Мать, которой не было

Я помню, как в младшей школе ко мне подбежала девочка и разбила коленку прямо у меня на глазах. Я испугалась, растерялась, не знала, что делать. А потом рассказала об этом маме. Просто потому, что сердце стучало, потому что хотелось поделиться. И она тогда ответила без злобы, но холодно:

– И что? Ты что, не могла ей помочь?

И в этой фразе было всё. Я не так поступила. Я не справилась. И теперь это – моя вина.

С тех пор я старалась не рассказывать то, в чём была неуверена.

А потом – вообще всё.

Чтобы не ошибиться. Чтобы не быть причиной её недовольства. Чтобы не чувствовать, что я опять – не та.

Я училась угадывать. Это стало почти навыком. Умение читать по лицу, по дыханию, по походке. Утром я всматривалась в её глаза, в то, как она ставит чашку на стол, в то, как поправляет волосы. Я неосознанно сканировала: сегодня можно заговорить? А если да, то о чём? И в какой момент?

Этот навык остался со мной надолго. Даже сейчас, когда рядом другие люди, другое время, другая жизнь – я всё ещё вглядываюсь. Всё ещё прислушиваюсь. Всё ещё боюсь сказать лишнее. Как будто каждое слово – возможный триггер. Как будто я должна всё время быть в безопасности, а значит – предугадывать.

Но угадывание – это не присутствие. Это попытка защититься.

И в этой защите я начала терять себя.

Когда ты всё время проверяешь, удобно ли другому,

Ты перестаёшь чувствовать – а удобно ли тебе.

Ты не знаешь, что хочешь.

Ты не уверен, что тебе можно.

Ты сливаешься с фоном – стараясь быть как можно менее заметной.

Я помню, как в подростковом возрасте мне очень хотелось спросить у мамы, как она пережила свою первую любовь. Не ради советов. Просто из потребности прикоснуться к ней как к женщине, не только как к матери. Я долго выбирала момент. Но так и не спросила. Потому что в её интонации в тот вечер было что-то закрытое. Потому что в её взгляде мелькнула тревога. Потому что я снова почувствовала: это не тема, здесь нельзя.

И вот это «здесь нельзя» стало тенью во мне.