Страшные сказки. Выпуск 4

Пока я с Данькой перепирался, Клава за всех приняла решение и пошла в зону таможенного досмотра. Мы заткнулись и побежали следом. Её разве остановишь? Я ей не хозяин: не прикажешь, в клетку не посадишь – она же не кролик. Летим втроём.

* * *

В Минске нас встретили организаторы конкурса. Вместе с другими участниками загрузили в автобус и отвезли на загородную базу отдыха. Не очень-то они заморочились ради вручения призов. Мы думали, будет экскурсия по городу, походы по музеям, а нас мотают по осеннему лесу, и по пути никаких замков и храмов, оставшихся со времён литовского княжества. Смотрю, Клава расстроилась, губы поджала, тоже поняла, что облом с достопримечательностями.

Мне-то нормально, самолёт нас словно на месяц назад перенёс: трава ещё зелёная, усыпана ржавой листвой. Среди голых потемневших лип мелькают жёлтые берёзы и золотисто-алые клёны. Когда ехали вдоль озера, я заметил ивы в зелёной листве. У нас в начале ноября уже снег лежит и такой дубак, что без шапки уши отморозишь.

Вышли из автобуса, куртки расстегнули. Телефон показывал не больше плюс десяти, но для нас теплынь. Вокруг высокие сосны. Жилые корпуса под старину из брёвен сложены, ближе к ним зелёные свечки туй, а у самого входа, в вазонах, полно цветущих хризантем.

Клаву поселили с девчонкой, что всю дорогу просидела в автобусе, уткнувшись в блокнот. Наверно, поймала вдохновение и строчила новые стихи. Мне пришлось делить комнату с Данькой: будет повод ночью ему в рот носок засунуть, если захрапит!

Нас привезли в неудобное время – обед прошёл, а до ужина ещё два часа. Желудок засосало – хоть беги до той яблони, что видел у въезда на базу отдыха. Данька наверняка что-то в рюкзаке припас, он всю дорогу чипсами хрустел.

Только свалил он на тусовку со своими поэтами, а я в его вещах рыться не хотел. Вспомнил, что покупал Клаве орехи в аэропорту, она съесть не успела – объявили посадку на рейс.

«Куда я их засунул? – пошарил по карманам, нашёл только любимую зажигалку. – Наверно, орехи у Клавы остались».

Решил до неё прогуляться, заодно узнать, как она устроилась с пучеглазой поэтессой в одном номере. Подхожу к их корпусу и вижу: мелькает между сосен голубая Клавкина куртка – я туда. Слышу Данькин гнусавый голос. Я остановился и прислушался, а тот стихи ей читает, и явно не Пушкина:

Мои глаза найдут твой взгляд,Закрой свои – я буду рядом.Сегодня жизни кто-то рад,И это я – под листопадом!

«Романтик хренов! – мысленно возмутился я. – Его осенний Минск так торкнул? Опять к моей Клаве подкатывает! А она ещё и слушает его! Неужели нравится эта слюнявая муть?»

Пальцы сжались в кулак, надо доходчиво ему растолковать, что его муза где-то бродит с блокнотом. Но я решил понаблюдать из-за пышной туи. Интересно, что Клава ему ответит. Пришлось выслушать стих до конца, отчего у меня в висках застучало. Он дочитал и стоит довольным тюленем, ждёт, чтоб ему рыбу в пасть кинули. Клава задумалась и говорит:

– Знаешь, я не могу это оценить. Потому что не мне нужно читать такие стихи.

– Я посвятил их тебе! – настаивал Данька. – Я так рад, что ты приехала сюда со мной…

Меня затрясло от этих слов, мысленно повалил этого тюленя на землю и начал заколачивать их ему обратно в глотку. А как ещё реагировать? Он пару лет назад обманом вынудил Клаву с ним встречаться! Мы с ней поссорились, а Данька тут как тут, подваливает и зовёт её на озеро купаться. Она со психа и согласилась. А на озере есть опасные места – холодные ключи бьют. Клава попала в один, ноги судорогой свело, и она пошла ко дну. Герой-спаситель сразу нарисовался!

Только спас её Ярик, и он сказал, что это брат Клаву из воды вытащил. Она и поверила! Обман потом раскрылся, Ярика мы простили. Но Данька, видимо, не понял, что обломался навсегда!

Или я чего-то упустил? Тревожно как-то стало, когда Клава после его слов опять задумалась, нервно перебирая косу.

– Вот что я тебе скажу, – наконец заговорила она. – Если хочешь, чтоб я к тебе по-дружески относилась и здоровалась при встрече – прекрати всё это.

– От любви лекарство не придумали! – пафосно заявил он.

– Я серьёзно! – Клава повысила голос. – А если будешь продолжать, нашей дружбе конец! И я всё расскажу Максу!

– Чем он лучше меня?! – воскликнул Данька, приблизился к ней и взял за руку. – Он же параноик! Приревнует и расчленит тебя где-нибудь в лесу!

– Совсем кукухой поехал?!

Клава оттолкнула его и хотела уйти, но этот гад попытался её удержать. Я выскочил из-за туи и впечатал в его пухлую морду кулак. В меня словно вселился кто-то: такая ярость захватила, даже не помню, что я ему тогда кричал.

Клава с трудом меня от него оторвала. Данька поднялся, вытер ладонью кровь под носом и растёр по белому стволу берёзы. Она между сосен одна стояла, будто случайно среди них выросла.

Нас не расселили по разным комнатам только потому, что никто не стал жаловаться. Ночью тюлень не храпел, и приготовленный для него носок так и провалялся на полу.

* * *

На следующий день, после завтрака, Данька пошёл на вручение с фингалом, о чём я ничуть не сожалел. Клава переживала, спрашивала у девчонок тоналку и пудру, чтоб замаскировать следы вчерашней битвы. Увы, то, что ей дала соседка по комнате, не исправило картинку. Так что для фоток с призом и дипломом Данька старался встать боком, хотя ему это не сильно помогло. Единственная надежда, что внимание от него отвлечёт та пучеглазая поэтесса. Она стояла рядом с ним в ярко-красной водолазке и длинной юбке с аляповатыми цветами. Рыжая, под стать опавшей листве.

После торжества все разошлись по литературным мастерским. Что делать нам? В лесу грибов уже нет, а здесь, кроме бильярда и дедовских шашек, никаких развлечений. Банкет обещали только вечером. Мы заметили верёвки, натянутые между деревьями, точно в городском аттракционе «Верёвочный парк». Трасса получилась экстремальная: часть дощечек отсутствовала, а другие так скрипели под ногами, что того и гляди рухнешь вниз. Наверно, поэтому никто, кроме нас, не рискнул туда залезть, а может, просто знали, что трасса нуждается в ремонте. А мне было по кайфу идти за Клавой, придерживать её за талию, вдыхать медовый аромат каштановых волос, чувствовать тонкие пальчики, цепляющиеся за меня, когда подвесная дорога начинала раскачиваться и скрипеть.

Когда мы проходили недалеко от места вчерашней драки с Данькой, я поискал взглядом берёзу, заляпанную его кровью, и не нашёл.

– Помнишь ту вчерашнюю берёзу? – спросил я Клаву и продолжил, пародируя сопливые интонации Даньки:

Которую твой бывший ухажёрИзмазал в состоянии психозаКровушкой своею, как мажор.

– Стихи – это не твоё, – Клава поморщилась и пригляделась к деревьям вдалеке. – Берёзу из-за туи не видно. Тебе она зачем?

– Подумал: может, оттереть кровь? Чего людей-то пугать?

Мы спустились с подвесной дороги и пошли искать берёзу. За туей её тоже не оказалось.

– Как такое возможно? – изумлённо сказала Клава. – Не спилили же её ночью?

– Может, её не было вовсе, а мне померещилось, – выпалил я.

– Нам обоим? Я тоже её видела!

Мы обошли вокруг корпуса, даже листья нашли, забрызганные Данькиной кровью, а берёзу – нет. И никакого намёка на пенёк. Мне поплохело – в голову всякий бред полез. Так всегда случается, если вижу хрень, рационального объяснения которой не нахожу. Может, Данька и прав и я в чём-то параноик, но обычно тот самый бред оказывается явью. Сквозь пелену нахлынувших мыслей ко мне пробился голос Клавы:

– Макс, не молчи! По глазам вижу, что догадался.

– Тюленя надо срочно найти! – сказал я, не веря, что произношу это.

Я зашагал в сторону конференц-зала, где после вручения призов победителям конкурса оставался Данька и несколько бородатых поэтов. Они ему что-то вроде интервью устроили.

– Ты можешь толком объяснить? – Клава догнала меня и дёрнула за локоть.

– А какие варианты тебе в голову приходят? – не останавливаясь, спросил я на тот случай, если она найдёт более разумную причину.

– Мистика какая-то, – пожала плечиками она. – Возможно, в здешних берёзах живёт древесный дух, или они могут передвигаться, подобно Энтам.

Про них я вообще не подумал. Идея интересная, но вряд ли такое возможно.

– Телефон с тобой? – спросил я, потому что мой разряженный валялся в рюкзаке.

– Я Даньке звонить не буду, – заявила Клава, протягивая мне сотовый.

– Надо кое-что проверить, – успокоил её я. – Погуглить бестиарий местной нечисти. Я про них ничего не знаю.

– Будем искать тех, кто превращается в берёзу? – догадалась она, открывая интернет.

Я кивнул, надеясь, что здесь обитает всё та же хтонь, что и у нас. Если это так и в ту берёзу превратилась русалка, она должна стоять у воды, а не в сосновом бору, в центре базы отдыха.

– Смотри, какие милахи, – Клава показала картинки в телефоне: на одной существо, похожее на рогатую жабу, покрытую мхом, на второй – шерстяной комок с большими глазами и тоненькими лапами, – Моховик и Хуха! Интересно, а у нас такие водятся?

– Ничего подобного не видел, да и вряд ли они так выглядят. Это же фантазия художника.

– А вдруг этот художник как ты! – не согласилась Клава. – Специально бродит по лесу, видит всякую нечисть и потом рисует.

– Его бы сожрали давно или превратили в болотную кочку.

Клаве не понравился мой ответ, она с меньшим восторгом продолжила листать бестиарий белорусской нечисти. Хотя что я такого сказал? Я, естественно, не единственный с такими способностями, просто несколько раз обломался, когда понадеялся на чей-то рисунок. Особенно с лесавками. Этих тварей, спящих в лесной подстилке, рисуют похожими на сереньких ежей, бегающих на двух лапах.

Мы с Яриком как-то искали их в лесу, никаких оберегов с собой не взяли, думали, палкой отмахнёмся. Вышло так, что лесавка Яра чуть в чащу не уволокла. Не ёжики они вовсе, а девахи! Причём бегают быстрее его «девятки», ещё и голышом!

Я после этого случая завёл дневник и сам рисую всех, кого видел, с подробным описанием – чего от них ждать и как с ними справляться, если нападут.

– Я, конечно, быстро посмотрела, но в берёзу тут никто не превращается, – с сожалением сказала Клава, когда мы подходили к конференц-залу.

– Может, научились, а люди и не знают об этом, – вслух рассуждал я, просматривая вместе с Клавой изображения нечисти.

– Всё как у нас: не дают в лесу шуметь, рвать ягоды и грибы без разрешения, заманивают в чащу, – пожала плечиками Клава, пролистывая ленту бестиария. – Их тут куча: Боровик, Пущевик, Жевжик – покровитель рек. И самый злобный – Кронак – страж болота.

– Ух ты, сколько всяких демониц! – не сдержался я, когда замелькали рисунки с полуголыми Зазовками, Гаёвками, Озёрницами.

– Ага, и Вужилки в придачу, – Клава быстро пролистнула их, поджав губы.

Она так глянула на меня, что я не решился остановить ленту и прочитать характеристику лесных девах, хотя кто-то из них мог обладать нужной способностью.

– Вот! У них есть похожий на лешего, – указал я на хмурого старика с серым мхом на голове.

– Написано, что это дед Гаюн, брат Пущевика, местный леший, – прочитала Клава.

– Он наверняка умеет в дерево превращаться не хуже нашего.

– И зачем ему берёзой стоять посреди базы отдыха? – Клава с сомнением огляделась.

На месте Гаюна я бы тоже сюда не сунулся. Лешие тишину любят, а тут шумно и людей полно. Тогда зачем кто-то под видом берёзы к людям подкрался? Интересно за всеми подглядывать?