Зимопись. Книга третья. Как я был пособием

– Завтра все равно идти через грязь и снова потеть. Потерпите до возвращения к своим.

Варвара презрительно сморщилась:

– Сразу видно – мужчина.

– Одежда до утра не высохнет.

– Не твои проблемы.

– Как раз мои!

Варвара вновь поглядела на меня, как владелец бронированного Роллс-Ройса на рискнувшего остановить гаишника:

– Девочки больше не могут ходить в грязном. Сегодня – стирка.

Она отклонилась от меня, снова зачерпывая корявым подобием ложки и отправляя еду в рот – как бы известила, что тема закрыта и обсуждению не подлежит.

В недавнем желании остаться с Томой в горах и дать бой рыкцарям, Варвара проявила удивительную смесь трусости с отвагой, она предпочла возможную опасность страшащей неизвестности. Но неизвестность выиграла у опасности. Тогда амбициозная девица загнала претензии на значимость подальше и с удовольствием отказалась от лидерства, возложив на плечи того, кто рискнул. И всегда держалась рядом, чтоб подхватить, когда этот взваливший на себя ответственность надломится. Иногда сама провоцировала. Толчок мог оказаться исподтишка или внаглую, как у Аглаи во время игры в «желайки». Варвара, виртуально получив по зубам, чаще всего откатывалась на исходные позиции, помахивала хвостиком и вновь подлизывалась. Сложный человек. Впрочем, где я видел простых? Надо уживаться и делать общее дело с теми, которые есть. А если они все с прибабахом, то кто сказал, что я сам без него?

Когда последняя ложка доскребла остатки, я объявил:

– Нужно создать подразделения. Трудно уследить за всеми.

– А ты не следи, – буркнула Антонина.

– Почему? Мне нравится, когда он за мной следит, – ровным голосом сообщила Ярослава.

Я по-командирски строго глянул на нее: не до шуточек в таких вопросах.

Ярослава спокойно выдержала взгляд, а затем подмигнула. Ну, Варвара, устроила бедлам. Тимбилдинг делает из толпы команду, Варвара сумела превратить команду в толпу. Тогда вопрос: не этого ли результата она добивалась?

Хороший вопрос. Обсужу его как-нибудь наедине с собой.

– Как будем делиться? – вернула нас на землю Амалия.

– На пятерки.

– Как в сестричестве! – воскликнула Кристина.

– В первой, – не дал я себя отвлечь, – Варвара, Кристина, Антонина, Ярослава и Клара. Руководит пятеркой Варвара. Когда она выполняет роль старшей всего отряда, ее замещает Кристина. Все ясно? Во второй: Майя, Александра, Любава, Феофания и… – Я указал пальцем, сделав извиняющийся умоляющий взгляд.

– Ефросинья, – обидчиво назвалась худенькая царевна.

А чего обижаться? Когда народу много, запоминаешь чем-то выдающихся и тех, с кем делал что-то совместное. С этой нас ничего не связывало. Держалась она обособленно, а то, что периодически посматривала на меня заинтересованно, так прочие царевны глядели так же – вроде голодного путешественника, который обнаружил неизвестный фрукт и придирчиво оценивает на предмет съедобности. Даже суматоха всеобщего братания во время тимбилдинга не дала мне зацепки, чтоб выделить Ефросинью хоть как-то. Она была со мной во внешнем круге и не пересекалась до самого конца, когда на мне висла и лезла с поцелуями обезличенно-настырная толпа.

– И Ефросинья, – завершил я формирование пятерки. – Старшая – Майя.

Вскинув ставший руководительским носик, Майя осветилась улыбкой. Взгляд Ефросиньи сообщил мнение, что подружка заработала командирство через постель – так мне понялась выразительная смесь презрения и зависти. Любопытно, а бывает такое в мире матриархата? Или оно тоже наоборот?

– Во главе третьей пятерки – Амалия. – Оставшихся девочек звали Софья, Ираида, Анна и Марьяна. Я все еще путал, кто есть кто, и решил не позориться. – Пока мы в лесу, командование остается у меня, а дальше поведет Варвара. Также она командует в мое отсутствие.

– Это понятно, – кивнула Варвара. – Интересно, почему делимся именно сейчас.

– Появилась необходимость, – объяснил я. – Все получат задания. Слушаем внимательно, чтоб потом не говорили, что не слышали. Первая и вторая пятерки заготавливают еще дров, третья готовит ночлег, но сначала все выделяют по человеку на посты для охраны периметра. Дальше сами внутри разберетесь, кому сколько дежурить и когда сменяться.

– Согласна, без охраны оставаться нельзя, – сказала Варвара.

– Еще, – перебил я. – Нужно подготовиться к мгновенному отходу. Мешки наполнить и снабдить постромками, чтоб носить за плечами.

Царевны хлопнули ресницами, попереглядывались, и кто-то озвучил общий вопрос:

– Из чего их делать?

Стянув портупею, я оставил только пояс с мечом – все равно идем туда, где рыкцарские прибамбасы вызовут подозрение.

– Вот. Может, кто-то еще пожертвует кожаные перевязи. Если не хватит, раскулачим.

Последнее слово Варваре понравилось. Кажется, она вложила свой смысл.

– А зачем столько дров?

– Не только дрова несите, еще нужны длинные шесты, лучше с развилками. И тридцать две легких крепких палки примерно по пояс.

– Зачем? – спросили меня откуда-то сбоку.

– Будем драться на палках? – предположила Майя, озорно изобразив фехтование.

Пришлось нахмуриться:

– Приказы не обсуждают, а выполняют.

– Мы не обсуждаем, просто интересуемся. Особенно насчет последнего.

Заинтригованные ученицы не расходились, боясь пропустить объяснение, в результате дело встало.

– У озера много тянущегося вверх молодняка, обрубите ветви, зачистите стволы от коры и заусениц. Выполнять!

Без толку.

– Какой конец заострять?

– А какой я приказал?

Пронесся взволнованный гул, и, наконец, кто-то выпихнул:

– Пока никакой.

– Потому что не надо заострять! – поднял я голос.

Командирский взор хоть и сверкал праведным гневом, но воздействие оказал близкое к нулю. Сгрудившиеся царевны прятались одна за другую и не расходились.

– Под хват зачищать? – от имени всех осведомилась Варвара.

– С толстого конца, – со вздохом понизил я тон.

– Из молодняка, где ты показал, будут слишком легкие. Лучше дойти до опушки…

– Я же четко сказал: нужны именно легкие!

– Зачем?

– Научу быстро ходить.

– Как?!

– Кверху каком, – рявкнул я. – В свое время узнаете.

Эта мысль не давала покоя с тех пор, как увидел рыкцарей, быстро шедших по горам с короткими копьями в каждой руке.

– Выполнять, я сказал!

– А длинные для чего?

Мои глаза закатились. Как же тяжело с женщинами.

– Для большой стирки, – выдавил я, пока не достали окончательно.

Словно солнце вышло прямо под ветвями. Пятнадцать лиц превратились в сияющие светильники. Пятнадцать ртов одновременно улыбнулись. Волшебное слово произнесено!

Приятно приносить людям радость.

Ученицы бросились выполнять приказ и приближать минуту счастья. Лишь Амалия, глава пятерки, ответственной за размещение, осторожно выступила из мечущейся оравы:

– Где лучше расположить лежак?

Я решил проверить:

– Как сама считаешь?

Она огляделась и решительно заявила:

– Здесь, неподалеку от костра, чтоб тепло доходило.

– Правильно. Только не перестарайтесь, не подпалите.

В голове возник голос Варвары: «Не маленькие!»

Амалия только улыбнулась. На губах всплыл вкус ее губ. Безумие какое-то. Что за день.

Мимо пронеслась с охапкой валежника златовласая Александра. Мои ладони вспотели, фантомно ощутив ее крепкое тело в руках. Захотелось вновь обнять, прижать, погладить по волосам…

Не по этим. По утраченным. Которые так и не погладил.

Которую так и не поцеловал.

Глава 3

Доставучие ученые заявили: за моногамию у человека отвечает гормон окситацин. Примите, распишитесь. Никаких ссылок на совесть и верность. И на желание посвятить жизнь любимому – единственному и несравненному. На отдать все за желание быть с ним и только с ним. Причем все – это именно все, до последнего.

Вздоха.

Что же теперь, верить не голосу разума, а науке? А как же Отелло, Ромео с Джульеттой… да мало ли примеров в истории и литературе? Химия, понимаешь. Гормон, говорят. И ничего не поделать – наука, блин ее за ногу. Но почему-то хочется наплевать на такую науку, разорвать в клочья и еще попрыгать сверху. Присутствие гормона, оказывается, определяет, будет тебе верен человек, или нет. А Божья искра и почитание заповедей – коту под одно место?

Не хочу верить науке. Я хочу верить себе и своим чувствам. К тому же наука очень часто (хочется сказать: слишком часто) меняет свои взгляды и утверждает обратное… снова заставляя себе верить. Ведь – наука! Но согласно научной же статистике ее непогрешимое святейшество наука ошибается гораздо чаще, чем редко подводящая меня интуиции.

Ощущения говорили: ты влип, приятель. Никакой окситацин ни при чем. Я влюбился. Я любил Зарину. Сердце не верило в ее гибель. Здесь, окруженный сонмом красотулечек, за знакомство с которыми когда-то без раздумий отдал бы левую руку, я тосковал. По несбывшемуся.

Пока мысли гуляли, руки заканчивали сооружать сушилку: чистили от мелких веток длинные жерди, составляли треноги, на них прокидывались поперечины.

Царевны выставили часовых. Игра в камень-нож-лопух определила очередность заступления на охрану в каждой пятерке. Остальные ринулись к озеру стираться.

– Воды наберите во все шлемы, пока достаточно чистая! – крикнул я вдогонку.

– Куда ставить? – донеслось через несколько мгновений.

– Не на проходе. В углубления, чтоб не опрокинуть. – Краем глаза я глянул на озеро: зайдя в воду, ученицы постягивали штаны и приступили к стирке. Свисавшие до середины бедер рубашки поплыли полами по воде, доходившей до пояса.

Про меня все забыли. Правильно. Зачем командир, когда все хорошо. Я подошел к дежурившей на отшибе уныло глядевшей во тьму Антонине.

– Иди со всеми, я здесь вместо тебя посмотрю.

– С чего это? – ощетинилась она.

– Не хочу мешать.

Объяснение, что дело не в ней лично, успокоило дозорную, последовал благодарный кивок, и Антонина растворилась в ночи.

Светло было только у костра. Туда периодически подбегали царевны, лица суетливо крутились в поисках меня, вздернутые руки быстро накидывали постиранную вещь на обращенные к костру жерди, и босые ноги вновь уносили владелиц во тьму.

Шлеп, шлеп, – едва слышно. В мою сторону. Взнузданный мозг взревел сигнальной сиреной, пальцы схватились за гнук…

Отбой. Звук пришел со спины, от озера. Из темноты проявилась Варвара, в одной рубашке, постиранную вещь держа в руках.

– Так и подумала, что ты здесь.

– Поздравляю, гигант мысли.

Антонина в ее пятерке, обязана была доложить. Интересно, чего Варвара приперлась, и чем мне это грозит.

Не девка, а загляденье: высокая, крутобедрая, всюду налита тугой плотью. Под четкими крыльями бровей сверкают умом и чувствами чуть притопленые глаза – то ли серо-зеленые, то ли серо-голубые. Сейчас, во тьме, просто глубокие и блестящие. Крупноватый нос незаметен благодаря притягивающим внимание ямочкам на щеках и большому рту. За многообещающими губами вспыхивают бликами оттертые мелом зубы. Варвара отлично знала о своей привлекательности, но не знала, что не все клюют на холодную классическую красоту. Кроме ума и страстности в глазах хотелось видеть еще кое-что. Душу. Конкретнее: красивую душу. Красоту души. Иными словами, красота должна быть в основном внутри, а не снаружи. Но каждый судит обо всех по себе, оттого все проблемы в мире.

– Я не принесла дров.

Она повесила штаны на сук и замерла, скрестив руки.

– Ну, не принесла, и что? – не понял я. – Ах, да…

Даже сам забыл о стимуле, озвученном, чтоб подвигнуть девчушек-веселушек на общественно-полезные работы. Зря ей вспомнилось.

– Сама напросилась. Вставай к дереву.

Варвара еще не поняла, что меня злить опасно. Красиво вышагивая, ее длинные ноги прошествовали передо мной в указанное место, руки уперлись в ствол, а позвоночник изящно прогнулся. Спинка наклонилась, глаза томно прикрылись. Девушка опустила голову и замерла, выпукло выгнувшись в мою сторону. На лице расцвела предвкушающая улыбка.

– Накажи меня, воин, – проворковал манящий голос, обволакивающий, как паутина. – Докажи, что ты истинный командир.

Как фекалиями с чужого балкона. Уводит у подруги невестора? В любом случае – думает, что все парни одним миром мазаны. Фигушки.

Я отломил длинную тонкую ветвь. Хруст встревожил девушку:

– Ты чего удумал?

– Буду наказывать. Как обещал.

– С ума сошел?! – Варвара отпрянула и попыталась сбежать.

– Стоять!

Я успел перехватить отбивавшуюся сильную руку, которой все же далеко до моей.

– Отстань, дурак! – Варвара дергалась, извивалась змеей, но это не помогало. – Я не то имела в виду! Совсем крышей поехал?

– Обещал всыпать – всыплю, – объявил я, заламывая сопротивлявшуюся конечность назад.

Чуть не плачущий противник был повержен на колени.

Бессознательно я привел Варвару в одну из поз, у человолков выражавших покорность. В стае любая давно признала бы себя неправой и отправилась по своим делам. Но здесь не стая, здесь нужно победить не только физически.

– Совсем ни ума, ни фантазии?! – почти рыдала скрючившаяся девушка, силой уткнутая лицом в землю.

– Зато с совестью нормально, – парировал я, прижимая сверху коленом.

Готовый вырваться новый довод замер на девичьих губах – едва не высказанного, она проглотила его обратно. Тактика резко сменилась.

– Чапа, прости, – взмолилась Варвара. – Черт попутал.

Всегда у них так: то черт, то кто-то другой такой же виноват. Только не сами. Ангелы во плоти.

– Решай, – объявил я. – Одна плеть сейчас или пять потом, при народе, если сбежишь.

– Ты серьезно?!

По лицу увидела, что да. Ее мышцы медленно расслабились, и смирившаяся красотка сдутым мешком осела на землю. Даже жалко такую прелесть – розгами. А что делать, не я инициатор. Прежде, чем что-то делать, думать надо, варианты просчитывать. Просчитывать, а не просчитываться.

– Вставай, как сказал. – Прут в моих руках со свистом рассек воздух.

Казалось, даже окружающий сумрак беспокойно завибрировал. Гладенькие бедра обратились в мрамор, тревога струилась из каждой клеточки каждой безупречно поданной взору подробности, чувственной и соблазнительной, хоть сейчас готовой лечь прекрасными обводами на холст мастера, если таковой найдется.

Шмыгая носом, отпущенная мной Варвара поднялась и вновь приняла указанную позу у дерева – покорно и по-настоящему испуганно.

– Чапа, прости. Хотела, как лучше, мне в голову не могло прийти, что кому-то не понравится.

Кому-то. Ну-ну.

– Другим нравилось? – Я для удобства встал сбоку.

– Ты же мужчина, должен понять, – плаксиво юлила девушка. – Я же не только для себя…

– Ударю один раз, но сильно, чтоб запомнилось.

– Уже запомнилось!

Варвара окончательно поняла, что экзекуции не избежать. Взор померк.

– Пожалуйста, – просящие интонации в голосе из истерических превратились в деловые, – сделай, чтоб рана не сильно выделялась. Перед девочками стыдно будет.

Ага, меня ей не стыдно.

Но что-то в душе надломилось. Не такой я зверь, как хочу казаться. В последний момент отбросив прут, открытая пятерня влепила с размаху, вызвав звон в ушах и вязкие волны.

– Свободна. – Я отвернулся, опускаясь на землю.

Удивленно оглянувшись, Варвара вдруг примостилась рядом, ее рука потерла отбитое место.

– Почему ты такой злой?

– Ты знала, что в конце игры оба круга сольются в общую кучу?

Девушка спокойно кивнула:

– В конце всегда все виснут на всех, мама рассказывала.

– Чтоб не было сбоев, такой команде желательно быть полностью однополой, – предположил я. – Или равномерно двуполой. С одним мной ты просчиталась.

– Поставленного результата я добилась. Поставленного, а не заявленного. Скажешь, тебе не понравилось?

Я не просто покраснел. Побагровел.

– Как бы сказать…

Варвара тихо усмехнулась:

– Скажи как есть.

– Ну… – замялся я, – некоторый момент удовольствия во всем этом имелся.

Девушка ехидно хихикнула:

– Ладно, назовем это некоторым моментом. Главное, что имелся.

Какое-то время я слушал тишину. Вряд ли на нас нападут в условиях, когда из-под любого куста может выскочить отряд царберов, но охрана должна быть просто потому, что должна быть. Иначе хаос. А я, не стоит забывать, сейчас часовой.

От Варвары искрило невысказанными мыслями, которые она не осмеливалась озвучить. Меня это устраивало. Не туда мыслит, куда надо, ой, не туда.

– Почему встала со мной, а не во внутренний круг? – спросил я притихшую собеседницу, почему-то не спешившую возвращаться к остальным.

– Знала, что можешь отчебучить что-то роняющее мой авторитет.

Ишь ты. Так бы и сделал. Предусмотрительная.

– Можно вопрос? – полюбопытствовал я, не поднимая лица на соседку.

– Нескромный?

– Очень.

Ее глаза странно загорелись:

– С радостью.

– Чего ты в меня вцепилась?

– Это и есть вопрос? – Недовольно вытянутые губки скривились. – Неужели не понятно?

– Прикинь, нет.

Она выдавила, словно выплюнула:

– Нравишься.

– Всем остальным – тоже?

– Конечно.

– Всем сразу – один я, вот такой невероятный и замечательный? Вздор. Вам все равно, кто. Под руку попался я. Вцепились, как…

Я прикусил язык на не успевшем вылететь слове «крабы». Мозг в авральном режиме проштудировал информацию обо всем, что может вцепиться в этом мире. Итог многообразьем не порадовал.

– …волки.

– Это не так. – Варвара, осторожно коснулась меня плечом. – В школе были прекрасные молодые войники, но им далеко до тебя.

Вспомнились Савва и Елистрат, к которым ходил с Варварой в бытность царевной Василисой. Тогда Варваре нравился Савва. Или он нравился потому, что Елистрат был занят Аглаей?

– Понимаю, почему могу понравиться Кристине или, скажем, Майе, – сказал я, не убирая плеча, о которое, как бы извиняясь, терлась девушка. – Но ты старше. Для тебя я малолетка.

– В мужья берут с любой разницей, – покосилась на меня Варвара.

Отметив, что плечо не убрал, она аккуратно придвинулась всем боком.

– Это что, предложение? – удивился я.

– Некоторый момент предложения в этом имелся, – с плутовским прищуром процитировала она недавнего меня.

– Ничего, что я невестор Томы?

Ее взор сказал: «Какие мелочи».

– Неофициальный, – вслух уточнила Варвара, – просто объявленный, то есть, еще все возможно. Даже невозможное. Помнишь, на горе читали возвышенку: я не прошу, я действую. Трудно – да, долго – может быть, но не невозможно.

– Эту энергию бы да на благое дело… – Я поморщился. – А ты пропустила строчку: слушаю умных, но верю только верным, в этом состоит мудрость.

– Пропустила. Потому что несла другую мысль.

– А я эту. Верю только верным. Человек, отбивающий невестора у другого, доверия не заслуживает.

Тело Варвары заметно напряглось.

– Это как бы отказ?

Не привыкла к отказам.

– Это как бы намек, что все остается, как есть, – объяснился я.

У костра появились первые полностью постиравшиеся ученицы. Слепо озираясь в темноту, они опасливо семенили к сушилке, выжатые перекручиванием рубахи служили прикрытием. У жердей босые ножки задумчиво затоптались. Настороженные лица вновь оглянулись во все стороны. Решившись, девчонки поднялись на цыпочки, быстро накинули имущество на высокие поперечины и опрометью унеслись во тьму.

Варвара отследила мой косившийся взгляд.

– Они стесняются. Нужно что-то придумать.

– Посидишь, пока Антонина не вернется? – предложил я. – Отойду подальше, чтоб не смущать.

К моему удивлению, Варвара отрицательно покачала головой.

– Стеснение убивает игра. Нужно… – Ее взор упал на мою грязную рубаху. – А почему ты тоже не стираешься? Ты же командир. Нам будет стыдно идти рядом с таким вонючкой.

– Сами вонючки, – обозлился я. – Понюхали бы себя, когда из плена вышли.

Девушка вспыхнула пороховым складом, в котором закурили:

– Обстоятельства непреодолимой силы не считаются!

– Но весьма ощущаются.

– Нужно понимать, что плен – не наша прихоть.

– Мозг понимает. Носу не объяснишь.

– Ладно, допустим. – Варвара взяла себя в руки. – Теперь ситуация изменилась. Есть возможность помыться и постираться. Нехорошо отлынивать.

– Как ты это представляешь? – с нажимом вопросил я.

На озере не стихал веселый гомон и плеск. Варвара тоже прислушалась. Ее пальцы, обнимавшие ноги, машинально забарабанили по гладким коленным чашечкам.

– Не вижу препятствий, – спокойно заявила она.

– Не заметила хоть краешком помутившегося сознания, что я отличаюсь от остальных?

– Хвостиком спереди? – раздалось насмешливо. – Эка невидаль. Мы уже бились плечом к плечу без одежды. В походе все равны.

– Я равнее. Я ваш командир.

– Только на время похода, и то случайно.

– Но командир?

Она не сдавалась:

– Тем более. Командир обязан показывать пример. Вот и показывай.

– Что показывать?! – вспылил я.

– Все, – спокойно заявила она. – Ходить с нами немытым не позволим.

– Не говори за всех. Может, кроме тебя никто…

– Девочки!!! – завопила Варвара как оглашенная. – Командир стесняется! Нужно помочь ему помыться и постираться!

– Какого чер…

Варвара накинулась на меня, не дав закончить.

– Я его держу-у-у!!!

Она вцепилась изо всех сил, обхватив руками и ногами. Первой к нам добралась Антонина в нательном доспехе, удачно скрывавшем отсутствие одежды под ним.

– Я на месте, пост приняла!

Подлетела Ярослава, совершенно не смущавшаяся своего вида. Конечно, ночь, темнота, но не до такой же степени. Ярослава втиснулась в борьбу между мной и Варварой, где уже вырисовывался победитель.

– За ноги держи! – крикнула ей Варвара, которую я почти отодрал от себя. – Уйдет!

– Держу! – выдохнула Ярослава, оплетая телом голени.

Увидев, что тьма скрывает, а действие нарастает, появились еще девочки. Множество рук подняло меня, капкан Варвары и Ярославы распался.

– Вперед! – повела Варвара безумную процессию за собой.

Поддерживаемый на весу, я поплыл в сторону озера.

– За мной! – распоряжалась Варвара. – Сюда! Давайте поближе. Перехватывайте за руки, за ноги. Раз…

Меня раскачали.

– Два… три!

Ночной мир дважды перевернулся в глазах. Вода с грохотом распахнулась, нежданно твердая и морозная, верх и низ на секунду исчезли.

Вынырнув, я вновь ощутил себя в плену. Царевны срывали с меня одежду. Воды было по пояс, это устраивало, но вода оказалась ледяной просто до ужаса.

Некоторым образом это тоже устраивало.

Меня вновь опрокинуло чем-то навалившимся сзади. Когда я с трудом встал, то обнаружил себя оседланным крепкими ногами Варвары.

– Кто на нас?! – завопила она, с трудом удерживая равновесие. – Готовы сразиться?

Ярослава полезла на хрупкие плечики Александры.

– Готовы!

Ненавижу насилие, пусть оно даже приводит к чему-то приятному. Цель не оправдывает средства.

– Вот и сражайтесь. – Я вздернул крепкий живой хомут вверх, и шея едва не свернулась, сбрасывая ношу. Недавняя захватчица отправилась в недолгий полет.

Через миг взметнувшая стены брызг Варвара вынырнула с криком:

– Кто еще хочет полетать?!

Она схватила мои ладони в свои, и получилось подобие качелей.

– Я! – само собой вызвалась Ярослава, заместительница Варвары по части красоты, соблазна и наглости.

Цепкие пальцы вонзились нам в плечи, ступня встала на площадку из рук, и вес перетек на эту ногу, вытащив тело из воды, а затем вознеся его над нашими головами.

– Раз, два, три-и! – скомандовала Варвара.

– Ааа-а! – восторженный вопль распугал леших на километр вокруг.

Быдымс! – прорвалась гладь под обрушившейся массой.

– Теперь я! – помогая себе руками, сквозь толщу воды к нам пробиралась Феофания.

– Потом я! – крикнула с берега Майя, только что вернувшаяся от сушилки.

Брызжущие плюхи высоко задираемыми ногами заставили многих взвизгнуть.

– И я хочу! – с обидой оглянулась на нее Александра, встряхнув длиннющими волосами.

Просто не успела сказать раньше.

На бережок из озера вылезла Кристина, последней достиравшая рубашку. Тут же умчалась вывешивать. Только пятки сверкали. Так говорится. Потому что сверкало другое.

– Раз, два, три-и! – отправили мы в небеса отчаянно взвизгнувшую Феофанию.

– Игра убивает стеснение, – услышал я в ухе задорный шепот Варвары.

– Они же постирались, – так же ответил я. – Мог бы спокойно прийти, когда никого…

– Одежде нужно сохнуть. Долго сохнуть.

– Пережил бы где-нибудь как-нибудь.

На плечо оперлась ладонь Майи. Мы подняли ее, присевшую на корточки и опалившую мне лицо коснувшейся мякотью. Одновременно с толчком она распрямила ноги и раскинула руки. Ангел. Через миг – падший ангел. Взорвавшаяся вода поглотила летящее существо.