Залесье

Сэр Даргул пожалел, что согласился на услуги ребят из трактира. Расколотят ведь все подчистую, гоблинские дети. У лошади и то ход мягче. А тут молодой лось без дела простаивает, а ведь старый чароплет платит свои кровные. С него хоть спросить можно и даже вычесть из жалования. Но делать нечего. В душе распекая себя за недальновидность, Угрехват поплелся вверх по скрипучей лестнице. Тэдгар последовал за мастером. Комната оказалась просторной, с двумя продолговатыми окнами и двумя же кроватями. Потолок поддерживали черные от времени и копоти балки. У северной стены виднелся длинный добротный стол. Здесь можно и походную лабораторию разместить, и отчеты писать – места достаточно. В левом углу находился камин, а перед ним – подставка для дров с сухими поленьями. Справа от двери стоял расшатанный шкаф, который долговязый помощник чуть не повалил, к ужасу магистра, когда случайно налетел на него. У парня действительно была привычка наскакивать на разные предметы и производить разрушения всюду, куда дотянется рука или нога, а также биться головой о притолоки, низкие своды и полки, причем совершал это рослый друг с самыми невинными намереньями.

Пока наши герои разбирали вещи, обедали, совершали омовение, часы на башне собора святой Мадальберги пробили два раза. А затем господа маги после долгой и трудной дороги улеглись и проспали до ужина. Когда сэр Даргул открыл глаза, окончательно стемнело. Лишь фонарь над входом в таверну давал слабый свет. В очаге догорали последние угли, в комнате сделалось зябко. Мортимер встал, поежился и подбросил полешко в огонь. Нужно будить лохмача Тэдгара.

– Эй, вставай, лежебока, всех вампиров проспишь! – крикнул мастер и как следует схватил юношу за костлявое плечо.

Молодой чародей сел на кровати и тряхнул головой в попытке развеять дремоту.

– Сейчас, – только и ответил он.

Вскоре магистр с помощником спускались по лестнице. Перед входом в питейный зал парень в очередной раз треснулся головой о притолоку. Опытный некромант усмехнулся и добавил бедолаге легкий подзатыльник.

Посетители уже начали подходить. Но по количеству мест было понятно, что здесь собираются большие компании. Сэр Даргул окинул взглядом помещение и выбрал длинный стол прямо перед местом, где наливали пиво. Сюда точно кто-нибудь да подсядет и станет ценным источником сведений о новой форме нежити. Исследователи расположились посередине и заказали ужин. Заведение не относилось к разряду дешевых: все-таки почти центр города, собственная кухня. В таверне обслуживали иностранных купцов, богатых паломников, зажиточных ремесленников и воинов. Чернь не жаловали. А потому нашелся и гунхарский бекон, и залесский суп с бобами в хлебе, и белое пшеничное пиво, и даже восхитительное мясо на вертеле.

Тэдгар, видимо, до сих пор дулся, и господин Мортимер потрепал его по золотистым волосам.

– Смотри, сынок, не пей много. Мы здесь не для того. Нам нужно навострить уши и запоминать каждую деталь. И уж конечно, не танцуй своих рилов. Если в Гунхарии я еще терпел твои пляски, тут ты на службе.

– Хорошо, мастер, – ответил юноша, изображая почтение и страх. На самом деле он не боялся старика и давно раскусил, что Угрехват по натуре добрый. Но считал некоторую подобострастность неотъемлемой частью обязанностей помощника.

Принесли еду. Но сэра Даргула в первую очередь интересовали посетители. Две компании обосновались у задней стены – ничего особенного, работяги, исполнившие прибыльный заказ. А вот в дальнем правом углу у окна сидел странный тип. Средних лет, с короткой бородой, в свободном коричневом упелянде до середины голени с высоким воротником и оторочкой из меха. Широкие рукава суживались к запястью. Внутри одного из них мог вполне поместиться кинжал. Незнакомец присматривался к людям в зале, и взгляд его все время возвращался к нашим некромантам.

Тем временем в трактир подтягивались гости, постояльцы спускались с верхних этажей. Слева сел купец из Ульпии в ярком кафтане с блестящими застежками. Рядом устроился его партнер в менее щегольской одежде. Справа расположились ремесленники. Мало-помалу завязалась беседа. Дивное белое пиво с густой стойкой пеной и нежной кислинкой во вкусе постепенно развязывало языки.

Когда разведывательные мероприятия завершились и Мортимеру наскучило слушать про новые поборы, снижение цен и лютых конкурентов из Кронбурга и Шэссингена, магистр начал наступление:

– Мы с товарищем у вас первый день, ничего пока не знаем. Не скажете ли, судари, опасно ли на дорогах?

– Да не опаснее, чем где-либо, – буркнул широкоплечий краснодеревщик по имени Ансельм и отхлебнул из тяжелой глиняной кружки.

– Король Мациус разбойников-то поразогнал, – согласился сухопарый сапожник Вилберт. – А вот их господарь, – он махнул рукой в сторону торговца с юга, – собрал всех бродяг и нищих – дескать, среди них одни разбойники да бандиты, – да и сжег всех разом.

– Ты на господаря Валуда бочку не кати, – вскипел ульпийский купец. – Он это потому сделал, что подлый люд хотел на корню извести.

– А я что, против? – усмехнулся чеботарь. – Я только за. По мне, так всю эту гадость давно изничтожить пора. Честным людям житья не дают.

Сэр Даргул понял, что беседа зашла не туда, и решил развернуть разговор в нужное русло:

– Ну, с людьми лихими понятно. Такие и в наших краях промышляют. Только вот мне говаривали, будто водятся в ваших землях существа пострашнее – вампиры. Грабителям нужно одно – золотишко. А от тварей не откупишься. Им только кровь подавай. Никто от них живьем не уходил.

– А-а-а… эти-то. Думал, ты, господин, про них не знаешь, не хотел пугать, – неуверенно начал здоровяк Ансельм. – А тебе, оказывается, наплели. Что ж, слушай. Действительно есть они. Появились у нас недавно. Еще лет десять назад их не было, и слова-то такого мы не ведали.

– А появились они, как господаря Ульпии убили. Не иначе, он тут замешан, – перебил Вилберт.

– Снова начинает. Сплетни все и слухи! – решительно отрезал торговец.

– Ну, не знаю, не знаю. Но у нас сказывают, будто он головы только так рубил, а пуще всего любил народ на колья сажать.

– Но только отманцев да неверных бояр с их прихлебателями! – недовольно крикнул купец. – А казнить таких – вообще дело богоугодное. Вот вы в Залесье своем отсиживаетесь…

– Подождите же. Давайте все-таки про вампиров поговорим, – вмешался Угрехват.

– Вы, сударь, их не слушайте. Пусть спорят, еще и волосы рвать друг дружке начнут, – ухмыльнулся мебельщик. – Я сейчас вам все расскажу. – И, ткнув локтем соседа, продолжил: – Вы, господин ученый, старайтесь только днем ездить. Твари лишь после заката выходят, чтоб они к кобольдам провалились. Говорят, свет их обжигает. А так – да, рыскают они вдоль дорог, особливо около кладбищ, нападают на путников. Иногда и в деревни забираются, в дома проникают. А как человека упырь встретит, так прыгнет, да как вцепится в шею, прям как собака или волк, и не отпускает, пока всю кровушку не высосет. Клыки у них отрастают, забыл сказать. Только вы будьте покойны. Не шастают они днем, хоронятся.

– А откуда взялись вампиры-то эти?

– А были, говорят, они божьими людьми, такими же, как мы с вами. Но высосал им кровь такой же упырь, вот и они упырями-то после смерти лютой и сделались.

– Прямо все и становятся? – не поверил сэр Даргул.

– Вроде как не все. Кому как повезет. Отец Фолькомар говорит: кто крепок в вере, ходит в церковь, а главное, исправно платит десятину, тот просто умирает, а вампиром может стать исключительно страшный грешник и неплательщик. Да только неправда это. Вот недавно случай был в деревеньке за десяток миль отсюда. Жила одна девушка Петруца. Тихая была, худая, бледненькая, что твой подснежник по весне. И в церковь чаще других ходила, даже после службы оставалась и со священником задушевные речи вела. Как-то по осени захирела Петруца. С каждым днем делалось ей хуже и хуже, под конец слегла вовсе. Мать как-то увидела у нее на шее две отметинки, маленькие такие, взгляду неприметные. Ясно дело, упырь к ним хаживает. Понавесили гирлянды из чеснока во всех углах. Да только не уберегли. Той же ночью скончалась девка. Всем селом хоронили. Кузнец хотел было кол в сердце вогнать, да отец покойницы не дал. Зарыли так. А зимой несколько человек в лесу пропало. Пошли крестьяне их искать, до сумерек маялись. А как темнеть начало, в деревню поворотили. Но успели далеко в чащу уйти, застигла их в пути ночь. Вот уж почти к деревне подъехали. Глядь, а посередь дороги Петруца стоит – голая и белая-белая, будто из снегу вылеплена, – и клыки острые кажет. Подошли ближе. Она на них – прыг. Да и парни не робкого десятка попались. Уделали душегубку, да голову ей отрубили, принесли деревенскому старосте, а после сожгли.

Пока краснодеревщик живописал историю, старый некромант под столом пихнул коленом Тэдгара, дабы тот внимал. Пригодится для отчета.

– И все вампиры голышом ходят? – поинтересовался сэр Даргул.

– Натурально все, – ответствовал Ансельм. – На некоторых остаются клоки одежды. Да они ее сдирают с себя. Дара речи человеческой лишаются, кряхтят да рычат по-звериному. И не понимают ни чуточки. Иногда даже бегают на четвереньках.

– Ну уж нет! – вмешался Вилберт, который успел опрокинуть в себя две пинты белого пива и закусить парочкой брецелей. – Не все кровососы такие. Я вам другую историю расскажу. Некогда возвращались купцы из Шэссингена обратно в Хэрмебург. Задержались в дороге. А ночь на дворе. Нужно найти кров. Набрели на придорожный трактир. Зашли туда. Да только никаких других посетителей там не было. Одна лишь хозяйка, бледная, тщедушная, словно чахоточная. Не заподозрили торговцы лиха. Женщина провела их в комнаты и вскоре позвала к ужину. Тогда-то они и увидели другого гостя. Сидит в углу и посмеивается. Одежда у него какая-то странная, старомодная и потрепанная будто, но пуговицы золотом блестят. А кожа бледная, как у покойника. Однако никто об упыре не подумал. Ну откуда кровососы на постоялом дворе? Да еще и трактирщица к нему приветлива, будто знает его. Подсел он к путникам и начал расспрашивать о том, куда ездили и зачем. А потом предложил в честь знакомства выпить. Принесла хозяйка кувшин вина. Разлил незнакомец каждому по бокалу. Все осушили, только Горст не стал пить, ибо святой отец наложил на него епитимию, но виду парень не подал. Пошли господа почивать. И уснули как убитые. Одному Горсту не спится. Страх берет, а от чего – не знает. Чует он: дело нечисто. Толкнул одного товарища, второго – никто не пробудился. Опоил их злодей. Взял он свою фляжку и с молитвой опустил туда ковчежец с частицей мощей святого Дотлинда Мученика. Только сделал, как послышались шаги в коридоре.

Горст сразу же спящим притворился. – Вилберт специально сделал паузу, торжествующе оглядел слушателей, отхлебнул пива, смачно с хрустом отхватил полбрецеля и с набитым ртом продолжил: – Открывается дверь, а в проходе незнакомец стоит, а хозяйка позади него. Душегубец первого купца справа сцапал, а женщина – слева. Никто не проснулся и голоса не подал. Давай они купцов наших за горло кусать да кровь пить. Лежит Горст ни жив ни мертв. Вот подходит к нему кровосос – не оплошал мужик, плеснул тому в лицо воды освященной. Схватился нечистый за голову, закричал страшным голосом. Тут хозяйка рванулась. Он и ей в лицо плеснул. Начали упыри по комнате метаться, будто слепые. Бросился наш купец к двери – и бежать. На дворе лошадь отвязал и в город поскакал. Как добрался – давай народ созывать. Поехали они к постоялому двору, но ничего уж не нашли – ни трупов торговцев, ни нечестивцев, ни лошадей, ни товаров. Стали беднягу Горста обвинять: мол, товарищей загубил, а выручку спрятал. Месяц, почитай, в узилище просидел, пока жена взятку мировому судье собрала. Тогда и выпустили беднягу. Вот видите, – многозначительно произнес рассказчик, отхлебнул белого и утер рукавом усы, – упыри не только одеваются по-человечески, но и говорить могут.

– Не может быть! – вскричал Ансельм и долбанул тяжелым кулаком по столу. – Как пить дать укокошил дружков твой Горст, да и наплел с три короба. Не могут кровососы ни говорить, ни одеваться. Чтоб мне попасть антилопе на рога, если это не так! Вон еще бабка рассказывала, как ее дядюшка Луц из Шэссингена однажды в заброшенную деревню после заката заехал, так из всех домов упыри поперли, голые или в лохмотьях, никаких слов от них не услышишь, только мычат и ревут, как зверье. Еле ноги унес.

И начался пьяный спор. Сапожник и мебельщик – каждый пытался доказать свою правоту, в основном угрозами да ругательствами. Сэр Даргул брезгливо отворотился: похоже, больше сведений не собрать, пора возвращаться наверх. Но тут он поймал взгляд незнакомца в упелянде. Тот, оказывается, внимательно наблюдал за потасовкой и ухмылялся. Вдруг мужчина встал, поправил широкий пояс и направился прямиком к столику магов.

– Привет честной компании. Позвольте, господа. – Голос прозвучал как пушечный выстрел – не по громкости, а скорее по силе отрезвляющего действия.

Даже Вилберт и Ансельм на мгновение затихли и уставились на вновь прибывшего. Меж тем люди на скамье подвинулись, и мужчина сел прямо рядом со старым чароплетом.

– Меня зовут Зиберт из Клозингена. Вы так громко кричите, что вся «Хромая устрица» вникла в предмет вашей полемики, – сказал мужчина, и за соседними столиками одобрительно засмеялись. – И поскольку мне ваша свара изрядно надоела, я желаю положить ей конец.

Исследователь нежити с удивлением отметил, как новый сосед смог завоевать всеобщее внимание и вмиг успокоить горячие головы. Он излучал абсолютную уверенность. Нет, не слова, а интонации, манера держаться и говорить играли на образ властного лидера.

– Эй, трактирщик, принеси-ка мне большой бокал красного вина да полфунта запеченной свинины! – крикнул он через плечо. – Итак, судари. Расскажу я вам одну историю. Нет, не о вампирах. Даже наоборот. Однажды хозяйка испекла пирог. Мимо проходили трое нищих и запросили подаяния прямо у нее под окнами. Она отрезала им маленький кусочек пирога и вынесла. Бедняки разделили его между собой. Мимо проходил монах и спросил, с чем был тот пирог. Первый голодранец сказал: «С яблоками», второй: «С грушами», а третий: «С изюмом». Ну и кто из них прав? – Человек в упелянде обвел собеседников выразительным взглядом. – А правы все, – решительно заявил он и добавил: – Очевидно, дама испекла пирог с разными фруктами. Это каждому из нищих досталось что-то одно. И здесь прав и ты, и ты. – Зиберт из Клозингена посмотрел на краснодеревщика и сапожника.

Ансельм насупился и поджал губу. Он считал, что в споре истина на его стороне, но решил против незнакомца не выступать.

В противоположность ему Вилберт торжествующе воскликнул:

– Вот, я же говорил! – И многозначительно поднял указательный палец вверх. Но, не найдя никакой поддержки от соседей по столу, сник и замолчал.

– Пора знать. Вампиры – существа разнообразные, и отличаются упыри друг от друга именно тем, насколько они похожи на людей, или, иначе, в какой мере им удалось сохранить человеческие качества.

Хозяин поставил перед рассказчиком кубок и тарелку с горячим мясом, и тот на миг прервал повествование. Теперь старый маг понял, какая тишина воцарилась в таверне. Все посетители ждали продолжения. Взгляд скользнул по стенам с рогами оленей и косуль, по мрачным ставням, по шкуре медведя над камином, по рядам бело-синих кувшинов, подвешенных за ручки, – всюду плясали кроваво-красные отблески пламени, везде играли насмешливые тени. В такие мгновения любой суеверный селянин готов поклясться, будто видит в игре света и тьмы чумазых бесенят, проказливых хобгоблинов, падких до еды жирней, рачительных клураканов или даже хладных предвестников смерти. Конечно, наш герой, в силу научных познаний, не мог допустить подобных домыслов, однако в недрах его души назревало иное.

Еще в детстве, когда рассказывали истории о призраках, он иногда замечал, как по венам да по позвоночнику прокатывалась волна жжения, к горлу подступал комок, а на глаза наворачивались слезы. Причем появлялись упомянутые ощущения лишь тогда, когда изложенное оказывалось правдой. Теперь же обладатель странного дара мог не выдавать себя плачем или дрожью, но чувство все равно неизменно появлялось. Да, дорогой читатель, такое бывает редко. Но и перед нами человек незаурядный. Даргул Угрехват относился не к тем, кто попал в некроманты, поскольку не выучил эльфийский и не мог стать элементалистом. И, вопреки распространенному ныне мнению, будто в маги идут только те, кто не умеет делать ничего полезного, не потому, что из него не вышло, например, мастера-ваятеля или способного шкипера. Нет, он имел врожденное сродство со смертью, и мир потусторонний время от времени посылал ему некие неясные знаки посредством затушеванных озарений, смутных образов и скупых полутонов.

Может быть, поэтому исследователь относился к тайному знанию с особым трепетом и не водил за собой армии скелетов, словно король – свиту, как некоторые. Однако мы отвлеклись. Вернемся же в питейный зал «Хромой устрицы».

Тем временем Зиберт из Клозингена промочил горло и продолжил:

– Как вы поняли, вампиры могут быть разными. Как же получается, что одни уподобляются животным, а другие могут произвести впечатление дворянина с изысканными манерами? Все очень просто, господа, и сложно одновременно. Элиту кровососов составляют могущественные создания. Они мудры, гибки разумом, владеют тонкими искусствами и при желании могут переметнуться в летучую мышь, волка или другое животное. Да, не ищите тайную метку на шерсти зверя. Если она и есть, упырь вцепится вам в горло раньше, чем вы сможете ее отыскать. Кстати, не секрет, что, когда вампир кусает человека, тот может стать вампиром. И кровосос высшего порядка передаст жертве часть навыков и способностей. Но существует одно правило. Новообращенный всегда менее силен и умен, чем его создатель. Итак, первый кусает второго, второй – третьего, третий – четвертого. Мало-помалу разум начинает ослабевать, способности к магии пропадают, мышление делается менее связным, равно как и речь. Зато увеличивается физическая сила, обостряется голод, даже тело приобретает животные черты, появляются звериные повадки. А потому, судари, вампир четвертого-пятого порядков – свирепое существо, мало чем отличающееся от волка, бешеного притом. Такой уже никого не может обратить. Таддель Толкователь считает, будто мозг глупого крестьянина настолько примитивен, что из него никогда не получится сколь бы то ни было смышленого вампира.

Зиберт из Клозингена отхлебнул вина и закусил тонким ломтиком мяса, а сэр Даргул в очередной раз пихнул под столом Тэдгара, дабы парень не зевал, а внимательно слушал самое интересное свидетельство на сегодняшний день.

– А потому Таддель Толкователь пишет следующее. Могущественные вампиры высших порядков часто общаются с людьми, любят поиграть с ними, как кошка с мышкой. Они осторожны и осмотрительны, терпеливы, выходят на охоту реже, действуют хитро и наверняка хорошо прячутся. Их трудно выследить и убить, а потому и век их долог. Иногда они возглавляют стадо примитивных кровососов. Вампиры низших порядков, наоборот, одержимы жаждой крови, свирепы, безрассудны и глупы. А потому быстро выдают себя и обречены на скорую кончину. Более разумные собратья порой прикрываются ими, дабы спрятать собственные преступления. Поймают бедолагу, голову отрубят, думают: «Вот, дело в шляпе» – а истинный злодей всего лишь затаился.

– А как же тогда они людей-то обращают? – вмешался ульпийский купец.

– О, этого никто не знает, – ответил Зиберт. – Таддель полагает, что такое действо происходит случайно при стечении неких обстоятельств, как заражение тифом или оспой. Но подозревает, будто при необходимости упыри могут провести некий ритуал, и тогда жертва точно поднимется. Так-то. – За сим рассказчик, очевидно, закончил и налег на уже порядком остывшее мясо.

А кабатчик улучил момент и подлил ему еще вина.

Тут уже не выдержал сэр Даргул:

– Простите, сударь, а кто такой Таддель Толкователь и какой труд он изволил написать?

– А, старина Таддель, – ухмыльнулся незнакомец. – Он – местный собиратель сведений о вампирах. Когда-то был секретарем у его высокопреосвященства архиепископа Миклоша Ваца. Тот пару лет назад по поручению самого доброго короля Мациуса начал расследование относительно происхождения кровососов. А Таддель писал все материалы по делу и сопровождал его высокопреосвященство и господ инквизиторов во многих поездках. Текст отчета разглашать не стали – положили под спуд. Теперь он хранится в библиотеке замка Винкорн. Но Таддель по памяти восстановил многие места и издал книгу «Философия вампиризма». Только сдается мне, он от себя не менее половины добавил. Потому-то его и прозвали Толкователем. Но в целом труд получился вполне достойный. Однако вскоре сочинение признали опасным, автора уволили, а книги начали изымать. Ныне вы вряд ли их встретите. Но вам повезло. Таддель сейчас живет здесь, в Хэрмебурге. И продолжает работать над расследованием уже самостоятельно. Рассудок у него совсем расшатался, человеком слывет он странным, но все же любит потолковать о вампирах. Ведь он своего рода подвижник: раз книгу его запретили, то он сам хотя бы в беседах стремится донести людям правду. Думаю, ему особо интересно будет встретиться с вами, раз вы из Гарнации.

– А как его найти? – не веря в свою удачу, спросил Мортимер.

Зиберт потянул некроманта за рукав, подвинулся сам, прошептал адрес на ухо собеседнику и чуть громче добавил:

– Вы ему деньжат подбросьте, а то изыскания его средств требуют.

Ночью в Хэрмебурге выпал снег – почти под утро, будто дожидался, чтобы его никто не увидел. Погасли фонари, последние кутилы вернулись домой к сварливым женам, и в кольце стен и башен наконец-то воцарилось безмолвие. Городская стража завершила последний обход. И в это беспробудное время перед самым рассветом небеса разверзлись, и белые хлопья один за другим начали падать вниз. Они укутали своды нефа и трансепта главного собора, налипли на флюгере ратуши, нежно легли на крыши домов, скрыли под мягким ковром извечный мусор на брусчатке, припорошили перила моста Лжецов. Тихо-тихо, незаметно, словно природа боялась чего-то или желала устроить гражданам сюрприз. Точно так же, без шума и без свидетелей, все прекратилось до первого луча холодного осеннего солнца.

Сэр Даргул встал рано, когда еще мрак покрывал пустынные улицы и даже хозяин «Хромой устрицы» не отпер скрипучую дверь трактира. Длительный отдых требуется молодым. Чем старше становишься, тем меньше испытываешь тягу ко сну и тем больше жалеешь о бессонных ночах во времена бурной молодости. Ступая беззвучно, будто ласка, он зажег лампаду, подошел к столу, взял чистый лист пергамента, сел, обмакнул перо в чернильницу и продолжил путевой отчет. Накануне мастер грозился поднять помощника ни свет ни заря и заставить его писать под диктовку. Но теперь отеческое сердце остановило Угрехвата. Ведь он помнит вчерашний разговор и может воспроизвести содержание историй и рассуждений во всех деталях. Столько раз он делал это в других поездках и всегда один. За окном медленно кружились снежинки, на фоне сумрачного неба показались темные очертания домов, безмолвная картина дышала безмятежностью и умиротворением. Магистр перевел взгляд на Тэдгара. Тот лежал на боку, положив руку под подушку. На мальчишеском лице – спокойная полуулыбка. Быть может, сейчас ему грезилось что-то приятное? Парень вздрогнул во сне, как младенец, а пожилой некромант ухмыльнулся и продолжил работу.

Когда изложение материала подошло к концу, сэр Даргул разбудил юношу. Они вместе позавтракали и отправились к Тадделю Толкователю.

– Надень теплую накидку, а то сильно похолодало, – сказал старик перед выходом, – и капюшон набросить не забудь.

Наши герои прошли пару шагов направо, поднялись по пролету к Лестничной башне, обогнули кафедральный собор. Снег уже успели примять и вытоптать, на брусчатке он почти не попадался. А яркое солнце вполне могло вскоре растопить и те остатки, что лежали на крышах. Сонные улицы постепенно оживали, наполнялись разным народом и привычными звуками. Навстречу попался городской патруль из пяти стражников в табардах поверх доспехов и с алебардами. Говорливая ватага работников направлялась в мастерскую. Носильщики, кряхтя, тащили объемистые тюки с товарами в лавки купцов. А те, зевая, отпирали тяжелые кованые двери. Торопливый священник в длинной черной сутане спешил в ризницу.

На мосту Лжецов молодой чародей спросил:

– А хорошо ли, что мы идем к почтенному господину так рано?

– Кто ходит в гости по утрам, тот имеет больше шансов застать хозяина дома, – улыбнулся сэр Даргул. – А вдруг он куда-нибудь собирается? Не будем же мы караулить его целый день?

– А если он все же захочет уйти?

– Тогда перенесем встречу, – резонно заметил бывалый исследователь.

– А если он вовсе не пожелает с нами встречаться? – ухмыльнулся Тэдгар.