Женская сила

– Алло, не слышно вас, – снова сказала Мерзукина и рукой прикрыла трубку, чтобы не был слышен её смех.

– Хорошо, хорошо, я поняла вас. Меняю на другой вечер, – с расстроенным голосом ответила управляющая. – До свидания.

– До свидания, дура, – случайно вырвались из рта девушки, как Лера быстро отобрала телефон и выключила, чтобы та не услышала.

Открыв дверь VIP-помещения, прямо перед ними стояла недовольная и злая Ипполита Анатольевна. Увидев такую мину на лице своей начальницы, троица поняла, что «злая баба» могла обо всём догадаться. И в самый такой момент из рук Леры выпал телефон и разбился. Все трое стояли молча слушали «тихий крик души» Ипполиты Гермиес.

Глава V

Виктория бегала и крутилась вокруг своего нового знакомого Алика. Она очень хотела понравиться новому парню, что сильно запал на неё. Постоянно возилась возле плиты, делая вид, что очень сильно любит готовить. Да и пыталась показаться неплохой хозяйкой. Даже если это выходило очень неестественно, девушка пыталась добиться своего: как-то влюбить в себя этого парня.

Алик сидел и смотрел на девушку. Он ни на минуту не отводил от неё взгляда, пока от стеснения не опустил глаза. Виктория старалась этого не замечать, а дальше жарила картошку, перемешивая одной ложкой, другой – добавляла какой-то странный соус зелёного цвета. Парень немного удивился такому кулинарному шедевру, но виду не подавал. Ему была интересна компания прелестной девушки, но почему-то чувствовал себя не в своей тарелке. Сидя за столом, трижды потрогал голову, погладил лицо, четырежды руками закрыл глаза. Виктория заметила его странное поведение, как прекратила готовить, бросила на пол тряпку и вышла из кухни. Алик понял, что переборщил. Надо было выйти и извиниться перед ней. Как-то неловко вышло.

– Простите меня, Виктория, – стоя возле двери спальни, куда вошла девушка, ответил парень. – Я виноват перед вами. Просто мне стало плохо. Я сам даже не знаю, что тогда произошло со мной, меня потом прошибло, стало жарко и дышалось с трудом, – остановился он, прислушивался. В комнате было тихо, и только голос девушки, шмыгающий носом, нарушил эти тишину. – Я слышу тебя, Вика. Прости меня. Пожалуйста, можно я войду?

Виктории было обидно. Она готовила ему, пыталась как-то быть полезной, но он сидел, скучал и даже не хотел с ней говорить. Тупо сидел и глазами устремился в окно. Это значит, что ему не было интересно с ней. И зря, конечно, она доверилась ему, впустила к себе. А впустила потому, что была гостеприимной.

– Хватит на меня дуться, Виктория. Я знаю, обидел тебя, и мне самому уже от этого плохо. Познакомились, едва друг друга узнали, как тут же обидел тебя. Это не очень хорошее начало, – всё же войдя в комнату, ответил Алик. – Я знаю, это глупо, но ты мне понравилась с первого взгляда.

Девушка прекратила всхлипывать, и всё ещё шмыгая носом, вытерла слёзы. Новый знакомый провёл своими руками по её лицу и сам вытер слёзы и обнял. Виктория не сопротивлялась. Хотя это было понятно, что первая же встреча может закончиться постелью. Они обнимались так около трёх минут. Алик двумя руками обнимал и попытался прижать её тело к своей груди. Так сжимал, что у неё соски встали, а сама она безумно хотела с ним переспать. Чтобы как-то отогнать такие мысли, Виктория решила перестать обниматься, встала, поправила халат и вышла на кухню. Глупо выглядела при совсем незнакомом парне, но таким образом она воссоздала образ капризной и очень чувственной девушки.

«Пусть немного придёт в себя. И посмотрим, не откажется, не убежит ли после всего этого?», – подумала радостная Виктория, временами пальцами вытирая слёзы.

Для начала она взяла разделочную доску, помидоры, лук и маленький зубчик чеснока. Нашинковала лук, нарезала помидоры, чеснок выдавила в чесночнице. Хотела по-настоящему понравиться парню, чтобы он не думал, что она раз хороша снаружи, то ужасна внутри. Пусть думает, что везде стабильность, и умеет готовить, и всё по дому делает.

– Значит, ты не обиделась на меня? – вышел к ней обрадованный Алик. – Просто ты так резко изменилась. Особенно в тот момент, когда я тебя обнял.

Виктории было стыдно признаваться, что она от каждого такого прикосновения возбуждалась. Тем более его руки не были такими грубоватыми, как у многих её клиентов, а нежные, мягкие и такие тёплые.

– Вик, я знаю, что обидел тебя своим равнодушием, но и ты пойми меня, что мне было плохо. Я еле сидел, махал рукой, потому что не было веера, а у вас в квартире жарче, чем в аду.

– А ты что, в аду успел побывать? – спросила Виктория каким-то железным и скрипучим голосом.

– Где только не побывал. И в аду, и в раю. Для меня эта жизнь – не мучения, а лишь временный отдых перед началом «работы», – серьёзным видом и по-философски ответил он.

Девушка промолчала. Она поняла, что парень начал шутить. Это уже лучше. Выходит, не обиделся на её выходки. Надо и дальше в таком же духе общаться. У них это очень хорошо получается.

– Ты не обиделась? – вновь повторил свой вопрос.

Виктория смотрела на него со своими стеклянными глазами в упор и так долго, что в одном мгновение они могли треснуть или разбиться на мелкие осколки. Этот самый взгляд напугал парня, что он сразу отошёл.

– Я всё забыла уже, – ответила девушка и снова принялась за готовку.

Парень смотрел на неё и молча стоял возле двери. Спустя время он присел на стул и всё смотрел на неё. Ему не хотелось уходить, а время поджимало. Чтобы поскорее обнять Викторию ради наслаждения, Алик подошёл к ней сзади и ухватился за талию. Девушка не стала оборачиваться. Парень всё же развернул её лицом к себе и начал целовать. Дотрагиваясь до её груди, парень руками стал их сжимать и опустился пониже… Вот этого она совсем не ожидала, оттолкнул его и сказала «нахал» и ударила по лицу.

– Прости меня. Я просто не удержался. Ты такая красивая, аппетитная, – снова подошёл к ней парень, лапая её за ягодицы, как снова получил удар – уже по другой щеке.

– Уходи! Вон отсюда! – прокричала девушка и пыталась не разрыдаться.

Парень ничего не ответил, а виноватыми глазами посмотрел на неё. Девушка была непреклонна. Когда он ушёл, она закрыла дверь и села на пол и начала плакать ещё сильнее. Позабыла и о включённой плите, и о чайнике, и о других бытовых заботах. Знала одно: нельзя было доверять совершенно незнакомым парням!

***

В ресторане настоящий переполох! Управляющая рестораном Ипполита Анатольевна пребывала в унынии из-за того, что известнейший организатор женского фестиваля отказалась сегодня поужинать в их заведении. Она не могла понять её отказа. Возможно, её не устраивали их обслуживания или сама управляющая не понравилась. А ведь сидела и думала о том, что благодаря этой девушке Ипполита заработает популярность. Только представьте себе, как отреагируют СМИ, когда узнают о том человеке, который заказал здесь столик! На следующий день во всех газетах пестрили бы такие заголовки: «Известная девушка, организатор фестиваля «Женские грёзы» Татьяна Палина заказала столик в не менее известном ресторане «ПушкинЪ…». Это произвёл бы фурор на всех, и их соперники были бы повержены одним лишь словом. Но нет. Такого не было и, наверное, не будет. Так что придётся отменить встречу со своей подругой Леной Изболтиной.

Лена Изболтина – известнейшая журналистка в мире моды, шоу-бизнеса и звёзд. Работала в известнейшем журнале «Cosmopolitan» и одновременно работала в издательстве газеты «SPEED-Инфо». Очень любила совать свой нос туда, куда не положено было. А ведь журналисты они такие. Суют, нюхают, подслушивают ради скандальной статьи и хорошего гонорара. Кто-то страдает из-за такой статьи, а журналиста это кормит. Вот и подруга управляющей была такой. Любила везде совать свой нос и вынюхивала любую информацию. А потом писала в газетах всякую грязь из жизни звёзд. Поэтому Ипполита Лену называла «крякающей уткой». Просто она постоянно крякала и крякала по поводу поиска любой звезды, которую не жалко обозвать кем угодно.

Из-за отмены визита в их ресторан девушке пришлось позвонить и целую минуту выслушивать критику в свой адрес. Не выдержав такого нагона, Ипполита выключила телефон и бросила его на стол. Она была недовольна такими изменениями плана. Тем более её подчинённая троица постоянно ходила возле неё, крутилась и вела себя очень тихо, словно мыши. Это значит, что они что-то могли скрывать. Возможно, они имеют причастность к отмене столика.

– Так, тупые бездари, – яростно начала расспрашивать у троицы. – Вы где были ровно в тот момент, когда мне звонили насчёт брони стола?

Троица молчала. Даже великолепная, хитрая, неподражаемая авантюристка Мерзукина промолчала. У неё не было слов. Она затеяла всё этого, подставив своих коллег, поэтому отдуваться придётся ей одной. Но думала, что тут была виновата не только она одна, и девки, что работали с ней, тоже приложили свои руки. Особенно Юлия, которая нашла телефон у таджика, при этом оплатив ему поцелуем, принесла его.

А Лера вообще промолчала. Знала про эту аферу, согласилась на участие, и молчала. Выходит, тут влетит не только одной Мерзукиной, и двум девкам тоже крупно попадёт. А если гостья на самом деле хотела столика, а они всё испортили? Да ну, бред какой-то!

– Во-первых, уважаемая Ипполита Анатольевна, что за чушь вы порете? – спросила всеми недовольная Мерзукина, делая вид, что ничего не понимает. – Во-вторых, Ипполита, ты мне не указывай, что делать, – вдруг резко перешла на более грубый тон и обратилась к ней уже на «ты». – Я знаю, что ты моложе меня. Да и к тому же спала с хозяином, чтобы занять это место. Грубо говоря, это кресло. Ну что, нравится? Понравилось это кресло?

Ипполита Гермиес была шокирована таким хамским действиям её подчинённых. Не знала, что ответить такой неблагодарной девушке, которая на самом деле была старше её на два года. Каких-то два года! Это просто смехота! И такая «соплячка по статусу» имела право возникать против «старшего»? Вот это действительно несправедливость жизни. Почему, если старше по статусу, прямой начальник, а ты просто подчинённый, надо именно так по-хамски относиться, грубо изъявлять все свои слова и мысли преподносить в таком жёстком виде? Ну и ладно, что человек моложе по возрасту, но ведь он твой начальник! А начальникам должны подчиняться все независимо от возраста! Пусть даже перед тобой 50-летняя женщина со стажем работы по своей специальности. Если ты по статусу по работе выше – пожалуйста, подчиняйся. Вот и Ипполита Анатольевна Гермиес хотела, чтобы все сотрудники на работе подчинялись ей. Пыталась надавить на них с помощью психологии, читала книги по гипнозу и колдовству, чтобы подчинить разум и психику своих подчинённых.

– Что ты такое говоришь, Мерзукина? Ты хоть понимаешь, что повышаешь голос на своего начальника? Ты за это ответишь и быстренько можешь вылететь с работы, – с каким-то однотонным и железным голосом сказала Ипполита, как на автомате приподняла правую руку.

– Ты что, хочешь меня ударить? Давай тогда, ударь, – с повышенным голосом ответила Мерзукина и сделала шаг вперёд.

Ипполита Анатольевна ничего не ответила, а просто фыркнула и пошла от них прочь, чтобы не наделать глупости. Девушки остались глядеть на неё и думать о том, что они поступили совсем нехорошо. Но Мерзукина в душе негодовала из-за того, что начальница имела такую неприязнь по отношению к ней. Юлия и Лера не ожидали всего этого от своей подруги, как хваля её, аплодировали и гладили «победительницу» в этой совсем неправильной борьбе. Они прекрасно знали, что во всём виноваты сами, однако промолчали. Да и Мерзукина заставляла их молчать.

– Ты почему правду не сказала? – не выдержав, первая спросила Юлия.

– А ты думаешь, ей бы это понравилось? – ответила Мерзукина вопросом на вопрос.

Юлия промолчала. Её ответ вполне устроил. Она даже не подумала об этом.

– Почему жизнь так несправедлива? – снова спросила Юлия, уже обращаясь к Лере.

Лера просто пожимала плечами и вытащила телефон, чтобы кому-то написать или позвонить.

– Кому это ты звонить собралась? – поинтересовалась Мерзукина.

– Я тут познакомилась с таким приятным парнем. Он недавно сюда заходил. Вот сегодня решился меня пригласить на свидание, – восторженно и умиляясь от сообщений парня, ответила Лера.

– Ты что, предательница, кидаешь нас? Забыла, что ли, что у нас на сегодня было запланировано? – спросила недовольная Мерзукина, скрестив руки к груди, посмотрела на свою подругу злым и агрессивным взглядом хищного животного, готового сожрать за любую маленькую провинность.

– Нет, конечно, подруги. Я ничего не забыла. Просто парень ещё не пригласил меня никуда. Да и вы уверены, что нам точно нужно туда идти? Мне как-то не по себе от таких мест, и мурашки постоянно ползают по спине, будто настоящие.

Девушки отвлеклись, когда в помещение вошла чем-то повеселевшая управляющая Ипполита Анатольевна. Своё хорошее настроение объяснила тем, что организатор женского фестиваля всё же поменяла своё решение и организовала столик на сегодня к 11 вечера. Это значит, что все планы троицы будут нарушены.

Девушки, переглянувшись, опустили свои головы. Особенно так сделала Мерзукина. Ей стало стыдно за своё поведение. Извиняться, конечно же, она не стала. Зато в следующий раз будет поумнее, прежде чем так говорить начальству и открывать перед ним рот.

Жизнь несправедлива, подумают многие. Но здесь всё по-другому. Девушки соврали своей начальнице и не знали про «эффект бумеранга». Вот он и вернулся к тем, кто всё это сотворил. То есть в нашем случае девушки соврали начальнице, чтобы раньше освободиться, как вы уже знаете, по своим каким-то странным делам. А вышло наоборот: теперь никто раньше времени не освободится пока не уйдут последние посетители. Ресторан-то работает круглосуточно. Это значит, что они могут задержаться не в свою смену.

– Вы ещё здесь? Идите по своим местам, – с довольной ухмылкой сказала Ипполита Анатольевна и выгнала их из помещения.

Когда последняя выходила Мерзукина, она приблизилась к начальнице и так посмотрела на неё, что глазами чуть дыру на лице Гермиес не проделала. Глаза так и хотели её уничтожить, но ничего не поделаешь – оставалось выйти и расходиться по своим местам.

Управляющая осталась глядеть на них и думать, что наняла совсем «бездарных, беспечных и ленивых животных», что еле поднимали свой зад. Надо таких проучить и досконально заставлять работать, с каждым разом увеличивая объём работы.

Ещё раз обдумывая план на дальнейшую работу, Ипполита Анатольевна на ключ закрыла помещение и пошла вглубь кухни, где и пропала из виду других посетителей.

Глава VI

Виктория лежала и пыталась прийти в себя. И именно в такие моменты у неё в голове появлялись мысли об Алике. Девушка много раз пыталась уснуть, ворочалась, переворачивалась из одного на другой бок, а уснуть мешали мысли. Мысли о парне так её съедали, что ей пришлось немного пофантазировать о счастливой жизни с ним.

Положив голову на подушку и устроившись поудобнее, в такой позе лежала и смотрела в окно. На улице шёл снег, в некоторых местах кружилась метель. И такая красивая картина зимы не давала ей спокойно отойти от мысли. Мысли ни о каких-то житейских проблем, а именно о её личной жизни. Именно в этот момент, когда Виктория столкнулась с Аликом, поняла, что очень хочет поменять себя и быть счастливой. В мыслях крутилась и Лика, с кем она очень хотела быть подругой. Если встанет выбор между дружбой с Ликой и Аликом, естественно, она выберет парня. С Ликой уже невозможно дружить.

Снова сложила руки в молитвенном жесте (заметьте, Виктория Эзерштейрн после всех событий стала немного верующей) и попросила у Бога любви для себя и хоть каплю счастья. Особенно она жалела об утраченном времени с Ликой. О том, что не смогла сберечь эту маленькую особу. Наверное, как говорится, «Всё, что ни делается, – всё к лучшему», и тут можно применить это выражение.

Не успела девушка опомниться от своих мыслей, как зазвонил телефон. Эта была Татьяна Палина. Значит, всё же решили устроить встречу в ресторане. Хоть как-то оторвётся и забудет обо всём. Но голос девушки был каким-то дрожащим и перерыв, что тянулся во время разговора, какой-то волнительный, рвущий душу. Виктория за столь короткое время не поняла, что хотела сказать Татьяна. Поняла одно, что они сегодня никуда не идут. А об остальном даже самой себе не могла объяснить. «Ладно, раз не сегодня, тогда узнает завтра. Всё равно сейчас время уже далеко не десять вечера», – так подумала Виктория, отвернулась к стене и в течение часа смогла заснуть.

24 декабря 2016 года. 11:45 утра.

В квартиру Татьяны позвонили. Она не хотела вставать, потому что всю ночь сидела за работой и только в восемь утра уснула.

Пришлось встать, накинуть халат, надеть тапочки и идти открывать дверь. Тем более кто-то так настойчиво рвался к ней, что пытался выломать железную дверь. Трижды нажали на звонок и пять раз постучались. Да так сильно, что этот самый стук можно было услышать на последнем этаже.

– Да иду я, иду уже. Подождите секунду, – прикрикнула в сторону двери и пошла, одновременно с широко открытым ртом зевая и протирая глаза. Вставив ключи в две замочные скважины, прокрутила их, сняла две цепи. Пока всё это делал в полусонном состоянии, в дверь ещё раз сильно постучали. – Открываю уже. Ждите.

Открыв дверь, очень удивилась, когда увидела двух молодых мужчин в форме. Один представился и произнёс её имя и фамилию.

Татьяна сперва удивилась, но потом поняла, что её могут знать везде. Ведь о ней пишут, говорят по радио и показывают по телевизору. Естественно, и полицейские могут быть в курсе о ней. Только что им от неё надо? Сержант снова задал тот же вопрос. Организатор фестиваля улыбнулась им и кивнула. Пришлось улыбку убрать тогда, когда её попросили проехать с ними в участок.

– Как? На каком основании вы меня задерживаете? – удивилась девушка. Полицейские объяснили, что на неё написали заявление о мошенничестве в особо крупном размере до ста пятнадцати миллионов рублей. – Как? У кого, позвольте спросить, я могла украсть такую огромную сумму? – Ещё сильнее удивилась Татьяна Палина и чуть не заплакала. Она не могла в это поверить! Ей хотелось поскорее проснуться. Желала, чтобы это был лишь сон.

– Вот это мы выясним с вами уже в участке. А пока вам придётся проехать с нами, – ответил один из полицейских, что постоянно в руках держал телефон и без конца отвлекался на него. Наверняка общался с кем-нибудь, раз они находились подальше от участка. Тем более он выглядел на лет двадцать-двадцать два года. Слишком молодой. В зимней форме невозможно было понять: худощав или полноват. Но шея его резко опускалась вниз, что постоянно ему приходилось сутулиться.

Парень-то сам внешне приятный, опрятный и от него пахло хорошим парфюмом, а вот его напарник, что, по всей видимости, и стучался, был жёсткий, грубоватый, бестактный, бескомпромиссный и ужасно чёрствый.

– Собирайтесь уже. Я устал вас дожидаться. Так что идите собираться, пока терпению моему не пришёл конец, – чуть не наорал другой полицейский, что стоял с тем самым молодым напарником.

Он уже был старше него на десять или пятнадцать лет. То есть где-то под сорок. Лицо его было покрыто морщинами, а на носу красовался шрам. Глаза постоянно отводил в сторону, как тот самый молодой полицейский, будто оба не хотели показывать цвет своих глаз. Но Татьяну не обманешь, поэтому она быстро определила их цвета: у молодого – серые, а у старшего – карие. Вот он был грубоват, и даже внешне чем-то отличался от второго. Наверное, всё же был похож на жестокого служителя закона. На то они и служители правопорядка.

– Сейчас, сейчас. Я только прилично оденусь и выйду, – сказала расстроенная Татьяна и прямо перед их носом закрыла дверь и первым делом пошла звонить своим знакомым, которые могли бы ей помочь. Никто не отвечал на её звонки. Все молчали или были недоступны.

Было ощущение, что мир отвернулся от неё именно в этот самый нужный момент. Но она не теряла веру. Снова звонила и звонила. Девушка не заметила даже, как снова постучались. Выходит, что она сидела целых двадцать минут и беспрерывно старалась хоть до кого-нибудь дозвониться.

– Откройте дверь, Татьяна Палина. Иначе нам придётся её выломать, – снова кричал тот самый грубый полицейский и начал считать до десяти. – Раз, два, три…

Татьяна испугалась. Отбросила в сторону телефон и в шкафу начала искать подходящую одежду. У неё были специально отведённые шкафы с одеждами для походов в такие места. Но ей никогда не приходилось ходить в участок. Если только в тот раз, когда пропала девочка из детдома, и за ней приехал её приёмный отец, Андрей Твардовский. Это не считается. Тогда она пошла из-за него по собственному желанию, а сейчас вышло наоборот: её тащат в участок силком. Насильно. Да и какие ещё могут быть у неё мошеннические схемы для отмывания таких денег? Кого она так обманула? Весь женский состав страны? Или олигархов? Тут совсем нечисто. Значит, соперники её приложили свои руки.

– Вы ещё долго? – снова стучал тот неугомонный полицейский. – Мы устали уже вас дожидаться, – ответил он и тут же перестал. Его напарник что-то ему сказал. Наверное, в защиту девушки. Вот это уже настоящий мужской поступок – заступаться за слабых! Только сейчас Татьяна себя слабой не считала. Тем более многие женщины зарабатывали наравне с мужчинами, что даже большинство могли получать больше, чем их мужья. Да и по дому делали в основном женщины. Вот поэтому у девушки пока нет семьи и детей. Не готова она к такой жизни.

– Вы собрались или нет? – прокричал сотрудник полиций, как снова кулаком стал дубасить по двери. Так дубасил, что чуть дверь не выломал. Железную дверь… Хотя они не имеют права выламывать дверь. Только в крайней необходимости. Да и вряд ли бы выломали железную дверь.

– Сейчас-сейчас. Я почти оделась уже, – в ответ крикнула Татьяна.

Консьержка тётя Клава, что пропустила полицейских только из-за удостоверения, подошла к ним. Тихонько подкралась на цыпочках, как могла и стояла в двух метрах от сотрудников правоохранительных органов и держала ухо в остро. Хотела собрать новости, чтобы затем всё это распространить среди своих таких же болтливых подруг. Полицейские не обращали на неё внимания, а просто стояли у двери Татьяны и ждали выхода «подозреваемой». Успели переговариваться о том, что девушка «натворила делов-то, теперь ей придётся всё расхлёбывать». А если честно, то им её жалко. Всё же один полицейский (тот самый суровый дядька) был женат, а его жена очень сильно любила организатора фестиваля «Женских грёз». Если позвонит жене и расскажет, кого они везут к ним в участок, то та просто лопнет от радости. Всем подругам своим сообщит, да и весь район соберёт, чтобы встретиться с девушкой.

– Когда же она, наконец, выйдет, а? – спросил тот самый грубиян у своего напарник и посмотрел на ручные часы.

– Тогда, когда до конца соберётся. Всё же зима на улице, а она женщина. У них принято собираться так долго. Будто ты сегодня родился, Пётр, – саркастично ответил второй, ни разу не отвлекаясь от телефона.

– Да? Я устал уже ждать. Скоро время обеда будет, а она там возится. Надо же было нас так угораздить, чтобы мы пошли эту самую бабу в участок привозить. И кто такое придумал?

– Ты же прекрасно знаешь, Пётр, что у любовницы нашего начальника день рождения, а она очень сильно хочет эту девушку, – снова ответил тот парень в том же духе. – Да и прекращай ты весь женский род называть бабой! Как-то некрасиво с твоей стороны.

Сотрудник Пётр решил промолчать. Но это вышло всего лишь минуту. Затем он снова продолжил:

– Ну это-то да, понимаю. Но почему так жёстко соврать?

– Надо, значит, надо. Успокойся и жди, – со вздохом ответил коллега Петра.

На том и порешили. Решили дожидаться, пока девушка выйдет, успокоится, а в машине ей всё объяснят. Конечно, не простит она такую шутку. Уж очень сильно испугалась, когда узнала, что её обвиняют в мошенничестве. Может, правда она в чём-то замешана? Это остаётся спросить только у неё самой. Тем более скоро Новый год наступит, значит, время чудес и волшебства. Кто знает, может, сотрудникам улыбнётся фортуна и они смогут вычислить, кто же на самом деле такая Татьяна Палина и чем она таким занимается, когда нет фестиваля?!

Татьяна оделась, надушилась, привела себя в порядок и надела голубую норковую шубу. Посмотрев на себя в зеркале, она губы намазала бордовой помадой и ещё раз посмотрела на свою квартиру. Кивнув самой себе в зеркале, открыла дверь и вышла к полицейским. Они, обалдевши смотрели на неё несколько секунд и, придя в себя, попросили разрешения проводить до машины. Только тётя Клава знала главный секрет этих мужчин – работников правоохранительных органов. На самом деле Татьяна ни в чём не виновата, а они решили её привезти на день рождения любовницы начальника. Но консьержка решила не говорить ничего, просто молча спустилась вниз и осталась сидеть за столом.