Главная роль – 5

Драгоценностей было много, и это вызвало у английского премьера острый приступ жлобства:

– Позволю себе заметить, что покойная принцесса Александра не имела никаких юридических прав распоряжаться собственностью монаршего дома за исключением собственного приданного.

А она не имела?

Обернувшись, Дагмара подарила сэру Роберту недоуменный взгляд, а я даже не удивился – это же англичане, что с них взять?

– Господин премьер-министр, я не закончил, – расстроился стряпчий. – Так же Марии Федоровне завещан портрет Александры работы Франца Ксавьера Винтерхальтера 1864-го года, на котором принцесса получилась настоящей красавицей.

Мария Федоровна и Ксюша растрогались и шмыгнули носами.

– Виктор, как будущий король, ты должен заботиться о благосостоянии Дома, – принялась науськивать наследника Аликс, которая попала сюда не столько из-за статуса невесты, сколько из-за того, что при Дворе не нашлось никого способного выставить ее вон.

Аликс очень любит драгоценности, и понять ее можно – по идее все «цацки» британского правящего дома должны перейти к ней. Плачущий – это он с самого начала мероприятия такой – Виктор отмахнулся от ее слов как от надоедливой мухи, а нотариус, оценив перспективу одергивать будущую королеву, притворился, что в зале стоит тишина:

– Так же Марии Федоровне завещаны три собаки породы «японский хин», личные коньки Ее Высочества, две лошади, один мопс, акварели Александры из личного альбома. Великой княжне Ксении Романовой, с одобрения Ее Величества Виктории и Его Императорского Высочества принца Виктора Альберта, наследника престола, завещан Сандрингемский дворец с условием в виде брака с представителем одного из владетельных домов Европы.

Неожиданно! Виктор Альберт к Ксюше относится хорошо, как, в принципе, и вообще все, но его отстраненный вид говорит о том, что до дворцов и владений ему дела нет – опять какая-то интрига или ее эхо, оставшееся после гибели верхушки правящего дома. Ко дворцу прилагаются угодья, и по нынешним законам налоги с тамошних крестьян будут перетекать в кармашек Ксении. Так же она может выгнать оттуда всех арендаторов к чертовой бабушке, и ей за это кроме зубовного скрежета крестьян ничего не будет. Что ж, дачка на Альбионе нам не помешает, осталось только выдать Ксюшу за Кристиана.

– Что? – удивилась Великая княжна.

– Виктория тебя очень любила, – обняла ее за плечи Дагмара.

– Протестую! – снова зачесалось у премьера. – Сандригемский дворец…

– Является частной собственностью Династии, – перебил его нотариус. – И нынешний глава Саксен-Кобург-Готов волен распоряжаться ею по своему усмотрению.

– А драгоценности? – воспользовалась моментом напомнить о себе Аликс.

– Мы провели большую работу, – ответил стряпчий. – Отыскав несколько десятков противоречащих друг другу прецедентов, делающих невозможным принятие однозначного решения. Полагаю, в этой ситуации единственным вариантом является решение главы Саксен-Кобург-Готского дома.

Народ уставился на Альберта. Тот, оценив экспозицию, остановил взор на Дагмаре и грустно улыбнулся:

– Вы так похожи на маму. Я был бы никудышным сыном, если бы пошел против ее последней воли.

Все англичане как один показали на лице смиренное «ну точно слабоумный». Что ж, наслаждайтесь традицией – вы же в «лицемерной добродетели» государственных переворотов дома не устраиваете.

– Виктор, так нельзя! – всполошилась Аликс. – Ты создаешь опасный прецедент…

– Я все сказал, – проявил Альберт силу духа.

– Англии повезло с королем, – улыбнулась ему Дагмара. – Благодарю вас за мудрое решение, Ваше Императорское Высочество.

Премьер схватился за голову, Альберт улыбнулся, Аликс пришлось кусать губы, давя горечь поражения.

Мероприятие подошло к концу. Выдача завещанного состоится не нам в руки – где-то «за кадром» всю логистику обеспечат специальные люди, и потрогать наследство получится только в Петербурге. Альберт свалил самый первый, в компании премьера – переживать горе дальше. Следом нас покинули «статисты» из третьих стран. В конце – мы в немцами, наткнувшись в коридоре на разгневанную Аликс:

– Я – будущая королева Империи, и ты обязана вернуть мне драгоценности! – заявила она Дагмаре.

С Марией Федоровной в таком тоне говорить чревато, и я совсем не удивился звонкой пощечине, которую матушка отвесила будущей английской королеве на глазах у личного нотариуса Династии, представителей немецкого двора и пары десятков английских сановников высокого уровня, снабдив пощечину чудовищным оскорблением:

– Знай свое место, hore!

Очень плохое датское слово выбило Аликс из душевного равновесия, вогнав в краску и заставив жалобно захныкать. Такая вот она, аристократия. И нет, такое в газеты никогда и ни за что не просочится, потому что «близкие ко Двору анонимные источники» как правило не такие уж и анонимные, и смерти себе не хотят.

* * *

Длинный список особенно качественных местных журналистов был мне предоставлен по первому требованию. Каждый из упомянутых достоин взять у меня давненько назревшее интервью, но выбрать было просто: среди имен и фамилий взгляд зацепился за единственно знакомые по послезнанию: Артур Конан Дойль. Так-то он врач, но уже звезда детективного жанра, а посему наличием в списке, полагаю, обязан своим литературным агентам и высоким покровителям. Чисто ради хайпа, в общем, но я не против – с еще не сэром Дойлем мне пообщаться приятно.

Кухня на Альбионе такая себе – блюда имеются со всего мира, но готовят не очень, и от этого аналоги блюд в других странах мне нравились больше. То ли продукты во время пути успевают потерять свежесть, то ли повара душу не вкладывают, но местные котлеты с картошкой от таковых с моей родины отличаются очень сильно. Однако жрать-то надо, поэтому мы с Конан Дойлем засели в ресторане Rules, который в свое время обслуживал покойного Эдуарда. Налегаем на «местную» кухню: в основном дичь и пудинг на десерт.

Артур оказался энтузиастом разоблачения спиритологов, и некоторую часть интервью пришлось посвятить этой теме, похваставшись законодательным регулированием этой формы досуга. Если на афише написано, что это – имитация, значит и вопросов больше быть не может, пусть себе работают. Ну а то, что Британия закрывает на происки шарлатанов глаза, вообще не мое дело.

«Не мое дело» стало для более содержательной части интервью лейтмотивом. «У вас сложные законы, и у меня нет времени в них разбираться». «Совет да любовь новой монаршей чете, мы с Вильгельмом удивились не меньше остальных – секретность этой трогательной постановки обеспечивали настоящие профессионалы». «Нет, союз с Германией не направлен ни на Англию, ни на остальные Великие державы – наши с Вильгельмом отношения продиктованы прагматическими соображениями и очевидной обоюдной выгодой».

– До трагической гибели моего любимого брата я планировал заниматься промышленностью, видя в этом пригодный для себя способ служения Империи моего брата. Это наложило свой отпечаток – заниматься экономическими, скажем так, задачами, мне нравится больше всего. Тем не менее, мои личные предпочтения никоим образом не учитываются в распределении рабочей нагрузки – в государстве попросту не существует компонентов, которыми я могу себе позволить пренебречь. Особенно нельзя пренебрегать армией, но, на мой взгляд, она необходима в первую очередь для обеспечения мирного неба над нашей Родиной.

И тому подобная хрень еще на три странички с реверансом в сторону суфражисток, чисто подбодрить: юридически закрепленное неравенство между женщинами и мужчинами это рудимент, и за время своего правления я планирую с этим разобраться.

Вот будет смешно, если табакерка в меня прилетит не из-за титанических реформ во всех сферах подряд, чисток государственного аппарата и некоторого передела собственности, а из-за невыносимой боли патриархально-шовинистических кретинов, для которых нет ничего хуже тезиса «женщина – тоже человек».

Не обошлось и без сарказма – я обильно хвалил усилия по очистке Темзы, обещая перенять некоторые методы для очистки водоемов промышленно развитых областей России – и это правда, кое-что взятые с собой в поездку ученые мужи у англичан почерпнули. Очистные сооружения – то по этим временам неплохие, просто Вилли полностью прав в своей оценке «круговорота scheiße в природе» – реально приливом наносит, да и стоков банально слишком много.

Напоследок я удивил Конана Дойля, назвав его одним из главных писателей наших времен и главным писателем детективного жанра в принципе, пригласил в гости в Петербург за мой счет и отправил подвернувшегося под руку гофмейстера договариваться с издателями Дойля на тему выпуска сборника историй о Холмсе у нас, на русском языке и с купюрами в сценах употребления детективом психоактивных веществ – мне эти книги деточкам в библиотеки сгружать, и пропаганды плохого им не надо.

О «веществах» тоже в рамках интервью поговорили, и я не скупился на описания пагубных для тела и психики («души» то бишь) последствиях их поедания. Не надо оно вам, господа и дамы, лучше спортом занимайтесь – тело же храм Господний, его беречь нужно.

Ну а на следующий день я решил просто развеяться в компании невесты, и мы с Марго отправились культурно просвещаться в Блумсбери, где находится прославленный Британский музей. Дизайн здания в полной мере передает имперский дух, ибо выдержан в классическом античном стиле. Смешные они, эти европейцы, всем ведь известно, что «Третий Рим» – это Москва, и все нелепые потуги впавших в варварство потомков ломавших Рим племен показать преемственность способны вызвать только усмешку. Ну какой из вас Рим, если вы погрязли в национализме, капитализме, а в будущем вообще превратитесь в рассадник мирового сатанизма в самых трогательных его формах? Да с вами бы даже милаха-Конфуций в одном поле…

Ладно, это все неважно – ночью прошел прибивший смог дождик, прохладная погода с правильным ветром позволила дышать полной грудью, а значит погружаемся в атмосферу милой прогулки с любимой женщиной и выбрасываем все лишнее из головы.

Ох и наворовали бриташки культурно-исторических ценностей! Статуи, картины, мумии фараонов, банальные драгоценности – сколько в пересчете на банальные миллиарды содержит Британский музей? И что характерно, ничего из этого не отдадут вплоть до моих времен – англичане в этом плане предельно последовательны. От некоторых экспонатов мой кузен Георг Греческий (с ним мы обязательно встретимся еще не раз, а пока ведем последовательную дипломатическую работу, потому что война с Турцией неизбежна) пришел бы в ярость – Древнегреческое же не только «древне», но и «греческое». О, «среднеазиатский зал»! И до Узбекистана добрались чертовы лайми, вон какой камень древний и украшенный неплохо сохранившейся письменностью! Нет, тоже не отдадут.

Интереснее всего мне было в отделе с общим названием «Музей естествознания» – здесь у нас минералогия и геология. Отличный шанс покрасоваться перед Маргаритой, подавая научный базис в романтическом ключе – «Материя во Вселенной не берется из ниоткуда, и все химические элементы, из которых состоим и мы, милая, родились в результате гибели древних звезд – так называемые „сверхновые“. Мы состоим из осколков погибших звезд – правда это очень красиво?».

В музее, само собой, были не только мы с охраной, но и обыкновенные английские подданные. Один из них, усатый мужик лет тридцати «с хвостиком» и аккуратным пробором проникся моими рассказами о камнях и Вселенной, и с открытым ртом, на дозволенном удалении, прошелся за нами по всему Музею Естествознания. Мы с Маргаритой это заметили и решили пообщаться с гражданином плотнее – а ну как редкое геологическое дарование за нами ходит, пригодное для отправки работать в структуры КЕПС? Судьба уже дарила мне судьбоносные встречи, поэтому подзываем товарища и знакомимся:

– Уэллс, Ваше Императорское Высочество, Ваше Императорское Высочество, – отвесил он нам по поклону. – Уэллс, Герберт Джордж.

Нет, этого деятеля на геологию тратить кощунственно!

Глава 3

Народ к моим прихотям давно привык, поэтому никто не удивился, что бедный – чисто в материальном смысле – Уэллс получил небольшой аванс, билеты до Петербурга и предложение учить маленького Мишкина и других высокородных деток науке зоологии. Это часа три в неделю максимум, а остальное время Герберт будет посвящать научной деятельности – подходящего масштаба научного руководителя-фундаменталиста ему найдем. С литературной карьерой пока не ясно – он особо о ней и не думает – но однажды, полагаю, у меня получится рассказать ему про машину времени или хотя бы марсиан.

К сожалению, я снова наломал «щепок» в своем вроде бы созидательном порыве – это выяснилось на следующий день, из газет. Уэллс бы в поле их зрения не попал, но каждый мой шаг туда попадает автоматом. Герберт в эти времена нищий, а потому живет приживалкой в доме у тетушки. Не просто так – условием с ее стороны была женитьба на кузине Герберта. Любовью или хотя бы преданностью супружескому долгу там и не пахло, а потому, сразу из кафешки, где мы решили его дальнейшую судьбу, Уэллс помчался оформлять развод. Печально, но что уж теперь.

Сегодня у нас романтический день, и начался он во время завтрака на шесть персон: мы с Марго, Ксюша с Кристианом и Вильгельм с Августой Викторией. Откушав ягненка с гарнирами под кофе, я велел Стёпке принести из моего номера коробочку с подарком от императрицы Цыси. Кипяток предоставляет английский слуга – заваривать чай любой температуры местные давным-давно научились.

Открыв коробку руками того же Степана, своими я вынул богато украшенную ёмкость:

– В своей доброте моя хорошая подруга по переписке императрица Цыси прислала мне своего любимого чая – сорта «наложница Императора».

Открыв крышку, я с удовольствием вдохнул аромат и пустил ёмкость по кругу, чтобы родные и близкие тоже начали проникаться не прижившейся в Европе культурой потребления чая, сопроводив процесс словами:

– К сожалению, я не умею проводить чайную церемонию как должно, а мой уважаемый учитель китайского…

– Шпион, – поправил Вилли.

Мудрый политик все-таки!

– …И шпион Фэн Зихао, – с улыбкой согласился я с поправкой. – Которого, кстати, половина Петербургской аристократии по-простецки зовет «Феня»…

Родные и близкие фыркнули – Августа Виктория не забыла при этом отодвинуть чай подальше от лица.

Манеры!

– Который в полной мере владеет чайными ритуалами, остался дома, тратить жалование на сооружение и обстановку собственного чайного салона, для которого он выписал из Китая людей попроще, чем он сам. Чай там, впрочем, тоже попроще – на стол Императрицы попадает только лучшее.

– В этом мы с нею похожи, – улыбнулся Вильгельм.

– Лучшие люди планеты достойны лучшего, – нескромно улыбнулся я в ответ.

Тем временем немного подученный «Феней» Степка подготовил пиалки и чайнички – это тоже часть подарка. Само собой, все многократно проверено на яды и прочие гадости. Полагаю, зря – Цыси не станет унижаться потравой главы чужого государства. Вот своих чинуш китайцы травят регулярно, у них это и другие интересные занятия вполне себе часть бурного политического процесса.

– Покуда закипает чайник, я предлагаю вашему вниманию фотографию Императрицы. На ней уважаемая Цыси, расположившись на достойном ее величия плетеном стуле эпохи Тан, изволит лично присматривать за прекрасными девами, которые собирают лепестки китайской розы.

Народ со вполне честным этнографическим интересом посмотрел фотографию.

– Сии лепестки в дальнейшем подверглись обработке медом – мне пришлось ехать на пасеку, чтобы лично проследить за его сбором, на что Императрица и ответила данной фотографией.

Посмеялись – та еще дипломатия!

– Лепестки станут для нас десертом, – я пошевелил пальцем, и Карл материализовал в руках стеклянную банку с засахаренными лепестками.

Такое целиком проверить невозможно, потому что лепестки попросту закончатся, не добравшись до едоков. Пришлось ограничиться пробниками из разных мест банки. Удивительно – козней англичан я опасаюсь, а с Востока вообще подвохов не жду. Может ли это ощущение быть послано откуда-то сверху, в качестве подсказки, с кем нужно налаживать далеко идущие связи? Вилли – партнер лет на двадцать. Азиаты – партнеры на весь XX век, если я грамотно разыграю свою партию в первые его десятилетия, конечно.

Дамы появление баночки встретили с энтузиазмом – лепестки роз же, как не проникнуться желанием попробовать? Кипяток нужной температуры поспел, и я принялся заваривать чай:

– Первую заварку принято сливать – чай не успевает раскрыть весь свой потенциал, а пыль портит вкус, – заварил второй раз и разлил по пиалкам. – Кузен, прошу тебя, не нужно хватать пиалу как варвар!

Кайзер иронично хмыкнул и вернул пиалку на стол. Мы же тут развлекаемся, а во время развлечений не зазорно передать командование мне. Кроме того, мы с ним однажды неизбежно попадем на личные переговоры с китайскими сановниками. Возможно даже в сам Запретный город, а значит освоение некоторых ритуалов будет нелишним.

– Прежде всего оценим цвет, – предложил я.

Мы посмотрели в пиалки, и Марго подобрала исчерпывающее сравнение:

– Словно жидкое золото.

– Это только на дне, – поправил вредный Вилли.

– Золотистый цвет обязателен для чая этого сорта, – улыбнулся я невесте. – Полагаю, что он что-то символизирует, но так глубоко я не погружался.

– И этот человек обвиняет кого-то в варварстве! – подпустил веселья Вильгельм.

Посмеялись.

– Наш мир удивителен, – отвлекся я от основной темы. – Восток считает варварами Запад, а Запад отвечает ему тем же, – повернулся к Марго. – К счастью, наша с тобою Империя очень удобно расположена посередине, потому нам выпало редкое удовольствие понимать как Восток, так и Запад.

– Я бы не назвал это удобством, – влез кайзер.

Не питает иллюзий – править страной такого размера и с таким географическим положением архисложно. Да, прирезать Германии землицы Вилли, как и другие монархи, совсем не против, но захватывать Россию целиком?! Увольте – на такие просторы никакого орднунга не напасешься!

– Любые препятствия на пути к личному совершенству нужно воспринимать как Божий дар, – немного выпендрился я перед невестой и вернулся к чаю. – Теперь нужно правильно взять пиалки. Два пальца – на кромку, – взялся большим и указательным. – Средний палец – под дно, – показал. – Остальные подгибаем вот так.

– Не думаю, что это влияет на вкус, – подпустила скепсиса Ксюша.

– Для нас – безусловно не влияет, – согласился я. – Однако, если предаваться чаепитиям ежедневно часа по четыре, скорость остывания напитка – а на нее способ держать пиалу влияет в полном соответствии с законами физики – становится важной деталью. Теперь, дамы и господа, нам придется разделиться. С «наложницей Императора» мужчинам общаться нужно очень осторожно и без чужих глаз, поэтому мы с вами, господа, прикрываем пиалу свободной ладонью вот так, – показал.

С улыбками – нравится досуг – господа повторили жест. Вилли доволен – ему нравятся моменты, в которые нужно демонстрировать владение обеими руками.

– Для дам же дружба с «наложницей Императора» – великая честь и блестящие карьерные перспективы, – продолжил я. – Посему надлежит придержать занятую пиалу руку, изящно подставив пальчик вот так, – показал, дамы повторили. – Помимо бесспорной красоты подобного жеста, он несет и символическое значение – дама как бы демонстрирует, что она является скромной, но неоспоримой опорой «наложницы Императора», что очень впечатляет конкуренток и сановников.

– Может мы действительно варвары? – проникся глубиной китайского «лора» Вильгельм. – Это ведь обыкновенное чаепитие, но в него вложено столько смыслов, что даже мой уважаемый кузен, славящийся своими умениями обращаться с азиатами, расписывается в том, что «недостаточно глубоко погрузился»!

– Позволю себе заметить, что мы потратили уже более десяти минут, но до сих пор не сделали и глотка, – улыбнулся Кристиан. – С таким подходом совершенно не остается времени на полезные дела!

– Согласен! – приободрился Вильгельм, посмотрев на датчанина с уважением.

И это хорошо – до сего момента немцы с датчанами лишь терпели друг дружку из-за необходимости соблюдать ритуал. Вильгельм в перспективе не против немного «подвинуться» в отношениях с Данией. Сначала по мелочам, в виде некоторых символических жестов и привлечении датских коммерсов к освоению Африки – в том числе золотых приисков, что стало одним из условий получения карты с моими отметками – но в будущем, по итогам послевоенного передела, Вилли не против либо «махнуть» Шлезвиг на кусочек Австро-Венгрии (в войне с последней датчанам для этого придется поучаствовать, потому что кровью своего народа я чужие проблемы решать не хочу – противно и вредно для общественного мнения), либо выделить тот же Шлезвиг в очень условную автономию, назначив номинальным главой актуального датского наследника – типа как английский принц является Уэльским, но с гораздо меньшими полномочиями. В этом случае датчанам можно и не воевать, но куш от нейтралитета в войне выглядит никчемным по сравнению с тем, что может обломиться при активном в ней участии. Ладно, об этом всем можно и с датским королем поговорить в свое время, а пока выпиваем чай.

– Горький! – поморщилась Ксюша.

– Горький, – согласилась Марго.

– Что-то в нем есть, – с высоты дарованной годами мудрости оценила Августа Виктория.

Мужчинам на горечь жаловаться невместно, поэтому Вилли пожал плечами, а Кристиан вполне разумно решил:

– Весьма непривычный напиток, а посему я воздержусь от выводов до конца чаепития.

– Горечь относительна, – философски заметил я. – Так же как и сладость. Налей нам кипятка, Степан.

Степка выполнил приказ, и мы сделали по глоточку.

– Сладко! – пришла в восторг Ксюша.

– Весьма приятно, – заметила Августа Виктория.

– Удивительный обман чувств! – прониклась и Марго.

Вилли с удовольствием почмокал губами, мы допили кипяток и вернулись к чаю, к финальному циклу заварки напитавшись душевной гармонией и решив попробовать другие чаи – их мне Цыси прислала уже давно, а «наследницу» выложила в качестве козыря, когда через письма и донесения Фэна Зихао убедилась, что я немножко шарю, а значит переводить на меня ценный напиток имеет смысл – я попросту способен его оценить.

– По утрам я время от времени пью чай «пуэр», – перешел я к следующему сорту. – Вкус у него специфический, отдает землей. Это вызвано технологией приготовления – плотные блинчики чая… – приняв из рук Степана щипцы с блинчиком (нельзя слугам чай такого уровня руками трогать, невместно), я показал его родне. – …Закапывают в землю на долгое время, давая созреть. Принцип тот же, что и у толкового вина – чем старше, тем лучше. Данный чай провел в специально отведенных ему землях Запретного города три десятка лет.

В глазах начинающих «чайных пьяниц» загорелся интерес – срок немалый, а аналогия с вином сделала понятным уровень предложенного чая.

– Пуэр бодрит тело и дух, – продолжил я, пока кусок блинчика подвергался заварке. – И обладает немалой пользой для организма.

– И ужасным запахом, – оценила аромат Ксюша.

– О, от «ужаса» этот запах очень далек, – улыбнулся ей я. – Рекомендую по возможности посетить трущобы Индии – вот там воистину ужасно!

Ксения поежилась, остальные посмеялись, чай наполнил пиалки, и мы сняли пробу.

– И вправду земля! – хмыкнула Марго.

– Гадость, – Ксения выступила более откровенно.

– Интересно, – вновь выбрала серединку Августа Виктория.

– Бодрит! – сделал хорошую мину при плохой игре Вильгельм.

– Своеобразно, – поделился пустотой Кристиан.

– Чистый пуэр пить то еще удовольствие, – к удивлению присутствующих поддержал я сестренку. – И даже сами китайцы не считают нужным подвергать себя подобному испытанию. Дай нам нормальные кружки, Степан.

Степан сменил посуду и наполнил ее пуэром с молоком и сахаром.

– Великолепно! – обрадовалась смеси Ксюша.

– Весьма напоминает напиток из какао-бобов, – подобрала сравнение Маргарита.

– Дорогой, впредь по утрам мы станем пить эту прелесть вместо кофе, – улучшила дворцовую кухню Августа Виктория.

– Мне больше по нраву чистый пуэр, – выпендрился кайзер. – Степан!

Ему сменили пуэр на чистый, и мы допили напитки под ставшие классическими упражнения в остроумии над английским климатом – природным и рукотворным.

Погода сегодня, тем не менее, неплохая – пробившееся сквозь пелену смога солнышко смогло побороть проклятый туман, и как минимум на земле от этого улучшилась видимость. Хороший день для воздушной прогулки – очень интересно подняться над смогом и посмотреть, насколько страшен укутанный им Лондон с высоты.

Осмотрев припаркованную в парке Гринвич «технику» на правах заядлого пользователя новинки, я убедился в том, что стимулирующий научно-технический прогресс пинок от царя дело, конечно, хорошее, но «модный досуг для богачей» работает еще лучше – эти движки горячим маслом и другой гадостью не плюются, сияют отполированными до блеска поверхностями (чистить, потягивать гайки и менять прокладки приходится после каждого запуска), выхлоп идет строго наружу, а сами «шары» формой уже почти похожи на дирижабли. Корзины тоже неплохи – высокие бортики, страховочные ремни для гостей и отполированные емкости с кипятком. За дополнительную плату дамам и господам предоставляются теплые пледы и – если совсем боишься замерзнуть – настоящие шубы.