Амфиболия

– Я был уверен, что покинув меня, уехав в эту глушь, где наши коммуникаторы не способны поддерживать связь, – голос его звучал громко и твердо – ты Савелий, либо решил стать инком-отшельником прикидывающимся директором этой лаборатории, что меня вполне устраивает, либо затеваешь против меня войну. Теперь я склоняюсь ко второму. Одно терзает меня сомнением, что ты такой изощренный в делах решил перед решающим ударом усыпить мою бдительность ногами пары глупых кукол. Ты потерял хватку и поэтому ты проиграешь не успев начать войну.

Ученый с испуганным взглядом на цыпочках медленно начал перемещаться в угол комнаты, подальше от прибывшего посетителя.

– Мой коммуникатор работает автономно как и аппаратура личной охраны- продолжал посетитель смотря испепеляющим взглядом на директора объекта – Если мой пульс отклонится от нормы, в крови появится адреналин или еще как-то мой организм отреагирует на волнение, через мгновение мои головорезы окажутся в этой комнате и разорвут каждого кто будет мне противостоять.

– Ты как всегда не терпелив и заранее готовишься к худшему исходу. Узнаю Пахома – с этими словами Савелий улыбнулся, – не волнуйся, я не хочу, чтобы этим безвинным созданиям причинили боль твои псы. Давай продолжим нашу беседу и дождемся результатов эксперимента – говорил он усаживая девушек на диван у боковой стены, – ведь будет совсем не практично потратив столько твоего драгоценного времени отпустить тебя без хороших впечатлений. А я тебе их обещаю. – он снова широко улыбнулся.

– Будь по твоему. Сколько ждать? Девки, вино, обсуждение болезней мне не интересны. И смотреть на твою необоснованно довольную рожу тоже лично мне не радостно.

– Тем более… Давай, не признанный гений биоинженерии, пионер-профессор Кулигин нам поведает, чем мы занимались, а лучше к чему пришли наши поиски технологии переноса сознания.

– Почему ты называешь его пионер-профессором?

– Потому, что все его теории не признанные научным обществом, не остались гнить в ученых трудах на полках библиотек, а идут вперед практически открывая новую историю для всего человечества, а может быть и новой, пока нам не известной цивилизации. И он первый кто идет по этой дороге.

– Звучит многообещающе, но слишком громогласно для того, что бы быть правдой. Но так как альтернативного варианта ожидания анонсированных тобой результатов эксперимента с мартышкой не предвидится, то пускай расскажет, только не на своем птичьем языке, а понятно для людей. Что бы вопросов не возникало.

Савелий поманил забившегося в угол ученого пальцем и сел рядом с гостем. Ученый вышел из угла, но приближаться к сидящим не стал. Поправляя очки протирая их платком, он подошел к стене. Проведя некоторые манипуляции с коммуникатором уставился на возникший экран на стене. На экране высветились какие-то графики, расчеты, которые отражали что-то очень важное и серьезное по его мнению, потому что глядя на них он почти выпрямил спину и торжественно подняв подбородок начал говорить.

Он говорил сначала медленно, потом ускоряясь и повышая тон начал тараторить и размахивая руками ходить вдоль экрана переодически поворачиваясь к слушателям спиной и частично перекрывая цветные графики и формулы.

Пахом Владленович практически сразу потерял нить его рассуждения наполненного терминологией для которой в его лексиконе не было соответствий образов, и выхватывал лишь отдельные особо эмоционально выразительные словосочетания. Поэтому вскоре погрузился в свои мысли.

…Начальник департамента собственной безопасности головного офиса предоставил информацию о там, что молодой генеральный директор – лицо компании, начал вести непомерно активную личную жизнь найдя спутницу из числа команды сопровождения, что категорически было запрещено и прописано в условиях контракта обоих.

Казалось бы что может быть безобидней и радостней светлого чувства возникшего между двумя людьми? Не в этом случае. Он должен быть «лакомым куском» для женской половины населения, они должны питать эфемерные надежды стать его спутницей и пока он свободен от каждой из них он одинаково вероятностно доступен для каждой. Мужчины в свою очередь должны завидовать ему, молодому, свободному, богатому и умному и мечтать стать им. Нет, эти привязанности принесут колоссальные убытки. С ними надо покончить на этапе зародыша.

Департамент имиджа и репутации компании обязательно имеет на нее досье и может накопать еще на его возлюбленную такое, что от нее мать родная откажется, ни то что он. Но зачем наказывать девочку, которая просто подобралась к мечте вложенной нами же ей в голову, как и многим тысячам других дурёх.

Лучше переключим его внимание. Что там с его больной матерью? Возможно мы слишком хорошо её лечим, надо исправить оплошность. Она должна быть в шаге от смерти и лишь его постоянная забота и присутствие должно отсрочить ее кончину.

Ну, а отсрочить мы можем, как оказывается, ровно на столько, сколько осталось у него до следующего перерыва в рабочем графике, когда она снова призовет его к постели протягивая холодные руки. Не останется времени на привязанности к другим и мыслей таких не будет…

Ученый продолжал многозначительно размахивать руками – …Живая материя непрерывно связана с энергией заключенной в ее биополях…

Прежде чем принять план действий нужно разобраться почему этот слепленный моими руками современный «принц на белом коне» нашел время на собственные мысли и желания. Пропагандистская компания возносящая его персону бумерангом ударила и по нему самому, так что он поверил в свою уникальную власть распоряжаться еще не компанией, но уже самим собой.

Надо скорректировать программу его психологических тренингов. Пусть помнит кто он без организации – генератора живительной силы питающей его через пуповину накинутую на шею, которая в любой момент может так сильно потянуть на верх, что опора, которая в его случае тоже предоставлена и нарисована корпорацией, исчезнет из под ног.

– …Это привело нас к ошеломляющем выводам. Гипофиз имеет максимально узкую энергетическую направленось, но при этом … – лепетал ученый.

А вообще интересно, что эта за мадам, которая схватила его за причинное место? Как ей удалось обскакать сотни тысяч других представительниц женского народонаселения. Надо взглянуть лично на ее досье прежде чем принять окончательное решение по ее судьбе, возможно ее прыть пригодиться в других местах.

– … И в этом нам помог случай.

На этих словах Пахом решил остановить этого научного червя, гениальность которого не приносит ощутимых результатов.

– Какой случай? Вы тут наукой занимаетесь или случая ждете? Вы у меня питаться будите от случая к случаю и случаться будите с вашими обезьянами пока не родиться, что-то, что стоило бы моего внимания.

С этими словами он встал из кресла и двинулся в выходу. На возражения Савелия он безапиляционно остановил его жестом руки, прерывая начатую речь, дав понять, что не готов к продолжению разговора, и снова погружаясь в мысли о необходимости изучении дела избранницы генерального директора, уверенно зашагал.

Неожиданный глухой, но сильный удар по стеклу со стороны операционной заставил его повернуть голову в ту сторону. За стеклом он увидел лысую голову с мутным взглядом, с рассеченной на лбу ссадиной. Ее тело продолжало движение вдоль стены, которая с ее стороны не была прозрачной, оставляя на стекле тонкую кровяную полоску.

Продвинувшись вдоль стены несколько метров, тело отпрянуло и неловкими движениями двинулось в сторону стола с обезьянкой. В этот момент Пахом увидел, что передвигающееся зомби по комнате за стеклом не что иное, как ранее лежавшее женское тело на соседнем с обезьянкой столе. Он оглядел операционную пристальней, на первый взгляд ничего не изменилось кроме поднявшегося лысого женского тела.

Он обернулся и пристально посмотрел на Савелия. Тот довольно улыбался.

– Что это? Почему оно ходит? Или вы отвлекли меня своей болтовней и подменили на живую? Открывай я сам хочу проверить!

– Нет! – завопил ученый,– Нельзя, в первые часы никаких контактов иначе не выживет!

– Давайте все немного успокоимся и продолжим разговор? – улыбаясь сказал Савелий приглашая Пахома вернуться в кресло.

Пахом вернулся в кресло. Демонстративно сел по удобней и повернувшись к Савелию с натянутой улыбкой сказал: – Ну что-ж, заинтриговал. Давай рассказывай. Только ты, а не твой пионер.

Савелий неторопливо взял со стола бокал, отпил из него, и медленно откинувшись на спинку кресла на некоторое время прикрыл глаза, то ли смакуя вкус напитка, то ли момента торжественного начала.

– Этот пионер правильно проговорился о случайности в результате которой ему удалось оживить тело. Он работал над способностью воздействовать на производительность гипоталамуса при выращивании тел, что-бы регулировать их степень созревания. Если ты не знал, то это такой крошечный участок мозга, т. е. его придаток, который как раз отвечает за данный аспект жизненного цикла нашего организма.

– Какая разница зрелый или нет, главное чтобы по размеру и группе крови, резус фактору подходил для донорства, насколько я помню.

– Все верно, но у половозрелых мужчин и женщин внутренние органы работают немного отлично, точнее с разным уровнем содержания или взаимодействия с гормонами. Ты же отличишь на вкус мясо молодого барашка от козла осеменителя или молочной козы. Ну, вот и тут разница существует, что сказывается на степени приживаемости.

Так вот, наш пионер, решив попробовать снизить риск отторжения или увеличить скорость приживаемости занялся данным направлением. Результаты были приятные. Приживалось практически все кроме спинного и головного мозга.

Если ты помнишь нашу рекламную компанию по препарату употребление которого помогает скорейшему приживлению нашей продукции. И как конкуренты все ни как не могли разгадать его формулу, чтобы запустить на своих производствах. Это принесло не малую прибыль в наш бюджет.

– Да помню. Хороший, дорогой препарат, «Монолит» кажется.

– Ха-ха! Правильно, только «Manolit», и это обычный порошок. Ха-ха! Ну не совсем обычный, манная крупа с витаминками. Просто наш профессор манку любит, лопает как детё, ну я в честь него и состав и название придумал «мАно лит» понимаешь! Ха-Ха! Думают приживается как монолит, отсюда и название, а все дело в подготовки гипоталамуса тела-донора по параметрам конкретного пациента, а препарат для ширмы. Ха-ха!

– Думал ты на покой ушел в эту глушь, а ты еще в порядке, сечешь фишку.

Некоторое время они смеялись оба, да так зажигательно, что даже профессор успокоился и начал улыбаться. Затем смех прошел и после того как они встретились спокойными взглядами Савелий заново пригубил бокал и продолжил.

– Помнишь анекдот про удава которого никак не могли решить как казнить: отрубить ему голову или отрубить хвост по самые уши?

– Да, припоминаю.

– Так вот пришла идея: Если мы можем приживить любую часть к организму, то почему бы не пересадить мозг в новое тело.

– И манкой его приживить?

– Да. Вижу, ты уловил суть. Но не тут -то было. Как мы не бились над этим процессом. Приживалось все замечательно, но результатом получалось тело-донор с мозгом пациента, который находился в коме и никак его оттуда вызволить не удавалось.

Савелий замолчал. И повернулся к доктору, явно передавая ему слово. Пахом перевел взгляд на ученого, тот встретившись с ним глазами, быстро рассеяно и скорбно опустил голову, втянув ее в плечи.

– Не удавалось! Не удавалОСЬ, а потом удалось. Правильно я понимаю? – спросил Пахом когда пауза порядком затянулась.

– И да и нет. – робко подал голос профессор, видя, что Савелий не отвечает.

– Меня должен устроить такой ответ? – Пахом начал закипать.

– Я поясню. Тело оживить получилось, что собственно вы можете наблюдать за стеклом. Но тело без пеесаженного мозга пациента, чистое. Понимаете?

– Не понимаю.

– Я уже говоил Вам, что мозг обладает энейгетической емкостью и как выяснилось, есть области, где она сконцентйиована. Так вот, я пытаясь восстановить жизненные функции пйедоставленного пациента снимал энейгетические показания этих областей и воздействовал на них подобными импульсами. Все было без успешно пока однажды мне, по ошибке не пйвезли в пёоцедуйную не пациента, а одно из тел-донеров.

Глава 7

Ученый стоял, переминаясь по середине комнаты, то заламывая себе запястья, то почесывая голову и поправляя очки. Его взгляд был сосредоточен, но не на каком либо объекте окружающего пространства, а на мысленном образе, который он обдумывал, перебирая вновь и вновь расчеты нового варианта программы действий.

– Доктор Кулигин, пациент в процедурной, готов к экзистоцелографии. Показатели в норме, голова зафиксирована. Все готово для работы, можно начинать, – доложил помощник-лаборант через коммуникатор.

Доктор, не ответив, продолжал прибывать в раздумьях о том, что сегодня необходимо начать одновременное воздействие на области мозга постепенно повышая уровень до 240 Рангов, – думал доктор. Будем надеяться, что я еще не сжег все нервные окончания этих участков предыдущими экспериментами. Савелий не простит ее потерю. Во всяком случае, томография и телесные сканеры не подтвердили этого, а значит надо продолжать, ведь шанс есть, что все получится.

Но подошел к панели управления, настроил параметры, которые не давали ему нормально заснуть уже несколько недель, по наконец намеченному этой ночью новому плану и нерешительно коснулся сенсора, дав команду к началу действий. Манипулятор за стеклом пришел в движение и приблизившись своей полусферой к голове пациента, начал послушно выполнять процедурную программу.

После окончания манипуляций в лаборатории воцарилась тишина и Кулигин стоял застыв пристально вглядываясь в тело пациента за стеклом пытаясь уловить хоть малейшие изменения. Слишком долго медлить было нельзя, без принудительной вентиляции легких и тело пациента может находиться не более двадцати минут после чего кровь закисает и сердце бьющееся десять ударов в минуту останавливается.

Сердце имеет свою собственную электрическую (проводящую) систему, состоящую из генератора электрических импульсов главного водителя ритма (синусовый узел) и проводящих путей (атрио-вентрикулярного соединения, пучка Гиса и его ветвей), соединяющих всю электрическую цепь. Синусовый узел, расположенный в правом предсердии, генерирует регулярные электрические импульсы с определенной частотой, как метроном и сохраняет свою работу, пока в крови есть достаточно кислорода.

Эта особенность была выяснена еще при первых работах на телах-доноров жизнедеятельность которых походила на человека находящегося в коме четвертой степени, определяемая как полное отсутствие рефлексов, атония мышц, резкое снижение давления и температуры тела.

Дочь Савелия, нынешний пациент Кулигина, находилась в этом состоянии уже больше года и с тех пор как он стал с ней работать, под действием препаратов поддерживающих жизнедеятельность ее тела стала похожа на тела-доноры по всем параметрам. Волосяной покров уже практически отсутствовал, мышцы атрофированы, кости гибкие и суставы максимально подвижны и даже оттенок кожи не выглядел живым, а был бледным и его розовость в некоторых местах казалось образуется лишь от истончения кожного покрова на столько, что через него можно увидеть кровяное мясо.

Из ступора его вывел голос помощника – лаборанта который напомнил о необходимости подключения пациента к системе искусственной вентиляции легких. Кулигин взял себя в руки и отдал распоряжение сделать это.

– Только поставьте аппаяат ИВЛ здесь, не увозите пациента. Когда показания кислойода поднимутся до необходимых, мы пёоведем еще одну пёоцедуру. – проговорил он в след уходящему помощнику. Тот остановился и недоуменно посмотрев на руководителя переспросил:

– Поставить ИВЛ в процедурной? Вы же сами знаете, что в случае работы манипуляторов любые объекты находящиеся в помещении могут привезти к их поломке.

– А вы пйоследите, чтобы на это вйемя манипулятоы не манипулиовали по всему помещению, – позвучал ответ резким повышенным тоном.

Помощник опустил взгляд, и с озадаченным лицом покинул помещение. Через некоторое время в процедурную закатили аппаратуру для искусственной вентиляции легких и подключили к телу пациентки.

Кулигин упал практически без сил в кресло напротив окна, открывавшего вид на процедурную и опёршись локтями в подлокотники обхватил голову руками. Как поступать дальше он не знал. Решить задачу, которая имеет множество неизвестных, с помощью проб и ошибок было равносильно тыканью пальцем в небо.

Но отказаться от вероятного, хоть даже очень маловероятного, результата он не мог. Рассуждая логически мы имеем некую энергию сознания, которая в отдельных узлах концентрируется. Значит, эти узлы имеют различные пути до всех участков мозга, с которыми они соединены. Измерив величину энергии в этом узле мы можем путем подачи на подобный узел энергии потенциалом равному измеренной, запустить процесс электрических импульсов в нейронной сети, которая будет перераспределяясь и волнообразно рефлексируя создавать жизненную пульсацию обмена данными между всеми клетками мозга, а потом и тканей организма и мозг оживет.

Однако у нас нет измеренного полноценного потенциала от активного тела пациентки. Попытки передать импульс энергии в различных величинах не дал результата. Почему? Потому что это были импульсы. А нужен не импульс, нужен поток энергии ведь она, как и световая волна меняет свою структуру с течением времени. Но скорость изменений я не могу измерить и записать, и соответственно воссоздать.

Он смотрел на свет от диодной лампы на потолке. Она была не очень яркая, но достаточно для того, чтобы при взгляде на нее зрачки его сузились и отраженный свет о предметов находящихся в комнате перестал восприниматься глазом. Все кроме самой лампы стало для него невидимым. Однако одно яркое пятно его глаз воспринимал в стороне от лампы на стене. Он перевел взгляд туда. Яркое пятно было ничем иным как отражение лампы от стекла разделявшего помещения и одновременно служившего стеной между ними.

Это навело Кулигина на мысль. Однако, что нам мешает улавливать и транслировать усиливая или снижая потенциал этой энергии, который будет повторять всю ее пульсацию и изменения незаметные нашему оборудованию? Ничего, кроме того, что для трансляции нам нужен источник, живой источник.

Он посмотрел на помощника лаборанта проводившего процедуру с оборудованием по искусственной вентиляции легких. Он смотрел на него ни как на человека, а как на яблоко или банан, оценивая его параметры перед тем как определить возможность употребления в пищу. После некоторых раздумий он отбросил данную кандидатуру в виду несоразмерности усилий по ее принуждению и величиной негативных последствий в случае потери данного сотрудника.

Мысль подвергнуть испытанию себя, как ученые прежних лет, тоже не долго задержалась в его голове, ибо он не мог четко определить ход и главное последствия эксперимента. Значит необходимо подвергнуть риску только того, кто обладая потенциалом энергии схожим человеку не причинит лаборатории и экспериментальному циклу негативных последствий в случае своей недееспособности или даже гибели.

Крысы, обильно имеющиеся в лаборатории для изучения раковых болезней и радиации не подходили по параметрам тела и величиной сознания. Для соблюдения величины потенциала, все-таки нужен кто-то человекообразный. И тут он вспомнил про обезьянку.

Раньше их держали для апробации средств, прошедших испытания на крысах, как промежуточный этап для перехода на людей, но с тех пор как появились тела-доноры, необходимость в таком этапе отпала. Оставшиеся приматы доживали свой век на утвержденном пайке в стенах лаборатории и подвергались только уходу и баловству со стороны персонала.

Потенциал взрослого примата вполне может подойти для проведения эксперимента. Решение пришло, обезьянка Саманта вполне подойдет.

– Капинский, найдите и подготовьте к пёоцедуе экзистоцелогйафии Саманту.

– Саммм…? Понял! – ответил помощник, не пример обыкновенному затянувший свой ответ. Распоряжение явно было для него неожиданностью.

Через полчаса, все было готово к проведению эксперимента. Об этом помощник сообщил не через коммуникатор, а прибыв лично в зал управления, что говорило о его небывалом интересе к изменению устоявшегося порядка с привлечением обезьянки.

– Пациент и подопытный примат готовы. Позвольте узнать дальнейший план действий?

– Дальнейший план включает действия езультийующие в тойжество науки над законами пйиёоды, Капинский.

– Как всегда… – помощник скривился, смотря на своего начальника. – Позвольте присутствовать при этом?

– Да. В этот яаз мы задействуем оба манипулятоа. Пока вы охотились на майтышек, я настйоил и синхёонизийовал их яаботу. Один из них будет пйиемником считывающим энейгитический потенциал сознания пйимата, а дюугой етъяанслятоёом этого потенциала в тело пациента. Начнем!

С этими словами он коснулся экрана голографической панели управления и запустил работу.

– Стойте! – через секунду крича, бросился к нему на руки помощник. – Остановите! Я не убрал ИВЛ.

– Я вижу. Думаю, это способствует положительному исходу экспейимента. И вобще уже поздно для остановки, можем потерять обоих. Не все в науке возможно к пёогнозу и пёощету. Успокойтесь Капинский, пусть нам на голову упадет наше яблоко.

Тем верменем манипуляторы действительно уже находились у голов и радостно жужжали и потрескивали, выполняя заложенную программу. Так продолжалось около минуты. Ученые наблюдали с замиранием сердца за их работой. Потом за тем как манипуляторы, практически безшумно скрылись под потолком прижав свои длинные складные телескопические «руки». И также замерев как и люди они казалось смотрели на результат своего труда.

Тела лежа на столах равномерно дышали. Вдруг конвульсия свила тело пациентки. Сначала небольшая, потом все сильней. Это проявлялось во вскидывании конечностей и в большей степени в резком и продолжительном сгибании тела пополам. На третий или четвертый значительный рывок ремень удерживавший голову пациентки порвался и она значительно согнувшись по полам завалилась на левую сторону со стола с выпученными глазами. После падения конвульсии не прекратились. С кашлем и рвотной массой вышли трубки ИВЛ и раздался оглушительный женский крик. Который повторялся продолжительно каждый последующий выдох после кратковременного вдоха.

– Она ожила! Она ожила! – кричал Копинский, радостно дергая за руку доктора.

– Несомненно ожила, но это не она! – расстроено произнес доктор глядя в упор на происходящее за стеклом холодным взглядом.

– Как не она. А кто?

– Это вы мне ответьте, Капинский. Это не тело пациентки, это тело-доной. Как оно туда попало? А на вопёос «Кто это?» у нас получился, я увеен, что ответить Вы не сможете. Этот же вопёос зададут мне! – сказал профессор отрешенным голосом.

Помощник пулей вылетел из комнаты управления и через минуту был в процедурной. Он накинул одеяло на кричащее тело и замотал в него. Осмотрев бегло донора, затем мартышку, доложил через коммуникатор.

– Саманта, состояние стабильное. Изменений нет, находится во сне. Донор жизнеспособен, зрачки сужены, предположительно болевой шок, стресс. Колю успокоительное. С этими словами он сделал инъекцию в плече кричащему созданию. Доктор продолжал смотреть на происходящее в процедурной за прозрачной стеной сидя в кресле. Он думал о том, как в очередной раз случайность дала возможность сделать научное открытие и о том как это повлияет на дальнейшее развитие данного направления.

Он закрыл глаза и перед ним предстала картина из тысячи кричащих скорчившихся тел извивающихся друг на друге как опарыши в банке. Их крик давил на его слух так, что он невольно поднял руки и зажал ими уши, это приглушило их вопли. Но затем в один миг они все замолчав повернули к нему свои головы и рявкнули одним убийственным рыком: «Отец!!!». От этого он очнувшись сам вскрикнул и вышел из нахлынувшего на него забвения.

– И так! Тело изолийовать, отпявить в медикаментозный сон и убйать в инкубатой к остальным. Доставить сюда пациентку. Повтояем экспейимент с ней. Теперь мы знаем, что это возможно. Кому нобелевскую, а кому сожжение на костъе покажет истойия. На все воля создателя, – с этими словами Кулигин взял со стола инъекционный пистолет и некоторое время пристально посмотрев на него, зарядил ампулой и убрал в карман халата.

Начались приготовления. Профессор повторно настраивал и перепроверял данные по синхронизации манипуляторов. Помощник не привлекая мелких сотрудников самостоятельно выполнил указания доктора Кулигина. Когда все было готово они вместе стояли перед голографической панелью управления глядя на освещенную процедурную и мирно дышащие тела пациентки и обезьянки.

– Качинский, хочу Вам сказать, что Вы обязцовый помощник и я йад был с вами йаботать.