Разрушенные секреты

Я трясу головой. Да что, черт возьми, со мной не так? Я думаю о сексе с такой молодой девушкой. Девушкой, которая, наверное, даже не спала с мужчиной раньше. Господи. Я выхожу из комнаты, захлопнув дверь, будто это поможет мне стереть образ голой и мокрой Изабеллы. Или подавить соблазн зажать ее тело между кафельной стенкой душа и моим, держа ее запястья над головой.

* * *

Когда я возвращаюсь со встречи с Сергеем Беловым, на часах без четверти шесть. Один из моих поставщиков оружия раздобыл несколько ящиков с арбалетами военного образца, но никто не понимал, как они работают. Белов был единственным человеком, пришедшим мне на ум, который мог знать, как обращаться с этой хренью. Судя по его ухмылке, когда я показал ему образец, у него было много опыта. Почему-то я не был удивлен. Но он ошарашил меня, когда спросил, могу ли я достать для него танк. После этого он пожал плечами и сказал: «Спрашиваю для друга». Должно быть, у них в Братве много психов.

Я поднимаюсь по ступенькам на третий этаж и стучу в дверь временной комнаты Изабеллы. Она открывает дверь и быстро изучает меня глазами, останавливаясь на джинсах и черной рубашке. Я замечаю легкое недоумение в ее глазах.

– Не наряжаешься к ужину? – интересуется она, пока мы направляемся к лестнице.

– Ненавижу костюмы.

Изабелла удивленно вскидывает брови. Не говоря ни слова, она спускается по лестнице передо мной, обеспечивая мне хороший вид на ее зад. Завязывающийся на шее розовый топ без рукавов облегает ее торс и узкую талию и только подчеркивает упругую круглую попку, обтянутую узкими черными брюками. Я прилагаю огромное усилие, чтобы оторвать от нее взгляд.

Когда мы доходим до первого этажа, она останавливается перед прислугой, выстроившейся в ряд в правой части холла.

– Это Изабелла. Моя жена, – говорю я и представляю ее каждому, начиная с домработницы, горничных, двух водителей, садовника и заканчивая персоналом кухни.

Покончив с этим, я поворачиваюсь к другой части холла, где стоит охрана, и также представляю их ей. Я не жду, что она запомнит их имена, ведь здесь работает более тридцати человек.

– Это вторая смена, – говорю я ей. – Я представлю тебе первую, когда все прибудут утром.

– Спасибо, – кивает она и следует за мной в обеденный зал, который занимает четверть первого этажа с восточной стороны.

Помню, как я в первый раз привел сюда Симону, после венчания в мэрии. Она была ошеломлена количеством охранников и размерами самого дома, и она подпрыгивала и визжала, когда мимо нее проходил кто-то с огнестрельным оружием. Изабелла же, напротив, и глазом не моргнула. Полагаю, для нее это не в новинку. Она выросла в доме вдвое больше моего, и вокруг было гораздо больше вооруженных охранников.

В обеденном зале уже сидит Дамиан слева от места во главе стола. Увидев, что мы вошли, он встает и протягивает руку.

– Ну наконец-то, – смеется он. – Я уже стал волноваться, не решил ли Лука прятать тебя в твоей комнате вечно.

– Изабелла, это мой брат, – говорю я и внимательно наблюдаю за ее реакцией.

Мой брат моложе меня на двенадцать лет и, как женщины любят говорить о нем, сногсшибательно красив. Обычно люди обращают внимание на его голубые глаза, уложенные волосы и безупречный вкус в одежде, из-за чего недооценивают его, думая, что он какой-то плейбой. И он делает все возможное, чтобы своим поведением поддержать этот образ. Немногие знают, какой гений скрывается за этой дорогой прической. У Дамиана настоящий дар, когда речь идет о числах и рынке недвижимости. Именно поэтому он и занимается финансовой стороной моих деловых сделок. Он также ежемесячно отмывает миллионы долларов.

– Пожалуйста, просто Иза, – говорит моя жена.

– Должен признаться, я бы не смог придумать имя, которое бы подошло тебе лучше, Иза, – улыбается он ей. – Белла.

Я качаю головой. Он уже включил свой шарм.

– Никакого флирта, Дамиан. Где Роза?

– Она сказала, что поест в своей комнате.

Я поворачиваюсь к горничной, стоящей рядом: – Приведи мою дочь сюда. Сейчас же.

Пока мы сидим в ожидании Розы, я отклоняюсь на спинку стула, наблюдая за беседой Изабеллы и Дамиана о том, как ей дом. Они явно с самого начала нашли общий язык, чего я и ожидал, поскольку они ровесники. Интересно, попытается ли она его соблазнить, как это делала Симона.

– Ты не был на свадьбе, – подмечает Изабелла.

Дамиан улыбается: – Да, я стараюсь избегать семейных торжеств.

– Он имеет в виду, что не хочет сталкиваться со своими бывшими, – бросаю я. – В особенности потому, что половина из них уже были замужем, когда он спал с ними.

– Логично, – ухмыляется Изабелла, смотря на моего брата. – Ты все еще спишь с дочкой Франко?

Дамиан вертит бокал с вином, уставившись на нее.

– И откуда ты знаешь об этом?

Изабелла только улыбается и тянется к графину с соком.

– Я не сяду за стол с этой женщиной! – раздается голос моей дочери.

Я разворачиваю стул и пристально смотрю на Розу, чтобы убедиться, что она видит по моим глазам, что я думаю о ее крике.

– Подойди сюда.

– Нет. Я сказала тебе…

– Сию же секунду, piccola.

Она топает ножкой по полу, вздергивает подбородок и подходит к столу, занимая место по другую сторону от Дамиана.

– А теперь извинись перед Изабеллой, – говорю я.

– Нет.

Господи. Разве пубертатный период не начинается в двенадцать или около того? Розе всего лишь семь, но мне начинает казаться, что у нее он наступил досрочно. Когда я рассказал ей о разводе с Симоной, она лишь сказала «скатертью дорожка». У них никогда не было нормальных отношений, и Роза проводила больше времени с нашим поваром, чем со своей собственной матерью. Я разговаривал с Розой на прошлой неделе и объяснял ситуацию с Изабеллой, мне казалось, что она все поняла, но, видимо, нам придется обсудить это еще раз. Не важно, как или почему Изабелла оказалась здесь, я не позволю никому проявлять к ней неуважение, включая собственную дочь. И конечно, я не потерплю криков в своем доме.

– Уверена? – спрашиваю я.

– Да.

– Хорошо. Можешь возвращаться в свою комнату.

– Что? – Она глядит на меня с выпученными глазами. – А как же ужин?

– Нет извинений – нет ужина.

– Пап!

– Ты свободна. – Я киваю в сторону двери и жестом показываю горничной, чтобы та накрывала на стол.

– Ладно, – язвит Роза, спрыгивая со стула, и уходит.

Я провожаю Розу взглядом, когда она удаляется, и замечаю, что Изабелла наблюдает за мной, сжав губы в тонкую линию. Я жду, скажет ли она что-нибудь, но она не говорит ничего, просто отворачивается и смотрит в свою тарелку. Она, наверное, думает, что я отпущу свою дочь спать без ужина, и я не собираюсь переубеждать ее.

Изабелла

Я думала, что найти кухню станет проблемой, но, спустившись на первый этаж, обнаружила одну из горничных, с которыми познакомилась по прибытии сюда. Она протирала лампу в углу.

– Анна, не покажешь мне, где кухня? – спрашиваю я, подходя к ней.

Она смотрит на меня с небольшим замешательством, а затем быстро кивает:

– Конечно, миссис Росси. Сюда.

Я следую за Анной по коридору направо, пока мы не доходим до задней части дома, где она останавливается перед белой дверью.

– Она здесь.

– Спасибо, – благодарю я и вхожу внутрь.

Просторная кухня. Кухонный стол и островок расположены слева. А справа – длинный деревянный стол, за которым могут разместиться по меньшей мере десять человек. Вероятно, именно за ним обедает персонал. Я направляюсь к шкафчикам, где стройная женщина лет пятидесяти протирает стаканы у раковины.

– Чем я могу вам помочь, миссис Росси?

– Ты не могла бы сделать мне сэндвич? Я бы и сама справилась, но без понятия, где вы храните продукты.

– Сию минуту. – Она кивает и суетится, вытаскивая тарелку и хлеб, а затем уточняет: – Вы хотите что-то определенное?

– Это для Розы. Просто сделайте так, как ей обычно нравится. Спасибо.

Горничная занимается приготовлением еды, но я замечаю, как она чуть ли не постоянно бросает взгляды в мою сторону. Закончив, она подносит мне тарелку с двумя сэндвичами и салфеткой.

– С ветчиной. Побольше сыра.

– Спасибо тебе, Грейс. Спокойной ночи.

Ее глаза расширяются, когда я называю ее имя, но она быстро приходит в себя.

– Спокойной ночи, миссис Росси.

Я несу сэндвичи на третий этаж, иду по коридору и стучу в комнату Розы.

– Меня здесь нет! – доносится изнутри.

Я закатываю глаза. Словно говорю со своей сестрой. Андреа становится очень капризной, когда что-то идет не так, как ей хочется. Свободной рукой я хватаюсь за ручку и открываю дверь. Роза лежит на кровати на животе, полностью погруженная в то, что происходит на экране ее телефона.

Увидев меня в дверном проеме, она подскакивает, пристально смотря мне в лицо.

– Что ты делаешь в моей комнате? Убирайся или… – Ее глаза останавливаются на тарелке в моих руках. – Без майонеза?

– Без майонеза. – Я подхожу к кровати, ставлю тарелку напротив нее и собираюсь уходить.

– Как ты познакомилась с папой?

Я остановилась.

– Он прыгнул в бассейн и спас мне жизнь.

– Ты врешь.

– Не-а, – бросаю я через плечо. – Если хочешь, спроси сама.

– Он правда спас твою жизнь?

Сдерживая улыбку, я поворачиваюсь.

– Хочешь послушать об этом?

– Да! – восклицает она с широко раскрытыми глазами. – Расскажи мне.

Плюхнувшись на маленький диванчик в углу комнаты, я откидываюсь назад.

– Я была чуть младше тебя. В честь моего шестого дня рождения устраивали вечеринку. Дети бегали по саду, играя. У меня был развязан шнурок, и, когда я наклонилась рядом с бассейном, чтобы завязать его, кузен моего друга подбежал ко мне и столкнул прямо в воду.

– Ты упала в бассейн?

– Ага.

– И папа спас тебя?

– Прыгнул прямо туда, в одежде и всем остальном. Было неглубоко, но я была маленькой и могла утонуть.

– Вау, – произносит она, а потом наклоняет голову, рассматривая меня. – Так ты из-за этого вышла за него? Потому что он спас твою жизнь?

Я смеюсь.

– Нет. Я вышла за него замуж, потому что мой дедушка и твой папа согласились, что это к лучшему. Иногда так устроены вещи.

– Так ты его не любишь?

Разве? Чтобы по-настоящему любить кого-то, нужно полюбить этого человека таким, какой он есть, со всеми его лучшими и худшими чертами. Сколько я себя помню, я была влюблена в образ Луки, и я была помешана на нем последние пару лет словно сумасшедшая. Но любовь ли это? Или просто влюбленность? Но я точно не чувствовала ничего подобного ни к кому другому.

– Он мне нравится, – кивнула я.

– Я слышала, то сестра Тияны сказала, что мой папа горячий. Что это значит?

Я моргаю, слегка в замешательстве, как объяснить подобное. Даже если по поведению Розы иногда кажется, что ей двенадцать, ей всего лишь семь.

– Это значит, что он хорошо выглядит.

– Ага. Ну хорошо. – Она откусывает сэндвич, не сводя с меня глаз. Жуя, она прищуривается, как будто осуждает меня. – Ты будешь на меня кричать?

– Нет. Зачем мне это делать?

– Симона всегда кричит на меня, – пожимает она плечами. – Когда папы нет рядом. Он не позволяет кричать.

Она называет собственную мать по имени? Я все еще пытаюсь осмыслить этот факт и что за этим стоит, когда дверь открывается. Лука входит внутрь, неся поднос с сэндвичем на тарелке и стаканом молока. Он останавливается в дверях, уставившись на сэндвич в руке Розы.

– Изабелла опередила тебя, – говорит Роза с набитым ртом, указывая на меня пальцем.

– Ладно, я пойду. – Я встаю, направляясь к двери. – Спокойной ночи, Роза.

Смотря на меня как ястреб, Лука не отходит от дверного проема. Я поднимаю глаза, и наши взгляды приковываются друг к другу; сердце отбивает несколько долгих ударов, прежде чем он, наконец, отходит в сторону. Стараясь двигаться нарочито медленно, я иду по коридору, пока не добираюсь до своей комнаты. Что-то – назовем это интуицией – подсказывает мне, что он все еще наблюдает за мной, когда я, не оглядываясь, проскальзываю в комнату.

Как только дверь закрывается за мной, я выдыхаю и прислоняюсь к ней спиной. Я думала, что мне будет просто притворяться, что мне все равно, но такое чувство, будто малейшее действие с моей стороны оттолкнет его еще больше. Я не могу рисковать. Не сейчас.

Быть так близко к Луке после всех этих лет и знать, что он не хочет иметь со мной ничего общего… больно. В каком-то смысле было легче, когда я знала, что у меня нет и шанса. Я ничего не ждала. А сейчас, когда он наконец-то так близко, такое чувство, что он еще дальше, чем был раньше.

Я закрываю глаза и вспоминаю тот день, когда мне исполнилось восемнадцать и он назвал меня tesoro. Очевидно, в этом слове на самом деле не было той нежности, которую я себе вообразила. Это было просто слово, сказанное мимоходом. Тем не менее я думала об этом моменте и его легком прикосновении к моим волосам в течение нескольких дней после того, как это произошло.

Что ж, я не сдаюсь. Ему лучше приготовиться к войне, потому что именно ее я ему и устрою. Я буду неустанно бороться с ним и его безразличием.

– Тебе лучше быть готовым, Лука Росси, – шепчу я пустой комнате. – Потому что в любви, как на войне, все средства хороши.

Глава 5

Лука

Бросив куртку на одно из кресел в своей комнате, я сажусь на край кровати, выслушивая бубнеж Донато по телефону. Возникли какие-то проблемы с купленной собственностью, и я провел всю ночь и весь сегодняшний день в офисе в центре города, пытаясь разобраться с этим дерьмом. Очередной косяк сегодня мне не нужен.

– Ради всего святого, Донато. Ты можешь хоть с какой-то частью этого дерьма разобраться сам? – говорю я в телефон, сжимая переносицу. – Сколько контейнеров?

– Грузовик только что приехал. Мы открыли первые несколько, но, вероятно, другие такие же, Лука.

– Проклятье. – От разочарования я закрываю глаза. Что, черт возьми, я должен делать с целой партией боеприпасов не того калибра?

Тихий стон доносится со стороны спальни Изабеллы, и я поднимаю взгляд, уставившись на дверь, соединяющую наши комнаты. Я не видел ее со вчерашнего вечера, когда обнаружил ее в комнате Розы. Она принесла ужин моей дочери. Не знаю, что и думать об этом. Или о том факте, что весь день она занимает мои мысли. Черт. Нужно сказать Виоле, чтоб перенесла ее вещи обратно в комнату напротив Розиной.

– Что мне сказать румынам? – спрашивает Донато, отрывая меня от мыслей о моей юной жене.

– Звони Богдану. Скажи ему, что я ожидаю его завтра в 8 утра на складе.

– Что, если он скажет, что не сможет прийти?

– Тогда я приду к нему и лично засажу каждую без исключения пулю ему в зад. Передай ему это. – Я бросаю телефон на кровать. Проклятые румыны.

Направляясь в ванную, я пересекаю спальню, но останавливаюсь напротив смежной двери в комнату, где спит Изабелла. Вновь раздается тихий стон, как тот, который я слышал несколько минут назад. Я приближаюсь к двери, гадая, все ли в порядке, но с той стороны лишь тишина. Чувствуя прохладу от дверной ручки, я хватаюсь за нее и открываю дверь так тихо, как только можно, заглядывая внутрь.

Поначалу я думаю, что, возможно, Изабелла нехорошо себя чувствует, потому что единственное, что я могу разглядеть в темноте, – ее тело на кровати, слегка изогнувшееся. Я приоткрываю дверь еще немного, и свет из моей комнаты проникает внутрь, позволяя разглядеть мне ее лучше. В тот момент, когда я это делаю, моя рука сжимается на ручке.

Изабелла поднимает голову с подушки и смотрит четко на меня, в то время как ее рука продолжает двигаться внутри шелковых пижамных штанов, прямо между ног. Завороженный, я наблюдаю за тем, как она приподнимает свою попку и с ее губ срывается стон. Мое дыхание учащается, и я чувствую нарастающий стояк, когда она раздвигает ноги шире и просовывает другую руку под пояс. Мне следовало бы развернуться и захлопнуть за собой дверь, но я не могу заставить себя уйти. Я как приклеенный наблюдаю за тем, как моя юная жена удовлетворяет себя и все это время ее взгляд прикован ко мне. Она снова приподнимает таз и начинает тяжело дышать, приоткрыв рот. Я хватаюсь за дверной косяк другой рукой, когда она выгибается всем телом и, дрожа, запрокидывает голову. Это длится несколько секунд, прежде чем она опускается на кровать. Медленно выдыхая, она вытаскивает руки из штанов и, еще раз бросив на меня взгляд, скользит под одеяло.

Какое-то время я пялюсь на нее, а затем разворачиваюсь и захлопываю за собой дверь.

Изабелла

– Доброе утро, – улыбаюсь я Розе и Дамиану, садясь за обеденный стол, на котором уже стоит кофе.

– Сегодня ты выглядишь радостной. Какая-то особая причина? – интересуется Дамиан, потянувшись за чашкой кофе.

Конечно, я радостная, и очень даже по особой причине. Как подумаю о шокированном выражении лица моего мужа, когда он открыл дверь и увидел, как я играю со своей киской, улыбка появляется на лице. Да, он ушел в свою комнату, захлопнув дверь, но учитывая, как он схватился за дверной косяк, пока наблюдал, мне удалось положить хорошее начало.

– Просто так. – Я киваю в сторону пустого стула слева. – А где Лука?

– Возникли кое-какие проблемы, которые надо было уладить, так что он ушел раньше. Настроение, правда, у него было очень странное, – сказал Дамиан, рассматривая меня поверх краев чашки.

– Да? Как это?

– Он был капризный. Огрызался на прислугу. Он редко так делает. Интересно даже, что же могло его так завести.

– У него напряженная работа, – пожимаю я плечами, изображая саму невинность.

– Да, наверное, так и есть, – бросает он мимоходом, но я замечаю, как он смотрит на меня с легкой улыбкой на губах.

– Мне понадобится водитель, – говорю я. – Мой дедушка неважно себя чувствует. Я хочу заскочить и проведать его.

– Конечно. Но нам придется подождать возвращения Луки, чтобы узнать, кого он назначит твоей охраной.

– Телохранитель мне сегодня не понадобится. Я собираюсь навестить дона и вернуться обратно, я не планирую останавливаться где-то или выходить из машины по пути.

– Луке не понравится, что ты покидаешь территорию одна, Изабелла.

– Решающее слово всегда за папой, Иза, – со смехом вставляет Роза.

Полезно знать.

Горничная вносит большую корзинку со свежей выпечкой и ставит ее в центр стола. Роза подскакивает, хватает два круассана, но косится на меня, прежде чем положить их на тарелку.

– Что-то не так, Роза? – интересуюсь я, протягивая руку, чтобы взять немного выпечки для себя.

– Я очень голодна, – бормочет она.

– Тогда тебе стоит съесть их, пока они не остыли. – Показываю я на круассаны, которые она все еще держит.

– Оба?

– Ну ты же сказала, что голодна.

– Но я растолстею.

Я резко поднимаю голову.

– О, милая, ты не потолстеешь. Откуда у тебя вообще такие мысли?

Склонив голову, Роза пожимает плечами:

– Симона сказала, что мне нужно следить за тем, сколько я ем, из-за своего мета… хм, метализма.

Боже мой. У этой женщины точно не все в порядке. Положив ладони на стол, я наклоняюсь к Розе. Дамиан продолжает просто молча следить за происходящим, словно в ожидании, что же я сделаю.

– Наверное, ты имеешь в виду метаболизм, дорогая. Ты ребенок. А детям нужно хорошо завтракать, потому что они все еще растут. – Я протягиваю руку и, забрав у нее круассаны, кладу их ей на тарелку. – Тебе не стоит переживать из-за метаболизма как минимум еще лет десять. Хорошо?

Легкая улыбка появляется на лице Розы, и в следующую секунду она принимается за свой завтрак. Откинувшись на спинку стула, я замечаю, как брат Луки наблюдает за мной, и приподнимаю бровь, отвечая на его взгляд. Дамиан ухмыляется и возвращается к своему кофе.

Лука

Я вхожу на склад, где мои люди разгружают остальные контейнеры, поступившие прошлой ночью. Донато, отставая на пару шагов, следует за мной. Богдан и еще двое его парней стоят рядом с грузовиком и о чем-то спорят.

– Что произошло с товаром? – киваю я в сторону ящиков, оставленных в грузовике.

– Гавриил перепутал местами номера моделей на некоторых контейнерах, – отвечает Богдан и поворачивается к высокому парню справа. – Я же говорил тебе перепроверить все!

– Сколько всего контейнеров? – спрашиваю я.

– Двенадцать. У меня будут необходимые боеприпасы через две недели. В худшем случае – через три.

Я оборачиваюсь на Донато:

– Когда мы пообещали доставить товар?

– В понедельник.

И снова возвращаюсь к Богдану:

– Боеприпасы нужны мне в воскресенье.

– Я ничего не успею за десять дней, Лука. Все грузовики уже погружены, а маршруты спланированы. Как насчет следующих выходных?

Какая жалость. Я подхожу к открытым контейнерам, выстроившимся вдоль грузовика, достаю беретту, а затем тянусь за магазином в соседнем ящике. – Есть у меня такое чувство, Богдан, что ты не воспринимаешь наш договор всерьез. – Я вставляю магазин в пистолет. – Давай-ка сменим тон.

– Ой, да ладно. Ты же знаешь, как это бывает. Ошибки случаются.

– Действительно. – Я взвожу курок. – Но, Богдан, дело в том, что в последние дни я в очень плохом настроении. И сегодня их допускать не стоило.

Подняв пистолет, я стреляю в придурка, который, по-видимому, и устроил весь этот бардак, прямо в лоб.

– Какого черта! – орет Богдан, уставившись на мертвого парня, валяющегося в его ногах.

– Понимаешь, я, кажется, спутал тебя и Гавриила. Ошибки случаются, – говорю я и пристреливаю другого парня Богдана. Он падает рядом с первым. – Мне продолжать? Остался только ты. Думаю, в третий раз я ошибки не допущу.

Глаза Богдана выпучиваются, а рот открывается и закрывается, как у рыбы, выброшенной на сушу.

– Мне нужно, чтобы боеприпасы были здесь в воскресенье. Справишься с этим?

Он кивает.

– Вот и хорошо. Рад, что мы нашли общий язык, который помог тебе лучше понять меня. – Я бросаю пистолет обратно в контейнер. – Поспрашивай вокруг и выясни, сможешь ли ты достать мне танк.

Поставщик оружия тупо смотрит на меня.

– Хорошо? – переспрашиваю я.

– Танк… как в… настоящий танк?

– А ты воображаемые тоже продаешь? – качаю я головой. – Белов звучал очень заинтересованно при встрече. Говорит, что для друга спрашивает.

– Все они сумасшедшие, эти русские, – бормочет он.

– Если выяснишь что-то, дай мне знать.

Когда я сажусь за руль, у меня звонит телефон, и на экране высвечивается имя Изабеллы. Вероятно, мой номер она попросила у Дамиана, так как я никогда не говорил его ей. Но, конечно же, убедился, что у меня есть ее. Паршиво так делать, знаю, но я и так думал о своей жене больше, чем следовало бы. Не хватало еще звонков от нее, особенно сейчас, когда все, о чем я могу думать, – это те звуки, которые она издавала прошлым вечером.

Игнорируя гудки, я бросаю телефон на пассажирское сиденье. Может, если буду избегать ее, то смогу забыть, какой соблазнительной она была прошлой ночью. Как только буду дома, прикажу ей съехать из чертовой комнаты.

Изабелла

Уже пять часов вечера, а Лука все еще не вернулся. Я пыталась дозвониться до него несколько раз, но он не отвечает. Наконец я решаю, что хватит с меня ждать его, и направляюсь на первый этаж к охраннику, стоящему у входной двери.

– Не мог бы ты, пожалуйста, дать мне машину и водителя?

– Конечно, миссис Росси. Мистер Росси дал разрешение?

– Мне не нужно, чтобы муж разрешал мне что-то делать. Пожалуйста, дай мне машину.

Он колеблется, явно не зная, что делать, и похоже, мне придется помочь ему принять решение.

– Ты отказываешься выполнять мое прямое требование, Эмилио?

– Нет, конечно нет, миссис Росси. Я немедленно найду вам машину. – Он быстро достает свой телефон.

Не люблю «включать босса» с прислугой, но иногда это необходимо. Быть женщиной в мафиозных кругах непросто. Я наблюдала много раз, как мою маму игнорировали, когда она пыталась поддержать «мужскую беседу» на семейных ужинах. Несмотря на то что у нее есть степень в области экономики, никто, за исключением моего дедушки, не интересовался ее мнением. Миром мафии заправляют мужчины, а женщин в нем часто считают менее важными и слабыми звеньями. И если я хочу, чтобы ко мне относились как к равной, крайне важно, чтобы я с самого начала четко обозначила свою позицию. Мой авторитет никогда не ставился под сомнение в доме дедушки. Но здесь, по другую сторону, хоть я и жена капо, люди все равно видят во мне девятнадцатилетнюю девушку, чего ни Лука, ни я не можем допускать. Может, он и не хотел быть со мной, но ему пришлось, и я не собираюсь становиться обузой или трофейной женой.

Я давным-давно смирилась с тем, что стану женой капо. Меня готовили к этому с десяти лет. В то время как другие девочки моего возраста играли в игры друг с другом и влюблялись в знаменитостей, я училась изображать интерес, даже когда разговор надоедал мне до смерти. Я научилась улыбаться и говорить так, чтобы заставлять людей открываться и разбалтывать информацию, которой они обычно не делятся. А также выглядеть глуповато, если того требует ситуация. Были ключевые уроки о том, как притворяться, что прекрасно проводишь время, даже когда единственное, чего хочешь, – побыть в своей комнате одной. Но важнейший урок, который я когда-либо получала, состоял в том, чтобы никогда не показывать слабость. Никогда не плакать, когда кто-то может это увидеть, и никогда не показывать, что чьи-то слова причиняют тебе боль. В аквариуме, полном акул, я не могу позволить себе истекать кровью, иначе они съедят меня заживо.