На балу у демонов. Готический роман

– Ты уверена в этом, – раздался над ней все тот же жестокий насмешливый голос.

Она вздрогнула всем телом при звуках так хорошо знакомого ей голоса, и ее настороженный взгляд быстро обежал все вокруг. Вдруг холодные руки с длинными острыми когтями схватили ее, сдавив ей плечи своей ледяной тяжестью и силой.

Она чуть было не вскрикнула от подступившего к сердцу неожиданной волной внезапного испуга.

Вскочив на ноги, она поняла, что снова, едва выбравшись оттуда, зашла во владения зла, и на этот раз уже ничто бы не смогло вызволить ее отсюда. Она погубила свою любовь, и теперь пришел час расплаты за это. Она погубила и свою собственную жизнь.

Она пыталась взглянуть в лицо своему врагу, но когтистая рука своей нечеловеческой силой удержала ее плечи.

– Ты все такая же прекрасная, как и много-много лет тому назад. Время щадит тебя и твое лицо. В нем ведь, по-прежнему, столько благородства, столько чистоты и невинной красоты. Твое сердце не подвластно времени, время не властно над тобой потому, что твое сердце, это не сердце человека, оно сердце самой мечты.

– Это снова ты, – вырвалось у нее. Впервые за много лет память прошлого опять вернулась к ней.

– Да, из самых глубин времен, – откликнулся он, – мне помогла найти тебя сама судьба.

Она вздрогнула, а когтистая лапа провела по ее прекрасному лицу. Уже не было вокруг ни моря, ни скал, одна лишь тьма обволакивала собой мрачные кресты и сияющие во тьме золотым огнем светлые волосы Эмили. Она настороженно обвела глазами все вокруг, но когтистая рука, по-прежнему, крепко сжимала ее плечо, не давая ей обернуться.

– Ты предала меня, Эмили, – прошептал он, – а ведь ты была одной из нас, но твое сердце разделилось пополам, оно стало наполовину сердцем человека.

– Я не желаю быть больше злобным созданием ночи, – смелость вновь вернулась к ней и наполнила яростью ее прекрасные голубые глаза, заставляя ее полуобернуться, – я не хочу быть тем, чем стал ты, не хочу быть смертью, не хочу быть злом.

– Да, твоя красота, она не позволяет тебе подобного, но ты предала меня, Эмили, ты полюбила человека, но любовь не может спасти твою душу от власти тьмы, пусть в тебе красота мечты и сердце человека, но ты рождена ночью, и ты тоже мое дитя, дитя крови.

Они стояли, черная тьма и лучистый свет, зло и добро, чудовище и красавица, прекрасная светловолосая девушка на фоне ужасной черной фигуры. Силы тьмы преследовали прекрасную принцессу. Кровавое пламя ада из непостижимой тьмы веков преследовало ее всю ее жизнь холодным ветром жестокой легенды.

Ощущение боли, пустоты и невыносимой печали заполнили собой разрывающееся в муках ужасных потерь, страдающее, но все же сумевшее сохранить в себе каплю доброты сердце Эмили.

Из глаз красавица полились горькие слезы, полные скорби и смятения, и все же сумевшие сделать еще чудеснее ее лицо, плачущего о несчастьях своей любви прекрасного ангела.

– Мне не о чем больше скорбеть, демон, – сквозь слезы прошептала она, – ты украл мои мечты.

– Мечты молодости, принцесса, это всего лишь раскаянье природы, жестокой, злой, обделяющей, как и жизнь. Ты ведь познала их прелести на себе, но ты сама мечта, Эмили, в тебе воплотилась вся красота безжалостного мира, о которой тщетно умоляют люди беспощадную судьбу. Ты красавица, и пусть за счет страдания других. За это ты ненавидишь саму себя?

– Не за это, – прошептала она, – за то, что по воле судьбы я стала кошмарным созданием ночи, как ты, мрачным творением зла с полной тьмы и тайн душой, вечно жаждущей мук и крови. Я ненавижу за это себя и тебя, но в последний миг раскаянья своей души я молю забытого мною Бога воплотить в жизнь колдовское пророчество. Пусть твоя смерть, наконец, найдет тебя. Пусть, когда погибну я, тебя все-таки убьет она, мечта. Маерлин, запомни она твоя смерть и твое проклятие, которое, вопреки всему. сбудется.

Его злые глаза загорелись жестоким огнем, а длинные когти глубоко вонзились в плечо красавицы.

– Будь ты проклята, Эмили, – прошипел он, – будь проклята твоя колдовская красота. Ты предала свое сердце, ты стала человеком, и этим ты погубила свою бессмертную любовь. Ты проклята навечно вместе со мной. Если только твоя дочь Маерлин не спасет тебя, но она не сможет. На ней лежит то же проклятие, наполовину она человек, наполовину ее душа принадлежит зову крови. Только она может стать моей смертью, но этому не бывать, она умрет сегодня в ту же ночь, что и ты.

Она невольно вздрогнула. Ее смерть стояла перед ней в лице кошмарного демона. Она погибнет, как огненная ведьмы Мадлен, как тысячи других жертв демона, как тот, кого любила она.

– Эмили, – нежно и страстно произнес он, и когти страшной руки молниеносным движением провели по белоснежной шее молодой девушки, и словно от острого кинжала на ней остался длинный кровавый след.

Дикий крик нестерпимой боли пронзил собой тишину одинокого кладбища. Он стал пророчеством и проклятием, обрекающим на муки и кровавого демона, изобретавшего новые пытки для людей, но не привыкшего страдать самому.

Этот крик обещал, что пророчество все-таки сбудется, и сам жестокий демон, наконец, погибнет от рук прекрасной мечты.

Красавица упала на землю у каменного креста. Ее светлые волосы рассыпались по холодной земле, освещая ее каким-то магическим сиянием, веки прекрасных глаз закрылись, одна белоснежная рука, покрытая кровью, распростерлась у распятия, как единственный луч чистой красоты во мраке ночи и зла.

– Ты сама виновата во всем, Эмили, – тихо произнес демон.

– Я разыщу твою дочь, зов крови приведет меня к ней, и тогда я узнаю, правдиво ли твое пророчество, – прошептал он. Это была его клятва, клятва вечной мести зла самой красоте.

– Я найду тебя, Маерлин, – таинственным эхом разнеслось во тьме ночного кладбища. Тело красавицы едва шевельнулось в предсмертной муке, ветер холодного моря донес до нее зловещие слова, а это было, куда ужаснее любой смерти. Глаза демона налились кровью, когда он увидел это едва уловимое движение, но тут со стороны моря раздался шум шагов и донесся громкий крик:

– Эмили.

Звук шагов все приближался. За поворотом скал уже четко были слышны шаги, и стала видна статная фигура молодого человека. Крестообразный эфес его шпаги воплощал в себе саму борьбу за жизнь и бессмертную веру. Настороженный взгляд демона превратился во взгляд дикого зверя, и через мгновение темная фигура взвилась ввысь черной птицей, ястребом смерти, полетевшим к мрачному замку.

На старом кладбище красивый молодой человек опустился на колени перед умирающей девушкой. Боль в этот миг переполняла его сердце.

– Эмили, – прошептал он, сжав в своей руке холодную, как лед, белоснежную руку. В этот миг сомкнувшиеся в предсмертных муках веки красавицы медленно раскрылись.

– Это ты, – едва слышно, с трудом шевеля мертвеющими губами, прошептала она.

– Это я, Эмили, – с тревогой произнес он, – ты не должна была приходить сюда, мертвое все равно остается мертвым, и незачем губить из-за него собственную жизнь.

– Нет, – оборвала его она, – такова была моя судьба, и от нее было не скрыться, не убежать. Единственное, о чем я прошу тебя, спаси мою дочь. Сейчас все силы тьмы ополчились против нее. Она в моем доме, недалеко от побережья. Забери ее оттуда, увези ее подальше от этих скал. В них таится страшная сила всей крови, что пролита на земле, в них обитает кровавый демон, в них таится сама смерть. Увези отсюда мою дочь, спаси ее, прошу тебя. Назови ее Маерлин, ее судьба стать самой прекрасной мечтой в мире.

Взгляд проник в самую глубину его синих глаз.

– Прошу тебя, – прошептала она.

– Да, – ответил он, – я назову ее Маерлин.

– Никогда ни кровавый демон, ни другой из дьяволов ада не сможет причинить ей зла.

Она кивнула. Он не хотел уходить, и она знала это, знала, что в его сердце живет любовь, на которую она не смогла бы ответить. Теперь она умирала и молила давно забытого ею Бога, и все же бывшего ее последней надеждой, помочь ей. Она горячо верила, что ее молитва поможет ей спасти красавицу Маерлин, способную убить все зло на земле.

– Прошу тебя, скорее увези Маерлин отсюда, – произнесла она, – я молю Бога, чтобы он помог тебе и чтобы он простил мою душу. Если моя дочь останется в живых, если она уничтожит зло, дай ей этот символ того, что ее сердце всегда должно оставаться с верой в прощающего меня Бога.

Она дрожащей, холодеющей рукой протянула ему маленький золотой крестик.

– Пусть она никогда не расстается с ним.

Ее холодная рука на миг сжала протянутую ей руку. Глаза красавицы сомкнулись в бесконечном сне, но ее душа осталась с Богом, простившим, и эта горящая в сердце надежда помогла ему преодолеть нестерпимую боль, ведь он знал, что вместе с ней во тьму бесконечной смерти погрузилось навеки и его собственное сердце.

Ветры моря вернули ее лицу свежесть жизни и чистоту истинной веры, сумевшей спасти ее душу от власти тьмы и сделать ее здесь, среди колдовских скал, единственным символом света. Он ласково провел рукой по щеке, где раньше застывала слеза, и нежно коснулся губами холодеющих губ. Она была прекрасна, и он бы вечно смотрел на нее, если бы вдруг не услышал какой-то странный звук. Черная птица с тоскливым криком пролетела над морем, но это была не обычная птица, в шелесте ее крыльев был зловещий шепот самой смерти. Она была черной, как сама ночь, и ее крылья скрывали в себе разрушительную силу, которой не мог обладать ни один человек. В ее злобных глазах, казалось, скрывалось пламя самого ада. Родерик понимал, что он слышал шум крыльев собственно смерти, и он осознал, что у кровавой смерти, и правда, есть молниеносные крылья. Его сердце также знало, что он не должен сейчас умереть, как бы ему этого не хотелось. Он должен был во что бы то не стало остаться в живых, разыскать и спасти дочь Эмили.

Птица смерти уже кинулась на него. Ее острые когти зловещей молнией сверкали в темноте, глаза пылали кровью, а из стального клюва рвался пронзительный крик. Ряды когтей, похожие на острые мечи, еще раз сверкнули в темноте и вонзились в его левое плечо так глубоко, как только могли. Родерик сам чуть было не закричал от боли.

Он должен был победить, хотя это было невозможно, но ради Эмили он был готов на все. Боль терзала его тело, и алая кровь хлынула из пронзенной плоти.

– Эмили, – стиснув зубы, прошептал он, – помоги мне, Эмили, любовь моя, Боже помоги.

С силой он оторвал от себя пьющего его кровь и терзавшего его исстрадавшуюся плоть крылатого демона и выхватил из ножен сверкающий меч.

Отблески серебристого света его острия упали на черное оперение мрачной птицы, и она, взвившись высоко в небо, стала стремглав спускаться вниз, чтобы нанести рану в спину Родерика.

Еще мгновение, и он был бы мертв, но он, не смотря на злые замыслы птицы, успел увернуться, и сам нанес ей удар настолько сильный, что он пронзил болью и его израненное тело. Теперь Родерик чувствовал свою победу. Шелест крыльев затих, огненные молнии кровавых глаз больше не терзали его своим смертоносным взглядом, что-то взметнулось в темноте, и дикий оглушительный вопль разнесся над кладбищем, но в следующий миг все исчезло. Спокойствие вновь воцарилось здесь, но это была гнетущая тишина, предвещавшая опасность. Где-то за самой его спиной раздался какой-то шум, и Родерик резко обернулся, крепко сжимая меч в своих руках и всегда готовый к бою. Но нигде не было ничего видно. Затем словно из самой тьмы появилась высокая и мрачная фигура в черной одежде.

– А ты до сих пор верен своей мечте, молодой принц, – со злобной насмешкой прошептало черное чудовище, и его кровавые глаза вспыхнули жестоким огнем. Только теперь Родерик увидел, что левое плечо мрачной демона залито горячей кровью. Перед ним стоял его злейший враг, убивший Эмили. Родерик ненавидел его как никого и никогда.

– Ты смелый, раз смог прийти сюда, прямо за ней, за своей печальной любовью, – тем же насмешливым голосом произнес кровавый демон, – но теперь ты оказался в моих владениях. Тебя ждет та же участь, что и твою прекрасную Эмили. Из-за нее мертвы уже двое сердец: ее несчастного любимого и твое. Я не позволю ее дочери сгубить еще многие жизни своим прекрасным лицом самой мечты. Она – моя смерть, но запомни, Родерик, я сильнее, чем Бог, благословивший ее.

– Нет, – прошептал Родерик, – нет, я знаю кто ты, ты тьма, ты зло, но ты не сильнее добра, моя любовь сильнее тьмы, а силы света еще могущественней, как и мой Бог. Ведь, вопреки твоим черным желаниям, в мире есть вера в него, есть мечты, есть любовь, и я верю, что мечта, подаренная Богом, сможет одержать над тобою верх.

– Нет, – рассмеялся огненный демон, – это ты должен сегодня умереть вместе с ней, и ее дочь умрет с вами.

Он посмотрел на лежавшее у каменного креста тело Эмили, и его взгляд загорелся кровью. Родерик же, взглянув на прекрасное лицо Эмили, обрел новые силы.

– Ты никогда не победишь меня, демон, – возразил он.

– Так давай, попробуй спасти свою мечту, – зловещая улыбка отразилась в глазах кровавого демона.

– Я спасу ее, – крикнул Родерик, убегая от этого дьявольского места туда, где он желал найти спасение своей последней надежды, но еще долго за его спиной звучал смех кровавого демона.

– Беги, – прошептал демон- пытайся поймать и спасти свои грезы, но я все равно одержу победу.

Он подошел к трупу Эмили и встал рядом с ним. Ему было дано повелевать миром теней, но не в его силах было убить вечную любовь. Она лежала на холодной земле прекрасная, чистая, светлая, как прежде при своей жизни, и даже красивее, чем тогда. Но он не хотел поддаваться очарованию ее красоты.

– Ты прекрасна, Эмили, – прошептал он, – но ты мертва, как будет мертва и твоя дочь. Я ненавижу любовь, и я презираю мечты людей. Я сильнее судьбы и, убив ее, я докажу тебе, что я сильнее всего, Это моя клятва, и пусть все силы зла придут ко мне на помощь.

Его взгляд снова вспыхнул огнем, и он распростер свои черные руки в знак своей силы.

– Я уничтожу любого, кто встанет у меня на пути, даже свое собственное сердце, – крикнул он, – я убью тебя человеческая мечта, ты мертва, Маерлин.

Этот безумный крик разнесся по всему побережью, и, казалось, от ненависти и злобы, наполнявшей его, содрогнулись сами магические скалы.

А в это время Родерик быстро бежал по побережью к одинокому домику. Он должен был исполнить свою клятву, но до сих пор позади себя он слышал вселяющий ужас и леденящий кровь смех демона. Родерик бежал с обнаженным мечом в своей руке, он готов был отразить любую опасность, он знал, что сейчас все силы зла поднялись против него. Ему помогала искренняя любовь к красавице Эмили. Пусть, она сама умерла, но любовь к ней будет жить в его душе, в его сердце и в нем самом. Он должен был сдержать клятву, данную Эмили, клятву любой ценой победить силы тьмы и спасти ее дочь Маерлин. Родерик готов был сдержать клятвк даже ценой жизни в память о своей любви. Одна мысль гнали его вперед по песчаному побережью мимо магических скал, колдовского замка и сил зла, воплотившихся в них. Вопреки всему и наперекор всем силам зла, желающим погубить его, он должен был победить, должен добраться до одинокого домика у моря прежде, чем демон нагрянет туда. Черно-кровавый туман стелился по земле, а перед взглядом усталого Родерика представали мрачные жертвы дьявола-вампира, после своей смерти ставшие его добровольными последователями. Видя их безумный и ужасный лик, Родерик был рад тому, что подобного не случилось с Эмили. Окровавленный призрак огненной ведьмы встал на его пути у колдовских скал. Ее безумные глаза со злобой смотрели прямо на Родерика. Ее мертвенно-бледное лицо было похоже на белоснежную маску, сияющую во тьме хищным оскалом.

– Приди ко мне, – звала она Родерика, протягивая к нему свои длинные руки.

Ее призыв заставил принца бежать еще быстрее. Он собрал все свои последние силы и пытался не замечать ни кровавых видений, ни колдовского тумана. При этом он не замечал и своей собственной усталости.

Наконец кольцо скал кончилось, а вместе с ним заканчивалась и их колдовская сила.

Совсем немного, и он доберется до цели. Родерик увидел развилку трех дорог, одна из них вела к морю, другая к скалам, а третья к домику Эмили.

Там, где дороги расходились в разные стороны, стоял каменный крест.

Родерик невольно остановился, чтобы разглядеть то, что было написано на нем мелкими, глубоко врезавшимися в камень буквами. На миг Родерику показалось, что на кресте сидит черная птица, жаждущая, как и раньше, его крови. Однако, вместо птицы из мрака, стелющегося по земле, появился огромный черный волк все с теми же светящимися во тьме магическим огнем кровавыми глазами.

Родерик успел увернуться от его прыжка и очутился на другой дороге. Он смело двинулся вперед по таинственной дороге, и его не могло остановить уже ничто. То дорога превращалась в вязкую трясину, то ветки лесных деревьев цеплялись за него и рвали его одежду, то чьи-то тянулись к нему из самой тьмы леса.

Вот за деревьями уже появился просвет, там, у маленького озера, стоял домик Эмили.

Корень дерева обвился прямо вокруг ног Родерика и, невольно упав, он выронил свой меч. Земля разверзлась, и на фоне огня и тьмы четко вырисовывался силуэт кровавого дьявола. В самый последний миг он успел вскочить с земли прежде, чем она провалилась в глубины ада. Как только он поднял свой меч, все снова стихло.

– Боже мой, – произнес Родерик, крепко сжимая меч в своих руках. Только теперь он понял, что земля вокруг него была пропитана кровью людей, здесь пролились реки крови, но Родерик знал, что дочь Эмили еще жива.

Вдруг какой-то странный мрак вновь окутал все вокруг, и в его туманной пелине на огромном камне у дома появились четкие очертания сидевшей на нем стройной фигуры в красивом темно-красном платье.

Или наваждение, или перед Родериком сидела на камне воскресшая Эмили. Родерик, как околдованный, застыл на месте. Ни жизнь, ни смерть не имели больше никакого значения. Сейчас одно лишь видение светловолосой красавицы существовало для него во всем мире.

Он не двинулся с места, но не мог закрыть изумленные глаза, и лишь его онемевшие губы, едва подчинявшиеся ему, смогли прошептать:

– Эмили.

Она тяжело вздохнула, будто бы из ее пронзенной болью груди готовы были вырваться горькие рыдания, но она не подняла своих глаз, чтобы взглянуть на него, она знала, что он здесь.

– Родерик, – произнесла она и хотя это был ее прекрасный звонкий голос, но теперь казалось он исходил совсем не от нее, и в нем совсем не было прежней жизни.

– Родерик, – вздрогнув, снова повторила она, и ее бледные губы как-то странно шевельнулись в слабом подобии мольбы, но ее прекрасное лицо оставалось лицом мраморной статуи.

Она повела головой, словно во сне. Ее глаза на миг сверкнули ярким ослепительным светом из-под опущенных черных ресниц.

– Там царство тьмы, и человеческая любовь не может нарушить его, – тихо произнесла Эмили. – Как ты мог оставить меня там, как мог уйти оттуда при первом натиске колдовства, от которого поклялся защитить Маерлин, но мечте не нужна ничья помощь.

Возможно, удивленному Родерику только показалось, что в последних словах Эмили проскользнула какая-то злорадная нотка, которую он раньше где-то слышал, но не мог вспомнить где.

– Я не понимаю, – прошептал принц, но легким движением Эмили оборвала его.

– Подойди ко мне, – прошептала она, – забудь обо всем, не покидай меня. Родерик, сам не зная как, но против своей воли и здравого смысла невольно подошел к ней.

– Подойди, – вновь прозвучало в тишине, – не покидай меня.

Белоснежная рука, до сих пор неподвижно лежащая на камне, потянулась к нему. Родерик чуть было не взял протянутую ему руку, чуть было не коснулся ее плеча, желая успокоить ее.

– Эмили, – произнес он, уже протягивая руку к ней.

Едва он коснулся ее плеча, сияющая молния пробежала по ней и острым лезвием ножа ударила в его ладонь, заставив отдернуть руку, по которой заструилась кровь из огромной раны.

Родерик испуганно уставился на Эмили, но это была уже не она, а чудовище, созданное кровавым демоном.

Родерик молниеносным движением поднял с земли упавший меч и кинулся прочь от чудовища. Он вбежал в дом и очутился в совсем другом мире, хранившим память об Эмили. Принц оказался в длинном коридоре со множеством дверей. Родерику показалось, что Эмили зовет его к одной из них. Родерик едва прикоснулся к ручке этой двери, и она тут же медленно открылась, как от порыва колдовского ветра. Родерик в изумлении застыл на пороге огромной темной залы. Первым, что принц увидел в зале, был прекрасный портрет над старым камином. Родерик узнал бы его, где угодно. Как живое из глубины картины смотрело на него прекрасное лицо Эмили. Если бы Родерик не знал, что она умерла, то, наверное, бы подумал, что она сама сейчас стоит перед ним.

Родерикк невольно подошел совсем близко к портрету и всмотрелся в ее лицо. Оно скрывало какую-то тайну, которой больше не оставалось у реальной Эмили на кладбище. Эта тайна, как по волшебству, теперь полностью перенеслась на портрет, придавая лицу красавицы полу загадочное, полу зловещее выражение.

Тени зла, ушедшего из раскаявшейся души, еще продолжал жить на портрете и кидали свои зловещий отблеск на ее прекрасное лицо. Вдруг губы Эмили медленно растянулись в наполненной зловещей тайной улыбке. Дрожь пробежала трепетной волной по всему телу Родерика, и, быть может, это был испуг, от мысли, что дьявол вновь может завладеть душой Эмили. Позади него раздался внезапный зов.

– Родерик.

Он быстро обернулся. Вновь перед ним стояла красавица Эмили и загадочно улыбалась. Родерик перевел глаза на портрет, и улыбка, исполненная адского зла, обожгла его взгляд. Вдруг из глубины мрачной залы Родерик услышал тихий плач ребенка, вернувший его к реальной жизни. Видение Эмили, дьявольская улыбка – все исчезло, и остался только этот спасительный крик, зовущий его к себе.

Родерик невольно вздрогнул от плача, теперь, когда дьявольское видение исчезло, он смог вспомнить, кто он, и зачем пришел сюда.

Родерик стремительно зашагал туда, где в темноте огромной залы яркой звездой светилось тело плачущего ребенка. Родерик взял ребенка на руки. Ребенок был красив, как сама мечта.

Вдруг волна ужаса прокатилась по телу Родерика и заставила его обернуться. Прикрытый туманом мрака перед ним стоял вышедший из самой тьмы кровавый демон, и его пламенные глаза светились неистовым торжествующим огнем.

– Отдай мне ее, – приказал он, – отдай мне Маерлин.

– Нет, – твердо ответил Родерик, смело глядя прямо в глаза кровавому демону. – Ни за что на свете, – дерзко повторил он, крепко сжимая ребенка в своих руках.

Смелость и бесстрашие придавала ему его клятва Эмили.

Демон усмехнулся.

– Ты думаешь, что победил меня, – произнес он, – но ты ошибаешься, ты был нужен мне, поэтому ты жив до сих пор. Именно ты привел меня сюда, к Маерлин, ты впустил меня сюда, ты открыл мне путь к ней. Теперь я могу убить вас обоих, но ты все еще можешь спастись. Я отпущу тебя, лишь отдай мне Маерлин.

Он протянул свои когтистые, покрытые кровью многих людей руки к нему, но Родерик не колебался ни мгновения.

– Отдай мне ее, – повторил демон.

– И забыть свою любовь, – Родерик взглянул прямо в глаза чудовища.

– Я не боюсь тебя, – прошептал он, – во что бы ты ни стало я сдержу свою клятву, и, в конце концов, твоя судьба найдет тебя.

– Твоя любовь тоже была всего лишь мечтой, дразнящей тебя, а в благодарность за муки ты верен ей, – прозвучал во тьме искушающий голос дьявола.

– Отомсти же теперь этой подарившей тебе не любовь, а вечные страдания и горести мечте, помоги мне убить ее, дай нам обоим освобождение.

Он убеждал, но его речь не могла подавить волю Родерика. Принц крепко сжимал в своих руках ребенка Эмили, словно последнюю искру жизни.

– Нет, – твердо ответил он, – я не боюсь тебя, демон. Пусть весь мир содрогается при одном лишь звуке твоего имени, но оно не внушит страха мне, я любил Эмили и люблю до сих пор, так пусть же моя ненависть к тебе поможет судьбе убить тебя.

– Отдай ее мне, – почти выкрикнул дьявол, медленно приближаясь к Родерику.

– Нет, – еще более твердо вымолвил принц.

– Ну, так попробуй спасти ее, – с прежней жестокой насмешкой произнес кровавый демон, – докажи свою бессмертную любовь.

Родерик не стал больше смотреть в затуманенные жаждой крови, нечеловеческие глаза, а крепко сжал ребенка в своих руках и быстро кинулся прочь из таинственного дома, где тьма зла и загадок возобладала над светом.

Он выбежал из залы, даже не взглянув на прекрасный портрет Эмили, чудесное лицо которой в этот миг исказилось зловещей улыбкой.

Родерик быстро сбежал вниз по узким ступеням лестницы, но вдруг на самом ее конце по велению чего-то непонятного он поднял глаза вверх и вновь увидел перед собой ее, Эмили.