Судилище

«Странно,» – подумала Соня. – «Неужели одна девочка может так влиять на целый класс?»

Но потом вспомнила утренние слова отца об избранных и управлении миром. Возможно, в семьях подобного уровня детей с раннего возраста учат властвовать и подчиняться? Воспитывают будущих лидеров и их верных последователей? Тогда поведение одноклассников выглядело не как аномалия, а как результат долгой и тщательной подготовки.

Звонок на перемену прозвучал как освобождение.

Соня поняла, что попала в параллельную реальность, уже на первой перемене. Вместо обычной беготни и криков в коридорах здесь царила какая-то неестественная тишина. Ученики собирались в небольшие группки, разговаривали вполголоса и постоянно поглядывали в телефоны. Движения были плавными, почти ритуальными – каждый жест отточен, каждая поза продумана. Атмосфера напоминала больницу в ожидании сложной операции – все нервничали, но старались не показывать волнения. Или театр перед премьерой, где актеры повторяют роли, боясь забыть текст в решающий момент.

– Новенькая!

К ней подошла девушка с детским лицом и большими карими глазами. В отличие от остальных, она выглядела… человечно. Да, одета дорого – блузка из натурального шелка, юбка от известного дизайнера, туфли, которые стоили как стипендия студента за семестр. Прическа идеальна, макияж безупречен, аксессуары подобраны со вкусом. Но в глазах читалась живая эмоция – тревога, смешанная с любопытством и какой-то скрытой мольбой о помощи. Словно за красивой маской пряталась настоящая девочка, которая боялась показать истинное лицо окружающим.

– Я Лера. Лера Климова.

Голос дрожал едва заметно, руки слегка тряслись – признаки нервного напряжения, которое девочка пыталась скрыть под маской светской вежливости. На ее запястье тоже красовался браслет – серебряный, с небольшими камешками, но символы на нем были другими. Не пирамиды и глаза, а что-то более мягкое – переплетенные линии, напоминающие цветочные узоры.

– Соня, – представилась новенькая. – А что здесь происходит? Почему все такие… напряженные?

Лера оглянулась, убеждаясь, что их никто не подслушивает.

Движение было быстрым, почти испуганным – словно она боялась даже намека на секретный разговор. Глаза метались по коридору, отслеживая каждую фигуру, каждый взгляд. Создавалось впечатление, что девочка живет в постоянном страхе быть пойманной на нарушении каких-то неписаных правил.

– Ты еще не знаешь про приложение? – тихо спросила она.

– Какое приложение?

– «Судилище». Там можно… – она замолчала, увидев приближающегося парня.

Соня обернулась и почувствовала, как перехватывает дыхание.

К ним шел самый красивый мальчик, которого она когда-либо видела. Высокий, не менее метра восьмидесяти, атлетического сложения – широкие плечи, узкая талия, длинные ноги. Правильные черты лица казались высеченными из мрамора скульптором-виртуозом: прямой нос, четкая линия скул, волевой подбородок. Темные волосы уложены в небрежную, но явно дорогую прическу – каждая прядь лежала именно там, где нужно. Глаза цвета морской волны обещали глубину океана, но при ближайшем рассмотрении оказывались скорее ледяными, чем теплыми. Улыбка голливудской звезды обнажала идеально ровные белые зубы. Одет в рубашку, которая, вероятно, стоила как подержанная машина – ткань переливалась на свету, каждая складка подчеркивала совершенство фигуры.

Но было в нем что-то, что заставляло насторожиться.

Может быть, слишком холодный взгляд под маской обаяния – глаза, которые оценивали, а не видели. Или то, как он двигался – как хозяин территории, уверенный в своем превосходстве над всеми окружающими. Походка хищника, который знает, что добыча никуда не денется. Каждый шаг рассчитан на производство впечатления, каждый жест отрепетирован до автоматизма. За всей внешней красотой чувствовалась какая-то внутренняя холодность, отсутствие искренности.

– Лерочка, – его голос звучал мягко, почти нежно, но Соня заметила, как Лера вздрогнула.

Реакция была мгновенной – девочка напряглась, как струна, улыбка стала вымученной, руки сжались в кулаки. Словно появление красивого парня включало в ней какую-то программу самозащиты, заставляло готовиться к удару.

– Ты что-то рассказываешь нашей новенькой?

Слово «нашей» прозвучало как заявление о собственности. Не «новой ученице», не «девочке» – именно «нашей», с притяжательным оттенком. Как будто все люди в школе принадлежали ему по праву рождения или завоевания.

– Да нет, Макс, просто знакомимся…

– Хорошо, – он положил руку на плечо Леры, и та сжалась, как от удара.

Соня видела, как пальцы парня сжимаются на плече подруги чуть сильнее, чем нужно для дружеского жеста. Лера побледнела, но продолжала улыбаться – натянуто, как актриса, забывшая роль, но пытающаяся импровизировать. В ее глазах мелькнула боль – не только физическая, но и душевная.

– Помни, солнышко, что у нас нет секретов друг от друга.

Фраза прозвучала как угроза, завернутая в красивую упаковку. «Солнышко» – ласковое обращение, но произнесенное тоном, который не допускал возражений. «У нас нет секретов» – вроде бы признание в близости, но на самом деле требование полной прозрачности, отказа от личных границ.

– Максим Золотой, – представился он Соне, протягивая руку.

Рукопожатие было крепким, почти болезненным.

Он сжал ее ладонь сильнее, чем требовала вежливость, и подержал дольше, чем обычно – демонстрация силы и доминирования. Соня заметила на его запястье тот же браслет, что у остальных. Только у Максима он был не просто золотым – инкрустированным какими-то камнями и символами, больше похожими на древние амулеты. Пирамиды, глаза, переплетенные змеи – целый каталог тайных знаков на одном украшении.

– Добро пожаловать в наш маленький рай.

– Соня, – ответила она, стараясь сохранить нейтральное выражение лица.

– Знаю. Дочь нашего нового министра. Папа очень… влиятельный человек.

В том, как он произнес слово «влиятельный», было что-то многозначительное.

Как будто он знал о ее отце что-то такое, чего не знала сама Соня. Информацию, которая не предназначалась для посторонних ушей. Тон был дружелюбным, но под ним чувствовался подтекст – намек на некие тайные связи, скрытые от общественности договоренности.

Максим ушел, увлекая за собой Леру.

Но перед тем как скрыться за поворотом коридора, он обернулся и посмотрел на Соню долгим, изучающим взглядом. И в глазах было что-то хищное – как у красивого зверя, выбирающего добычу. Не сексуальный интерес, а нечто более холодное и расчетливое. Оценка потенциальной жертвы или союзника. Взгляд коллекционера, решающего, стоит ли добавить новый экспонат в свою коллекцию.

– Лера, ты в порядке? – успела крикнуть Соня.

– Да, конечно, – отозвалась подруга, но голос звучал механически. – Просто… Макс очень заботливый. Иногда слишком.

В тоне звучала зубрежка, как будто она повторяла заученную фразу.

Слова произнесены быстро, без эмоций, как стихотворение, которое вызубрили назубок, но не понимают смысла. «Заботливый» – положительная характеристика, но «иногда слишком» выдавало истинное отношение. Девочка пыталась оправдать поведение парня, найти рациональное объяснение его контролю, но сомнения просачивались сквозь натянутую уверенность.

Следующий урок – история – проходил в кабинете, больше похожем на музей.

Стены были увешаны картами древних империй, портретами великих правителей, копиями исторических документов. Римская империя соседствовала с Египетским царством, Византия граничила с Священной Римской империей. Портреты императоров, фараонов, королей смотрели со стен строгими взглядами – все как на подбор имели аристократические черты и выражение абсолютной власти. Документы в рамках под стеклом: буллы пап, указы императоров, договоры между государствами – все написано на латыни, древнегреческом, арамейском. Но больше всего внимания Сони привлекла витрина в углу класса.

В ней лежали древние артефакты: египетские амулеты, римские монеты, средневековые печати.

И все они были украшены теми же символами, что встречались повсюду в школе – глаза, треугольники, пирамиды, переплетенные геометрические фигуры. Золотые диски с выгравированными глазами Гора, серебряные пирамиды с непонятными надписями, кольца с камнями, в которых угадывались лица древних богов. Рядом с каждым предметом лежала табличка с описанием: «Амулет верховного жреца, Египет, 1500 год до н.э.», «Печать магистра ордена, XII век», «Ритуальная чаша, XV век». Все подлинники, все связаны с тайными обществами и мистическими культами.

– Сегодня мы изучаем историю тайных обществ, – объявил учитель.

Пожилой мужчина с проницательными глазами за стеклами очков в золотой оправе. Седые волосы аккуратно зачесаны назад, борода подстрижена с математической точностью. Одет строго, но дорого – костюм сидел как влитой, галстук завязан безупречным узлом. На пальце поблескивало кольцо с крупным камнем, в котором при определенном освещении проступали очертания все того же глаза в треугольнике.

– Кто может назвать самые известные из них?

Руки взлетели вверх.

Ученики наперебой называли: «Масоны!», «Иллюминаты!», «Тамплиеры!», «Розенкрейцеры!». Голоса звучали уверенно, как будто подобные темы обсуждались дома за семейными ужинами. Не как экзотические исторические курьезы, а как часть повседневной реальности, знание о которой передается от родителей к детям.

– Отлично, – улыбнулся учитель. – А теперь главный вопрос: как вы думаете, существуют ли тайные общества в наше время?

Наступила тишина.

Ученики переглядывались, но никто не отвечал. В воздухе повисло напряжение – словно все знали правильный ответ, но боялись его произнести вслух. Или, наоборот, слишком хорошо понимали, что некоторые истины лучше держать в секрете.

– Интересно, – протянул учитель. – Обычно на подобный вопрос отвечают сразу. Соня, как новенькая, что скажете?

Все взгляды устремились на нее.

Соня почувствовала себя как под микроскопом. Двадцать пар глаз изучали каждую эмоцию на ее лице, каждое движение губ перед ответом. Атмосфера напряглась до предела – от ее слов зависело многое. Возможно, место в классной иерархии, возможно, отношение одноклассников, возможно, нечто более серьезное.

– Я думаю, что да, – осторожно сказала она. – Люди всегда объединялись в группы по интересам. Просто теперь подобная организация может выглядеть по-другому.

– По-другому – как именно?

– Ну… может быть, не в подвалах с капюшонами, а в современных офисах. Или в… элитных клубах. Или школах.

Последние слова вырвались сами собой.

Соня не планировала их произносить, но атмосфера класса, все символы, странное поведение одноклассников – все складывалось в одну картину. Пазл, который собирался в голове помимо сознания, логические связи, которые просились наружу.

Учитель внимательно посмотрел на нее.

В его взгляде мелькнуло одобрение – или предупреждение? Трудно было понять, порадовала ли его проницательность новой ученицы, или, наоборот, встревожила.

– Очень проницательно, – сказал он наконец. – Действительно, форма может меняться, но суть остается. Люди власти всегда нуждались в… особых способах коммуникации. В знаках, которые понятны только посвященным. В символах, которые передают информацию без слов.

Он подошел к витрине и взял один из амулетов – золотой диск с выгравированным глазом в треугольнике.

– Данный символ, например, использовался на протяжении тысячелетий. В Древнем Египте он назывался «Око Гора» и означал божественную защиту. Масоны переняли его как символ просвещения. А в наше время…

Он многозначительно посмотрел на класс.

– В наше время его можно увидеть в самых неожиданных местах. На долларовых купюрах, в архитектуре правительственных зданий, в эмблемах крупных корпораций. И, конечно, в символике элитных учебных заведений.

Соня проследила его взгляд и увидела – тот же символ красовался на гербе школы, который висел за спиной учителя.

– Случайности не случайны, – добавил учитель тихо, и его слова прозвучали как заклинание.

Фраза повисла в воздухе, создавая ощущение, что каждое совпадение в жизни – результат чьего-то плана. Что за внешним хаосом событий скрывается невидимая рука, направляющая судьбы людей по заранее написанному сценарию.

После урока Соня осталась в классе под предлогом записать домашнее задание.

На самом деле ей хотелось лучше рассмотреть витрину с артефактами. Остальные ученики ушли шумной толпой, оставив ее наедине с древними тайнами. Приблизившись к стеклянному шкафу, она поняла, что экспонаты – не копии, а подлинники. Золото потемнело от времени, на камнях были видны следы древней обработки, пергаменты желтели от старости. Каждый предмет дышал историей, хранил память о людях, которые держали их в руках сотни и тысячи лет назад.

Рядом с каждым предметом лежала табличка с описанием:

«Печать ордена тамплиеров, XII век» «Кольцо-амулет иллюминатов, XVIII век» «Ритуальная чаша розенкрейцеров, XVI век»

Все были настоящими артефактами тайных обществ.

Как они попали в школу? И почему их выставляют на всеобщее обозрение? Обычно подобные вещи хранятся в музеях под усиленной охраной или в частных коллекциях миллиардеров. А здесь они лежали в обычном школьном кабинете, доступные для изучения подростками. Словно кто-то хотел, чтобы дети элиты с раннего возраста привыкали к символам и атрибутам тайной власти.

– Интересуешься историей? – раздался голос за спиной.

Соня обернулась.

В дверях стояла Арианна, но теперь без свиты одноклассников она выглядела по-другому. Более расслабленно, но от подобной перемены еще более опасно. Маска идеальной ученицы спала, обнажив истинное лицо – умное, холодное, полное какой-то древней мудрости. В руках она держала дорогую сумочку, на которой поблескивали те же символы – глаза, пирамиды, переплетенные линии.

– Подлинные артефакты? – спросила Соня.

– Конечно.

Арианна подошла ближе, и Соня почувствовала дорогой парфюм с нотками жасмина и чего-то более темного – может быть, пачули или сандала. Запах был гипнотическим, одурманивающим, как благовония в древних храмах.

– Наша школа имеет… особые связи с коллекционерами. Люди, которые понимают ценность знаний, делятся ими с достойными.

– Достойными?

– Теми, кто способен оценить не только материальную, но и символическую ценность вещей. Кто понимает, что некоторые предметы обладают силой, которая передается через прикосновение.

Арианна взяла в руки один из амулетов – тот самый золотой диск с глазом.

– Видишь символ? Он означает знание. Но не простое знание, которое можно прочитать в учебниках. Знание о том, как устроен мир на самом деле. Кто им управляет. По каким правилам. Какие силы движут историей и определяют судьбы народов.

Она протянула амулет Соне.

– Хочешь подержать? Говорят, он приносит удачу тем, кто готов принять истину.

Соня взяла диск.

Металл был теплым, как будто его недавно держали в руках. По поверхности шли тончайшие гравировки – не только глаз в треугольнике, но и другие символы: спирали, переплетенные линии, странные письмена на языке, который она не узнавала. При прикосновении по коже пробежал едва заметный электрический разряд – может быть, статическое электричество, а может быть, что-то более загадочное.

– Красивый, – сказала она.

– Красота – лишь оболочка, – ответила Арианна. – Настоящая ценность в силе, которую он представляет. Амулет принадлежал людям, которые управляли судьбами империй. Которые знали секреты, скрытые от простых смертных. Которые понимали истинные законы мира.

– Каких секреты?

Арианна улыбнулась – впервые за все утро искренне.

– Терпение, новенькая. Не все сразу. Сначала нужно доказать, что ты достойна посвящения. Что готова принять ответственность, которая приходит вместе с знанием.

– Посвящения во что?

– В наш маленький кружок.

Арианна взяла телефон и показала экран. На дисплее была иконка приложения – черные весы правосудия в золотом круге. Название: «Судилище».

– Игра?

– Можно и так сказать.

В голосе Арианны прозвучала ирония. Словно она знала о приложении гораздо больше, чем готова была рассказать.

– Игра в справедливость. Мы изучаем поступки людей и выносим приговоры. Очень… образовательно. Помогает понять, как работает настоящая власть, как принимаются решения, которые влияют на судьбы других.

Соня хотела задать еще вопросы, но Арианна уже направлялась к выходу.

– Подумай над моими словами, – сказала она на прощание. – И помни: в нашем мире нет случайностей. Ты попала сюда не случайно. Твоя семья стала частью системы не случайно. И то, что произойдет дальше, тоже не будет случайностью.

Оставшись одна, Соня почувствовала, как по коже пробегают мурашки.

В словах Арианны было что-то гипнотическое, завораживающее. И пугающее. Девочка говорила как человек, который обладает информацией о будущем, знает планы, недоступные остальным. Как оракул, предсказывающий судьбу, или как кукловод, который сам эту судьбу создает.

Она посмотрела на амулет, который все еще держала в руках.

Глаз в треугольнике смотрел на нее, как живой. И показалось, что он моргнул. Соня быстро положила диск обратно в витрину и выбежала из класса.

В коридоре ее ждал сюрприз.

У стены стоял молодой человек в униформе курьерской службы. Высокий, с темными кудрявыми волосами и умными карими глазами. В отличие от остальных обитателей школы, он выглядел… нормально. Без показной роскоши, без холодного высокомерия в глазах. Одежда простая, но чистая и аккуратная. Руки рабочие, загорелые – явно не привык к офисной работе. На лице играла легкая улыбка, в глазах светился живой интерес к миру. Словно в дворец из стекла и мрамора случайно забрел обычный человек из реального мира.

– Извините, – обратился он к Соне. – Вы не видели кабинет директора? Нужно доставить документы.

– Честно говоря, я сама новенькая, – призналась Соня. – Первый день.

– Понятно.

Он улыбнулся, и улыбка показалась Соне первой искренней эмоцией за весь день. Без расчета, без попытки произвести впечатление, без скрытых мотивов. Просто человеческая теплота.

– Тогда мы оба заблудились в дворце.

– Дворце?

– Ну а как еще назвать место? – Он оглядел роскошные коридоры. – Я много где бывал по работе, но такого великолепия не видел. Ваши одноклассники, наверное, привыкли к подобной роскоши?

– Не знаю, – честно ответила Соня. – Для меня тоже все ново.

– Значит, вы тоже из простой семьи? – В его голосе прозвучала надежда.

– Не совсем, – Соня не знала, как объяснить свою ситуацию. – Мой отец недавно получил высокую должность. И мы переехали в другой мир…

ГЛАВА 3. ТРЕУГОЛЬНИК СЛОМАННЫХ СЕРДЕЦ

Курьер представился просто – Мирослав. Без фамилии, без попыток произвести впечатление дорогой одеждой или связями знаменитых родителей. Голос звучал мягко, с едва заметным акцентом, который Соня не могла определить – возможно, восточноевропейским или балканским. В отличие от одноклассников с их наигранной взрослостью и холодным расчетом, молодой человек говорил естественно, без оглядки на социальный статус собеседника. Руки у него были рабочие – с небольшими шрамами и мозолями, какие бывают у людей, знакомых с физическим трудом. На запястье не красовался модный браслет с тайными символами, а простые часы на кожаном ремешке. Даже стоял он по-другому – не демонстрируя превосходство, а просто занимая место в пространстве без претензий на доминирование.

– Мирослав? – переспросила Соня, привыкшая к тому, что в новом мире каждое знакомство начиналось с перечисления титулов и семейных связей. – А фамилия?

– Пока просто Мирослав, – улыбнулся он. – Фамилии имеют значение только тогда, когда за ними стоят настоящие поступки, а не чужие достижения.

Фраза прозвучала как философское размышление, но без надменности или желания показать эрудицию. В словах чувствовалась искренняя убежденность – человек действительно верил в то, что говорил. Подобная позиция казалась революционной в стенах школы, где каждый ученик определялся исключительно через родительские регалии и финансовые возможности семьи.

– Вы знаете, где находится кабинет директора? – обратился он к проходящему мимо старшекласснику.

Парень в дорогом пиджаке окинул курьера презрительным взглядом, оценил простую одежду и рабочие руки.

– Прислуга ходит через черный ход, – бросил он небрежно. – Главный вход для людей.

Мирослав не дрогнул.

– Благодарю за информацию о входах, – ответил он спокойно. – Но документы все равно нужно доставить директору лично. Можете подсказать направление?

Тон остался ровным, без вызова или унижения. Достоинство, которое не зависело от внешних обстоятельств или чужого мнения. Старшеклассник, видимо, ожидал раздражения или заискивания, но получив невозмутимую вежливость, растерялся. Несколько секунд смотрел на курьера, пытаясь понять, насмехается ли тот над ним или действительно воспринимает грубость как полезную информацию.

– Третий этаж, – буркнул он наконец. – Центральная лестница, направо.

– Кабинет директора на третьем этаже, – сказал Мирослав Соне, когда старшеклассник ушел. – Хотите составить компанию? Может быть, по дороге найдем ваш следующий урок.

Предложение прозвучало без намека на флирт или попытки познакомиться поближе. Просто человеческое участие, готовность помочь новичку сориентироваться в незнакомом месте. После утра, проведенного среди холодных взглядов и скрытых угроз, подобная простота показалась Соне глотком свежего воздуха.

По дороге к директорскому кабинету они проходили мимо открытых дверей классов. Математика в 10-А: ученики решали задачи на интерактивных досках размером со стену кинотеатра, каждое рабочее место оборудовано персональным компьютером последней модели. Химия в 9-Б: лаборатория напоминала научный центр – современные приборы, реактивы в герметичных контейнерах, вытяжки с автоматическим управлением. Биология в 11-В: вместо засушенных гербариев – живые растения в климатических камерах, микроскопы с возможностью трансляции изображения на большой экран. Оборудование стоило дороже, чем годовой бюджет обычной районной школы, но использовалось как нечто само собой разумеющееся.

– Впечатляет, – заметил Мирослав, глядя на роскошные кабинеты. – Наверное, здесь дают действительно качественное образование.

– Пока не знаю, – призналась Соня. – Первый день. Но люди здесь какие-то… странные.

– Странные как?

– Слишком взрослые для своего возраста. И все время говорят намеками, как будто знают что-то, чего не знаю я.

Мирослав остановился возле витрины с фотографиями выпускников. Лица успешных людей, закончивших школу в разные годы, смотрели с портретов строгими, уверенными взглядами. Министры, банкиры, владельцы корпораций – все как на подбор имели аристократические черты и выражение холодного превосходства. Под каждой фотографией значилось краткое перечисление достижений: «Владелец медиаимперии», «Председатель совета директоров», «Министр экономического развития».

– Знаете, что меня поражает в подобных портретах? – тихо сказал он. – Все выглядят одинаково. Не внешне, а… внутренне. Как будто их научили одному выражению лица, одной манере держаться.

Соня присмотрелась внимательнее. Действительно – при всем различии возраста, пола и внешности, во взглядах выпускников читалось что-то общее. Холодная уверенность в собственном превосходстве, привычка командовать и быть беспрекословно выслушанными. Словно всех учили не только предметам школьной программы, но и особой манере поведения, специальному коду, по которому свои узнают своих.

– Может быть, успех приходит к людям определенного типа? – предположила она.

– Или людей определенного типа создают в школах вроде вашей, – ответил Мирослав задумчиво.

Фраза повисла в воздухе, создавая неприятное ощущение. Получается, личность можно сформировать искусственно? Воспитать детей по заранее разработанному плану, превратив их в копии друг друга? Тогда все странности поведения одноклассников приобретали новый смысл – не индивидуальные особенности, а результат систематического воздействия.

Кабинет директора располагался в конце коридора, за массивными дубовыми дверьми с бронзовыми ручками. На табличке значилось: «Виктор Леонидович Макаренко, директор». Мирослав постучал и через несколько секунд услышал приглашение войти. Соня хотела остаться в коридоре, но любопытство оказалось сильнее осторожности – она проскользнула следом за курьером.

Кабинет поражал размерами и роскошью. Потолки высотой не менее четырех метров, окна от пола до потолка с видом на центр города, библиотека с книгами в кожаных переплетах. Рабочий стол размером с теннисный корт, кресла из натуральной кожи, ковер ручной работы, который стоил как дорогая машина. На стенах висели дипломы и награды, портреты с известными политиками, фотографии с официальных мероприятий. Но больше всего внимания привлекала коллекция статуэток на полках – древние божества, мифологические существа, абстрактные композиции из дорогих металлов и камней. И везде те же символы: глаза в треугольниках, пирамиды, переплетенные геометрические фигуры.