Монстр из Арденнского леса. Песнь лабиринта

Она повернулась и взглянула ему прямо в глаза.

– Нет, я не об этом.

– Об этом тоже следует подумать, ты сама прекрасно понимаешь. Я мог убить его в невменяемом состоянии, перед тем как прийти к тебе. И сбросить с обрыва, чтобы тело унесло течением. Я помню… прежде чем меня совсем накрыло, я думал, что должен с ним разобраться. Что должен устранить опасность. Что… возможно, что должен его убить. Прежде чем он убьет тебя.

Алис запнулась только на секунду и тут же невозмутимо выдала:

– Тогда наверху мы найдем следы твоей машины. Земля влажная, но дождя не было уже два дня, они должны хорошо сохраниться.

Марк фыркнул. Закусив губу, стукнул рукой по рулю. Эта ее деловитость одновременно и приводила в отчаяние, и… успокаивала. И дело было не только в том, что она умела смотреть в глаза чудовищ и при этом оставаться спокойной, – да, этому она научилась, живя в аду. Алис ему верила – Марк это чувствовал, – но не верила слепо. Не оправдывала. Не пыталась отгородить и спрятать. Она хотела, она была способна помочь ему добраться до истины. Размотать чертов запутанный клубок. Готова была держать за руку и идти с ним через темный жуткий лес. Храбрый ежик… Но как при этом хотелось совсем другого! Просто быть с ней, жить с ней в одном доме, трахать ее, готовить ей что-то вкусное, дарить ей духи и сексуальное белье, работать с ней вместе, валяться вечером на диване и смотреть сериалы, существовать как нормальный человек, мать твою, ну почему? Почему это было невозможно?

Алис молча положила руку ему на колено. И Марк почувствовал, буквально увидел – натянувшуюся между ними искрящуюся красную нить.

Они припарковались за сотню метров до места, откуда, предположительно, в ущелье упало тело. Стоило пройтись, чтобы точно сохранить все возможные улики.

Его девочка, разумеется, оказалась права.

– Вот следы! – радостно объявила Алис, когда они подошли ближе к обрыву. Как раз в этом месте дорога граничила с краем скалы, от ущелья ее отделяло метра полтора. – Тут волокли тело. Видишь, и у куста здесь нижние ветки обломаны, слом довольно свежий, видимо, как раз зацепились… – Она присела на корточки, разглядывая землю. – Да, отлично. А тут преступник развернулся! Видишь, следы волочения поверх следов шин. И отпечатки обуви!

Она сделала снимок, достала из чемоданчика какой-то баллончик, попрыскала на отпечатки. Потом взяла пакет с желтоватым порошком и железную рамку.

– Сейчас сделаю слепок. Принеси воду из машины?

Марк кивнул и наклонился, всматриваясь в отпечаток шин.

– Это совершенно точно не мой «рендж ровер», – выдохнул он и почувствовал, как закружилась голова. От облегчения. Черт! – Протектор гораздо ýже, и рисунок другой. Вот эти две полосы посередине, видишь, на моих шинах их нет. Алис…

Даже дыхание перехватило. Марк на мгновение прикрыл глаза. Все так же наклонившись, уперся обеими руками себе в колени. Попытался дышать. Алис легко коснулась рукой его штанины.

– Вот видишь, – Она широко улыбнулась, глядя на него снизу вверх. – И размер обуви тоже явно не твой. У тебя больше!

– Это был не я… – вырвалось у него против воли.

– Да. И мы поймаем убийцу.

Поймаем. Марк наконец выдохнул, чувствуя, как отступает напряжение, и вдруг ухватил мысль, царапнувшую его еще раньше, когда они с Алис только оказались у тела Шевалье. Себастьян сказал, что не был на пожаре. Не слышал даже сирен. Значит, тогда Марк его просто с кем-то перепутал. Или… уже был в невменяемом состоянии. И мог увидеть там что угодно.

– Поймаем, – повторила Алис и, поднявшись, потянулась его поцеловать.

Марк прижал ее к себе, и все остальное стало неважно.

* * *

Это было трудно описать словами. Облегчение, которое отразилось на его лице, когда он понял, что непричастен к убийству. По крайней мере – к этому.

И облегчение, которое Алис почувствовала сама.

Словно они с Марком, зажатые во тьме глухих стен лабиринта, в отчаянии решились распахнуть дверь к чудовищу, но вместо монстра за дверью неожиданно оказался слабый свет. Надежда найти выход?

Они добрались до участка уже почти веселые и беззаботные. Подпевали радио; Марк снова внезапно сделал «крокодила» за коленку, когда Алис не ожидала, а потом они даже быстро поцеловались в кабинете, пока готовили кофе. Надо было перевести дух, прежде чем приступать к бумажной волоките из-за нового убийства.

Хлопнула входная дверь – довольный Себастьян, уже пришпиливший к доске свежеотпечатанное фото трупа, ушел за обедом на всех.

– Я пойду быстро осмотрю коробку и фату, – сказала Алис.

– Я с тобой, – отозвался Марк. – Как раз пока ждем еду. Все равно, если не поем, голова не соображает, писать всю эту муть вообще не могу.

В подсобке Алис по его настоянию присела отдохнуть – он не хотел, чтобы она сильно нагружала больную ногу, – Марк сам достал из пакета присланные реактивы, а потом наклонился, осматривая коробку, но не касаясь ее руками.

– Тут карточка привязана… на ней что-то было? Или пустая? Ты тогда не сказала.

– Да. Там надпись. Возьми перчатки.

Марк кивнул. Натянув перчатки, отогнул карточку, вгляделся.

– Твою же…

– Что такое? – Алис резко вскинула голову.

– Мне кажется, я где-то видел этот почерк.

Глава 2

Он смотрел на карточку, пытаясь вспомнить, где мог видеть эти размашистые неровные строчки. Проклятое дежавю! Проклятая мешанина в мозгу! Могло ему просто привидеться? Марк пытался сосредоточиться, но только злился оттого, что в голове крутились даже не обрывки мыслей и воспоминаний, а лишь смутные осколки образов.

– Где ты вообще мог столкнуться с чем-то написанным от руки? – спросила Алис.

Марк вздохнул, возвращаясь в реальность. Хороший вопрос.

– Заявления в полицию и признания обычно пишут от руки. Это если за последнее время. Где еще? Рапорты и объяснительные в DSU? Конспекты в университете? Рецепты врачей? Нет, слишком много возможностей. – Он вытащил сигареты, но потом, вспомнив, что курить в подсобке все равно нельзя, убрал. – И к тому же я не уверен. Может, мне просто кажется.

– Марк, – тихо сказала Алис после некоторой паузы. – Я думаю, мы должны потом проверить вещи твой бабушки. Эта фата…

– Да, – перебил он. Говорить об этом было тяжело. – Я тоже думаю, что фата ее. Почти наверняка. Черт, Алис…

Марк не знал, как завершить эту фразу. Прошлое его семьи вдруг ожило, прорвалось в настоящее самым кошмарным, нереальным образом, угрожая его девочке, и мысль об этом была просто невыносима. Он не понимал, как защитить Алис. Он только чувстовал, что и на нее словно тоже упала эта темная тень чудовищного проклятья, лежавшего на его семье.

– Фату прислал не Винсент Шевалье, я уверена, – твердо произнесла Алис. – Кто-то другой.

– Да я и сам уже в этом не сомневаюсь. Но… еще один сталкер? – Марк вздохнул. – Не многовато ли их на меня одного? Вернее, на нас двоих. Тоже хочет отомстить? Или что?

– Он явно в курсе истории твоей семьи, – задумчиво кивнула она. – Питает к твоим родственникам какой-то нездоровый интерес. Знает детали. Но тогда при чем тут я? Это предупреждение? Что меня ждет та же участь?

– Что ты не должна иметь хоть что-то общее со мной? Особенно романтическую связь? Что это кончится плохо?

Они помолчали. В тишине через стенку было слышно, как снова хлопнула входная дверь. Оба оживились: неужели Матье с едой? Наконец-то! Тягостное ощущение тут же исчезло.

– Шеф! – раздалось из коридора. – Все готово!

Марк наклонился и поцеловал Алис в лоб.

– Пошли обедать.

* * *

Шмитт, коротко постучав, вошла в кабинет с огромной стопкой бумаг и свалила их горой ему на стол.

– Господи, это еще что? – Марк устало потер лицо руками.

– Вот, еще по делу об оружии, – бодро начала Шмитт. – Это запрос страховой по поводу «Берлоги». Тут надо подписать, чтобы Боумана наконец похоронили, Колсон уже второй раз спрашивает, когда тело заберут. У них морг не резиновый. А это по поводу ремонта проводки.

– Какого еще ремонта проводки?!

– Который назначен на следующую неделю, шеф. А вот это тренинг по этике, с которым вы должны были ознакомиться еще месяц назад. Будет онлайн-тестирование.

– Да вы издеваетесь надо мной? У нас тут труп! И не один, черт возьми!

– Начальственная должность и бумажная волокита… – Шмитт развела руками, – это как картошка и майонез, шеф.

– Так, хватит. Тренинг точно идет в… лесом!

Она театрально вздохнула.

– А вот с этим шутить в наши времена не стоит. Так что давайте, полистайте на досуге, узнаете много нового и интересного. Хотя вас, это, конечно, не касается: романтические отношения с подчиненными, неуставные действия в кабинете, вот это все… – Шмитт ухмыльнулась.

– Вы закончили? – Марк сунул руку в карман за сигаретами.

– Да. Знаете, шеф, что бы там ни говорили сплетницы вроде Вивьен…

– Раз закончили тут, – оборвал он, настроения слушать сейчас эти подколки вообще не было, – то поезжайте к родителям Ламбер и заберите ее вещи, если они их не выкинули. Особенно все таблетки. Какие найдете, прямо все. Вы же хотели выяснить, что с ней случилось? – ядовито добавил Марк, поняв, что Кристин собиралась домой.

– Будет сделано, – так же ядовито отозвалась она и уже на пороге бросила: – Страница двадцать девять особенно… не про вас.

Дверь за ней захлопнулась, и Марк не успел ничего ответить.

* * *

После еды, конечно, тут же стало клонить в сон. Наскоро умывшись, чтобы взбодриться, Алис опять вернулась к работе. Поправила лампу, чтобы на фату падало больше света. Снова надела специальные очки. Вздохнула.

Черт! Она так боялась что-то упустить. Все же ее специальностью была судебная антропология, а с обычными уликами доводилось работать не так уж часто, только в самом начале практики. Лучше было, конечно, просто отправить все завтра в лабораторию, но Алис так хотелось самостоятельно что-то найти прямо сейчас. Нет, не для того, чтобы продемонстрировать свою компетентность и услышать заветное «умница», а чтобы хоть немного успокоить и себя, и Марка. Найти что-нибудь, что сделает эту неясную и потому еще более жуткую угрозу конкретной. Даст зацепку. Даст понять, кто он, чего он хочет – этот наблюдающий за ней незнакомец.

Алис все время боялась, что Марк немедленно заведет разговор о ее возвращении в Брюссель. Боялась, что он найдет способ сократить командировку ради ее же безопасности. Нет, нет и еще раз нет. Она сейчас вдруг осознала это так остро, даже отчаянно: как Марк ей нужен. Не только потому, что она была в него влюблена, не только потому, что он оказался тем мужчиной, который был готов с ней возиться и идти на компромиссы, не требуя для себя взамен ничего. Но еще и потому, что за этим стояло что-то большее. На каком-то ином, глубоком уровне происходило что-то важное. Словно они оба начали нащупывать вместе выход из лабиринта. Алис не могла сейчас его бросить. И не могла остаться без него.

Поэтому она отчаянно искала хоть какую-то зацепку. Мелочь, крошечную улику. Доказательство, что за всей этой историей стоит не какая-то неведомая злая сила, а все же человек. Люди не бесплотны, они всегда оставляют следы.

Алис просматривала ткань методично, сантиметр за сантиметром. И вот наконец…

Да! Сердце подпрыгнуло от волнения, и она осторожно взяла пинцетом какую-то коричневую частичку. А потом еще одну. Отлично!

Отложив их для лаборатории в пакет, она выдохнула и взялась за коробку. Надо поискать отпечатки пальцев. Алис довольно потянулась, размяла шею, затекшую от напряженного изучения ткани, а потом достала ультрафиолетовую лампу. Просветила коробку снаружи. Да, отпечатки, разумеется. Какие-то из них принадлежали ей, какие-то Эве. Надо будет их исключить. Теперь внутри. А вот здесь было интереснее. Здесь явно ни она, ни мадам Дюпон коробки не касались. Алис сделала несколько снимков, а потом обработала все места с отпечатками нитратом серебра. Подождала какое-то время и опять включила лампу.

Когда Марк наконец постучал в дверь, она с трудом удержалась, чтобы не броситься ему на шею с воплем: «Нашла!»

– Есть что-то? – спросил он, устало опустившись на стул.

– Да! Какие-то частички! Я посмотрела под микроскопом, похоже на сушеные листья, но не могу сказать, какие именно. Нужно заключение лаборатории. И отпечатки пальцев! Снаружи есть отпечатки мои и мадам Дюпон, их еще надо исключить. Зато внутри… внутри точно только его. Правда, частичные в одном месте и слегка смазанные, вот тут… Как будто он дотронулся до стенки, когда укладывал фату. Вот так, видишь? – Алис изобразила движение рукой. – В базе их нет, но, если мы достанем что-то для сравнения, думаю, можно будет идентифицировать.

Марк облегченно выдохнул.

– Умница, Янссенс.

– А ты как?

– Едва не погребло под кучей бумаг. И так писанины горы и горы, еще и сегодняшнее подвалило, и вдобавок Шмитт подкинула… всякое.

– Все, тогда заканчиваем! – решительно заявила Алис. – У меня тоже сил уже не осталось. А сегодня, между прочим, выходной.

– Поедем ко мне? – Марк вытащил сигарету из пачки, сунул в рот. – Мать написала, что к кому-то ушла до ночи. Мартен… Они его пригласили на поминки, представляешь? Но слава богу, припрется он только вместе с Жаном. Так что пока дом в нашем распоряжении. Заодно посмотрим вещи Беатрис. И я приготовлю лазанью.

– Ну как тут устоять! – Алис бросила на него кокетливый взгляд.

Он довольно ухмыльнулся и взглянул на нее в ответ так, что сладкий жар плеснулся внизу живота.

И… да. Алис хотела узнать, что будет дальше.

* * *

– Нет, фаты нет, – наконец объявил Марк. – И свадебного платья тоже.

– Ты уверен? Может, где-то еще?

Он покачал головой.

– Все бабушкины вещи остались вот в этом шкафу и комоде. Так что, как видишь…

Алис вздохнула. Марк искал все сам, усадив ее на диване в маленькой комнате, явно служившей раньше чем-то вроде кладовой. Или комнаты прислуги. Диван, шкаф, пара стульев, больше ничего. Вынутые с полок старые вещи были разложены каждая по отдельности. Их оказалось совсем немного, и ничего похожего на свадебное платье и фату со снимков среди них не нашлось.

Первым делом Алис и Марк как раз заглянули в семейный альбом и убедились в том, что и так уже поняли: присланная фата и правда оказалась копией той, что надевала на свадьбу Беатрис. На фото отчетливо была видна и та же самая вышивка, и фактура ткани. Вряд ли ее сделали на фабрике: судя по всему, Беатрис шила себе наряд на заказ и фату наверняка заказывала у вышивальщицы.

Значит… Они оба понимали, что это значит. И от этого в воздухе сгустилось тяжелое ощущение неясной тревоги. Темная тень. Чужое вторжение. Кто-то украл фату. Кто-то влез в дом. И этот кто-то как будто наблюдал за ними даже сейчас.

– А ты ведь, наверное, давно не проверял ее вещи?

Марк вздохнул.

– Да вообще никогда. Всем занималась мать. Прибирала тут, приводила старый дом в порядок, когда решила, что будет иногда сюда приезжать. Кое-что вроде бы отдавала, вывозила, переставляла. Когда я… когда меня отправили сюда, я уже ничего не трогал, просто привез свои вещи. И пользовался, в общем-то, только спальней, гостиной и кухней. Ну и кабинетом еще. Никуда больше не заглядывал. Как раз не так давно собирался с тобой посмотреть все, что осталось от Беатрис. А так… даже не могу сказать, был ли тут этот свадебный наряд, или его давно куда-то отправили, подарили, не знаю. Спрошу. Мать должна помнить, наверное. Пойдем… Здесь как-то тяжело находиться. Потом все приберу.

Алис кивнула. Выйдя следом за ней, Марк запер дверь, и они вернулись в гостиную.

– Значит, либо твоя мать отдала фату, и та как-то попала в руки к сталкеру, либо он был у тебя дома… – Алис не могла отделаться от ощущения беспомощной брезгливости, так хорошо знакомого липкого страха. Спрятаться негде. Он следит за тобой, даже когда ты спишь… Она усилием воли переключилась на настоящее, не дав образам из прошлого затянуть себя во тьму.

– Да, – спокойно ответил Марк. – Я сменю замки. Думаю, впрочем, что если он и пролез в дом, чтобы украсть фату, то это произошло давно. Когда здесь никто не жил.

– Тогда в кладовке будут его отпечатки! Я сейчас посмотрю, надо только…

– Это на полдня работы, – вздохнул Марк. – Даже больше. Если бы у меня была группа экспертов, то игра стоила бы свеч. Но ты у меня одна. И у тебя все еще болит нога.

– Почти нет! – возразила Алис, но он покачал головой.

– А значит, я как твой начальник должен правильно расставлять приоритеты. И у вещей Одри он выше. Если вдруг ты поймешь, что делать тебе нечего… тогда можно и кладовку. Пойдем пока на кухню. У нас вечер выходного дня, и я обещал тебе лазанью.

То, как он произнес это слово, наводило на совсем другие мысли, и Алис невольно улыбнулась. Черт, ей уже казалось? Ей уже виделись какие-то намеки там, где их не было?

Усадив ее на кухне за стол и поставив перед ней бокал вина, Марк принялся за готовку. Она сделала большой глоток, закрыла глаза, понемногу расслабляясь. Тут было лучше. Тут, на кухне, почему-то казалось, что темная тень отступила. И теплый свет от низко висящей над столом лампы, и старые изразцы над плитой, и уютный угол за столом, где она сидела, – все это словно обнимало, закрывало, защищало от зла.

– Тесто, конечно, покупное, Лоран бы ругался, но ты, надеюсь, простишь, – признался Марк, захлопнув коленом дверцу холодильника, из которого вытащил сразу кучу продуктов. Придерживая эту кучу подбородком, добавил: – Зато все остальное сделаю сам. Незабываемый вечер гарантирован.

– Да с вами, инспектор, все вечера незабываемы, – вздохнула Алис, бросив на него взгляд из-под ресниц. – Давай я тебе помогу? Тоже буду что-то делать, а не сидеть…

Она чуть не добавила «как гостья». Впрочем, а кем она была? Гостьей или…

– Хм… ну давай, если хочешь! – Марк положил перед ней разделочную доску, протянул нож и луковицу.

– Хочу! – твердо ответила Алис, вдруг осознав, что всю жизнь старалась избегать этого слова. А теперь, с ним она позволяла себе говорить о том, что она хочет. Хочет помогать накрывать ему на стол, как будто она… как будто она его девушка. Хочет, чтобы он сам это сказал. Хочет потом сесть к нему на колени и целоваться: долго, глубоко. Хочет… Она вдруг подумала, что правда хочет, чтобы он снял свитер и футболку и…

Алис засмотрелась на его шею в вырезе воротника, эта родинка на бледной коже – черт, если ее поцеловать? Вообще так хотелось прижаться к нему, почувствовать, какой он теплый и большой и…

Марк специально ее дразнил. Она уже это поняла. Как будто они сейчас танцевали невидимый танец – и не вальс, в котором партнер ведет партнершу, а… фламенко. Алис помнила, как однажды ее поразило это действо, которое она где-то видела: как без всяких касаний, находясь вроде бы отдельно друг от друга, двое показывали все, что чувствуют, рассказывали целую историю и про себя, и про партнера, творили любовь прямо на сцене.

Марк как будто приглашал ее сделать это – танцевать свою собственную партию. Так, как она умела, так, как могла. Не направляя, не принуждая, не предписывая шаги и фигуры, а просто вызывая в ней желание – двигаться навстречу. И Алис чувствовала, ощущала, как густеет и словно электризуется между ними воздух, чувствовала, как ее вдруг охватывает азарт. Тот самый, который она уже ощущала с ним, – азарт соблазнения, игры, соперничества, и она приняла подачу, она отвечала Марку тем же, потому что… хотела! Да! Хотела видеть, как и на него это действует, и еще больше возбуждалась оттого, что у нее получалось – играть с ним в такую игру. Прикосновения будто невзначай, случайно, пока он накрывал на стол, а она тоже встала, чтобы помочь, несмотря на его протесты, – коленом к бедру, пальцами к сгибу локтя; долгие взгляды, которые он на нее бросал, задерживаясь то на губах, то на груди; ее ответные взгляды – кокетливые, флиртующие, становящиеся все смелее.

Когда он варил кофе, Алис уже просто больше не могла. Черт. Стоит в этом своем черном свитере, перехваченном ремнями кобуры, такой огромный и красивый, и делает вид, что ничего не происходит. Ей просто хотелось… хотелось уже какой-то разрядки.

– Готово, – сказал Марк как ни в чем не бывало, помешивая кофе в турке.

– Я достану чашки!

Не дожидаясь протестов, она встала, подошла к шкафу, картинно потянулась, чтобы снять чашки со средней полки.

– Не могу! Не достаю!

– Не достаешь?

Она обернулась. Взмахнула ресницами, глядя на него снизу вверх. Он смотрел с неожиданно серьезной и какой-то хищной заинтересованностью, от которой ее все время бросало в дрожь. Как будто ждал. Ее согласия. Ее первого шага. И тогда…

– Да, – ответила она, все так же на него глядя и уже понимая, что он услышит в этом слове.

Марк тут же одним движением скользнул к ней, прижав к столешнице, и по одной снял чашки.

– Мне кажется, вы вполне могли дотянуться, Янссенс, – сказал он ей на ухо и вдруг глубоко вдохнул: – Вишенкой пахнет, м-м-м… но почему-то предпочли позвать меня.

Алис прикрыла глаза, потому что между бедер тут же все сладко заныло. Ну нет, не так быстро!

– Что заставило вас так подумать? – Голос у нее почти не дрожал. – Сами задвинули чашки почти к стенке, да еще шкаф так высоко повесили. Не все, знаете ли, такого роста, как вы, инспектор. И у меня все-таки болит нога…

– Не пытайтесь ввести следствие в заблуждение, Янссенс. Хорошую девочку будете у себя в лаборатории изображать. – От того, как он это говорил, у нее просто все плыло перед глазами. – Я-то вижу, на что вы способны. Давно вас раскусил. Так что… – Она слышала, как он ухмыльнулся, когда добавил: – Чистосердечное признание облегчает наказание.

– Вы злоупотребляете служебным положением, инспектор, – выдала Алис, зажмурившись, сознательно чуть подалась бедрами назад, теснее прижимаясь к его паху, и тут же отодвинулась.

– Ради благой цели иногда приходится, знаете ли. Давайте, признавайтесь уже.

Алис обернулась в его руках. Тут же уловила его движение: кажется, он хотел отступить, чтобы дать ей пространство, но она сама положила руки ему на грудь, подняла на него взгляд.

– Я думала… ты и так видишь.

– Вижу. – Он тоже не сводил с нее взгляда. Выжидающего и темного, от которого у нее внутри снова все дрогнуло так сладко. – Мне просто нравится, когда ты говоришь, чего хочешь.

– Я хочу. – Она потянулась и обняла Марка за шею. – Хочу. И немедленно. В комнату и как в тот раз…

Он сжал ее, притиснул к себе. Резко, хищно и жадно. Поцеловал глубоко, собственнически, а потом заглянул ей в глаза.

– Хочу, – повторила она.

У нее перехватило дыхание от его взгляда, словно она неслась на каком-то невероятном аттракционе, когда кажется, что вот-вот перевернешься и сорвешься вниз. Но его руки держали так крепко, крепче любого страховочного троса. И когда Марк подхватил ее и понес, Алис только в восторге закрыла глаза и обняла его за шею.

– Хочу!

Она повторила это еще раз, притягивая его на себя, когда они оказались в гостиной на диване. У нее все плыло перед глазами, и она вдруг поняла, насколько на самом деле хочет, как много в ней желания, и каждым этим своим «хочу» словно пробивала плотину, сдерживающую все, что столько лет скрывала даже от самой себя. Хочу, хочу, еще, да…

Именно его, его запах, его вкус, его прикосновения. Алис отчаянно и жадно подставлялась его поцелуям и целовала его в ответ, со стоном зажимала его колено между своих бедер, бесстыдно наслаждаясь этим трением. Одежда мешала, было тесно, жарко и хотелось еще – глубже и больше; приподнявшись, Алис стянула с себя свитер, оставшись в одной только футболке, и потянулась, чтобы раздеть и Марка.

– Я хочу!.. – повторила она невнятно, и он, улыбнувшись в ответ, снял кобуру, сбросил на пол, скинул туда же свитер, а потом снова наклонился к ней.

– Что именно?

– Чтобы ты разделся! – выпалила Алис смело, хотя щеки тут же вспыхнули. – Марк, я…

– Раз вы выразили желание сотрудничать со следствием… Я готов пойти на сделку.

Он снял с себя еще и футболку, потянувшись всем своим огромным и сильным телом, и Алис замерла, с удовольствием его разглядывая. Эта мощь, этот четкий рельеф мышц, и даже шрам от пули на боку. Ох, черт, это было так… Ей немедленно захотелось потрогать, очертить бледный круг на его коже кончиками пальцев, и Марк мгновенно угадал ее желание: взяв ее руку, приложил к своему боку справа, прямо на шрам.

– Я однажды решил, что слишком крут для бронежилета, – улыбнулся он.

– Ты такой… – выдохнула Алис, даже не зная, как назвать это словами.

Кожа у него была горячая и на ощупь именно такая, как она представляла все это время. Черт, да. Она представляла. На самом деле, она думала об этом почти постоянно. О том, как вот так проведет рукой, от груди и ниже, к животу, к поясу джинсов. Как потянется и поцелует его в шею, туда, где была та родинка. Как Марк тоже потянет с нее футболку. Разденет…