Магритт

– Идем, – тихо шепнул я Лани, словно она понимала, и едва заметно похлопал в ладоши перед ее ухом. Она с готовностью пошла следом за мной, не выпуская коробку с рисом из рук.

Мы потонули в толпе. К платформе идти было небезопасно. Где-где, но там точно спросят, кто ты такой, и что в карманах, и почему так поспешно покидаешь площадь Шань, поэтому два квартала мы не спеша брели среди высоких зданий, в окнах которых отражалась реклама и фонари. У залитой оранжевым светом платформы «Юг-Центр» дорогу нам преградили танцующие зазывалы ресторана «Зиббан» в темно-фиолетовых плащах ассасинов. В узкие прорези между капюшоном и платком глядели поблескивающие отраженными огнями зрачки. Я обернулся. Похоже было, что мы вырвались и не привлекли внимания местных шнырей. Рядом полыхнуло пламя глотателя огня. Я улыбнулся с выражением поддельного восторга на лице, и мы заспешили к платформе.

* * *

«Держи свою дверь открытой».

Мне следовало постоянно помнить эту фразу. Широкая рука толкнула меня в спину, едва я открыл дверь и вошел в квартиру. Сопротивляться смысла не имело. Я настороженно осматривался боковым зрением, хотя и не сводил глаз с полноватого азиата, развалившегося в моем кресле. На нем был свитер, хотя на остальных троих, стоявших у окна, шкафа и двери душевой, – дешевые мятые костюмы. Того, кто ударил меня в спину, я не видел. Человек в кресле вертел в пальцах оборванный провод от Бокса, на его пухлых запястьях чернели браслеты из крупных агатов. На экране моего ноутбука виднелись десятки раскрытых папок.

Человек у окна выглянул за штору, что-то сказал, но я ничего не понял. Он говорил на кантонском. Пухлый снял круглые очки и поднял подбородок, словно хотел кивнуть мне, но замер на середине движения.

– Мо говорит, что у тебя из окна прекрасный вид. – Он произнес это с ужасным акцентом и очень тихо.

– Благодарю, – кивнул я. – Но это моя квартира.

– Верно, господин Лим. Подписка «С»: хорошая, но маленькая квартира в центре, проезд на общественном транспорте, двадцать шесть каналов, хотя телевизора у вас я не видел, весьма средний по скорости интернет, пакет продуктов раз в неделю – вроде бы все съедобное, но не особо вкусное. Хотя лично мне понравился рулет.

– Что вам нужно? – спросил я, бросив взгляд на парня у душевой. Он был самым опасным из всех – стоял далеко и наверняка был вооружен. Если вбить пухляша в кресло и отправить Мо за окно, то призрачный шанс еще был. Но тот парень слишком далеко.

– Только две вещи, господин Лим. Первая – чтобы вы кое-что вспомнили, а вторая – чтобы кое-что забыли. И лично мне намного важнее первая.

Пухляш перегнулся через подлокотник и что-то набрал на моем ноутбуке. Я вдруг понял, что это чат.

– Она милая, но совершенно тупая. Надеюсь, это у вас не семейное.

Я облизнул губы.

– Что я должен вспомнить?

– Думаю, вы и сами догадываетесь. Мне нужно знать, где сейчас один ваш приятель, и вы точно в курсе – у вас его вещи. – Он взглянул на Лань.

– Марсель Моно? Да, это мой друг, но он умер. Покончил с собой этой ночью.

Пухляш покачал головой:

– Боюсь, что вы не понимаете. Мне не важно, кто там и когда покончил с собой. Мне интересно только одно – где господин Моно. Не заставляйте меня просить вас более убедительно.

– Он умер, черт вас дери!

Азиат вздохнул, что-то сказал на кантонском парню у окна. Тот кивнул и шагнул ближе ко мне.

– Тяжело с вами. Умер, не умер… Где он?

Толстяк всего в прыжке. Если он не шестерка какого-нибудь господина Вана, хотя на это не похоже, то остальные не будут стрелять, пока я держу его за глотку. Только бы ближе на полшага.

– В морге. Он в центральном морге.

– Не хотите говорить. Допустим. – Толстяк снова вздохнул и откинулся на спинку кресла. – Тогда сейчас Мо возьмет канцелярский нож с вашего стола и отрежет вашей подружке палец. Потом сломает запястье. Где-то ближе к плечу вы многое вспомните.

Я сжал кулаки в карманах, но что толку с того. Сиплое тяжелое дыхание выдавало меня.

– Вы дурак? Она же ничего не понимает!

– Зато вы все понимаете, верно? Мо!

Эти парни давно работали вместе, и, видимо, им не раз приходилось проделывать такое. И что у меня в голове, они читали с легкостью. Острая ладонь опустилась мне на шею. Я почувствовал резкую боль, упал на колени. О внезапном прыжке пришлось забыть. Кто-то схватил меня за волосы и развернул голову.

Мо держал в руке нож. Другой он дернул Лань за руку, та, не сопротивляясь, протянула тонкое запястье.

– Вспомнили, где ваш друг, господин Лим?

Я дернулся, но рука громилы за спиной держала крепко.

Мо щелчком освободил лезвие ножа. Не задумываясь, выбрал тонкий белый палец.

Мне казалось, что я смогу крепко зажмуриться, но почему-то веки не смыкались. Лань взглянула на меня и наклонила голову.

И тогда раздался нечеловеческий протяжный крик. Мо верещал, схватившись за живот. Я не сразу понял, откуда на его рубашке красное пятно. Лань вынула сложенные пальцы из его живота и одним ударом легко пробила стекло очков. Прежде чем Мо упал, ударом ноги она отправила его в парня у душевой.

Верзила за спиной не шевелился. От растерянности он только сильнее сдавил мою шею, но, видимо, не был вооружен ничем, кроме здоровенных рук. Пистолет был у типа возле душа, но воспользоваться им он не успел. На него навалилось тело Мо, а потом тонкая нога ударила его в верхнюю губу. Раздался мерзкий хруст.

Пухляш пытался встать, но это было непросто. Ступня Лани обрушилась на его голень, на вторую. Он заверещал, хватаясь почему-то за коленки. Третий тип возился с кобурой. Видимо, никто из них не готовился к тому, что оружие пригодится. Через мгновение на месте его глаз и носа торчали осколки от его же очков. Второй удар впечатал его в стену. От третьего громко хрустнули ребра.

Лань на мгновение исчезла, и хватка на моей шее вдруг ослабла.

А потом все закончилось. Только пухляш громко ругался и грозил по-кантонски, но я все еще не понимал ни слова. Мне следовало сдать его городовым и допросить. Но я не успел. Его кадык провалился в горло, и ругань сменилась хрипом. А потом все затихло.

Я поднялся. Выхватил пистолет, но он был уже не нужен. Я осторожно обернулся.

Лань стояла у двери в растерянной позе и рассеянным взглядом смотрела на угол. В ее глазах не читалось ни удивления, ни страха от того, что привычную желтую стену покрыли бурые пятна.

Глава 4. Комиссар

Я позвонил Алине Ли. Найти ее телефон поначалу было непросто. Профсоюз, провозгласивший себя стражем услуг эскорта, не давал никакой информации, а номер счета был зарегистрирован на электронный псевдоним. И тогда я откопал в столе прошлогодний рекламный ежегодник со следами кофе на обложке. С одной из последних страниц из-под густой челки, сексуально прищурившись, на меня смотрела Алина. Парик другой и лицо немного более круглое, но это точно была она. Внизу фальшивый номер, которого достаточно, чтобы связаться.

– Да, я слушаю, – более мягкий, но все-таки знакомый голос отозвался в трубке. – Это Линхуа[18], кто мне звонит?

– Клиент, – сказал я, прижимая трубку к уху плечом и опасливо косясь на Лань. Она стояла неподвижно и смотрела на пустую стену.

– Вы хотите встретиться?

– Очень хочу, Алина.

Она бросила трубку. Я немедленно перезвонил.

– Я обращусь в профсоюз, – пригрозила она уже другим тоном.

– Не нужно. Это упаковщик. У меня небольшие проблемы, и позвонить, кроме тебя, больше некому.

Алина помолчала в трубку, подбирая правильные слова для насквозь дырявой и прослушиваемой изо всех дыр телефонной связи.

– Мы так не договаривались. Сделала свою работу.

– А я хочу предложить еще одну.

– Я сейчас подъеду.

– Нет, не нужно, – торопливо сказал я. – У Олега через полчаса. Ну ладно, минут через сорок. Буду ждать у двери. Кто такой Олег? Господин комиссар.

Комиссар жил в самом гадком месте самого престижного квартала за рекой. Его окна выходили на стены и лестницы даосского храма и сад. Его подъездная дверь упиралась прямо в мусорный бак. В подъезде воняло так же, как на помойке. Я подозревал, что и квартира не таит больших сюрпризов.

Алина ждала меня, прислонившись спиной к двери его жилища. Никаких неожиданностей – короткая юбка и чулки в очень крупную сетку. Три вещи совершенно не укладывались в образ: аромат очень дорогих духов, белая кофта, стоимость которой я примерно представлял, и очки, в стеклах которых я видел свое отражение. Очки явно были лишними. Второй раз я видел ее лицо – и снова ощущение того, что она разыгрывает меня, хотя никаких предпосылок к тому не было. Ведь даже имя ее я узнал случайно.

– Не смотрите. Надеваю то, что от меня требуют, – сказала она вместо приветствия.

– Мне все равно, – заверил я.

Но мне не было все равно. Ее наряд меня так же притягивал, как и раздражал. И я старался рассмотреть ее глаза за бликами стекол.

Алина взглянула на Лань, мне показалось, что даже слегка кивнула ей, как старой знакомой. Я держался на некотором удалении от Лани, все еще опасаясь ее неожиданной и внезапной живости. Но Алина этого не заметила.

– Таскаете ее с собой?

– Приходится. У меня дома, как оказалось, далеко не крепость Датун. А еще на полу лежат пять трупов, как подозреваю, парней из гонконгских триад.

Алина не выглядела удивленной. Она только усмехнулась, смерив меня взглядом.

– Не слишком вы похожи на истребителя бойцов мафии из Сянгана.

– Это не я. Это она. – Я кивнул в сторону Лани, изучающей темно-синюю стену с пятнами свежей краски.

– О! – сказала Алина и отклеилась от двери.

– Знаю. Скажешь, что я неудачно шучу и не хочу говорить правду.

– Зачем вы мне позвонили? – спросила она.

– Снова нужна помощь, – начал я, но договорить не успел. Алина нетерпеливо нажала на звонок.

Комиссар открыл не сразу. Похоже было, что он спал прямо в плаще поверх растянутой серой футболки. Он медленно тер ладонями виски, словно выполнял странный ритуал. В глазах густой сеткой расползлись темно-красные прожилки. Комиссар махнул рукой, приглашая войти.

– Заходите вдвоем. Это постоит за дверью. Или убирайтесь все сразу.

Алина пожала плечами:

– Ничего, я побуду с ней. Идите. Только не долго, у меня клиент. – Она взглянула на часы-браслет, болтавшиеся на запястье. – А еще бы мне все-таки узнать, зачем вы вытащили меня с утра из уютной квартиры.

Комиссар вряд ли часто любовался видом из окна – оно было плотно зашторено. На низком столике среди остатков ресторанной еды помигивал тонкими цветными трубками экутер из тех, которые берут не для музыки. Комиссар отыскал чистый стакан, уселся на диван и принялся ковырять вилкой хитрую пробку сычуаньской воды.

– Надеюсь, у тебя что-то срочное? – почти дружелюбно сказал он.

– В принципе, нет. Хотел навестить бывшего друга. Пять покойников у меня в квартире могут подождать.

Комиссар угрюмо кивнул и пододвинул ко мне стул ногой.

– Рассказывай. Только начинай с начала. Мне не слишком верится, что ты просил взломщика только для возни с паролем в твоем дурацком чате.

Пока я говорил, он неспешно возился с экутером, протирал рукавом обод и продувал оба входных порта.

– Тебе есть где пожить? – спросил он, когда я закончил. – Ясное дело, что дома у тебя ожидаются еще гости.

– Думаю, что я в полной безопасности, – усмехнулся я.

Комиссар поморщился:

– Перестань. Тебе повезло – эффект неожиданности. Никто и никогда не ожидает от лани владения искусством рукопашного боя. Скорее всего – встроенная система защиты с программой рукопашного боя. Необычно, но ничего сложного. В пустую голову можно залить что угодно, если есть необходимость в этом. Но учти, что в другой раз ее вырубят первой, а то, что останется от тебя, допросят, не сомневайся. И мне тебя даже не будет жалко, потому что ты идиот. Вещи от таких людей, как твой приятель Моно, от полиции утаивать опасно. Или думаешь, я не знаю, в каком дерьме он обычно полоскался, сохраняя при этом безупречно белый костюмчик?

– Боюсь, что не знаешь. Он был своим человеком в Хризантеме и общался там с такими типами, которые точно могут знать, почему он вышел в окно, а не в дверь. Не удивлюсь, если ему с этим помогли.

Комиссар внимательно меня слушал. Потом отложил экутер и извлек из кармана пачку сигарет.

– То есть ты предлагаешь вот прямо сейчас сделать две приятные вещи. Мне – открыть уже отправленное в архив дело о суициде очередного торчка и начать заново, а красотуле – окунуться в дерьмо по уши и как следует понырять там. Верно? – Он затянулся и уставился на раскаленный кончик сигареты. – Хорошо. Как, говоришь, звали одного из этих ребят?

– Мо.

– Ты сказал, что они говорили на кантонском. Значит, Мао. Фамилия не слишком распространенная, да и южане у нас – не частые гости. Я проверю. – Он воткнул в экутер мелкую фиолетовую флешку и нацепил его на уши, извлек из-под стола ноутбук. На притушенном матовом экране мелькнуло окно полицейского терминала.

– Это не будет мешать? – Я показал на экутер.

– Это не будет мешать даже выбить тебе дурь из башки голыми руками. А теперь исчезни!

Я вернулся в маленькую тесную прихожую. Впустил Алину и Лань. Алина опасливо заглянула в комнату.

– В Сети и в эйфории. Это надолго.

– Ладно. – Она снова взглянула на часы. – Часа полтора у меня есть. Расскажете, зачем звали?

– Надо покопаться в одной сети. И попробовать восстановить диалоги.

Алина приоткрыла рот, взглянула на меня с возмущением и покачала головой:

– Так просто, да? «Одна сеть» – это Хризантема? Послушайте, я вам что, хренов хакер? Или самоубийца вроде вашего дружка?

– Говоришь как комиссар.

Из комнаты доносились звуки клокочущей музыки и стук по клавишам.

– Даже близко ко всему этому не подойду. Даже за миллион юаней. Но у вас нет миллиона юаней. – Она замолчала и пристально смотрела на меня. – Зачем вам это? Марсель Моно – да, я выяснила, как его звали, – ходил по лезвию очень острого меча и поплатился за это. Все его проблемы отправились вместе с ним. Можно просто оформить новую подписку, переехать в другой район, даже псевдоним взять, сменить работу и забыть обо всем этом.

– Ты так и сделала, верно?

Алина промолчала.

– Не получится, – добавил я. – Еще и пары дней не прошло с его смерти, а я уже вляпался по полной. Теперь либо разгребать все это, либо сидеть и ждать, что будет.

Из комнаты все еще доносились музыка и стук клавиш.

– Давно ты знаешь комиссара? – спросил я.

– А вы?

– Очень.

– Значит, я – немного меньше. – Алина скинула с полки обувь и присела, шорохом пальцев заставила Лань присесть рядом. Я остался стоять у стены. – Вы дружили когда-то, верно?

Я кивнул.

– Расскажите.

– Не хочу.

– Хорошо. Тогда расскажите про вашу жену. Комиссар говорил, что у вас закрытый чат с ней. А где она сама? – Алина качнула головой, давая понять, что она – вся внимание. – Если хотите, чтобы я вам помогла, – начинайте. Нет, это не любопытство. Я просто хочу знать, сколько хороших людей мы можем затянуть в это гнилое болото. Ее зовут Марта, верно?

– Верно. Но насчет нее не волнуйся, мои поиски не причинят ей никакого вреда – она давно мертва. Строго говоря, она и женой моей никогда не была.

– Хотите меня еще больше запутать, – догадалась Алина.

Я усмехнулся:

– Нет. Но мне не сильно хочется обсуждать это с вами.

– Потому что я вам нравлюсь?

– Вовсе нет! То есть не поэтому.

Ее глаза смеялись.

– Вы не подумайте, что смутите меня этим. Вполне нормально, когда вам нравится красивая девушка. А я красивая девушка.

– Ты играешь со мной, – сказал я.

– Может, совсем немного. Я хочу узнать, что вы за человек, прежде чем помогать вам.

– И лучший способ узнать человека – спросить о его жене?

– Или друзьях. Но про одного вашего друга я наслышана и теперь хочу изменить впечатление о вас в лучшую сторону.

– Ладно, – отступил я, – что ты хочешь узнать?

– Для начала – как вы познакомились и почему вы говорите, что она не совсем ваша жена.

– Мы жили вместе несколько лет и, наверное, до сих пор были бы вместе, просто ни она, ни я не видели в браке никакого смысла.

– Но у нее была ваша фамилия.

– Да. Это потому, что она ненавидела свою. Мы познакомились очень странно. Во время рейда в мою первую неделю работы. Я был молодой, длинноволосый и возмутительно дерзкий, и форма стажера-городового мне очень шла. Мы шерстили окраины – искали кодеров, производящих флешки с крикерами. Тогда эта дрянь еще была незаконной. Заодно запугивали всякую шваль, среди которой могли обосноваться бойцы «Сиболийского рассвета», «Енисея» или другой экстремистской шайки. Работа – сплошная романтика. По команде вынес окно, выломал дверь, ударил первого встречного пару раз башкой об стену, чтобы остальные быстро, хоть и путанно, рассказали, кто они и на каком праве тут живут. Марта была там. Нет, она не имела отношения к бандам террористов или киберторчков. В одном доме – ну как доме – бараке из тех, которые теперь уже давно выжгли или посносили, – нам не открыли на настойчивый стук. Я выждал пять секунд и разворотил дверь ручным тараном. Но бандой там и не пахло. На вонючем диване ворочался «глава семейства», от которого несло крепким самодельным пойлом. Он что-то булькал и пытался встать, но только ронял ногой пустые бутылки и банки. Его благоверная в засаленном распахнутом халате даже не проснулась. Терять на них времени смысла не было, дом следовало проверить – инструкция. В соседней комнате я нашел девочку лет двенадцати. Она лежала под тонким грязным пледом, и у нее был жар, а в комнате с разбитым окном разве что сосульки не застывали. Я помню, что она лежала лицом к стене и вздрагивала от кашля. Я видел только ее грязные спутанные волосы, подтянутые под плед ножки. На столе какие-то мятые тетрадки, пустая тарелка с крошками, а на стене картинка с кроликом Тузи – яркая, видимо, вырванная из какого-то школьного журнала и неумело прицепленная к стене – как символ того, что детство не кончается, даже в такой помойке.

– Это была Марта?

– Это была Марта. Конечно, все это не мое дело, а социальных служб. И те, немедленно приехав, развели бы руками – бесплатная подписка за счет налогоплательщиков на жизнь в дерьме. Какие проблемы? Быстрее сдохнут – быстрее освободится клетка для следующих. А вот заявить о нападении на городового – дело другое. Нужно только отыскать подходящий тупой нож в куче мусора, который они называли кухней. Так Марту определили в приют, а два куска генетического материала, получавших на нее пособие, подержав неделю в приемнике, вышвырнули на улицу. К тому времени их барак был занят уже другой семьей.

– Вы, не думая, нарушили закон, чтобы фактически убить двух людей.

– И спасти третьего. И нисколько не жалею об этом!

– А ваша карма?

– Думаю, я разберусь с ней.

– Хорошо. Продолжайте, я слушаю.

– Однажды, спустя год, я встретил их на улице, копающихся в мусорном баке неподалеку от того места, где они жили. Ладно, – я усмехнулся, – кого я обманываю. Я специально поехал туда. Курил, сидя на железной пожарной лестнице, и наблюдал, как они возятся среди отбросов. Потом подошел и, морщась от брезгливости, сунул отца Марты лицом в самую гниль. Он даже не понял, что произошло. Мне казалось, что я сделал, что должен был. А потом понял, что вспоминать об этом как о чем-то героическом не получается. Как-то со службы я отправился в даосский храм за рекой. Нет, не в этот. Другой – поменьше. Я смотрел на умиротворенные лица Кун-цзы[19] и Гаутамы и не мог понять, почему их глубокая и величественная, как океан, улыбка вызывает у меня столько отвращения к себе.

– Думаю, каждому это знакомо.

– И тебе?

Алина пожала плечами:

– Но речь сейчас не обо мне. А как ты нашел Марту?

– Я же все еще был городовым. Узнать о судьбе Марты оказалось совсем несложно. Ее поместили в социальный приют, и несмотря на то, что он был далеко не частной школой Малого Сычуаня, там ей было куда лучше, чем дома. А через несколько лет она сама нашла меня. Сначала я обнаружил маленький сложенный из бумаги цветок, подоткнутый под дверь. Потом еще один. А через пару месяцев – ее саму. К тому времени ей исполнилось восемнадцать, ее определили в швейное училище и дали какую-то начальную подписку. Откуда мне было знать, что она вообще помнит обо мне или по крайней мере не злится и не мечтает перерезать мне горло за то, что выкинул ее родителей из барака. Но как часто бывает, история, которую она сама почти не помнила, обросла в ее голове героическими фантазиями.

В первый день она просто сказала спасибо и ушла. Через неделю появилась снова, и я не мог понять, преследует она меня или нет. За что она говорит спасибо, я тоже понять не мог. Мы долго говорили о том, как сложилась ее жизнь, и не только об этом. Она смеялась, закрыв глаза рукой, – черта, которую у нее было не отнять. Через пару месяцев мы начали встречаться, и по этому поводу пришлось даже объясниться с комиссаром. Тогдашним комиссаром. А потом она переехала ко мне.

– Наверное, в вашей голове эта история тоже обросла кучей героических подробностей, – заметила Алина.

– И не только героических.

Алина вытянула ноги, спихнув с полки сапоги комиссара.

– Вы же понимаете, что этот чат – просто бот с данными из ее соцсетей? Это не живая Марта и никогда ей не будет.

Я хмуро усмехнулся и не ответил.

– Кстати, никогда не слышала об этом боте. Что-то новое?

– Не знаю. Нашел Марсель. Это было через неделю после ее гибели. Я не хотел разговаривать ни с кем, особенно с ним. С момента их знакомства Марсель проявлял к Марте неприкрыто теплые чувства, и мне это не всегда нравилось. Меня раздирали противоречия: я постоянно пытался убедить себя, что их связывает только нежная крепкая дружба, но ничего не мог поделать и все равно ревновал. В тот день Марсель молча зашел. Он был в том же костюме, что и в храме, когда приносил белые ирисы. Прогнать его я не смог, говорить с ним тоже не хотелось. Но он, к счастью, молчал. Просто взял мой ноутбук, настроил этот чат и ушел очень на долгое время. Тогда я не понял, что это был один из тех его поступков, которые можно принять за заботу. Поначалу я игнорировал строчки, всплывающие в чате. Потом начал коротко отвечать. Но та Марта вела себя вовсе не как бот. Казалось, что у нее ее характер. Впрочем, все это только алгоритмы, списанные с аккаунтов, – это я понимаю, я не дурак. Но скажи мне, ты не хотела бы еще хоть пару минут поговорить с тем, кого навсегда потеряла? Даже зная, что он не настоящий?

– Глупый вопрос.

Стук клавиш в комнате давно прекратился, а мы только это заметили. Алина аккуратно заглянула в комнату, затем подскочила и дернула меня за рукав:

– Помоги!

* * *

Комиссар лежал на клавиатуре, отчего она хаотично мерцала яркой подсветкой. Один его глаз был прикрыт, другой бесцельно смотрел на ободок сползшего экутера. Я подхватил его под мышки, попытался поднять с кресла, а Алина сорвала с его растрепанных волос наушник.

– Подержи так. – Она запрокинула его голову, отыскала в сумочке ампулу с белым порошком и всыпала ему в приоткрытый рот. Через пару секунд он закашлялся. Поводил глазами, пытаясь распознать окружение. Оттолкнул мою руку.

– Ты в порядке? – Алина потрогала его щеку и шею.

– В полном. Давно я в отключке?

– Обделаться не успел, – заметил я. Алина укоризненно сверкнула на меня глазами.

– Вот черт. – Он выпил стакан воды и вытер рот рукавом плаща. – Бывает такое дерьмо.

Алина покусывала губы.

– Давно тебя так вырубает?

Комиссар отмахнулся, вытер ладонью нос и откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза.

– Минут через десять будет в норме, – сказала Алина. Открыла ящик стола и смела туда цветные флешки. Извлеченную из экутера швырнула в ведро. Бесполезный картинный жест – они все равно одноразовые.

– Ты что, продаешь эту дрянь? – спросил я.

– Да. Ему.

Комиссар пришел в себя.

– Пиши. Ты, упаковщик, я тебе говорю. Доставай блокнот и пиши. Мао Вэй. Прибыл в Яндаш позавчера вечером из Сянгана. Прямого рейса нет – летел через Харбин. Там же пересели еще четверо гонконгцев. Видимо, это и есть твои друзья.

– Не проще было отправить ко мне наряд?

– Ты простак и чудак, Кирилл. – Он внезапно назвал меня по имени. Видимо, еще не отошел от приступа. – Думаешь, что они все еще там? Твоя квартира чиста, как опытная девственница со швейным набором. Прости, красотуля, вырвалось.

Алина достала из кармана очки. По стеклам пробежали цифры.

– Дай пароль от Сяо, я взгляну.

– Там зашифрованный канал, – предупредил я.

– Да-да, разумеется.

Повозившись с софтом, она протянула очки мне.

– Покажи! – потребовал комиссар.