Главная роль – 5

Тут вам не там, и в силу родственных связей, политических перспектив и ажиотажа в СМИ – в особо политизированной стране Франции, по слухам, наиболее слабые жертвы информационных войн из-за сотрясающих Европу перемен натурально в лечебницы ложатся, отдыхать от этих проклятых газет – Кристиан IX, мой дедушка по маминой линии, решил встретить нас в порту лично. Внешне датский король мне понравился – лысая голова в форме яйца обрамлена остатками волос на уровне ушей, роскошные усы приветливо топорщатся, утопающие в морщинах глаза излучают радушие. С ним конечно же присутствует королева – Луиза Гессен-Кассельская. Удивительно, что ее гены, помноженные на гены Кристиана, привели к рождению очень красивой Дагмары и вполне симпатичного Кристиана-младшего – сами они красотой, прости-господи, не блещут.

Мы с дедушкой обнялись, он поцеловал ручку Марго и пошел расцеловывать Дагмару и Ксюшу, на правах отца и деда. Я тем временем целовал ручку бабушке. Какая трогательная картина воссоединения семьи – полагаю, так в газетах про сегодняшний день и напишут. Скучающий мозг зацепился за последнюю мысль и извлек из памяти прочитанную вчера статью – «человеческие зоопарки» по всей Европе резко прибавили в популярности, но их хозяевам от этого только хуже: вдохновленный нашей с Марго историей народ придирчиво осматривает «экспонаты» на предмет «подделки», не стесняясь нанимать в спутники профильных специалистов-этнографов, потому что выигранный суд против мошенника, подменившего условных пигмеев условными эфиопами, окупит вложения с лихвой. Пользуются инициативой и сами владельцы «зоопарков» – очень удобный способ удушить конкурентов для тех, кто держит в вольерах оригинальные экспонаты и способен выиграть суд сам.

Послуживший отправной точкой барон Герберт чувствует себя отлично – он уже выиграл суд против поставщиков-англичан, получил крупную компенсацию, поработал над экспозицией и расширил свое детище. Теперь его «зоопарк» считается самым модным во всей Европе. Печально это все, но такие уж сейчас времена.

Королевский кортеж понес нас во дворец Амалиенборг, резиденцию датского правящего дома. Мужская часть делегации мудро молчала, потому что дорвавшиеся друг до дружки дамы всю дорогу говорили о наболевшем – о поведении скандалистки-Аликс. Я смотрел в окно – снегопад усилился, и заставленные уютными, дымящими трубами домиками узкие улочки Копенгагена на контрасте с хмурой, вонючей, затянутой вечными смогами и туманами Англией смотрелись почти лубочно. Мое довольное лицо не осталось незамеченным Дагмарой, и она время от времени умиленно мне улыбалась – «я же говорила, что Дания прекрасна».

Дворцовый комплекс в глазах избалованного меня был скромен – четыре одинаковых, двухэтажных замка, больше похожих на присутственные места. Центральную площадь украшал памятник королю Фредерику V – сидящий на коне датчанин выглядел весьма внушительно. Однажды я тоже дорвусь до памятников – в родной истории несть числа достойных увековечивания людей, а наши площади – особенно в провинции – прискорбно пусты.

Недовольство дам по прибытии в замок временно прервалось на размещение по комнатам и переодеваниями. Дамы, включая Марго, которую ни за что и никогда нельзя оставлять со мной наедине до самой свадьбы (и это ужасно!), разместились в одном крыле, по соседству с королевой. Меня удостоили крыла королевского – будем со старшим и младшим Кристианом соседями. В наличии спальня, кабинет, гостиная с роялем, парочка комнат для слуг и прочие необходимые помещения, освещаемые электрическими лампочками.

Далее у нас камерный приветственный обед, и во время переодевания к нему меня потревожил мамин камердинер с написанной Дагмариной рукой запиской – Императрице ругать Аликс очень понравилось, но перемыванию косточек нужно топливо. Мария Федоровна вспомнила, что вообще-то Алик после гибели Николая немножко клеилась ко мне по переписке, и затребовала эти письма к обеду для зачитывания избранных мест вслух.

– Остап, письмо от принцессы Гессенской разве не в Петербурге? – озадаченно спросил я секретаря.

– Никак нет, Георгий Александрович – в вашем личном архиве. До вашего отдельного распоряжения изымать из него корреспонденцию мы не решились. Скопился весьма солидный объем.

Ох уж эта вертикаль власти.

– Идем, посмотрим, – пожелал я оценить масштабы бедствия.

Как-то я привык, что у меня бездонный багаж, который перевозится где-то за кадром. Очень удобно – если что-то нужно, оно материализуется словно из воздуха. Однако точных размеров багажа и сложность его логистики мне оценить в голову не пришло. Отправив маминого камердинера с ответной запиской – «прошу извинить за опоздание к обеду, прошу начать без меня, прибуду с письмами» – я направился за Остапом в подвальные помещения замка.

– Здесь, Георгий Александрович, – открыл секретарь неприметную, лишенную таблички дверь, и я поморщился на заставленное коробками с корреспонденцией, просторное складское помещение, размерами достойного средней руки супермаркета.

– Это только письма и телеграммы? – уточнил я.

– Так точно, Георгий Александрович. Одна тысяча семьсот одна коробка.

А не многовато ли я времени на переписки трачу? Бедные слуги – они же этот бесполезный ворох бумаг смиренно таскают за гиперактивным мной.

– По возвращении домой напомни мне заняться оптимизацией, – пополнил я блокнот Остапа и попросил седенького старичка-архивариуса. – Илья Васильевич, найди нам письма от Виктории Алисы Елена Беатрисы Гессен-Дармштадской.

Архивариус сверился с толстенным журналом-каталогом и выдал нам тощую стопку писем из нужной коробки. Надо будет ему премию выписать за профессионализм.

Родня ожидаемо и приятно для меня пренебрегла просьбой начать обедать в пользу морального права обрушить на меня шквал дружелюбных упреков – только приехали, а я уже где-то потерялся.

К обеду подали густой гороховый суп с солидным куском мяса, то же мясо, но тушеное с картошкой и овощами, мясные нарезки, тушеную капусту с колбасками, белый и черный хлеба и пирожное с фруктами на десерт. Дамы кушали немного – блюдут фигуру, а мы с мужиками не стеснялись, к концу обеда дружно расстегнув начавшие мешать дышать пуговицы. Под десерт с чаем разговор на старую тему возобновился – завладевшая письмами Дагмара весьма артистично и в высшей степени токсично цитировала избранные места:

– «В эту тяжелую минуту так трудно без крепкого, дружеского плеча…».

– Какая нахалка! – приложила Аликс королева Луиза.

– Тело Коли еще не остыло, а она уже строила коварные планы! – поддакнула Ксюша.

– Прескверный норов, – оценила Марго.

Королева поежилась, представив страшное:

– Я буду видеть в кошмарных снах, как ее алчные пальцы тянутся к завещанным тебе драгоценностям, Дагмар!

Спасибо Маргарите – разговариваем тут на смеси английского, русского и немецкого, потому что моя невеста датского не знает, тем самым прикрывая мой неизвестный дедушке и бабушке, трудно объяснимый провал в памяти. Со старшим Кристианом, впрочем, поговорить об этом придется – наедине-то нет причин избегать датского языка.

Прекрасная иллюстрация того, что люди при большом желании могут отыскать любой смысл в чем угодно – даже полностью безобидные, напрочь выхолощенные строчки из писем Аликс в глазах вошедших в раж дам обретали двойные и тройные значения, неизменно давая повод навешивать на Гессенскую новые и новые уничижительные ярлыки. Мне было не весело – вообще такие способы убивать время не люблю, потому что злорадство унижает в первую очередь своего носителя. Ну и Аликс жалко – снова и снова играя «ва-банк» она, конечно, сорвала куш, но в глазах пресловутой мировой общественности стала крайне токсичной фигурой. Не хотел бы я оказаться на ее месте – одно дело потенциальная война с соответствующим накалом дипломатии и блокадами против нехорошего агрессора, и совсем другое – вот так, когда от личной репутации не остается камня на камне. Неприятно было и Кристианам, поэтому дедушка охотно отреагировал на мои бросаемые на дверь взгляды:

– Милые дамы, с вашего позволения я вверяю вашим заботам эти великолепные пирожные. Кристиан, ты остаешься ухаживать за нашим прелестным цветником, – сильно огорчил сына необходимостью впитывать негатив и дальше. – А я покажу Георгию дворец – в своей любознательности он уже угодил в подвал, а значит мы рискуем в какой-то момент потерять его в здешних лабиринтах совсем.

Дамы светски похихикали, и мы с дедом покинули столовую.

– Der sker forfærdelige ting i Europa, [Ужасные дела творятся в Европе] – вздохнул на родном языке Кристиан.

Вот и всё, придется рассказывать про удар головой и «тут помню, тут не помню».

– Дедушка, нам нужно о многом поговорить, – ответил я на русском. – Прошу вас не считать это пренебрежением к славной Дании и собственной семье, но во время Путешествия я сильно ударился головой, потеряв часть памяти. Боюсь, теперь я совсем не знаю датского языка.

– Твоя матушка писала об этом, – грустно улыбнулся Кристиан.

И мне грустно – я же просил не говорить!

– Господь не посылает тяжких испытаний слабым, – положил руку мне на предплечье дед. – Идем, посидим у камина.

Ох уж эти игры в родню.

Глава 6

– Революционеры всех мастей, либералы, обыкновенные трусы и кретины… – перечислил неплохо накативший и выслушавший положенную ему часть Великого Плана Кристиан-старший, потерев раскрасневшееся лицо. – Едва я поведу своих верных подданных на войну, эти заботящиеся лишь о собственном брюхе мерзавцы начнут строить козни.

– Козни это ладно, – сочувственно улыбнулся я деду. – Главное – чтобы они не принялись строить социализм.

Скривив лицо в живую иллюстрацию отношения мировых элит к наследию Маркса, король признал:

– Эти – хуже всех!

Покивав и повздыхав – согласен – я подвел промежуточный итог:

– Мои предложения достаточно гибки, и только от Дании зависит ее дальнейшая судьба. Лично я уверен, что она в любом случае будет неплохой. Вопрос лишь в том, будет ли это «неплохо» в нынешних скромных границах, либо «неплохо» в доминирующей над всем Севером Европы Великой державе.

– Всего лишь иллюзии, – отмахнулся Кристиан. – Дания уже совсем не та, что прежде. Дух викингов, столетиями приводивший нас к великим победам, ныне выветрился, и некогда отважных северных воинов больше заботят собственные животы, эти отвратительные пенсии для стариков и посулы популистов. Мы – не бескрайняя Россия, которая может дать своему монарху бесконечные полчища солдат. Мы – всё, что осталось от некогда великой северной империи. Двести лет военных неудач – вот, что неизменно ждало нас при попытках улучшить свое положение. Возможно, взору Господа мила только такая – маленькая, сельскохозяйственная страна с небольшим, но процветающим населением.

Понимаю – когда на протяжении пары веков все войны приводили только к потерям, как-то не хочется влезать в авантюры снова. Кроме того, абсолютное большинство датской продукции экспортируется в Англию, а нам с Вилли пока нечем компенсировать Кристиану потенциальную потерю этого рынка. Что ж, времена и расклады сил имеют свойство меняться, и главное для меня сейчас – зародить в голове датского короля и его Двора нужные мне идеи. Они будут эти идеи обсуждать, ругаться, делиться на группы по интересам с последующим лоббированием, а итогом станет какое-нибудь компромиссное решение лет этак через пять – тороплюсь тут только я один, а для остальных каждый день наполнен созерцанием и милыми глупостями. Война не волк, в лес не убежит, блин.

Все эти оправдания Кристиана родились не сейчас – после столетий неудач и потерь, только дерьмовый король не будет тайком мечтать о резком сломе такого неприятного тренда. Кристиан является королем хорошим, потому что только хороший король не станет с молодецким гыгыканьем влетать в международные авантюры на чистом реваншизме – вот и приходится деду сутками повторять себе, что «господу мила маленькая, но процветающая Дания».

Надо смотреть правде в глаза – Дания в большой Игре величина малозаметная, и мои попытки превратить пешку в коня (которым можно совершать вызывающие изумление ходы) почти целиком продиктованы фигурой русской императрицы – я же пообещал, что попробую. Вот, попробовал, и теперь с чистой совестью смогу делать печальные глаза и разводить руками: «обмельчали викинги, сошли до центра мировой молочной промышленности». Если Кристиан решится хоть на что-то, уже хорошо. Нет – обойдемся, и я прекрасно понимаю, что «обходиться» придется большими потерями в Войне. Но разве нам привыкать? Наши не придут, потому что все наши – это мы и есть, и так было много-много веков. Судьба Империи не меняется никогда – либо она сильна и доминирует, либо трещит по швам и задыхается под собственными, неспособными к осуществлению, амбициями. Увы, нам судьбы «милой богу маленькой страны» не светит – без центральной власти при нашем климате лоскутное одеяло бывших провинций единой Империи обречено на прозябание и периодические гражданские войны под руководством добрых зарубежных соседей.

– Уже поздно, а я выпил слишком много, – признался Кристиан, решив закончить первую нашу беседу. – Тебе пришлось многое пережить за последний год, – натянул на рожу классическую «дедушкину» улыбку. – Прошу тебя – чувствуй себя как дома. Отдохни, отведай прелестей нашей кухни.

– Погуляй с Ксенией и Кристианом, – с улыбкой добавил я.

– Этот брак стал бы для всех нас очень хорошей партией, – не смутился дед и поднялся на ноги. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – пожал я предложенную руку, и мы разошлись.

Кристиан-старший, полагаю, в пьяненьких снах будет грезить возвращением всего Севера под свой контроль. Поутру, словив похмелье с закономерной депрессией, будет вновь повторять себе мантры про «лучше меньше, да лучше». Поправив здоровье, снова начнет мечтать о достойном потомка викингов величии. Эта карусель будет крутиться долго, вбирая в себя всех, с кем решит посоветоваться король, и результат отсюда пока не виден. Нужно чуть плотнее поработать над мозгами Кристиана-младшего – папенька в какой-то момент неизбежно оставит ему трон, а молодости амбиции свойственны больше, чем усталым старикам. Что ж, время покажет.

Поутру, перед завтраком, за мной очень удачно зашла Дагмара. Не материнской любовью единой обоснован сей жест, просто Мария Федоровна возжелала подробностей о вчерашнем нашем с королем разговоре, которые я и поведал ей во время медленной прогулки по коридорам дворца под ручку:

– На данный момент я осторожно оцениваю итоги как «бесперспективные», – честно признался я. – Но семя в почву попало, и я не собираюсь от него отступаться – если тщательно поливать, хотя бы потомок основного ростка может дать приятный урожай.

– Папа́ тяжело переживал утрату Гольтштейна, – вздохнула мама. – И я хорошо понимаю его нежелание рисковать снова.

– И я понимаю, – признал я. – Дания по нашим временам уже живет лучше большинства государств. Даже граждане Британской метрополии не имеют того, что дает дедушка своим крестьянам. Позволить себе не воевать – великая роскошь, доступная немногим, и Кристиан великолепно научился пользоваться мирными временами ко благу датчан. Но хотя бы создать видимость военного давления для Дании почти ничего не стоит – соседи не станут ввязываться по такому мелочному поводу, потому что австрияки крайне опрометчиво ведут дела, словно стремясь остаться совсем без союзников. Полагаю, не мытьем так катаньем на это уговорить наших Кристианов мы сможем – к их же пользе.

Не осуждаем любимого дедушку – он не трус, а просто грамотно распоряжается имеющимися в его распоряжении возможностями.

– Я сделаю все, что смогу, – выразила поддержку Мария Федоровна. – Другого такого шанса у Дании не будет уже никогда.

– Никогда, – подтвердил я.

Перед второй фазой Большой войны – это которой можно избежать, если империалистические хищники вокруг меня сохранят остатки здравомыслия и не поверят в себя до геополитического самоубийства о Россию – я с датчанами в случае окукливания в нейтралитет и разговаривать не стану: толку от них не будет совсем, а значит и силы тратить незачем.

– Может продадим Сандрингем? – выкатил я Дагмаре идею.

Подарок еще хуже слона – того-то хоть на самоокупаемость посредством работы экспонатом в зоопарке вывести можно, а дворец в Британии попросту бесполезен. Да, окрестные земли какой-то смешной доход генерируют, но всерьез браться за их развитие для меня прямо опасно – чего это цесаревич русский Англию облагораживает? На Родине проблем уже не осталось? Тьфу, да что с этих аристократов взять – они там все заодно, а мы кровь проливай да лишения терпи!

Дворец – это огромное помещение, которое на отопление, уборку, вечный вялотекущий ремонт и прочую ерунду жрет ресурсов как не в себя. Жрет из моего милого государственного бюджета, который и без того слезы жалости вызывает своими объемами. Желание оптимизировать расходы набухает с каждым днем, список желательных трат и инвестиций ширится еще быстрее, а мне на шею так и норовят посадить что-то бесполезное, но очень затратное.

– Продать?! – аж подпрыгнула мама, укоризненно глядя на меня. – Как думаешь, как скоро после новости о начале торгов какой-нибудь лорд увидит в Сандрингеме возможность занять место фаворита несносной Аликс? Неужели ты не понимаешь, что для меня противна сама мысль о том, что эта hore будет жить во дворце, принадлежавшем моей любимой сестре? Я попросту этого не переживу!

Я тут про государственный бюджет, а она – о чувствах. Так-то логично – идея продажи была обречена на провал с самого начала, но попробовать стоило.

– Прости, я и вправду не подумал об этом, – соврал я.

– Ах, мальчик мой, – тут же включила великодушие и заботу Дагмара, прижавшись к моему плечу плотнее и подарив добрую улыбку. – Ты так много думаешь о больших и сложных вещах, что порой упускаешь мелочи. Просто ты еще молод, и даже на свою неоспоримую гениальность пренебрегаешь кажущимися тебе не столь уж важными вещами. Однако в мелочах порой заключается самое главное.

– Спасибо, я запомню, – соврал я снова.

– А если забудешь, я всегда приду тебе на помощь, чтобы все исправить! – почти пропела радующаяся маленькой победе Дагмара.

И это несоизмеримо лучше государственного переворота при молчаливом одобрении действующей императрицы. Да, меня в живых заговорщики не оставят – без лишней скромности, я ОЧЕНЬ опасен – но Марии Федоровне будут обещать не более чем почетную и сытную ссылку туда, где тепло и хорошо, а она в своем умении успокаивать себя в любой ситуации радостно решит, что так все и будет. Нет уж, лучше пусть так, как бы командная работа, где я откупаюсь от мамы парой миллионов рублей в год, рядом должностей для ее протеже и регулярными, достойными хорошего сына, добрыми словами.

Разумеется, за завтраком мама не преминула показать мне, насколько я неправ при помощи остальных дам. Нет, не «Жорка тут фигню придумал, вот глупец», а хитро – мол, получила письмо от английского богача с предложением купить Сандрингем за кругленькую сумму. Бабушка тут же осознала всю важность недопущения Аликс к ценной собственности, Ксюша с Марго радостно ей поддакивали, и завтрак скатился во второй раунд переговоров о сущности будущей английской королевы.

Попрошу Кристиана по каким-нибудь заводам и фермам меня сегодня и завтра покатать – дамам такое не интересно, а когда мы вернемся к сидению во дворце, ругать Аликс им уже надоест.

Ведь надоест?

* * *

Образцово-показательные паевые фермерские общества, которые мне с удовольствием показывал Кристиан-старший, оставили после себя вполне приятные впечатления. У датчан «пауперизация» случилась уже давненько, и паевые общества – они же совхозы или агрохолдинги – являются основной экономической доминантой в сельском хозяйстве. Я наделал фотографий, набросал кое-какие тезисы и нагрузил прибывших со мной агрономов приказом превратить это все в единый доклад на тему «почему паевые общества на селе – это круто и перспективно». Сей доклад мы перед публикацией и зачитываниями где положено вдумчиво доработаем, чтобы вписать перемены в общий пакет реформ родной страны. Ну и под собственные реалии датские методы адаптировать жизненно необходимо, потому что мы сильно отличаемся от датчан – от климата до макроэкономики Империи. Тем не менее, очень важно показать успешные примеры реализации агрохолдингов, потому что крестьянин наш совершенно справедливо перемен опасается – видел, знает, голодал.

С дедом мы в процессе неплохо сошлись – старику было приятно, что молодой наследник целой Российской Империи жадно интересуется сельским хозяйством, до которого монархам как правило и дела нет – это ж для крестьян, вот броненосцы или хотя бы артиллерия – вот оно да, Высочайшего внимания достойно.

Еда – это блин основа. Пока человечество работало на поддержание штанов, с государствами, культурой, наукой и прочим было как-то тоскливо. Вот появился тут одаренный не по годам человек, придумывает странное, сам хлеба не сажает и скот не пасет. Зачем такого кормить? Ну его совсем, деды неолитом жили и мы как-нибудь проживем. Со временем производительность труда на селе стала расти, и у человечества появилась возможность начать кормить ненужных ранее людей, и ныне мы имеем такие классные штуки как «культура» и «наука». А еще имеем необходимый для выживания силовой аппарат – солдаты и полиция тоже хлеба не сеют, но без них государство не сможет обеспечить производителям реального продукта условия труда.

Именно это я во время первого посещения паевого общества по производству сливочного масла Кристиану и рассказал, получив в глазах деда много очков уважения. «Король-фермер» – так бы я его назвал. Сам Кристиан от этого комплексует, и ему приятно встретить того, кто способен оценить сельскохозяйственные достижения Дании по достоинству.

Вчера мы с ним встречались с немецким послом и датскими олигархами – Вильгельм сдержал слово, и «нарезал» датчанам немного вкусных земель в своих африканских владениях. Мне за это заслуженно обломилось расположения местных богачей, и я не преминул этим воспользоваться, заключив несколько выгодных для обеих сторон договоров. Пускать иностранцев к разработке моих драгоценных недр естественно не стал – так, торгуем-инвестируем да подсчитываем совершенно нейтральные для общественного мнения прибыли.

Дамы тем временем продолжали ужасаться все новым и новым изъянам в личности Аликс (большей частью лично и выдуманным), но это даже пошло на пользу – Ксюша от такого досуга заскучала, что дало Кристиану-младшему возможность выгуливать ее по Копенгагену и окрестностям, неумолимо подтачивая девичье сердечко как личным, так и государственным очарованием.

Марго такая роскошь как гулять и веселиться временно недоступна – она только недавно, и только благодаря моему личному упорству влилась в нашу «тусовку», и теперь ей нужно в нем обжиться и выгрызть у старожилок уважение или хотя бы расположение. Так-то процесс идет, и как минимум в глаза ей улыбаются и признают «шарман», но что там у дам в головах творится никогда точно не угадаешь, поэтому я рад, что Маргарита проводит со старшими «подругами» так много времени в ругани признанного врагом объекта. Сближает, как ни крути.

На третий день, к огромной моей радости, на этом пути был сделан важный шаг. Триггером послужил прибывший в порт немецкий броненосец. Жлоб-Вилли зажилил новинку типа «Бранденбург», первый из серии которых уже почти сошел со стапелей, и выделил сестре в приданное (в числе прочих, вполне обильных ништяков) старенькую, но прошедшую капитальный ремонт и модернизацию двигательной части модель. Военная польза никчемна – калибры никакие, броня соответствующая, так что проходит по категории «прогулочная яхта, которая может пострелять по решившимся на пиратство идиотам». Ну или остров там какой важный посторожить, чисто символически – «надо вам русский корабль топить за никудышный клочок земли? Вот и я думаю, что не надо».