Сибирский код

Помещение снова наполнилось гудящей тишиной, и я выдохнул, нужно найти что-нибудь полезное, в этот момент луч фонаря выхватил из темноты металлический шкаф с биркой «Аварийный комплект».

Металлическая дверца шкафа не поддавалась, будто ржавчина держала её за горло. Марк наклонился и дёрнул сильнее. Замок щёлкнул – от этого сухого, почти чересчур громкого звука внутри всё сжалось.

Внутри «Аварийного комплекта» оказалось две полки. На верхней – запаянный в пластик жёлтый контейнер с крупным штампом «CRYO-S». Под ним – тёмно-серая коробка с наклейкой «Ультразвуковой генератор “Сапсан-М” / 38–42 кГц». О это же именно та частота, о которой писала Кристина.

Я осторожно вытащил генератор: цилиндр длиной с предплечье, кнопка “ТЕСТ”, две батареи-блоки на ремешке и обтёртая инструкция с крупным штампом ОТК 1999 г. Ниже валялась пачка аккуратно свёрнутых одноразовых гипотермических пакетов, похожих на туристические «сухие льды». Рядом торчал синий противоаэрозольный респиратор с визором.

«Спасибо, Денис», – прошептал я про себя и уже хотел сложить всё в рюкзак, как заметил на задней стенке шкафа клочок изоленты, под которым что-то было расчерчено маркером:

«42 → Δ t = 3 ч.

CRYO-S = 10 мин ↓ 90 %

ULTRA 40 кГц = шок 30-45 с.

На исходе – СЕВЕР».

Кто и когда оставил эту заметку, я не знал, но цифры быстро улеглись в голове: десять минут крио-спрея дают выигрыш; сорок килогерц – шанс на бегство.

Я успел только защёлкнуть пластиковые фиксаторы на крышке рюкзака, как где-то за стеллажами снова клацнул металл. На этот раз звук был слишком размеренным, чтобы списать на ветхие полки.

Выключив фонарь, я присел, стараясь дышать бесшумно. В проёме между рядами, сквозь стробящее свечение ламп, медленно проплыло чьё-то тело. Белый халат тянулся по полу, рука беспорядочно скребла по коробкам, будто ощупывала пространство.

Тот самый лаборант? Нет… Силуэт был выше, плечи шире.

Тень остановилась перед шкафом в трёх метрах. Шаг. Ещё шаг. Под вспышкой лампы стало видно лицо: кожа будто покрылась тонкой чёрной лаковой плёнкой, глаза расплавились в одно сплошное тёмное зеркало. Существо наклонило голову, втянуло воздух – и резко дёрнулось, заметив меня.

«Сейчас или никогда». Я вдавил большую красную кнопку на цилиндре.

Генератор «Сапсан» взвыл тонко, как комар у самого уха. Пространство содрогнулось невидимой волной; лампы над головой начали трещать, одна вспыхнула и погасла. Тварь выгнула спину дугой, как кукла на сломанных шарнирах, а затем рухнула на колени. Изо рта потекла густая чёрная слюна.

Тридцать… сорок пять секунд, если верить записям и наступит шок. Я отступал к запасному выходу, не убирая палец с кнопки. На сорок первой секунде тварь сорвалась в истеричный скрип, поднялась, мечась, – тогда решил хлестнуть по ней крио-спреем. Достав второй аппарат из коробки, я немедленно нажал на спусковой механизм и белый поток окутал тварь. Иней мгновенно затянул плечо, шея покрылась белым слоем реагента, чернота потрескалась, как охлажденное стекло под кипятком.

Мутант беззвучно открыл рот – и упал, как тяжёлый мешок на бетон.

Я не стал ждать. Моментально рванул к запасному выходу, выскочил на промозглый двор. Воздух здесь, казалось, уже был другим: холоднее, резче. Падал мелкий ледяной дождь, подсвеченный отблесками пожара у главного корпуса. В небе кружили вертолёты МЧС, надрезая тучи прожекторами. На горизонте, где-то в районе МКАД, клубился широкий оранжевый пояс – будто город пытались обхватить пламенем, чтобы отсечь от остальной страны.

Склонившись под тяжестью рюкзака, я проскользнул к стоянке служебных авто. К моему удивлению, старенький «Патриот» академической группы стоял с открытым багажником, фары моргали в режиме «аварийной остановки».

Я быстро закрыл багажник и сел за руль.

Двигатель завёлся с первого раза. Выезжая со стоянки, я шарахнулся, когда в зеркале заднего вида мелькнула поросшая инеем фигура – та, что ещё секунду назад лежала, как мне казалось, мёртвой у склада.

Двигатель «Патриота» ревел, как загнанный зверь, когда я выруливал на пустынную трассу. В зеркале лабораторный корпус превращался в черный силуэт на фоне багрового заката. Там, где еще час назад кипела жизнь, теперь полыхали пожары.

Я нажал на газ, и колеса взвыли по мокрому асфальту. В голове стучало: «Екатеринбург. 1800 километров. Дядя Игорь. Незабудки из Ботанического сада»

Радио молчало – только шипение пустых частот. Я выдернул антенну и поймал обрывок передачи:

«…всем гражданским транспортным средствам… немедленно… карантинная зона…»

Голос диктора заглушил резкий скрежет. Я рванул руль влево – мимо пронеслась «скорая» с разбитым лобовым стеклом. Она не остановилась, не замедлилась, будто водитель не видел меня. Или не хотел видеть.

Заправка «Газпромнефть» светилась в темноте, как последний островок цивилизации. Я подкатил к свободной колонке, вылез из машины.

Заправился на полный бак. Внутри магазина горел свет, но никого не было видно.

Я зашел внутрь – теплый воздух, запах кофе и чипсов. На кассе сидел мужчина лет сорока в фирменной жилетке.

– Добрый вечер, – сказал я.

Он медленно поднял голову.

– Вечер… – ответил он, растягивая слова.

Я кивнул на пустые полки.

– Народ скупил все?

Он улыбнулся. Слишком широко.

– Нет… просто… не завозят.

Я взял бутылку воды и шоколадку.

– А вы не боитесь? – спросил я, кивая в сторону города, где на горизонте полыхали зарева.

Он задумался, будто вопрос был сложным.

– Бояться? Нет… – он покачал головой. – Все будет… хорошо.

Его глаза блестели странно – слишком влажно, слишком…неестественно

Я протянул деньги. Он взял их, но пальцы его были… холодными.

– Вам сдачи? – спросил он, и в его голосе было что-то… неправильное.

– Нет, спасибо.

Я повернулся к выходу.

– Вы… торопитесь? – его голос остановил меня.

Я обернулся.

Он стоял за кассой, улыбаясь.

– В городе… сейчас интересно. – Он наклонил голову. – Вы не хотите… остаться?

Я почувствовал, как по спине побежали мурашки.

–Нет, мне нужно ехать.

Он кивнул.

–Как скажете…

Я вышел на улицу. За спиной раздался звук – будто что-то упало.

Я обернулся.

Он стоял у витрины, смотрел на меня. И не моргал. Совсем.

Я сел в машину, завел двигатель.

В зеркале заднего вида он все еще стоял там, у витрины. Смотрел. И улыбался.

«Ну и жуть…» – подумал я и нажал на педаль газа. Отправишься в путь до Екатеринбурга.

Блокпост возник внезапно – сначала просто свет фар вдалеке, потом резкие тени бетонных блоков, перекрывающих два ряда из трех. «Патриот» замедлился, колеса зашуршали по разлитому на асфальте антисептику. В воздухе стоял едкий запах хлорки, смешанный с чем-то сладковатым – как в морге.

Три солдата в защитных костюмах ОЗК, больше похожих на скафандры, подняли автоматы. Четвертый, с рацией на плече, сделал жест «стоп». Его противогаз был забрызган чем-то темным.

Я опустил стекло на пять сантиметров – ровно настолько, чтобы слышать друг друга.

– Документы! – голос из-под противогаза звучал хрипло. – Быстро!

Рука в резиновой перчатке схватила мой паспорт. Солдат повернул его к ультрафиолетовому фонарю – проверяли на подлинность. За его спиной двое других обходили машину, тыкая щупами в колесные арки, заглядывая в багажник через стекло.

– Из Москвы? – спросил командир, тыкая пальцем в прописку. – Почему не в карантинной зоне?

– Командировка. В НИИ вирусологии в Екатеринбурге.

Он что-то пробормотал в рацию. Из будки вышел еще один военный – без противогаза, но с красной повязкой «Врач» на рукаве. Его лицо было серым от усталости.

– Температуру мерили? – спросил он, доставая бесконтактный термометр.

– Нет симптомов?

Термометр пискнул. Врач посмотрел показания, кивнул командиру. Тот недоверчиво скосил глаза:

– Почему один? По приказу все перемещения группами.

– Коллеги… – я сделал паузу, – не прошли медконтроль вчера.

Врач вдруг резко закашлял, отвернулся. Когда он вытер рот, на рукаве осталось темное пятно. Командир нервно дернул плечом.

– Ладно… – он протянул мне документы, – но вас отметили. Через 200 км будет еще один пост – скажите, что с КПП-43 все чисто.

В этот момент сзади раздался душераздирающий крик. Один из проверяющих солдат упал на асфальт, и стал биться в судорогах. Из-под его противогаза появилась черная пена.

– Тревога! Карантин! – заорал командир, хватая автомат.

Я ударил по газу, пока они не опомнились. «Патриот» рванул вперед, сбивая пластиковую стойку. В зеркале осталась сюрреалистичная картина – солдаты в ОЗК бегут кто куда, один стреляет в воздух, врач стоит на коленях, держась за горло…

Трасса пуста. Только иногда попадаются брошенные машины с открытыми дверями. В одной, метрах в ста впереди, мигает аварийка. Когда проезжаю мимо – вижу: женщина сидит за рулем, склонившись на подушку. Кажется, спит. Но потом замечаю – ее шея вывернута под невозможным углом.

Навигатор молчит – все вышки связи отключены. Только бумажная карта на пассажирском сиденье, испещренная пометками Кристины. Она всегда смеялась над моей привычкой к бумажным носителям…

Где-то за поворотом вспыхнуло зарево. Еще один горящий населенный пункт. Я прибавил скорость. В голове стучит: «1800 километров до Екатеринбурга. А дальше что-нибудь придумаю»

Бензина хватит до следующей заправки. Если она еще будет работать. Если там еще будут люди. Настоящие люди.

А пока «Патриот» катился вперед по пустой трассе, увозя меня от ада, в котором, возможно, уже нет ничего человеческого.

Глава 2 : Пробуждение

Термостат издал резкий сигнал тревоги. Я оторвалась от микроскопа, мгновенно ощутив липкий