего сердца отдадут тебя ей.

Время неумолимо утекало, забирая с собой в вечное бессмертие все новые мгновения, дни, месяцы, годы. Огонь безумных глаз кровавого демона смешался с легендой прошлого. Оно было готово проявить себя в любую минуту, но все равно неумолимо угасало в памяти. Не только время разрушало память о былом, сама человеческая жизнь хотела уничтожить воспоминания о зле.

Над полыхающим огнем прекрасного камина в конце огромной залы висел очаровательный, наполненный бесконечной магией красоты портрет, и свет слабеющего дня, едва пробивавшийся в залу, наполнял его необъяснимой таинственностью.

Два человека стояли в комнате и безмолвно смотрели на чудесное лицо, изображенное на загадочном портрете, не решаясь выполнить приказ и уничтожить его.

– Это портрет? – произнес один из слуг, обращаясь к красивой светловолосой девушке, одиноко стоявшей посреди пустынной залы, но не желавшей подойти ближе к прекрасному портрету, а лишь издали смотрящей на него.

Она была очень похожа на красавицу с портрета. Только весь ее облик излучал добро, а в зловещей глубине прекрасных глаз на портрете читалась жестокость.

– Сожгите, – приказала она, но каждое слово давалось ей с неимоверным трудом, – сожгите его.

Без капли сожаления безжалостные слуги сорвали со стены портрет красивой молодой девушки и кинули его в огонь. Картина вспыхнула ярким пламенем и оно, дотронувшись до нее, на миг осветило своим светом прекрасное лицо колдуньи.

По лицу юной красавицы прокатилась слеза, но тут же на ее плечо в жесте нежного сочувствия и поддержки легла белоснежная рука, и красавица с той же любовью прикоснулась к ней.

– Что мне делать, Клара? – едва слышно прошептала она.

– Забудь все, – ответил ей тихий голос Клары.

– Забудь все, Маерлин, – повторила она, – теперь это уже не имеет значения.

Портрет прекрасной Эмили уже горел в огне, с ним вместе сгорала и частичка зла, воплощенного в портрете.

– Мне бы хотелось быть такой же красивой. как она, – произнесла Маерлин.

Она еще не знала, что судьба готовит ей участь быть во много раз красивее собственной мечты.

Волны бились о берег у диких скал. Это было другое море и другие скалы, Клара увезла Маерлин далеко от колдовского замка и царства зла.

Клара стояла на высоком обрыве скалы у крутого, пустынного берега.

Ни время, ни слезы не могли изменить ее красивого лица, ни одной морщинки не было видно на ее все еще молодом лице. В ее черных волосах не было и прядки седины.

Она с печалью смотрела вниз, на море, такое прекрасное, далекое и смертельно опасное здесь, на вершине скалы.

Холодный ветер дул с моря, подгоняя ледяные волны прилива. Руки Клары невольно прижались к телу в попытках согреться.

– Твои мечты умерли, Клара, – прошептал за ее спиной исполненный зла голос, – воспоминание о них оживило меня в твоей памяти, твои воспоминания привели меня сюда.

Она едва вздрогнула, услышав его голос, но даже не обернулась, ведь она и так знала кто стоит перед ней.

– Зачем ты вернулся, – сдерживая гнев, произнесла она, – зачем ты пришел сюда, это место не принадлежит тебе, в этих скалах нет магии твоего колдовства.

– Силы тьмы присутствуют везде, их надо только разбудить человеческим злом, горем или болью. Они станут еще могущественнее, и весь мир будет принадлежать мне, когда в нем не останется чистой, светлой и прекрасной мечты.

– Этого никогда не будет, – поспешно перебила его она, – мечта о добре бессмертна в сердцах людей, и она победит тебя.

– О нет, – короткий смешок вырвался из груди кровавого демона, – спасаться надо ей, а не мне. Ведь даже в добре я смогу найти зло, в красоте уродство, в мечте неутешное горе. В этом моя сила, я умею найти все худшее в прекрасной душе людей, могу превратить их достоинства в проклятие. Так случилось с Родериком, так случится и с дочерью принцессы.

– Я не позволю, – произнесла Клара, – не позволю тебе убить ее.

– Она всего лишь человек.

– Но зачем тогда ты ждал столько лет, почему сейчас тебе нужна ее жизнь?

– Просто я знаю, что если пройдет еще какое-то время, то в ней появится то же самое колдовское очарование принцессы, она отняла у тебя жизнь, так зачем же тебе спасать ее дочь.

– Потому, что она стала моей дочерью, и тебе не обмануть меня, демон.

– А мне это и не нужно, просто я даю тебе выбор, Клара, отдай мне Маерлин, и тогда я сохраню твою жизнь.

– Нет, – твердо ответила Клара, ее решение было непоколебимо.

Клара медленно обернулась и взглянула прямо в огненные глаза кровавого демона, желавшего теперь уничтожить ее. Она верила, что Маерлин останется в живых, ее не смогут победить никакие силы зла. Клара понимала это, ведь она любила ее, но теперь она смотрела в глаза собственной кровавой смерти.

Когтистая окровавленная рука легла на ее плечо, и боль пронзила все тело Клары. Вдруг что-то неожиданное заставило демона выпустить свою жертву из объятий смерти, и окровавленный труп Клары безжизненно рухнул вниз, туда, где шумело море, и его волны навеки сохранили в себе красоту ее милого лица. Взгляд кровавого демона мгновенно устремился туда, где недалеко, на высокой скале, стоял маленький одинокий дом, наполненный теплом и уютом.

– Клара, – донесся оттуда негромкий крик чьего-то звонкого и красивого голоса, едва заглушавшего неистовые порывы ветра. Из дома вышла прекрасная молодая девушка, и огненные глаза дьявола расширились в безумной злобе, когда он увидел ее.

– Клара, – вновь, собрав все свои силы, крикнула она.

Она быстро побежала вперед, хотя порывы ветра преграждали ей путь к морю и к краю скалы, где раньше стояла Клара.

– Клара, – тихо прошептала она с нарастающим испугом, оглядываясь вокруг, но нигде не было видно ни единой живой души.

– Маерлин, Маерлин, – гулким эхом загадочного шепота разнеслось в таинственной тишине.

– Клара, – невольно повторила Маерлин, но она знала, что голос не принадлежал Коаре.

– Маерлин, прекрасная мечта, – вновь прозвучало в тишине, заставив ее вздрогнуть всем телом.

– Кто здесь? – с опаской оглядываясь вокруг, тихо прошептала она и снова в жутком порыве страха изо всех сил крикнула:

– Клара.

Ее отчаянный крик остался безответным. Длинная когтистая рука сзади потянулась к Маерлин, почти касаясь ее плеча, но как только та вздрогнула от плохого предчувствия, странная рука снова исчезла в тумане.

– Клара, – последний раз прошептала Маерлин, но тут какой-то звук внезапно заставил ее резко обернуться, но вокруг никого не было. Тяжело вздохнув, Маерлин невольно попятилась назад. Вдруг ледяные руки сзади схватили ее.

Маерлин вскрикнула и рванулась прочь изо всех сил. В самое последние мгновение, когда она готова была уже бежать назад домой, что-то заставило ее обернуться. У края скалы взметнулась в приступе боли, а, быть может, нечеловеческой злобы какая-то огромная фигура.

Кровавые глаза смотрели прямо на нее откуда-то из самой темноты, и ей показалось, что стоит им только захотеть, и они в любой миг смогут убить ее.

– Ты прекрасна, – тихо прошептало чудовище, почти касаясь своей когтистой лапой ее лица.

В диком испуге Маерлин отпрянула, и маленький золотой крестик в ее руке, всегда хранимый ею как последняя искра добра в память о ее матери, выскользнув из ее пальцев, со звоном упал на холодную землю.

Глаза чудовища вспыхнули огнем, теперь он жаждал гибели Маерлин.

Маерлин сделала резкое движение, желая скорее убежать отсюда, но невольно упала на холодную землю рядом со своим золотым распятием. Ее рука в последней надежде на спасение потянулась к этому кресту.

Она не поняла, что последний миг спасло ее. Будто бы какое-то светлое и чистое сияние помогло ей дотянуться до креста, какая-то волшебная магия света на мгновение ослепила кровавого демона. Маерлин быстро схватила крест в свою руку.

Крест в ее руке тут же засиял ослепительным светом, отразившимся в глазах кровавого демона. Демон закричал от боли и исчез.

Тут белоснежная рука медленно склонившейся над ней фигуры осторожно прикоснулась к ее плечу, и столько нежности было в этом легком прикосновении, что заставило Маерлин отчетливо прошептать одно лишь единственное и такое милое, но никогда не ведомое ей слово:

– Мама.

Она крепко сжала в своей руке золотое распятие и едва приоткрыла глаза.

Перед ней было прекрасное лицо, так похожее на лицо Клары и так сильно отличавшиеся от нее своей поистине волшебной красотой.

– Мама, – как во сне прошептала она.

Красавица провела своей белоснежной сверкающей волшебством рукой по щеке Маерлин, и от ее руки магическое сияние света разнеслось вокруг и наполнило уже навсегда чем-то волшебным душу Маерлин. Эмили исчезла в лучах нереального магического сияния. Это сияние навсегда запечатлелось в сердце Маерлин, как и сказочная красота Эмили..

Ее спасло только чудо, и она не знала, кто вызвал его. В тумане моря перед ней на миг мелькнуло другое неописуемо красивое лицо молодого человека, и она поняла, что ее спас он.

Маерлин крепко сжала в своей руке маленький золотой крестик и направилась к дому.

Рана тайны

Дневник Маерлин

Эмили, прекрасная Эмили. Это имя навсегда запечатлелось у меня в сердце.

Сколько лет прошло с тех пор, когда она как видение предстала передо мной, но я знала, что теперь мне уже никогда не забыть ее лицо, полное сказочной красоты и непонятного мне, но чудесного волшебства.

Милый образ навеки остался у меня в душе, и он теперь живет во мне, внутри меня, в самой глубине моего сознания и жжет мою душу все тем же огнем, в котором горел портрет моей матери.

Вместе с ее красотой в моей памяти осталось навеки своим ужасным кровавым шрамом, чуть не убившим сердце совсем юной девочки, лицо дьявола в черных, как ночной мрак, одеждах и сверкающими страшной злобой кровавыми глазами.

Он был самим ужасом, но какая жуткая тайна, быть может, запечатлелась в его огненных глазах. Все же мне бы хотелось думать, что и у него существует сердце, и за пламенем его глаз скрываются боль и печаль одинокой души.

Я не знаю, как я увидела это в затуманенных злобой и жестокостью огненных глазах, мне и самой это было не понятно до конца, но, быть может, догадка об тайне пришла ко мне потому, что при виде меня единственный просвет неприсущей ему небывалой и неестественной доброты на миг сверкнул в огненном блеске его кровавых глаз. Скорее всего, я поняла это потому, что от того же самого удара жестокой судьбы разбилось и мое собственное сердце. Нет, я никогда не знала любви, и в то же время любила безнадежно и страстно прекрасное лицо, обладательницей которого мечтала быть и я, лицо сказочного призрака с морских скал, лицо Эмили, моей матери.

Самок горячее желание всей моей жизни зажглось во мне с тех пор, как я увидела прекрасный портрет неповторимой Эмили. Я хотела быть похожей на нее. Знала ли я тогда, что непредсказуемая судьба готовит мне особенную участь, а вместе с ней и красоту, превосходящую красоту моей мечты, и не знаю, к счастью или нет.

Если бы я могла снова стать той чудесной маленькой девочкой, очаровательной и не знающей тягостных воспоминаний. Тогда я была беспечной, доброй и веселой, но даже тогда в моей душе уже зарождались непонятная тревога и какая-то необычная в этом возрасте болезненная задумчивость. Я искала ответ на страстный призыв своей души, на неистовые чувства в своем сердце, но не могла найти его, тогда оставалось лишь одно – мой всепоглощающий зов к приключениям. Тем не менее, я жила спокойной и размеренной жизнью в нашем маленьком домике у моря. Внешне я казалась беззаботной, а в моей душе даже тогда не было и тени спокойствия, будто бы я заранее ощущала все, что должно было случиться со мной, чтобы потом ничуть не бояться этого.

Я помню все свои чувства и всегда заново переживаю их, я помню Клару. Ее доброту, а также странное и необъяснимое сходство с моей матерью, хотя и не такое яркое и сильное, как у меня.

Клара всегда очень любила меня. Я тоже любила ее так сильно, как только могла. Эмили забрала все мои мечты, восторг и восхищение, а Кларе я отдала всю ту нежную любовь, что была в моей душе, и она же сохранилась в воспоминании о ней.

Клара всегда любила гулять у скал на побережье. Она гуляла в любую погоду. Накрывала ли побережье густая пелена тумана, была ли ясная погода, и море было спокойно и тихо, или же бушевала буря, Клара стояла на скалах и задумчиво смотрела на море. Кто знает, что она видела там, и чем в эти мгновения были заняты ее мысли.

Мне никогда этого не понять. как и мук своего собственного сердца. В тот день я услышала странные голоса и выбежала из дома, чтобы найти Клару. Я увидела и кровавого демона, и прекрасный призрак моей матери, и окровавленное тело Клары у прибрежных скал. Тогда же я поняла силу завещанного мне много лет назад моей матерью креста, и он теперь всегда будет священным символом добра и моего внезапного спасения от таинственных и непонятных мне темных скал.

После смерти Клары я жила совсем одна в своем небольшом домике на прибрежной скале рядом с морем и вдали от людей.

Я никому не могла доверить свои мысли, уж слишком прекрасными они были, и, к тому же, я ненавидела обычаи людей находить непристойное даже в самой красоте. Тем не менее, у меня было несколько друзей, таких же отшельников, как и я, хотя им изредка приходилось общаться с другими людьми.

Я не знала еще одного, почему Клара хотела, чтобы мы жили в таком отдалении ото всех, но я никогда не сожалела об этом.

Мне нравилось наше прекрасное место с его нетронутой природой и чистой, девственной, неоскверненной обычной человеческой жизнью красотой, я любила магическое кольцо спящих скал, любила туманный, охваченный непонятной печалью и тоской берег, любила чудесные волны. все время убегавшие в бесконечную даль и пенистым приливом, бьющиеся о берег, как и очаровательную гладь спокойного моря.

Я могла полюбить все времена года, ведь только здесь, в родном для меня месте, они всегда приобретали необычайную красоту, или это цвет родины так красил их. Я любила и жаркое чудесное лето со всеми цветами радуги в своей яркой и родной красоте и вечно омолаживающую землю свежую прелесть весны. Я любила их с той же равной силой, как и пеструю, роскошную, чудную осень, как и сказочную, но такую холодную зиму, когда сквозь затуманенное стекло своего окна я могла смотреть на быстрый вихрь прекрасных снежинок, полных бесконечного очарования и так похожих на вечно чудную и холодную легенду.