Я не сражаюсь за близость

Теперь я выбираю тех, кто видит меня даже тогда, когда я не машу руками, не кричу о себе, не стараюсь изо всех сил. Тех, кому не нужно, чтобы я бежала за их интересом, потому что они и так знают, что я здесь. Я выбираю оставаться там, где моё отсутствие замечают без напоминаний, и где моё присутствие не становится чем-то, за что я должна бороться.

Это не значит, что я перестала ценить внимание – наоборот, я стала воспринимать его глубже, когда оно искренне. Я перестала глотать его жадно, опасаясь, что оно исчезнет, и научилась согреваться им спокойно, как мягким светом, который есть, даже если я не оборачиваюсь. И в этой новой тишине, без гонки, я вдруг почувствовала, что настоящая близость – это когда можно не соревноваться за место в чужом сердце, а просто знать, что оно открыто для тебя.

Я больше не бегу. И теперь моё дыхание совпадает с моими шагами, а не с чужим темпом. И от этого мне наконец спокойно.

Глава 7. Не заполняю пустоты

Когда-то любое молчание казалось мне тревожным, любое расстояние – угрозой, и я спешила наполнить их хоть чем-то, лишь бы не оставалось этих зияющих пауз, в которых я начинала слышать собственные страхи. Я засыпала пространство словами, даже если в них не было смысла, предлагала встречи, даже если не было желания, инициировала разговоры, чтобы убедить себя – мы всё ещё близки, всё ещё на связи, всё ещё дышим в одном ритме. Но в глубине я знала: то, что нужно постоянно подпирать, чтобы оно не развалилось, уже не является цельным.

Я не умела выдерживать пустоту между событиями, между сообщениями, между дыханиями другого. Казалось, что если я отпущу, если позволю этим промежуткам быть, они заполнятся чем-то чужим, а значит, я потеряю своё место. И я всё время держала пространство напряжённым, как струну, боясь, что если она ослабнет, всё оборвётся. Это выматывало – бесконечная борьба с естественными паузами, с тишиной, с тем, что на самом деле тоже является частью ритма любой близости.

Постепенно я начала замечать, что именно в эти паузы и в эти расстояния приходит настоящее понимание, что в них рождается то, что невозможно вытянуть из потока непрерывных слов и действий. Что, когда не спешишь заполнять тишину, она сама начинает звучать – глубоким, спокойным тоном, в котором есть место и для меня, и для другого, без насильственного слияния. Я увидела, что пустота – не враг, а пространство, в котором дыхание выравнивается, а сердце перестаёт биться в такт чужой тревоге.

Теперь я позволяю паузам быть. Я не бегу искать, чем их залить, не хватаюсь за первое попавшееся, чтобы только заполнить этот внутренний зазор. Я смотрю, как они меняются в зависимости от того, кто рядом, как иногда они становятся мягкими и теплыми, а иногда прохладными, но всегда – честными. И я больше не воспринимаю их как разрыв. Это скорее дыхание близости, когда вдох и выдох принадлежат разным людям, но вместе создают общий ритм.

Я научилась ждать, не торопясь, не считая минуты, не наполняя их искусственным содержанием. Я увидела, что всё, что важно, возвращается само, и что те, кто хочет быть рядом, возвращаются без напоминаний, а те, кто не возвращается, лишь освобождают место для настоящего. И в этом освобождённом месте нет необходимости срочно что-то ставить, как пустую вазу на полку – оно может постоять пустым, и в этой пустоте тоже есть своя красота, свой порядок, своя правдивость.

Пустоты учат меня ценить наполненность. После долгой паузы одно слово может согреть сильнее, чем сотни фраз, сказанных из необходимости. После дня без встреч прикосновение становится глубже, чем десятки привычных жестов. И я перестала бояться, что в этих промежутках что-то теряется. Я поняла, что именно там, в этих незаполненных промежутках, и есть возможность для настоящего выбора – остаться или уйти, приблизиться или сохранить дистанцию, открыть дверь или оставить её приоткрытой.