Распятая любовь

На четвертый день он заявился прямо в салон. Причем зашел с таким видом, будто собирался взорвать здесь все к чертям собачьим. Вместе со мной и со всеми остальными работниками и посетителями. Пришлось приложить немало усилий, чтобы подавить нервную дрожь и остаться внешне спокойной.

Наверное, если бы не народ, с любопытством глазеющий на нас, то Глеб бы меня просто разорвал на части. А так, Бессонов был бы не Бессонов, если бы в первую очередь не думал о собственной репутации. Тут же натянул свою фирменную улыбку, от которой потекла большая часть женщин в зале, включая мою глубоко замужнюю клиентку. И только я одна видела полыхающую в голубых глазах ярость. Обычно он так реагировал на оппонентов в судебных процессах, но сегодня это все было направлено против меня.

Я пробормотала извинения клиентке, сказав, что отойду минут на пять, но та, очарованная обаянием Глеба, заявила, что подождет сколько нужно и томно похлопала павлиньими ресницами, глядя в его сторону.

Скользнув по ней взглядом, невольно отмечаю наращённые волосы, люксовую косметику на лице, брендовый шмот, дорогие украшения. Наверное, к одной из таких девиц и ушел Глеб.

Глубоко вздохнув, как перед прыжком с вышки, отвожу мужа в расположенный рядом массажный кабинет. Благо, там сейчас никого нет.

И стоило нам оказаться наедине, в закрытом помещении, как вся натянутая благожелательность и вежливость тут же слетели с лица Глеба.

– Ты что творишь, Лана? – рычит он, прижимая меня к стене. – На что рассчитываешь? Зачем устраиваешь этот цирк с разделом имущества? Отомстить решила? Или таким образом хочешь меня вернуть? Так напрасно! Даже если завтра наступит конец света, то я лучше сдохну в одиночестве, чем приду к тебе.

– Не надо, Глеб, – сжимаю горло рукой, борясь с подступающими эмоциями. Из глаз текут горькие слезы.

Он снова это делает со мной. Бьет по самым больным точкам, лишая только что обретенной решимости и уверенности в себе. Превращая в беззащитную и беспомощную куклу.

– Я хотел по-хорошему, Лана. Но ты, видимо, хочешь по-плохому, – Глеб хватает меня за предплечье, заставляя вскрикнуть от боли. – Соглашайся на мировую и не трать мне нервы. Иначе хуже будет.

– И что ты сделаешь? – поднимаю на него заплаканные глаза. Мне чертовски больно сейчас, но я нахожу в себе достаточно силы воли, чтобы попытаться дать отпор. – Ударишь? Изобьешь? Так давай, начинай. Будет что предъявить в суде. На руке уже синяки остались, наверное.

Выкрикиваю с надрывом, с отчаянием, поводя стиснутой в стальной хватке рукой.

– Да тихо ты, дура!!! – Глеб морщится, мотает головой и тут же отпускает мою руку. – Не кричи! И не делай из меня психопата. Я никогда на женщину руку не поднимал. Это подтвердят все, кто меня знает. Да ты и сама подтвердишь. Не будешь же врать, что я тебя избивал все годы брака?

Прикусываю губу и смахиваю навернувшиеся слезы. Тут Бессонов меня уел. Рукоприкладством он никогда не занимался. Да что там, он даже голос особо не повышал, когда мы ссорились. Таким жестким как сейчас, со мной он не был никогда.

– В общем так, Лана. Объясняю на пальцах, если до тебя не дошло. У меня теперь другая женщина. На которой я хочу жениться. И более того, я уже сделал Анжеле предложение.

Я захлебнулась глотком воздуха. В груди сперло, сердце сжало невидимой металлической перчаткой, дыхание стало тяжелым. Зато слезы высохли, а наверх поднялась холодная ярость. Какая же ты тварь, Глеб. Наш брак еще не успел остыть, а ты уже новый планируешь? Скотина. Естественно, ничего из этого вслух я не сказала, хотя хотелось кинуться и вдарить мужу по лицу.

– Вот как? – медленно протянула. – Ты хочешь побыстрее развестись, чтобы жениться на другой?

– Именно, – Глеб зловеще усмехнулся. – Так что лучше не мешай мне и уйди с дороги. Подпиши документы и дай мне жить свободно.

– А иначе что? – сузив глаза, посмотрела в глаза чужаку, которого еще пару дней назад считала своим мужем.

– А иначе лишишься всего, даже квартиры. – Бессонов недобро усмехнулся. – Останешься без трусов, я это тебе гарантирую. И еще, – подошел ближе и прошептал на ухо: – И работы в этом салоне ты тоже лишишься. Я это вполне могу устроить.

– Ты не посмеешь, – в ужасе на него уставилась, помотав головой. Не хотелось верить, что Глеб опустится до такой невероятной подлости. – Не посмеешь.

– Еще как посмею. Поверь. Так что лучше не доводи до греха.

С этими словами он вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. А я обессиленно опустилась на кушетку для массажа. Обхватила голову руками и начала раскачиваться из стороны в сторону. Боже мой, и это чудовище мой муж? С которым делила кров над головой и постель целых пять лет? Получается, я для него вообще ничего не значила, раз он готов меня уничтожить? Господи…

– Эй, Ланочка, что с тобой? – массажистка Марина, вошедшая в комнату, осторожно потрясла меня за плечо.

– Мне плохо, Маш, – с трудом выдавила из себя, борясь с подступающей дурнотой.

– Так, дыши глубже! Вдох-выдох-вдох. Вот, умница. Выпей воды, станет легче.

Дрожащими руками приняла кружку и сделала несколько глотков прохладной воды. Вроде начало отпускать, зубы, по крайней мере, перестали клацать друг о друга.

– Спасибо, Маш. – вздохнула я, поднимаясь. – Пойду я. Меня клиентка ждет.

– Да куда ты пойдешь? Руки вон дрожат. Порежешь еще цацу эту. Визга потом не оберешься. Сейчас я Вику попрошу тебя подменить. У нее все равно окно.

– Хорошо. – пока Маша отсутствует, я набираю смс Наде и прошу о встрече.

– Все, я договорилась. И шефине сказала, что ты приболела. Так что ты свободна сегодня. Тебя прикроют.

– Еще раз спасибо. Должна буду.

– Да брось ты, – отмахнулась она. А потом вдруг прищурилась. – Что, нелады у тебя с твоим щеголем?

– Разводимся мы, – пробормотала, глядя в потолок. – А как ты догадалась?

–– А что тут гадать? Твой вылетел отсюда как пробка. И лицо все перекошено было, да и улыбочки свои больше не расточал. А ты тут вся убитая сидишь. Все факты налицо. Что, бабу другую нашел?

– Да, – не вижу смысла отмалчиваться. Все равно наш развод скоро станет достоянием общественности. А уж учитывая бешеную прыть, с которой он на меня кидался, то там и свадьба новая не за горами.

– Козлина. – припечатала Машка. – Не зря мне он никогда не нравился. Слишком красивый, слащавый. Такие мужики как места общественного пользования – всегда и всем доступны.

Я невольно хихикнула в ответ на такое сравнение. Да, Глеба так еще никто не опускал. Небось пар из ушей бы пустил, если бы сейчас Машку услышал.

– Лан, ты не раскисай только. Не дай себя сломать. – девушка сжала мне плечо, пытаясь утешить. – Найдешь себе мужика получше. А это пусть топает к своей шлендре. Потом сам вернуться захочет, только ты его не прощай, а взашей гони.

– О нет, – поджала губы. – После того, что он мне тут наговорил, прощение ему не светит никогда. Перетопчется.

Глава 4 Развод

С Надькой мы встретились минут через сорок. Прямо напротив моего салона располагалась хорошая кофейня—кондитерская с чудесным названием «Вишневая рапсодия». Вот я и забурилась туда в ожидании подруги. И к моменту ее приезда успела приговорить средний чайник чая и слопать кусочек чизкейка. Надо же было хоть как-то успокоить нервы.

– Рассказывай давай, что натворил твой уродец, – Соловьева к расспросу приступила прямо с порога, не успев даже сесть в кресло.

– Он мне угрожал. – призналась, печально выводя узоры на скатерти. – Сказал, что если откажусь от мировой, то крупно пожалею. Он жениться собрался, понимаешь? Предложение сделал своей Анжеле.

– Какая же мразота, а… – подруга так стукнула кулаком по столу, что подошедшая к нам молоденькая официантка от испуга шарахнулась в сторону. Быстро приняв заказ, девчонка предпочла ретироваться от нас подальше. – Получается, он с ней давно сношается, раз так быстро сердечко свое гнилое предложил

– Надь, – поморщилась я.

– А что Надя? Ты правде в глаза смотри. Давно это у них. Пока ты дома его ждала, он чужую грядку окучивал… Ударник труда, чтоб его черти драли в хвост и гриву.

– Что делать будем? Глеб пообещал оставить меня без трусов. И даже заявил, – шмыгнула носом, – что меня вышвырнут из «Аэлиты», если он того захочет.

– Даже так? – клянусь, в этот момент в серых глазах подруги горело самое что ни на есть адское пламя. – Не боись, подруга. Мы своих в беде не бросаем. Это теперь дело чести. Прищучим твоего уебка.

***

Сказать оказалось легче, чем сделать. Следующие недели превратились в настоящий ад. Глеб решил пропустить меня через настоящую мясорубку, наняв адвоката еще более ублюдочного, чем он сам. Я не знаю, бывали ли более отвратные прецеденты в судебной практике.

Дошло дело до того, что Бессонов потребовал не то, что квартиру отдать ему, но даже подарки, которые он мне дарил за все годы отношений. Коих было не так уж и много. С легкой барской руки разрешив оставить мне шерстяную шкуру. И да, это он так обозвал моего кота.

Через месяц меня уже от всего тошнило, но с помощью Надьки я держалась. Ну и Мария поддерживала, конечно. Зато родная мать, когда узнала о разводе, окончательно от меня отгородилась.

У нас и так по жизни были прохладные отношения, а после смерти отца стали еще хуже. Мне иногда казалось даже, что это не моя мать, а еще одна свекровь. Уж очень она Бессонова любила.

Когда я впервые привела Глеба в дом, она аж расцвела и, наверное, впервые посмотрела на меня с одобрением и даже гордостью. Как же, в кои-то веки непутевая дочь сделала что-то стоящее. Нашла выгодную партию. Отец Глеба был топ-менеджером в одной из нефтегазовых компаний, а мать содержала элитную стоматологическую клинику. В общем, сын из такой семьи действительно хорошая партия для дочери бухгалтера и лаборанта.

Как же она меня доставала в то время, когда мы с Глебом встречались. Постоянные нотации. Надень то, сделай макияж такой. Хлопай глазками, крути попой, заманивай. А после мать вообще предложила подстроить беременность. Например, проколоть презерватив или попросту затащить его в постель по пьяни.

После этого я не разговаривала с ней пару недель. И вообще бы съехала из дома в общежитие, но папа вовремя заставил мать закрыть рот и уговорил меня остаться дома. Подначки свои она прекратила, но мне было уже все равно. Я окончательно перестала воспринимать ее как мать.

Что-то внутри оборвалось, какая-то нить, что по идее должна связывать родителя и ребенка на протяжении всей жизни. Но увы, это явно не про меня и Екатерину Фёдоровну. Я даже в мыслях стала звать ее только так, по имени-отчеству.

После нашей свадьбы чуть полегче стало, все же жить мы стали отдельно. Сперва в одной из квартир родителей Глеба, а потом уже переехали в собственную. Хотя мать все равно считала своим долгом если не прийти, то позвонить по телефону и начать поучать меня на тему того, что я должна холить и лелеять Глеба. Что ему дарить, что готовить, как вести себя, чтобы такой мужик от такой как я не слинял.

И вот, узнав о разводе мать взъярилась до крайности. Сильно подозреваю, что ее накрутил и ожесточил против меня Глеб, поскольку все месяцы, что мы провели в судах, она ежедневно трепала мне нервы. Скандалила, упрекала меня, говорила какая я никчемная и неблагодарная.

– Хватит таскать мужика по судам, – начала она разговор после одной из судебных сессий. – Дай ему жить спокойно.

– Хватит, мам. Я сама решу, что мне делать. И это не я решила развалить семью. Ему семейное спокойствие как раз и надоело. Потому и ушел к этой своей Анжеле.

– Дура ты! – окрысилась мать. – Правильно и сделал Глебушка, что ушел от тебя. Да ты по сравнению с Анжелой никто. Так, моль серая, облезлая.

– Как ты можешь, мам, говорить такое? – неверяще уставилась на нее. Н-да, кажется, моя маман пробила очередное дно.

– А ты не мамкай! Учила я тебя уму-разуму, учила, хотела, чтобы толк из тебя вышел. Только вот толк весь вышел, а бестолочь осталась. Тьфу! Даже мужика удержать не смогла…

– Хватит! – вскипела я. – Прекрати меня унижать.

– Не прекращу! – взвизгнула она. – И вообще, – подошла и ткнула пальцем в грудь. – Если не отзовешь иск и не пойдешь с мужем на мировую, то ты мне больше не дочь! Так и знай!

– Вот даже как! – несмотря на то, что между нами уже давно царило отчуждение, такие слова меня зацепили за живое. – Ладно, считай, что у тебя нет дочери! Только что ты делать будешь? Думаешь, Глеб тебя под крылышко возьмет?! Будет содержать? Да нужна ты ему! Он тебе не сын и никогда им не станет! Как бы ты ни пыжилась!

– Ну и пусть не сын! Но и ты мне не дочь! Видеть тебя больше не могу. Как лишишься квартиры, иди куда хочешь, только не ко мне. Хоть бомжевать иди, хоть на панель. Мне все равно.

– Убирайся! – не выдержала, схватила сумку матери и выкинула в коридор. – Иди к своему Бессонову и делай с ним, что хочешь. А ко мне дорогу забудь. И передай ему, что я дело доведу до конца. Чего бы мне это ни стоило.

Мать горделиво прошествовала к двери, подняла сумку, надела туфли. Затем окинула меня презрительным взглядом.

– Эх, знала бы, что такой тварью вырастешь, то аборт бы сделала.

И ушла, громко хлопнув дверью. Я же обессиленно опустилась на пол, привалившись к стене. Слез не было, было внутреннее опустошение. Холодная мертвая пустота, которую нечем было заполнить.

И только пушистое теплое тельце под боком, жалобно мяукнувшее и заползшее на колени, было мне утешением.

Глава 5 Между прошлым и настоящим

После визита матери мне пришлось выпить успокоительное. Настолько она взвинтила мне нервы. И то только через час оно подействовало. Ну и ласки Василианыча помогли, конечно.

Нет, мне правда интересно. На что она рассчитывает? Что Глеб ее возьмет под крылышко? Или он что-то ей пообещал?

Схватив телефон, разблокировала номер и набрала Бессонова. Даже стандартного «да, слушаю», дожидаться не стала. Сразу прыгнула с места в карьер:

– Что ты наговорил моей матери? Вернее, что ты такого ей пообещал, что у нее крышу снесло?

– А много ли ей надо? – зло рассмеялся Глеб. – Немного лести в уши. Ну и хорошая сумма зелени в качестве вознаграждения.

– Ну ты и мразь, – вырвалось у меня.

–Не больше, чем твоя алчная мамашка. Так что лучше отступи, Лана. У тебя последний шанс согласиться на мировую. И так уж и быть, не оставлю тебя с голой жопой. Вернемся к первоначальному варианту. Подпиши документы и отвали от меня.

– Да пошел ты на хер, Бессонов! – отключилась и в сердцах бросила мобильник на пол.

Как же это подло. Хотя, чего я могла ожидать. Глеб и в своей адвокатской практике буквально выгрызал себе победы в процессах. Теперь мне становится понятно, как он это делал Чертов манипулятор. Холодный и беспринципный.

Я столько лет была с ним и не видела этой его стороны. Или не хотела видеть. Не зря же говорят, что любовь слепа. Вот и я ходила незрячей, пока с разбега не окунули лицом в дерьмо. И теперь надо как-то выгребать. Потому что идти на дно не хочу. Не дам Глебу повода для радости.

Мне стало настолько гадко и тошно на душе, что я решила поехать на кладбище. Навестить отца. Выговорюсь хоть, может полегчает. Похоже, он единственный, кто любил меня. Ну и Надька еще, конечно. Но я ее и так уже достала своими проблемами. А у нее и своих полно. Работа, семья. Не буду же дергать подругу каждый день.

На кладбище я добиралась на такси. Впрочем, я и обычно так ездила по городу. Хотя у нас и было две машины, но Глеб категорически был против того, чтобы я ездила за рулем. Впрочем, будь его воля, то он бы вообще всех женщин прав лишил. В этом плане он был жутким сексистом, а я, наивная дурочка, и не парилась. Считала это своеобразным проявлением заботы.

Да мне и самой не хотелось за руль. Не хватало уверенности. Даже страшно было. Казалось, стоит мне выехать на дорогу, и я непременно спровоцирую кучу ДТП. Поэтому такси меня полностью устраивало. Ну и когда Глеб подвозил тоже. Только в последнее время это случалось все реже и реже. И теперь я прекрасно понимаю почему.

На могиле у отца сидела долго. Наверстывая упущенное. В этом году даже на родительский день не удалось вырваться. Пришлось торчать в суде. Хорошо хоть работники кладбища за отдельную плату и уберут все, и памятник отмоют, и оградку покрасят.

В общем, сидела и выговаривалась. Высказывала все, что накипело. От предательства Глеба до паскудства матери.

– Как ты мог, пап? – не выдержав наконец, задала вопрос в пустоту. – Зачем ты на ней женился? Как смог все эти годы жить с такой змеей подколодной? Неужели так любил? Или из-за меня терпел? Да лучше бы ты развелся и оформил право единоличной опеки. Всем лучше было бы. И мне, и тебе. Глядишь, и жив был бы сейчас.

Выплеснув всю свою боль, положила на плиту цветы и пошла на выход. Что делать дальше не знала, поэтому решила пройтись и проветрить голову.

На улице стоял июнь, погода была жаркая, но пока еще терпимая. В такую погоду я чувствовала себя комфортно. Пока брела по улицам, мысли невольно уплывали в прошлое, перебирая основные моменты наших с Глебом отношений, начиная с той встречи у салона.

Увидев его тогда, я первым делом шарахнулась в сторону. Ведь была хоть наивной, но не дурочкой. И не сомневалась, что этот мажорик задумал какую-то гадость в отместку за то, что отвесила ему оплеуху.

– Слушай, ты Лана, да?

– Допустим, – подозрительно посмотрела в ответ на широкую улыбку парня. Надо же, откуда только узнал и имя мое, и место работы.

– Не шугайся ты так, – положив букет на локоть одной руки, ладонь второй парень поднял вверх. – Я с миром.

– Да ну?

– Слушай, я понимаю, что мы начали немного не с того. – снова обворожительно улыбнулся. – Давай замнем тот неприятный инцидент. Меня Глеб зовут. Будем знакомы?

– Слушай, Глеб, – выдала после секундной задержки. – Шел бы ты по своим делам. И розы свои подари одной из своих воздыхательниц.

И обогнув парня по широкой дуге, направилась к остановке.

– Да куда же ты? Давай подвезу. – наглец тут же увязался за мной.

Конечно же, ни в какую машину я не села, а наоборот, ускорила шаг, торопясь добраться до остановки, располагавшейся буквально за углом. В последний момент успела оторваться и запрыгнуть в салон отъезжающего автобуса. И в тот момент мне как-то было пофиг, что ехал он в противоположную сторону от моего дома. Главное, отделаться от преследователя.

Не удержавшись, бросила взгляд в окно и успела увидеть, как Глеб с хмурым видом сунул букет в руки какой-то женщине с ребенком. А затем повернулся и пошел прочь.

Тогда я расслабленно вздохнула, решив, что на этом история закончилась. Но это было только начало. Со следующего дня меня ожидала планомерная осада.

Глеб не отступился и продолжал приходить к салону с неизменным букетом цветов. Только букет каждый раз был разным: в понедельник это были розы, во вторник пионы, в среду тюльпаны, в четверг лилии, а в пятницу какой-то непонятный микс. Я лишь качала головой, сетуя на такую расточительность, и продолжала свои забеги до остановки.

После первой недели осады стало еще хуже. Парень стал поджидать меня и у корпуса. Так что мне ходить пришлось исключительно в сопровождении Надьки. Она, кстати, и поведала мне о Бессонове все, что знала.

Он был старше нас на три года и той осенью учился на втором курсе магистратуры. С Надькой они не общались, хотя она и выведала о нем все у девчонок-старшекурсниц и своих сокурсников, которые частенько с Глебом таскались по клубам и вечеринкам.

Один из наших с Надькой общих знакомых и сдал меня этому типу. Я попросила Надю дать Даньке по мозгам, чтоб язык за зубами держал, но та лишь рассмеялась. В то время Бессонов умудрился обаять даже ее, и она с интересом следила за нашими странными отношениями. Только что попкорн не доставала.

– Слушай, Лан, – наконец заявила мне в один из дней, когда мы обедали в нашей столовой. – Дай ты парню шанс. Ухо востро держи, само собой, он тот еще бабник, но хоть один букет прими. Да и поговори, мне до ужаса любопытно, чего он к тебе пристал.

– А то ты не знаешь. Наверное, отомстить хочет.

– Тратя такие деньги на букеты? – выгнула та бровь. – Плохая тактика для юриста. Больше похоже на то, что запал на тебя.

– Пха, – хохотнула я. – Ты сама же говорила, что у него девок целый вагон. Зачем ему именно я? Может, пари какое? С таких как он станется.

– А ты попробуй выяснить. – подмигнула Надька. – Если и правда пари, то быстро проколется. Ты, главное, ушами не хлопай, а намеки ищи.

В общем, к исходу сентября моя крепость пала. Неуверенно улыбнувшись, я все же приняла букет. В машину, правда, сесть отказалась, но согласилась прогуляться по небольшому парку, который располагался неподалеку.

Сначала разговор не клеился, но вода камень точит, как говорится. Невероятное упорство и мужская харизма Глеба сделали свое дело – я начала оттаивать. Он рассказывал, я внимательно слушала, расспрашивал меня —отвечала, как есть. Шутил – я улыбалась в ответ. И закончилось все тем, что согласилась пойти с ним на свидание на следующих выходных.

Резкий гудок клаксона и визг шин по асфальту вырывают меня из воспоминаний. Ошалело повертев головой, обнаруживаю себя на пешеходном переходе. Светофор отчаянно горит красным, по соседним полосам несутся машины, а в считанных сантиметрах от меня застыл джип. Еще чуть-чуть и меня бы снесло капотом к чертям хомячьим…

Шиздец.

Глава 6 Неожиданное знакомство

– Эй, тебе что, жизнь не дорога? – водительская дверца распахивается и из машины выскакивает высокий, статный мужчина. Темноволосый, высокий и очень мощный, с хорошо заметной сединой на висках и в ухоженной бородке.

– Простите, я задумалась, – испуганно шарахаюсь обратно на тротуар, но тут удача совсем оставляет меня. Запутавшись в собственных ногах, лечу спиной на асфальт, но в последний момент крепкие мужские руки успевают подхватить и удержать от падения.

– Задумываться на улице – опасно для здоровья, – сердито сказал мужчина, при этом не спеша отпускать меня. А мне стало как-то неловко от излишней близости с незнакомцем. Я уже отвыкла за эти месяцы от мужских прикосновений, поэтому сейчас чужие руки на талии немного пугают. Слишком тяжелыми кажутся, слишком горячими, почти что обжигающими кожу. Да и моя рука на его груди кажется чужеродной. – Тебе этого никто не говорил?

– Учту на будущее, – уперлась рукой в мужскую грудь, пытаясь высвободиться. – Пустите.

– Замужем? – вдруг спросил, недовольно покосившись на кольцо, блеснувшее на пальце.

– Где-то между… – с неприязнью взглянула на свою обручалку. Надо сегодня же будет снять.

– В смысле? – не понял мужчина.

– В смысле мы разводимся. Процесс затяжной.

– Обижает тебя? – лицо моего собеседника стало жестче, мрачнее. – Поэтому под колеса кидаешься?

– Слушайте, вы… вам… – замолкла, не зная, как обратиться к внезапному собеседнику.

– Михаил, – он правильно понял мое замешательство.

– Михаил, вам не все ли равно на чужие проблемы? Пустите меня! И вообще, вам там сигналят уже. Вы проезд заблокировали.

– Нет, не все равно, представь себе, – усмехнулся тот. – Не люблю я уродов, обижающих девушек. Садись в машину. Подвезу до места назначения, чтоб под другую машину не попала.

– С какой стати? – возмутилась я. – Я с незнакомцами не езжу.

– Что, даже в такси не садишься? – иронично выгнул Михаил бровь. – Предварительно проводишь с каждым водителем собеседование?

– Нет…Но…– воспользовавшись моим замешательством, Михаил быстро усадил меня в машину и сам запрыгнул на водительское сидение, попутно послав на три буквы сигналящего сзади водителя.

– Такси – это другое. Там все водители зарегистрированы в базе. Плюс маршрут следования отслеживается в приложении. А вы…вдруг вы маньяк?

– А что, похож? – мужчина заразительно рассмеялся, осмотрев себя беглым взглядом.

А я покраснела. Ну да, дизайнерский костюм, туфли, швейцарские часы на запястье, дорогущая тачка. Типичный маньяк, кто же еще.

– Представиться не хочешь, красавица?

– Издеваетесь, да? – грустно вздохнула и уставилась на свои руки. Блин. Ногти облезать начали, надо срочно маникюр сделать. А то хожу как сапожник без сапог.

– С чего вдруг издеваюсь?

– Со мной муж разводится, потому что я мышь серая, скучная и бесперспективная. А родная мать назвала сегодня облезлой молью. Круто, да?

На пару минут в салоне воцарилось молчание. Михаил хмурился и смотрел на дорогу, крепко сжав руль. Я тихонько вздыхала, глядя, как за окном пролетают улицы.

– С такими близкими и врагов не надо, – наконец последовал ответ. – Посылай их к херам.

– Так я уже… Как раз сегодня и послала. И да, меня Ланой зовут.