Яблочный пирог и любовь

Я замолчала. Кажется, я потратила весь воздух в легких на эту тираду и теперь задыхалась. Гневно глядя на Эмира, я даже не заметила, как у самой к глазам подкатили слезы. Сглотнув, я продолжила:

– Нет, Ханзаде. Извини, но ничего из этого не было. Мне все равно, даже если ты переспишь с каждой женщиной на этой планете. Ты понял?!

Нижняя губа у меня задрожала, и Эмир притянул меня к себе. Крепко обнял. Когда его губы коснулись моего лба, я зажмурилась. Сжала челюсть, чтобы не заплакать. Да что такое с моими глазами? Как я превратилась в такую плаксу?

Эмир наклонился к моему уху и тихо зашептал:

– Я чувствовал себя ужасно, не видя тебя несколько дней. Особенно в тот вечер. В вечер помолвки твоей подруги. Мысли у меня в голове снова сделались другими. Они разрослись, как черная дыра. Без тебя тьма овладевает мной легче. Я хотел избавиться от этого чувства. Не прибегая к «Эдему» и не делая с собой никаких глупостей. Но у меня не получалось…

Я приехал к общежитию, звонил тебе раз за разом, но ты не брала трубку. Потом ты вышла под руку с тем парнем. Чем больше я думал о том, что он прикасается к тебе, тем глубже погружался во тьму. Я сопротивлялся, но снова не справился.

Я позвонил тебе. Сказал: «Приходи». Но ты ответила: «Не могу». Когда я звонил тебе в последний раз, я стоял перед общежитием. И подобрал первых же девушек, которые оттуда вышли. Просто чтобы не убивать себя чем-то другим.

Но клянусь, в тот момент, когда ты пришла той ночью, когда я открыл дверь и увидел тебя, когда посмотрел в твои темно-синие глаза, – я очнулся. Ты взглянула на меня всего раз, и я снова выбрался из этого мрака, Сахра. И после того, как ты ушла, я и пальцем не прикоснулся к ним. Клянусь.

Я уже начала непроизвольно улыбаться, но остановила себя. Чему тут радоваться? Сначала глаза, теперь губы… Даже части моего тела перестают мне подчиняться, когда я рядом с этим человеком. Стараясь говорить ровно, я хрипло прошептала:

– Я же сказала, что мне все равно.

На его лице расплылась улыбка, которую я почувствовала кожей. Пальцы нежно коснулись моего подбородка и заставили поднять голову. Глядя на меня, Эмир с укором проговорил:

– Ты такая упрямая, Джульетта, знаешь?

Не отрываясь от его груди, я надула губы, как капризный ребенок, и пожала плечами. Он улыбнулся еще шире. Его пальцы скользнули по моей щеке, ласково погладив. Потом коснулись уголка моих губ, а я, словно загипнотизированная, все смотрела на него.

Когда его взгляд опустился с моих глаз на губы, сердце под моими ладонями забилось чаще. И я даже не могла представить, с какой скоростью стучит мое. Может, оно вообще остановилось.

Я попыталась отступить, но на полушаге мои бедра уперлись в кухонную столешницу. Я оказалась в ловушке между холодным мрамором и горячей грудью Эмира. Его лицо с каждой секундой сокращало расстояние между нами.

– С-с-суп убегает… – пролепетала я.

Единственная жалкая попытка спастись, и она не остановила его ни на секунду. Эмир облизал губы и прошептал:

– Когда я с тобой, мне все равно – пусть хоть весь дом сгорит…

Расстояние между нами сократилось до одного вздоха, я задержала дыхание и закрыла глаза. Даже не видя, я чувствовала, что его губы совсем рядом. Его дыхание коснулось моих пересохших губ, и я чуть не потеряла сознание.

Я ждала этого прикосновения, как ученые ждут столкновения частиц в коллайдере. Но вдруг рядом раздалось легкое покашливание человека, который напоминает о себе.

Покашливал не Эмир.

В панике я распахнула глаза. Эмир обернулся на звук, и я осознала, что в дверях кухни стоит Ахмет и наблюдает за нами.

Глава 3. Хоббитша

Воспользовавшись тем, что Эмир сделал шаг назад, я нервно отстранилась от него. У меня не хватало смелости взглянуть на Ахмета.

Пока Эмир медленно отходил к кухонному столу, я наконец повернула голову в сторону Ахмета и увидела его бесстрастное лицо. Он не злился. Почему-то я ожидала, что он гневно нахмурится, но он просто смотрел на меня. Было не понять – то ли он ошеломлен, то ли ему просто все равно. Я прочистила горло и уже собиралась что-то сказать, но он опередил меня:

– Не хотел вас беспокоить. Я просто за водой…

– Почему ты спустился в таком состоянии? Я бы принесла! – с досадой перебила я его, словно обидевшись.

Он пожал здоровым плечом:

– Нет смысла утруждать вас еще больше. К тому же я чувствую себя лучше.

«Вас»? Он так подчеркнул это слово, что я почувствовала себя виноватой. Его взгляд скользил по сторонам, будто он намеренно избегал смотреть на меня.

– Кстати, звонил Хакан. Он вернулся из поездки и будет здесь через полчаса. Так что я больше не буду портить вам день, – сказал он, криво улыбнувшись.

Опять это ударение на «вам», от которого лицо у меня вытянулось. Ахмет же лишь несколько секунд смотрел на меня, а затем развернулся и ушел. Когда звук его шагов на лестнице затих, внутри меня поднялся комок слез. Да что со мной происходит?! Я чувствовала, будто меня разрывают на части в каком-то странном соревновании, но даже не понимала, кто именно тянет меня в разные стороны.

Прикрыв лицо ладонями, я глубоко вздохнула, а затем запустила пальцы в волосы. Увидев, что суп действительно убежал, я резко потянулась и выключила огонь. К тому времени, как я вспомнила о присутствии Эмира и посмотрела в его сторону, он уже почти вышел из кухни, но на последнем шаге обернулся. На его лице было спокойное выражение:

– Теперь ты можешь вернуться к своей отвратительной готовке, Джульетта.

Он ушел с самодовольной ухмылкой, а я разозлилась на себя за то, что снова позволила Эмиру победить. Может, я и не поддалась на его глупые «голодные игры» в кафетерии, но от моего признания он снова выиграл. Наверное.

* * *

Следующие полчаса Эмира не было. Он сказал, что у него дела, и вышел. Необходимость оставаться наедине с Ахметом напрягала меня так же сильно, как просмотры фильмов ужасов, на которые Эрва таскала меня против воли.

Наконец, собравшись с духом, чтобы пойти наверх, я замерла у двери его комнаты, не решаясь войти. Сделала несколько глубоких вдохов, прежде чем открыть ее. Я ожидала застать Ахмета дремлющим, но он стоял у кровати.

Он снял одежду, которую дал ему Эмир, аккуратно сложил ее и положил на постель. Сама кровать была заправлена с почти военной аккуратностью. На Ахмете были только джинсы и черная кожаная куртка – из-за раны он продел руку только в один рукав. Приглядевшись, можно было разглядеть пулевое отверстие в черной коже.

Почувствовав мое присутствие, он коротко взглянул на дверь, затем сел на край кровати и попытался надеть носок. Я бросилась помогать, но он резко остановил меня:

– Я сам справлюсь.

Его тон был настолько холоден, что я застыла на месте. Молча наблюдала, как он одной рукой безуспешно пытается натянуть носок. В конце концов Ахмет сдался, сунул его в карман и, не глядя на меня, вышел из комнаты.

С комом в горле, как провинившийся ребенок, я последовала за ним. В гостиной он опустился в кресло, а я, не решаясь сесть рядом, прислонилась к обеденному столу.

Ахмет откинул голову, уставившись в потолок, затем тяжело вздохнул и, не поднимая головы, повернул лицо ко мне. Его взгляд был усталым. Он молча смотрел на меня, словно слушая некую тихую песню, которую напевала моя кожа. Я не нарушала это молчание, просто изучала его: перевязанную руку, полуобнаженную грудь, подрагивающую ногу, сжатые губы.

Он был несчастен. И я не знала почему. Может, у меня не хватало смелости спросить, а может, я боялась ответа.

Через несколько секунд Ахмет снова вздохнул, закрыл глаза и наконец заговорил:

– Он хороший человек…

Я нахмурилась, не понимая.

– Проклятый избалованный ублюдок… но действительно хороший человек.

Он рассмеялся, но в его смехе звучала досада. Потом провел пальцами по глазам, будто стирая усталость.

Только тогда я поняла, что он говорит об Эмире. Собственные слова, казалось, ранили его сильнее, чем пуля в плече. Я хотела что-то сказать, но в этот момент раздался звонок в дверь. Мы оба вздрогнули.

Когда я открыла дверь, передо мной стояла Эрва с глазами красными от слез.

– Где мой брат?! – гневно спросила она.

Я молча указала на гостиную, и подруга ворвалась внутрь. Хакан, которого я только сейчас заметила, мрачно кивнул мне. По его лицу было видно, что он уже выслушал свою порцию упреков.

Когда мы вошли в комнату, Эрва рыдала, обхватив брата обеими руками. Ахмет успокаивал ее, уверяя, что все в порядке, но она лишь громче плакала, разглядывая его перевязь.

Наконец рыдания стихли, и Эрва обернулась к нам с Хаканом:

– Как вы могли скрывать это от меня?!

Мы молчали, как школьники, пойманные на шалости.

– Особенно ты, Сахра! Почему не сказала?! Если бы не Ясмин, я бы вообще ничего не узнала!

Ахмет вмешался:

– Не вини их. Я им запретил. Не хотел, чтобы ты волновалась. Это всего лишь царапина.

Эрва на секунду задумалась, затем, похоже, поверила и прижалась к нему.

Я вышла на кухню, налила супа и, вернувшись, поставила тарелку перед Ахметом. Он не взглянул на меня, но поблагодарил. Эрва, которая наконец успокоилась, громко чмокнула брата в щеку и потянула меня на кухню. Краем глаза я заметила, как Ахмет начал есть, и почему-то обрадовалась.

Пока я прибирала на кухне, Эрва извинялась за свою вспышку. Я прощала ее снова и снова. Вскоре она уже болтала о неожиданной беременности Мине-аблы, и тогда я услышала, как входная дверь снова открылась. Должно быть, Эмир вернулся.

Я пыталась сосредоточиться на рассказе Эрвы, но одним ухом прислушивалась к разговору в гостиной. Теперь мысль о том, что Ахмет и Эмир остались вдвоем, беспокоила меня сильнее, чем раньше.

Когда голос Ахмета вежливо представил Хакана и Эмира друг другу, Эрва замолчала. Я посмотрела на нее – она прищурилась, изучая меня:

– А почему это ты вдруг покраснела?

Я прикрыла лицо руками, делая вид, что вытираю щеки, и пожала плечами. Но взгляд подруги менее подозрительным не сделался. Она выпрямилась и, как охотник, выслеживающий добычу, направилась в гостиную. Мое беспокойство мигом удвоилось.

Увидев Эмира, Эрва бросила на меня многозначительный взгляд, и ее настроение моментально улучшилось. Эмир, заметив нас, без колебаний подошел и, встретившись взглядами с Эрвой, послал ей свою самую дьявольскую ухмылку.

Эрва замерла, а Эмир встал в позу галантного кавалера, застегивая воображаемые пуговицы на пиджаке. Одну руку он заложил за спину, другую изысканным жестом протянул вперед:

– Для меня честь познакомиться с вами, госпожа Эрва. Сахра говорила о вас, но забыла упомянуть, насколько вы прекрасны.

Эрва рассмеялась, опуская пальцы в его ладонь. А Эмир уже вовсю играл роль дворянина XVII века. Он грациозно поднес ее руку к губам, и Эрва с не меньшей убедительностью подключилась к игре:

– Уверяю, описывая вашу внешность, Сахра тоже скромничала.

Эмир выпрямился, поймав ее на слове, и подмигнул мне. Я надулась и отвернулась. Мой взгляд упал на Хакана, сидевшего в кресле, и я еле сдержала смех: его карие глаза жгли Эмира так, будто Хакан уже готов был вызвать его на дуэль на рассвете.

Но я его понимала. Ни один мужчина не хотел бы видеть Эмира рядом со своей девушкой. Помимо безупречной внешности, у него была чертовская харизма.

Я тихонько пихнула Эрву, незаметно указав на Хакана. Она бросила взгляд в его сторону, улыбнулась и послала жениху воздушный поцелуй. Видимо, ей нравилось, что ее ревнуют.

Когда Эмир присоединился к мужчинам, мы с Эрвой устроились за столом в другом углу комнаты. Они обсуждали события прошлой ночи, и мы тоже принялись шептаться. Эрва бросила взгляд на Эмира, затем повернулась ко мне:

– Где ты находишь таких парней? Признайся, в медицинском начали клонировать красавчиков, а мы пропустили эту новость?

Я рассмеялась, представив, какие еще эксперименты проводят в нашем университете. А подруга посерьезнела и коснулась моей руки.

– Как твои дела с Кенаном?

Я пожала плечами:

– Никак. Не сложилось.

Эрва неожиданно проявила понимание:

– То, что ты чувствуешь… вернее, не чувствуешь… это нормально. Сейчас такое то и дело случается.

И она рассказала историю о какой-то девушке, которая влюбилась по переписке, но в реальности не почувствовала к парню ничего.

– Короче, я тебя понимаю. Многим знакомо это ощущение.

Потом она взглянула в сторону мужчин и ухмыльнулась:

– Да и зачем тебе Счастливая бабочка? У тебя уже есть одна, и очень красивая, вон, которая кружит поблизости.

Я повернула голову, и мой взгляд встретился со взглядом Эмира. Он делал вид, что слушает Хакана, но я была уверена – все его внимание было приковано ко мне. Отведя глаза, я уставилась в стол и с раздражением высвободила свои пальцы из рук Эрвы:

– И ты туда же, Эрва? Эмир… Эмир просто мой друг.

На ее лице появилось то самое выражение, которое я так часто видела у Су и Дамлы. Мне захотелось закричать. Они тоже постоянно намекали на то, о чем я даже думать не хотела. Пусть даже весь мир будет твердить мне это – Эмир был просто моим другом. Точка.

Эрва нетерпеливо выпрямилась, стараясь сохранять спокойствие, потом нагнулась ко мне:

– Хорошо, тогда скажи: что ты чувствуешь, когда рядом с тобой Эмир?

Я нахмурилась. Глупый вопрос. Поняв, что я не собираюсь отвечать, подруга уточнила:

– Я имею в виду… по сравнению с Кенаном, какие ощущения он у тебя вызывает?

Я скрестила руки на груди, делая вид, что не расслышала, и украдкой взглянула в сторону, где сидели Эмир и Ахмет. Как можно сравнивать? Рядом с Эмиром было опасно сболтнуть лишнее, но с Кенаном меня напрягали даже самые простые слова – я словно боялась дать неверный ответ. А с Эмиром… все, что слетало с моих губ, казалось правильным.

Мой взгляд невольно скользнул к Ахмету, и настроение испортилось еще сильнее. Я только-только научилась строить осмысленные предложения в его присутствии. Когда, конечно, вообще могла дышать…

Но сказать всего этого Эрве я не могла. Она, как и Су с Дамлой, только забила бы мне голову глупостями. Так что я, тоже нагнувшись к ней, заявила:

– Это настолько глупый и бессмысленный вопрос, что я даже не стану отвечать.

Эрва самодовольно усмехнулась, затем, опираясь на стол, наклонилась еще ниже и прошептала мне на ухо:

– Можешь не отвечать сколько угодно. Но Эмир смотрит на тебя так, как Кадыр Инаныр смотрел на Тюркан Шорай[2] в старых фильмах. И сомневаюсь, что в этом мире найдется женщина, способная устоять перед таким взглядом.

Когда она выпрямилась, я на секунду застыла, словно на мои плечи свалили мешок песка. Но, поймав насмешливый взгляд подруги, сжала губы и подняла голову, отвечая такой же ухмылкой:

– Прости, Эрва, но сейчас как раз эта женщина на тебя и смотрит.

Она не впервые получала от меня отпор, поэтому лишь громко рассмеялась, затем поцеловала меня в щеку и подмигнула, шепнув:

– Не задирай нос, агент Сахра!

Словно резвая лань, Эрва весело направилась к мужчинам, а я…

Я снова боялась проиграть.

Как сказал Ахмет, несмотря на все его раны, этот проклятый избалованный тип действительно был хорошим человеком. И я не знала, как долго еще смогу выдерживать голубизну его глаз.

* * *

Когда Эрва взяла брата под руку, я осталась сидеть в сторонке, просто наблюдая за ними. Хотя Ахмет уверял, что может идти сам, сестра не отходила от него до самых дверей.

Перед уходом Ахмет долго смотрел на Эмира. В тот момент мне показалось, будто они разговаривают без слов. О чем шла речь в этом безмолвном диалоге, я не знала, но первым отвел взгляд именно Ахмет.

После их ухода Эмир закрыл дверь и повернулся ко мне:

– Может, посмотрим фильм, Джульетта?

В ответ я без энтузиазма улыбнулась. Произошедший разговор заставил меня почувствовать необходимость держаться с Эмиром настороже. Я покачала головой:

– Мне нужно в общежитие. И к занятиям подготовиться, и наконец снять это платье.

Я с досадой глянула на заметные коричневые пятна на ткани. А прекрасное настроение Эмира ничуть не ухудшилось:

– Тебе необязательно уходить. Мы можем позаниматься здесь. И если хочешь, я дам тебе чистую одежду.

Я с легким отвращением посмотрела на него:

– Я не буду носить платья, забытые твоими девушками, Ханзаде!

Сперва он усмехнулся, затем совершенно серьезно сказал:

– У моей матери целый шкаф платьев, Джульетта. Можешь выбрать любое.

Я оторопела, почувствовав неловкость. То, что он без проблем предложил мне надеть платье своей матери, почему-то странно напугало меня. Так что я повернулась к нему спиной и пробормотала:

– Лучше я пойду…

Поднявшись, я взяла свою сумку из комнаты, где спала прошлой ночью. Когда я вернулась вниз, Эмир нервно постукивал носком ботинка по полу, ожидая меня. Я невольно улыбнулась. Иногда, несмотря на возраст, высокий рост и мускулистое тело, он казался мне маленьким, неуверенным в себе ребенком.

Накинув сумку на плечо, я достала из шкафа свою куртку. Я не стирала ее, и, хотя кровь уже засохла, она все еще слишком живо напоминала мне о ночи. Вывернув куртку наизнанку, я сложила ее и перекинула через руку.

Я уже собиралась попрощаться, когда вдруг Эмир оживился и спросил:

– Может, пойдем и купим тебе новое платье?

Я покачала головой с улыбкой. Он и настойчивостью напоминал ребенка.

– Прости, Ханзаде, но этим скучным делом я занимаюсь только с Су и Дамлой. Если они узнают, что я ходила по магазинам с кем-то еще, меня могут проклясть богини моды.

Я рассмеялась, а Эмир недовольно покачал головой. Не удержавшись, я потрепала его по волосам. Он поймал мою руку в воздухе и притянул к себе.

Когда Эмир крепко обнял меня, я прижалась головой к его груди. Он глубоко вздохнул, коснувшись губами моего лба, а я закрыла глаза, слушая его учащенное сердцебиение.

Моя защита против него с каждым днем становилась все тоньше. Кажется, семена, посеянные Эрвой, Дамлой и Су, начали прорастать не только в моих мыслях, но и где-то глубоко в груди.

Но я не была уверена, сможет ли этот росток выжить в моем лесу. Когда в самом сердце уже раскинуло ветви огромное дерево, насколько реально вырастить что-то новое в его тени?

Я осторожно высвободилась из объятий. Протянув руку, открыла дверь и застыла на месте.

Потому что передо мной, рослый и черноглазый, стоял не кто иной, как Кенан.

* * *

Кажется, он как раз собирался постучать в дверь – его рука так и зависла в воздухе. Увидев меня, он на секунду замер, но тут же улыбнулся. Что касается меня… Если бы я с этого момента начала заикаться, то даже не удивилась бы.

– Кенан! Что ты здесь делаешь?

Он провел рукой по затылку, и на его лице появилась неловкая смущенная улыбка:

– Я искал тебя по всему кампусу, даже в саду у общежития. Но, кого бы я ни спрашивал, все говорили, что сначала нужно найти Эмира. Так что в итоге я пришел сюда – как к последнему варианту.

– Ты мог просто позвонить, – заметила я, приподняв бровь.

Он засунул руки в карманы:

– Вообще-то, я звонил. Но ты так и не ответила, и я начал волноваться.

На этот раз уже я отвела взгляд. Не могла же я сказать, что намеренно игнорировала его звонки:

– Э-э-э… У меня были семейные обстоятельства. Не смогла перезвонить, извини.

Он усмехнулся и заметил с явным подтекстом:

– Не знал, что Эмир тоже член твоей семьи.

Я обернулась посмотреть на упомянутого Эмира. Его лицо было серьезным, он следил за каждым жестом Кенана, словно пытался прочесть его мысли. Я снова повернулась к Кенану и сухо произнесла:

– Эмир помог мне.

После короткой паузы Кенан перевел взгляд с меня на Эмира. На этот раз безмолвный диалог, смысла которого я не понимала, завязался уже между этими двоими. Эмир усмехнулся, протянул руку над моей головой и толкнул дверь, распахнув ее шире:

– Мы ведь можем предложить нашему Счастливому мотыльку кофе, да, Джульетта?

Я нахмурилась и растерянно уставилась на него. Не он ли пару часов назад упрекал меня за то, что я привела в его дом репортера? Что это он такое задумал? Не дав Кенану ответить, я демонстративно встряхнула курткой и сумкой:

– Вообще-то, я как раз ухожу.

Но Кенан все еще смотрел не на меня, а на Эмира. Будто пытался понять, что скрывается за этим предложением. Затем тоже улыбнулся:

– Вообще, чашка кофе будет к месту.

И снова этот взгляд! Я уже устала мотать головой между ними, точно следила за пинг-понговым мячиком. Закатив глаза, я выпрямилась. Пора было взять ситуацию под контроль.

Сначала я повернулась к Эмиру:

– Во-первых, у тебя в доме нет кофе, которым можно кого-то угощать.

Затем к Кенану:

– Во-вторых, ты не любишь кофе, ты предпочитаешь чай.

После чего я встала между ними и ткнула пальцем в воздух:

– И в-третьих, мне правда нужно идти. Если хотите потусоваться без меня и погадать друг другу на кофейной гуще – желаю приятного времяпрепровождения.

Я быстро проскользнула между ними и направилась к выходу из сада. Через пару секунд за спиной раздались быстрые шаги, и я невольно улыбнулась, чувствуя, что одержала маленькую победу. А затем услышала, как Кенан зовет меня по имени. Я обернулась. Когда он остановился рядом, тот факт, что он запыхался, заставил меня еще шире улыбнуться:

– Что, кофейная гуща не прельщает?

Кенан громко рассмеялся. Мы неспешно зашагали к его машине. По дороге он не задал ни одного вопроса об Эмире, и это показалось мне странным. Нормально ли искать скрытый смысл в каждом его слове и жесте? Наверное, я действительно становлюсь параноиком.

Доехав до общежития, мы попрощались – тепло, но сдержанно. И, только когда машина Кенана скрылась из виду, я поняла, что так и не спросила, зачем он меня искал. Всю дорогу мы говорили о пустяках, но он так и не объяснил, зачем ему понадобилось добраться в поисках меня аж до дома Эмира.

А может, он просто хотел попасть туда?

Я снова покачала головой. Кажется, я действительно схожу с ума.

* * *

Войдя в общежитие и шагая по коридору, я издалека увидела приближающуюся хоббитшу Эзги. Давать людям обидные прозвища – не очень-то красиво, и я обычно такое не одобряю. Но эта полутораметровая девчонка говорила за моей спиной (а иногда и в лицо) такие гадости, что затея с этой кличкой – самой безобидной из возможных – казалась мне вполне обоснованной.

Я опустила голову, чтобы пройти мимо, но в последний момент все же окликнула ее. И да, окликнула по имени – без обзывательств. Я еще не опустилась до ее уровня. Она скривилась, будто услышав гадость, и я сглотнула, подавляя в себе ту мерзкую Сахру, которая так и рвалась наружу:

– Эзги, я хочу тебя кое о чем спросить.

Мне было трудно сохранять дружелюбный тон. Она повернулась ко мне, даже не пытаясь скрыть досаду, закатила глаза и скрестила руки на груди:

– Зря тратишь дыхание. Да, мисс Джульетта, вы правильно услышали – ваш драгоценный Ромео никого не трогал. Пару часов назад те самые девчонки, с которыми он якобы провел ночь, пришли и рассказали, как он вышвырнул их из своего дома.

Я нахмурилась. О чем это она?

– Кто? Я не понимаю.

Она громко вздохнула, демонстрируя раздражение:

– Эмир сегодня после обеда пришел и вежливо попросил их всем рассказать правду. С тех пор эти девушки ходят по комнатам и объясняют, как все было на самом деле. Так что твой Ромео – пока еще – не нюхал их роз.

Произнося «вежливо попросил» и «пока еще», она показала пальцами кавычки и выглядела при этом так нелепо, что я невольно улыбнулась – аж скулы свело.

Значит, вот куда он пропал сегодня. Хотя это и было мне приятно, я стерла улыбку с лица и, шагнув вперед, схватила Эзги за руку, не давая ей уйти. Она остановилась, сначала посмотрела на мою руку, потом на меня – будто взбешенная кошка, готовая в любой момент выпустить когти. Я проигнорировала ее взгляд и спокойно сказала:

– Вообще-то, я хотела спросить о другом.

Я убрала руку, и Эзги повернулась ко мне с любопытством.

– Я хотела поговорить о том человеке, который подходил к тебе и спрашивал про меня.

Она нахмурилась, будто припоминая:

– Ты про того высокого парня, с которым ты уехала на машине пару недель назад?

Я тут же кивнула, игнорируя ее язвительный тон.

– Да, именно о нем. Что конкретно он обо мне спрашивал?

Эзги пожала плечами:

– Ничего.

Я нахмурилась:

– Что значит «ничего»?

Она снова раздраженно вздохнула. Для болтуньи Эзги сегодня была подозрительно немногословна. Отчего-то сейчас вытягивать из нее информацию было сложнее, чем секреты у агента ЦРУ.

– Он вообще ничего о тебе не спрашивал.

– О чем же вы тогда говорили?

Она снова ответила равнодушно:

– Он спрашивал про Эмира.