Крестейр. Падение Луны

– Он призвал его. – Грейден указал тростью на смазанную пентаграмму на полу. Она вся уже истерлась под множеством ног и кровавых разводов, и все же Грей сумел распознать на ней знаки призыва.

Они еще немного осмотрелись, чтобы убедиться в том, что ничего не упустили, а затем Грей сказал:

– Пойдем к Вальтару. Вряд ли мы здесь еще что-нибудь найдем.

* * *

В то же время

Мейбл в очередной раз подошла к окну, беспокойно скрестив руки на груди. За окном ярко светило томное августовское солнце, согревая землю перед наступающей осенью с ее холодами и дождями. По вытоптанной тропке со стороны сада Хранители Очага толкали маленькую тачку, наполненную спелыми яблоками и грушами. Попеременно каждый из них присаживался, желая прокатиться на тележке, и остальные толкали еще усерднее, радуясь, как дети.

Мейбл хотела бы разделить их восторг от хорошей погоды и первого урожая после катастрофы, но внутри нее все обмирало от беспокойства. Пару часов назад они узнали о пожаре и трагедии в районе Кастанс, и теперь Мейбл боялась тех вестей, что могли оттуда привезти. Она ужасно хотела быть там, но Грей и Фергус настоятельно просили ее остаться, словно отгораживая девушку от потрясений. Мейбл считала себя сильной, многое повидала, но все равно не стала возражать, потому что смерть Алоизаса была не тем, что она смогла бы спокойно перенести.

Никто до сих пор не знал, куда пропал северянин, следов они не нашли, и приходилось лишь строить догадки о том, где его могли держать. Как бы ни ворчал Мастер Монтгомери, Мейбл была твердо уверена, что Алоизас попал в плен.

Она надеялась и молилась Создателю и Его Братьям о сохранности северянина, но с каждым днем все больше отчаивалась. Что будет, если она узнает о его смерти? Сможет ли вынести потерю друга? Мейбл никогда не сталкивалась с потерей настолько близких друзей и не хотела знать этого горя.

– Мейбл? – К ее спине прижалась теплая ладонь, и девушка крупно вздрогнула, едва не подскочив на месте.

Она обернулась и столкнулась с распахнутыми голубыми глазами Шерил. Девушка беспокойно заглядывала ей в лицо, и ее пальцы сильнее стиснули рубашку на пояснице Мейбл, словно Шерил боялась, что ведьма сейчас убежит.

– Ох, Шерил.

– Я никак не могла тебя дозваться.

– Прости, задумалась. Ты уже все сделала? – Мейбл вымученно улыбнулась. Она бросила взгляд через плечо Шерил на корпящих за столом Эдена и Джека, которые что-то рассматривали в книге, едва не прижавшись головами друг к другу от усердия.

– Да, я сдала основное еще позавчера, так что сегодня у меня меньше работы, чем у них, – ответила девушка. – Переживаешь?

– Ужасно боюсь узнать, что они нашли Алоизаса… – Мейбл так и не смогла выдавить из себя слово «мертвым» и едва сдержала порыв зажать рот рукой, чтобы точно не сказать это.

– Я надеюсь, что с ним все хорошо. Я понимаю, что у орденцев не может быть хорошо, но Джек говорил, что, если бы надо было, они бы сразу его… – Шерил прикусила губу, также не в силах это сказать. Ее глаза увлажнились, но она шмыгнула носом и тут же расправила плечи. – Мы должны верить в лучшее! Он же нам так говорил в Теневале, чтобы мы не отчаивались.

– Да, ты права. Надо верить! О Создатель, я скоро с ума сойду от беспокойства! – выдохнула Мейбл, схватив Шерил в охапку и прижав к себе. Девушка охотно прижалась к ней, сцепляя руки на талии и зарывшись носом в плечо.

– Посмотрите на них. А мы тут страдаем, между прочим, – насмешливо протянул Джек.

Мейбл и Шерил синхронно обернулись на него и припечатали недовольным взглядом.

– Не завидуй. Можешь обнять Эдена и поплакать в жилетку ему. – Шерил показала ему язык и снова уткнулась Мейбл в плечо, не замечая, как Джек вспыхнул ушами и покосился на Эдена. Тот непонимающе нахмурился, посмотрел на Джека, зарывшегося в книгу взглядом, а затем на Мейбл, и та пожала плечами.

– Развлекаетесь? – В гостиную прошел Кейран. – Уже все доделали?

– Я сделала! – отозвалась Шерил.

– Умница! – вместо Кейрана похвалил Михаэль, подходя к Мейбл. В его руке блестело красными боками спелое яблоко, которое Цзинь игриво подкидывал и ловил. – А они чего?

– А они позавчера баклуши били, так что им больше делать, чем мне, – фыркнула Шерил, и Мейбл, не удержавшись, взъерошила ей волосы на затылке.

– Как давно уехали Вальтар и Грей с Фергусом? – спросил Йель.

– Часа… два назад? Не помню точно, – ответила Мейбл.

– Не переживай. Нет гарантии, что Алоизас был там.

– Хочу уже хоть знать, где он. Стараюсь думать о хорошем, но… – выдохнула Мейбл, согреваясь теплом Шерил.

– Я бы сказал, но не хочу тебя расстраивать, – ворчливо произнес подошедший Кейран.

– Не нагнетайте, Мастер, она и так скоро поседеет вся, – раздраженно протянул Михаэль.

– Именно поэтому я молчу. Хочется, конечно, верить в лучшее, но эти фанатики – конченые отморозки.

– Вы все еще уверены, что Алоизас на их стороне? – спросила Мейбл, мягко поглаживая Шерил по плечу. Михаэль громко хрустнул яблоком и уставился в окно, беспокойно прижав уши.

Кейран угрюмо скрестил руки на груди и нахмурился.

– Не знаю, Мейбл. Я был уверен, что да. Это было бы логично, к тому же мы до конца не знаем ничего о его прошлом, кроме того, что он искал своего брата так отчаянно, что даже вступил в ряды Ордо Юниус. Это о многом говорит, – тихо ответил Мастер.

– Кто бы так не поступил ради дорогого человека?

– Вот именно. Отчаяние зачастую толкает человека на поступки, которые обычно он никогда бы не сделал. Ты видела Джейкоба. У Алоизаса никого не осталось, кроме брата, думаешь, не ушел бы он с орденцами, если бы был шанс найти его? – Кейран поправил очки.

– Да ладно вам, Мастер, Алоизас нам так помогал. Он бы не пошел просто так, а посоветовался бы с нами для начала, – возразил Йель.

– Может быть. Но если бы я находился в таком отчаянии, то… – Монтгомери задержался взглядом на Михаэле, и у того заинтересованно дернулись уши. Мейбл забыла, как дышать, надеясь услышать от этого скупого на сочувствие мужчины хоть что-то ободряющее, но Кейран отвел взгляд, смущенно хмыкнул и отправился ко все еще корпящим над учебниками парням. После чего остановился, заметив в окне приближающиеся автомобили.

– Неважно. Похоже, они вернулись, – ворчливо отозвался Монтгомери.

– Вот так всегда, – разочарованно вздохнул Михаэль. – Все из него приходится клещами вытягивать.

– Смотрите, и правда вернулись! – радостно воскликнула Шерил, выпутываясь из рук Мейбл. – Пойдемте скорее!

Путь из гостиной в холл показался Мейбл стремительным, как вспышка молнии в небе. Вот они только что стояли и смотрели в окно на залитую солнцем подъездную дорожку, а вот уже встречают проходящих через двойные двери Грея с Фергусом и Вальтара.

– С возвращением. – По лестнице спустился принц Йохим.

– Господин. – Вальтар вежливо поклонился, перед тем как подойти к юноше.

Мейбл застыла, заметив в руках Фергуса продолговатый тканевый сверток. Паника и страх жгучим водопадом разбились внутри, опаляя ребра и спускаясь тяжестью в желудок. Ее замутило, ноги налились свинцом, но она все равно нашла в себе силы подойти ближе. Судя по встревоженному взгляду Грея, у нее все было написано на лице настолько красноречиво, что не нужно было даже спрашивать или что-то говорить.

– Это только рапира, Мейбл, – торопливо сказал Грейден, чтобы вернуть ей почву под ногами.

Мейбл едва не рухнула на пол от мимолетного облегчения, а затем приняла от молчаливого Фергуса сверток. Рапира сверкала зимней стужей в темном ворохе ткани. Такая же идеально чистая, с красивой гардой и искусно сделанными ножнами с узорами народов Гелид-Монте.

– Мы нашли место, где, вероятно, его ранили. Он потерял много крови, но ни тела, ни чего-то, что указывало бы на его смерть, мы не увидели. И еще там был Хайнц. Думаю, он забрал Алоизаса, – добавил Грей, пока Мейбл бережно прижимала рапиру к себе.

– Хайнц? – одновременно удивились Мейбл и Кейран.

– Скорее всего, это он устроил пожар и убил там всех.

– А еще мы встретили там Джейкоба, он мертв, – сказал Фергус, уперев руку в бок. – Ему отрубили голову.

Шерил охнула, прижав руки ко рту, Мейбл застыла в потрясении, а Грей слегка шлепнул тростью Фергуса по ноге.

– Фергус.

– Что? Думаю, он заслужил это. Он нам не друг и не товарищ, чтобы его жалеть, – ответил Фергус.

– Просто странно слышать об этом, учитывая, что мы с ним общались, – дернула плечом Мейбл. – Не скажу, что буду скучать. Он обманул меня и пытался отправить на костер.

– Можно было преподнести это как-то мягче, – проворчал на него Грейден, а затем снова посмотрел на девушек.

– Я попытался разрядить обстановку, – наигранно обиженно сказал Фергус.

– Я верю, что Алоизас жив, – поджала губы Мейбл.

– Будем надеяться, – сказала Шерил, сцепив пальцы перед собой.

Грейден еле слышно вздохнул, и в его взгляде Мейбл увидела столько прогорклой усталости, что ей стало совсем тоскливо. Мастер посмотрел на докладывающего все Йохиму и Альбрехту Вальтара, а затем слегка коснулся костяшками пальцев поясницы Фергуса, направляя того отправиться к ним.

Мимо Мейбл прошли Михаэль с Кейраном, а она осталась стоять возле высокой напольной вазы у дверей и смотреть на завернутую в ткань рапиру так внимательно, словно та могла рассказать ей о местонахождении своего владельца. Беспокойство Мейбл не улеглось и не исчезло, внутри все еще продолжал тлеть маленький огонек надежды на то, что Алоизас жив.

– Хайнц ведь пришел на его зов тогда в Теневале, правда? – тихо спросила Шерил.

– Да. Алоизас смог призвать его, так что думаю… надеюсь на то, что в этот раз он тоже помог ему. Мы можем только догадываться, но давай верить в лучшее, да? – улыбнулась ведьма, и Шерил вернула ей такую же вымученную улыбку. – Пойдем узнаем подробности. Нечего тут раскисать.

Идя в сторону гостиной, куда снова направились все остальные, ни Шерил, ни Мейбл не почувствовали на себе внимательный взгляд.

Глава 3

Прутья решетки казались толстенными, практически шириной с него самого. Он с любопытством притиснулся к ним грудью, высовывая голову и вытягивая шею так сильно, как только мог. Уперевшись плечами в холодный металл, он на мгновение бросил взгляд вниз и с изумлением обнаружил свое покрытое белоснежными перьями тело.

– Глупая птичка. Ты сломаешь шею, если будешь так жаться. – Глубокий и чувственный женский голос раздался снизу, и он посмотрел туда.

В помещении с серыми стенами белоснежная скатерть словно сияла, и ее накрахмаленное кружево рябило в глазах. Красивая женщина с короной из темного металла, переходящей в маску на правую половину лица, сидела за столом, изящно закинув обнаженную ногу на ногу. Ее серебристое платье напоминало обмотанную вокруг тела ткань, но сидело лучше, чем у любой модницы Крестейра.

Он заурчал по-голубиному и захлопал крыльями, стараясь вновь привлечь ее внимание, но женщина продолжала задумчиво смотреть в окно без стекла и рамы. Оно было настолько широким и высоким, что он прекрасно мог посмотреть в него тоже, со своей высоты.

За окном простиралось бескрайнее поле с почерневшими, мертвыми деревьями, и небо над ними было таким серым, словно вот-вот прольется дождь. Он встрепенулся от внезапно пробивших птичье тело мурашек, обернулся и застыл, оглядывая выше и позади себя множество таких же клеток с округлым сводом. В некоторых из них беспокойно хлопали крыльями белоснежные голуби, такие же, как он сам, другие пустовали.

– Глупая, глупая птичка. – Женщина поднялась с места и протянула к нему руки. Тени за ее спиной пришли в движение, меняя обстановку и силуэт комнаты. Ее холодные белоснежные руки открыли клетку, и он доверчиво прижался к ее ладоням. – Потом опять вернешься.

Женщина прижалась губами к птичьему плечу, и все его тело пронзило острой вспышкой боли, словно от множества воткнутых кинжалов.

Широко распахнутыми глазами он уставился на искаженные злобой лица вооруженных мужчин, а затем резко подскочил на постели, загнанно дыша.

– Халле? – Обеспокоенный голос Хальварда был сонным.

Алоизас пытался наглотаться воздуха и шарил руками по телу в поисках множества ран, но она была всего одна, на животе, как и прежде, спрятанная под тугими бинтами.

– Дурной сон. Все в порядке, брат. – Алоизас облегченно выдохнул, стараясь унять сердцебиение и успокоиться. Он потянулся и включил ночник на прикроватной тумбочке, в очередной раз поражаясь размеру постели, которую предоставил ему Хайнц.

Хальвард уже стоял возле кровати, встрепанный и сонный. На его лице отсутствовала повязка, и пустой, безжизненный глаз белел молочной радужкой, сливаясь с белком. Заметив взгляд Алоизаса, он поспешил начесать пальцами волосы вперед, закрыться, но тот опередил его, вцепившись в низ выправленной рубахи.

– Все в порядке. Не прячь это от меня, Хальвард. – Алоизас едва заметно улыбнулся, чувствуя во рту привкус крови. Похоже, во сне он прикусил щеку. Сон все никак не желал уходить от него, забираясь ледяными руками под кожу и заставляя зябко ежиться. Он все еще ощущал боль от десятка колотых ран на теле и видел перед глазами лица, перекошенные ненавистью.

Лица, потерявшие человечность.

Хальвард перестал прятать мертвый глаз, снова обеспокоенно оглядел шумно задышавшего Алоизаса и шагнул к тумбе, чтобы налить ему стакан воды. Пальцы продолжали сжиматься на его рубахе совсем как в детстве, отчего Алоизасу стало стыдно, и он поспешил убрать руку, но Хальвард шлепнул его по запястью легонько, почти неощутимо.

– Оставь. И ты не прячься от меня, Халле. – Он подал ему воды.

– Мне уже не десять лет, – благодарно улыбнулся Алоизас.

– Да хоть сколько, брат.

Хальвард сел рядом на постель, свешивая ладони между колен. Алоизас принялся с жадностью пить, чтобы скорее стереть этот мерзкий металлический привкус с губ. Он напоминал ему о многом: о том дне, когда пришли Они; о доме на берегу Единого океана; о Теневале и о пытках в стенах Ордо Юниус.

Этот вкус навсегда будет связан для него с той жуткой сценой, когда Хальвард отрубил голову Джейкобу так же легко, как потрошил свежую рыбу в детстве отцовским ножом.

– Что тебе снилось? – тихо спросил Хальвард.

Желтоватый свет ночника образовывал неровное пятно на потолке и ложился на складки одежды и одеял светлыми отсветами. На открытом окне еле заметно покачивались занавески, пропуская в комнату свежий ночной воздух. Шумно пели сверчки и птицы.

– Как маленького ребенка убивают взрослые мужчины. Снова. И снова. Понятия не имею, к чему это, – ответил Алоизас. – И еще там была странная женщина. Мне кажется, этот сон что-то значит…

Алоизас хотел что-то добавить, но грохот в доме заставил его замолчать на полуслове и схватиться по привычке за рапиру, которой ожидаемо не оказалось под рукой.

Хальвард моментально подскочил, вцепился в приставленный к стене меч, и Алоизасу показалось, что тот издал еле заметный стон, когда пальцы мужчины сомкнулись на рукояти.

– Я пойду посмотрю. – Хальвард направился к дверям, но Алоизас тут же скинул с себя одеяло и вскочил с постели.

– Я с тобой!

– Нет, ты останешься здесь, – возмущенно обернулся Хальвард.

– Я пойду с тобой, и это не обсуждается, – так же возмущенно ответил Алоизас, скрестив руки на груди.

– Ты ранен. – Хальвард указал на скрытые под рубашкой бинты.

– Ноги-то мои при мне. – Алоизас усмехнулся, похлопав себя по бедрам, и деловито прошлепал босыми ногами мимо обескураженно уставившегося на него Хальварда. – Пошли.

Они вдвоем выглянули в коридор, освещенный изящными бра. Пол под ногами покрывал толстый ковролин, скрадывая звуки их шагов. В доме царила такая тишина, словно грохота, раздавшегося минуту назад, не было, но тревога все равно повисла в воздухе. Кристалл на груди Алоизаса завибрировал, и это же он ощутил от лезвия меча брата.

В конце коридора из приоткрытых двойных дверей падала яркая полоса света. Хальвард и Халле подошли решительно и быстро, и старший из двойняшек, вооруженный мечом, распахнул двери, чтобы застать противника врасплох.

Но застали они только сгорбленного у опрокинутого навзничь стола Хайнца, сжимающего свое запястье с такой силой, словно он хотел оторвать себе руку.

Грех даже не вздрогнул, когда они ворвались в кабинет, как будто знал, что те придут.

– В поздний час гостям полагается спать в своих постелях, – с вымученной улыбкой сказал Хайнц, продолжая стискивать запястье. Он казался бледнее обычного, его плащ неряшливо валялся у распахнутого окна, и поднявшийся ветер разносил по комнате черные перья. Спутанные темные волосы почти скрывали лицо, но сквозь волнистые пряди зло сверкали золотистые глаза, как у загнанной в западню птицы.

Алоизас сделал шаг вперед, кладя руку на ладонь Хальварда и заставляя опустить меч. Брат подчинился, продолжая стоять недвижимой скалой рядом, и Мастер чувствовал от него готовность атаковать.

Опрокинутый стол был обезображен длинными глубокими царапинами, все его содержимое рассыпалось по полу, марая чернилами ковер и шелестя страницами книг. Стул с бархатной обивкой валялся в углу, створки окна еле слышно поскрипывали от ветра.

Алоизас сделал первый шаг, и под его голой ступней смялся исчерканный хаотичными записями лист пергамента. Хруст бумаги показался громким и резанул слух, хотя в комнате не было оглушающе тихо. Хайнц не обратил на это внимания, продолжая натужно дышать, словно ему не хватало воздуха. В комнате отчетливо пахло горелым мясом.

– Стой на месте, – выдавил из себя Грех, когда Алоизас подошел еще ближе.

Хальвард напрягся, шагнул следом, стиснув меч, но Алоизас показал ему жестом остановиться.

– Все хорошо. – Он чувствовал себя так, словно успокаивал дикого зверя, попавшего в капкан. – Спокойно. Я хочу помочь.

– Мне не нужна жалость, – прорычал Хайнц. – Я в порядке.

– Конечно. Я вижу. – Мастер все равно бесстрашно подошел и аккуратно опустился на колени рядом с взъерошенным Грехом. Сердце заполошно билось в груди, отдавая болью в живот и заставляя пульсировать рану. Метку на руке пекло так, словно на кожу попал уголек. Алоизас с опаской покосился на его бледные ладони, но не заметил на пальцах острых когтей, и это его немного успокоило.

Он мог бы сейчас встать, развернуться и уйти, не рискуя остаться с откушенными по локти руками. Это вообще было не его дело, Хайнц был их врагом, даже если сейчас, по его словам, поменял сторону. От него исходила опасность, острая, как только что наточенная бритва цирюльника. Полосни по горлу – и захлебнешься кровью.

Тем не менее Алоизасу казалось, что он поступал правильно. Что здесь и сейчас он должен быть рядом с этим изломанным, источающим ненависть существом, как будто по-другому и быть не могло. Странные ощущения. Они пугали Алоизаса, но он решил пока не заострять на них внимания. Он подумает об этом потом, если выживет.

Хальвард тоже приблизился, лязгнув мечом в ножнах, таких же пугающих, как сам клинок. Он выглядел напряженным, как будто ожидал нападения в любой момент, но не стал говорить Алоизасу держаться подальше. Похоже, он достаточно много общался с Хайнцем прежде, раз верил в его относительную адекватность.

– Жалость и помощь, вообще-то, разные понятия, Хайнц, – заметил Алоизас, протягивая руки так, будто пытался поймать хищную птицу. Он осторожно коснулся его плеча, чувствуя под ладонью холодный шелк рубашки.

Хайнц дернулся, посмотрев на Алоизаса широко распахнутыми глазами, словно не верил, что его только что так бесстрашно и нагло коснулись.

– Ты ранен? Лучше пересесть на диван, станет легче. – Алоизас закусил губу, потянув Хайнца на себя. Было странно ощущать его реальность под руками, хотя до этого он уже дважды жал ему ладонь и знал, что кожа у него на ощупь как человеческая.

Хайнц оказался твердым, и теплым, и очень настоящим, когда Алоизас смело скользнул под его рукой, чтобы подпереть собой и помочь подняться. Его длинные волосы щекотно задели щеку Мастера. Хайнц застыл, практически не дыша, и в такой близости Алоизас заметил его изуродованное запястье под серебряным браслетом. От Греха пахло кровью, горелой кожей и приторным розовым маслом.

Алоизас вспомнил, как матушка делала мазь из цветков шиповника, пестиком перемалывая нежные лепестки в однородную кашицу. Тогда пахло так же удушающе сладко, навевая неясную тоску по чему-то неземному, недоступному в их запертом на конце материка Хайкреле.

Хайнц тоже пах так: сладко и горько одновременно.

– Обопрись на меня, – тихо сказал Алоизас. – Ты тяжелый, так что тебе придется мне немного помочь.

– Ты ранен. Не стоит, – выдохнул Хайнц. От его теплого бока, от банального человеческого тепла, не ожидаемого от чудовища, Алоизасу стало странно и бросило в жар. Он часто наблюдал со стороны за отношениями Фергуса и Грея, и ему всегда было интересно, что чувствует Грейден, общаясь с чудовищем так, словно это был его лучший друг.

Словно он был не Грехом, а человеком.

Фергус казался острым обнаженным клинком, коснуться которого не порезавшись было невозможно, но иногда Мастер Грейден панибратски толкал его в бок или поясницу, чуть тянул за одежду и придерживал раскрытой ладонью, и Алоизас каждый раз удивлялся так, словно видел это впервые. Ему хотелось бы задать эти вопросы самому Грею, но он все не решался, а теперь самолично потрогал Греха и понял, что, кажется, ошибался.

Хальвард тем временем быстро поставил меч, убрал с дивана неуклюже скинутые вещи, затем подошел с другой стороны и помог им двоим подняться на ноги, чтобы довести Греха до дивана.

Алоизас придержал Хайнца под поясницу, помогая идти и чувствуя, как проминается ткань рубашки под его рукой.

«На ощупь совсем как человек!»

Хайнц с еле слышным вздохом опустился, расслабленно откидываясь на спинку дивана. Его рубашка спереди была испачкана чем-то влажным и темным, сливающимся с тканью, и у Алоизаса мелькнула мысль, что это кровь.

Он осторожно присел рядом, стараясь держать небольшую дистанцию.

– Так ты все же ранен?

– Просто пара царапин, – томно выдохнул Грех. – Они почти затянулись и не стоят твоего внимания.

– Выглядишь ты неважно. – Хальвард встал напротив, угрюмо скрестив руки на широкой груди.

– Меня несколько часов гоняли по району недомастера Ордо Юниус, конечно я буду выглядеть неважно, – прошипел Хайнц, дергаясь от желания вскочить, но держа себя в руках. – Не успел подпудрить носик к вашему приходу, извините.

– Недомастера? – Хальвард проигнорировал всплеск желчи в свою сторону.

– Я не считаю тех, кто предал веру в Джиана Защитника, Мастерами. То, что теперь они сделали с собой, настоящая скверна.

Алоизас присвистнул и поднялся, упирая руки в бока. Он наверняка выглядел нелепо для серьезных разговоров: босой, в просторной рубашке и легких штанах. Но ему было все равно.

– От кого я это слышу? Что это, Мирза Звездоносный уже не эталон божественного правления? – Он приподнял брови так высоко, что они скрылись под светлой челкой.

– Никто не говорил, что я всецело разделяю восторг иноверцев, – недовольно ответил Хайнц. Его улыбчивая маска благосклонности шла трещинами, являя его настоящее лицо.

– Откуда мне это знать? Ты был на их стороне и был с Ними во времена Инкурсии. Неужели можно быть с кем-то заодно и не разделять их целей и взглядов?

– То же самое я могу сказать и про тебя, птенчик. – Слова Хайнца заставили Алоизаса прикусить язык. – Ты тоже был в Ордо Юниус… Но вообще, я хотел, – запальчиво начал Хайнц, а потом вдруг с трудом сел и плотоядно улыбнулся, как будто в мгновение понял, что его выводят на разговор. – У меня иная мотивация.

Хальвард громко хмыкнул, Алоизас вдохнул и выдохнул, внутренне стараясь успокоиться.

– Вот об этом и речь. Ты прямо не говоришь, так что я могу судить о тебе только по тому, что вижу.

– Тебе недостаточно того, что ты видишь? – Хайнц элегантно откинул прядь волос с плеча, снова вальяжно раскинувшись на спинке. На нем сегодня не было привычного высокого воротника и перьевых наплечников, поэтому расстегнутые верхние пуговицы открывали длинную бледную шею, по груди неряшливо рассыпались спутанные нити бус и цепочек с амулетами. Прищуренные золотые глаза Греха прожигали Алоизаса насквозь, и тому пришлось еле заметно сглотнуть, хотя во рту пересохло.

– Хочется копнуть глубже.

– Жадность тебя погубит, – усмехнулся Хайнц.

– Мне терять нечего, – хмыкнул Алоизас.

– Халле, – взволнованно начал Хальвард.

– Что? Он все равно меня сожрет, так что я не собираюсь лежать в постели, томно вздыхать и ждать конца. Я буду действовать. – Алоизас нахмурился, продолжая стоять с руками, упертыми в бока. Его сердце сжалось при осознании того, что он уже сам себе не принадлежит и вся его дальнейшая судьба предопределена, но он не хотел показывать своего беспокойства брату.