В погоне за тучей

– Пробок сегодня нет, надеюсь, за пятнадцать минут управимся. Выглядишь сногсшибательно. Сколько тебе стукнуло? Двадцать пять?

Дешевый прием, но каким бы плохим он не был – работал безупречно. Таисия расхохоталась, как будто ей и правда двадцать, игриво прикрывая лицо рукой. Водитель мимолетно посмотрел на них через зеркало и слегка улыбнулся. Леон испытал странную смесь из легкого стыда и настоящего морального удовлетворения, как в детстве.

– Ты тоже очень хорошо смотришься, сынок. Самый красивый мальчик.

– Мам…

Теперь остался только стыд.

«Это ее день, пусть развлекается».

Помещение внутри старой фабрики преобразили до неузнаваемости: разноцветные блики искусственного освещения плавно переливались и мерцали. Декоратор на славу потрудился, украсив зал живыми цветами и причудливыми композициями. Приглашенные музыканты играли легкую музыку, вторя звукам, соприкасающихся бокалов шампанского. Таисия, грациозно порхая под руку с сыном, выражала восхищение и благодарность приехавшим друзьям, не без театрализма, присущего ей. Она поприветствовала и Дину с сестрой, трепетно проведя рукой по плечу невестке, намекая на осведомленность недавними событиями.

Леон неизменно был обходителен и вежлив с гостями, стараясь оберегать Дину от лишних разговоров. Он еще раз выдохнул, увидев жену в самом безлюдном уголке, жующую тарталетку и рассматривающую присутствующих, как антрополог. В нем разгоралось раздражение в сторону Лизы, которую он усиленно звал на этот праздник жизни, как раз для того, чтобы Дине не было одиноко, и она чувствовала себя комфортнее. Но манеры Лизы не поменяли последние обстоятельства, она по-прежнему утопала в телефоне, иногда выходя на улицу покурить и созвониться с кем-то. Дина безрезультатно приближалась к ней, чтобы спросить или высказать свое наблюдение, но натыкалась на стену отчужденности или полного безразличия. Особенности поведения Дины тоже сохранились, не смотря на потерю личности – она изучала окружающих издалека, как на сафари с опасными хищниками, осторожно фиксируя их повадки. А еще она старательно убирала передние прядки волос за уши, двумя руками одновременно, как прилежная ученица начальной школы. У Леона сжалось сердце, и он безмолвно констатировал, что некоторые привычки неподвластны даже амнезии.

– Давай отвезем тебя домой, слишком много впечатлений.

Дина удивленно посмотрела на него. Лиза тоже вдруг отлипла от телефона и ждала ответ сестры.

– Все хорошо, мне весело. Может, удастся вспомнить кого-то.

– Сейчас они все напьются и начнут проявлять себя активнее, не хочу тебя волновать. Сам я не могу уехать, мама не простит, но вас обеих доставят в целости и сохранности.

Он уже видел, как Лиза открывает рот, чтобы вмешаться, но специально перебил ее, чувствуя приятное злорадство в ответ на ее отрешенность к сестре.

– Ты молодец, но на сегодня хватит.

Они обнялись, и мир на секунду замер для обоих.

Проводив девушек до машины, Леон неспешно поднимался обратно, осознавая, что все прошло хорошо: жена и мать увиделись после несчастного случая и даже немного пообщались, но не настолько тесно, чтобы расстроить Дину. Его мать могла, руководствуясь благими намерениями, вызвать негатив или как минимум недопонимание. Таисия любила командовать, рассказывать всем вокруг, как надо жить, часто влезала в личное, напоминая про деторождение и лучший для этого возраст. Она словно отрицала, что все люди разные и блага для них тоже могут быть разными. Иногда Леон замечал и в себе такое упрямство, но надеялся, что в его случае, оно помогало добиваться целей, нежели мешало.

– Через 10 минут мы вынесем торт.

Молодая официантка вытащила его из философских раздумий, он посмотрел на часы, но остался стоять напротив окна лестничного пролета.

– Спасибо, я подойду к этому времени.

– Вы пропускаете много интересного. Все танцуют медленный танец.

– О, я готов это пропустить.

Он продолжил смотреть в окно, притворившись, что не замечает, как официантка сканирует его вид сзади, слишком медленно проходя мимо. Сегодня попалась скромная. Бывали случаи, когда женщины слишком открыто флиртовали с ним, часто в присутствии жены, но он вежливо обозначал свои границы, или просто исчезал. Он привык к интересу противоположного пола. Без сомнения, данное явление льстило ему, но особого значения не вызывало. Раздражения он также не испытывал. Ситуации, где подобное возникало не вовремя или в неуместной обстановке, например на работе или в официальных учреждениях, он играючи разрешал.

Персонал вынес торт – большой и красивый, фисташкового цвета с бархатным покрытием, на верхнем ярусе которого взгромоздилась свеча в виде фразы «С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!». Однозначно безопасная альтернатива цифрам, тем более маленьким одиночным свечкам в количестве шестидесяти штук. Гости начали незапланированно исполнять поздравительную песню, Таисия задула надпись под оглушающие аплодисменты. Ее двоюродная сестра постоянно смеялась и плакала от переизбытка чувств, а старый друг покойного мужа, уже от переизбытка алкоголя, периодически отплясывал в приседе народный танец, не жалея свои не менее старые колени. Вечеринка прошла стабильно хорошо: народ пел, пил и вспоминал молодость.

Стрелки часов подходили к четырем утра, уставшие, но довольные родственники и друзья прощались с виновницей торжества, благодарили, обнимались и договаривались о новых встречах. Леон с матерью уселись в машину, полную подаренных цветов. Он больше не мог разговаривать и улыбаться, он лишь хотел домой, пусть и в одинокую холодную кровать.

– Почему Дина и Лиза так быстро ушли? На спех попрощались и убежали…Я думала поговорить с ней позже.

Перспектива прокатиться в тишине рассыпалась мгновенно. Он начал развязывать галстук и наматывать его на руку, ища интересную деталь, чтобы уцепиться взглядом и мысленно телепортироваться.

– Я посчитал, что вся эта феерия слишком разыгралась. Для ее морального спокойствия лучше быть дома.

Таисия практически не пила, но даже небольшая доза спиртного превращала ее речь в несвязную тягучую песню.

– Она всегда избегала меня, считала минуты, лишь бы уехать. Даже в беспамятстве ничего не меняется. Все ко мне подходили и спрашивали: где она? куда она ушла? Не буду же я все им объяснять, пришлось врать о ее недомогании. Отсюда догадки не беременна ли она. А это же у нас больная тема.

– Всему свое время.

– Вы уже восемь лет вместе, семь женаты. Она не работает. Ты создал для нее идеальные условия. У кого еще есть такая возможность? Ей так повезло с тобой, она даже не представляет насколько.

– Тебе понравился праздник?

Порыв сменить тему оказался наивным и бесполезным, Таисия начала разбег.

– Ты знаешь, я всегда хотела и хочу для тебя лучшего. Ты мог выбрать любую, самую блистательную девушку в мире.

– Я и выбрал, мам. Мой выбор меня полностью устраивает.

– Да, у вас сейчас трудное время, и я не предлагаю бросить ее в таком положении, но подумай – вы познакомились в далеком прошлом. А жизнь – многогранная ярмарка. И впервые зайдя на ее порог – глаза разбегаются, ты хочешь купить все, только потом понимая, что эта вещица – неудобная, а эта – бестолковая. Так и с увлечениями, работами, людьми. Необязательно постоянно тянуть за собой тех, кого встретил в начале пути, когда не знал, кто ты и что тебе действительно нужно…

Если бы не алкогольный флер – ее речь казалась бы слишком высокопарной, а по выверенному ритму, Леон догадался, что мать ее репетировала. Он хотел ответить, но не нашел в этом смысла.

Ответа и не требовалось. Таисия зарылась носом в огромный букет красно-фиолетовых роз, томно посмотрела в окно, и накрыв своей ладонью руку сына, поблагодарила его за великолепный вечер.

21 мая

Сегодня, точнее вчера, мы отмечали день рождения мамы Леона. Уже почти лето, и солнце встает рано – не спится. Предрассветная кухня наполнена голубоватым светом, я сижу за столом и печатаю дневник наблюдений. Увидев свою свекровь, я не испытала великой связи между нами, хотя она бесспорно колоритная женщина. На фото она красива, но в жизни к этому добавились еще громкий грудной голос и манерность. Если верить, что люди выбирают себе в партнеры лучшую версию матери – то наш союз, безусловно, исключение из правил. Я не претендую даже на малейшее соперничество и складываю оружие.

Остальные родственники и друзья показались мне очень приятными персонажами. Они во многом уступали Таисии и с первого взгляда выглядели простачками, но пообщавшись с ними чуть больше, проникаешься доброжелательной незатейливостью. Леон предупредил, что я обычно мало говорила с ними, в основном слушала и улыбалась. Соответственно, никто и не заметит того факта, что я их не знаю. Так и произошло. Однако на пути в туалет, который находился чуть дальше, за пределами зала, меня остановил дядя Леона, или друг его отца – плохо помню. Он говорил, что мы красивая пара, желал детей и счастья, повторяя, что не стоит унывать, пока не выходит завести полную семью. В этот момент я догнала, что мы существенно долго вместе. И у нас нет детей. Мы еще не обсуждали тему потомства. Возможно, меня оберегают от жестокой правды, ждут, пока я сама вспомню. Я слушала и кивала по плану, но сама ушла далеко в раздумья, представляя самые плохие сценарии. Блин, как неуклюже и бестактно я недавно вручила Леону презент. Я устала от его эксгибиционизма и подарила ему домашние шорты с акулами, сказав что-то вроде: «Мужские отделы белья и пижамы в магазинах почти не отличаются от детских. Сплошные принты мультиков и супергероев. Я будто выбирала одежду ребенку». И засмеялась, как идиотка. Леон же переменился в лице. Он поблагодарил меня с натянутой улыбкой и даже надел нелепые шорты, но настроение его резко испортилось, он сделался мрачным и отстраненным. Я сочла, что он просто сконфузился и корил себя за неподобающий вид. Но все гораздо сложнее.

Вдруг я отчетливо осознала, что не хочу остаться бездетной. То есть я не знаю, кто я, чего я хотела и чего хочу сейчас, но точно знаю, чего я не хочу. Уже прогресс, если я могу двигаться от обратного – это тоже движение.

А вот история о детстве Леона, поведанная все тем же другом, совсем вывела меня из внутреннего равновесия. На празднике часто упоминали его отца. Вскользь, информация о его смерти в раннем возрасте Леона просочилась, но деталей никто не раскрывал. И я понимаю почему. Оказывается Леон, будучи пятилетним мальчиком, находился в доме, когда соучастники криминального бизнеса решили навестить его папу. Отец спрятал сына в шкаф, пытался защищаться, но его застрелили. Соседи вызвали полицию, труп увезли и только потом обнаружили испуганного мальчика в шкафу.

Узнав об этом, я вернулась к Лизе в зал и смотрела на мужа, не переставая размышлять о последствиях, которые могли возникнуть после такой травмы. Но он, видимо, расценил мой взгляд, как крик о помощи, подошел и предложил нам уехать. Знаю, что не могу излечить его боль. Все произошло много лет назад, но этот импульс не давал мне покоя. Я обняла его в первый раз. И неожиданно я почувствовала ностальгическую волну переживаний, скрестив руки на большой спине и вдыхая запах его пиджака. Перед моими глазами стали возникать картинки, где мы вместе лежим на кровати или диване, стоим в парке или во дворе нашего дома. Сначала я подумала, что это образы с фотографий, увиденные мной ранее, но некоторые отличались. Я не была уверена, но воодушевилась настолько, что мне захотелось еще раз просмотреть фото, понюхать и потрогать вещи. Мы покинули вечеринку.

Путь до дома Лизы мы особо не разговаривали, она увлеклась рабочими делами. В тайне, я была ей даже благодарна – мне надоела чрезмерная сфокусированность на моей персоне, я ценю это, но сейчас пытаюсь больше концентрироваться на внутреннем состояние, что трудно сделать под пристальными взорами. Мы попрощались, дав обещание друг другу продолжить уже у нее дома, правда, ее плотный график не подразумевал ближайшего времени. Нашу квартиру, как я поняла, мы продали после смерти матери. То ли из-за долгов за лечение, то ли из-за желания начать новую жизнь. Лиза скомкано озвучивала причины. Я расстроилась, потому что хотела там оказаться и попробовать прожить эти эмоции, посмотреть изнутри на детскую обитель.

Она снимает квартиру ближе к центру: шумный район таких же продуктивных муравьев, как и сама Лиза: они трудятся днем и ночью, стайки работяг возвращаются домой от метро, покупая продукты в маленьких магазинчиках у других муравьев. Несмотря на выходной день, они вернулись не с тусовок – они уставшие, но опрятные, и знают цену своих стараний. Я уважаю их и немного завидую. Мне стыдно за это чувство, наверно я должна прыгать от счастья, хлопать в ладоши, потому что катаюсь,

как сыр в масле. Я совершенно не понимаю, что я делаю целыми днями и куда стремлюсь. Может у меня была цель, о которой я забыла, как и о многом другом. Честно говоря, есть подозрения, что я просто плыла по течению, удачно подхваченная амбициозным мужчиной. Многие убили бы за такую жизнь. Боюсь, моя сестра – независимая женщина с четкими представлениями о своих мечтах и планах, относится ко мне скорее как к дополнению, чем к полноценной личности. Может это всего лишь мои опасения.

У Лизы нет постоянного партнера, но она об этом не сильно парится – отношения требуют времени и вовлеченности, а эти драгоценные ресурсы она тратит лишь на самосовершенствование и реализацию в карьере. Она говорит – это комплекс бедного детства, и делает все ради денег и комфортного существования, но мне кажется дело тут не только в финансовой стороне. Она по-хорошему азартна, и подобно хищнику, чует потенциальную жертву в лице нового клиента. Лизу не пугают сложности, она серфит на них, как на волнах, каждый раз получая удовольствие от авантюрных вызовов. Я никогда не смогу стать такой. Вот почему я ей восхищаюсь.

В доме, как и планировала, я снова начала устраивать ревизию: листать фото, перебирать вещи и даже рискнула зайти в гардеробную Леона. Вот уж дикий риск – потрогать одежду мужа. Я понимаю, как это звучит, но для меня это сродни мелкому преступлению. Как будто воришкой я прокралась в чужой дом к чужому человеку. Периодически меня накрывало то дрожью – то смехом от своего поступка, я уже придумывала в голове пару оправданий и даже прокручивала его возможные ответы, пока это не вылилось в диалог сумасшедших. Вердикт такой: гардероб моего супруга небольшой, но стильный. Сдержанные цвета, лаконичные фасоны – и все добротное и качественное, но что меня порадовала больше всего – порядок не про него. Не без облегчения, я обнаружила, что Леон неидеальный человек. Наверно, раньше я убирала этот ком из одежек и разные носки по углам. Может у нас даже были ссоры на эту тему, но как же это здорово. Тем не менее, это много говорит обо мне, как об индивидууме, раз я радуюсь оплошности мужа. Ну и пусть.

Также я обследовала встроенный шкаф для верхней одежды на первом этаже. Тут в основном мои вещи – очень тяжелые пальто безэмоциональных цветов, сумки, чемоданы, внутри которых сумки поменьше – просто мещанская матрешка. В моем ноутбуке нет ничего интересного: сплошная скукота, нет грязных делишек или хотя бы смешных фоток. А вот стол, на котором он стоял меня удивил. Особенно, потому что я открывала его уже много раз и не замечала ничего подозрительного, кроме одного нижнего скрипящего ящика. Я уже хотела сказать об этом Леону, ведь этот звук меня раздражал…Слава высшим силам я не успела! Скрип напоминал о себе при открытии, из-за деформированных пазов или путей, я не в курсе как правильно. Короче говоря, я решила его вытащить и посмотреть на ущерб внимательнее, я слабо различила в тени столешницы темный мешочек на дне. Сначала я подумала, что он просто выпал из ящика и закатился назад, там лежало много ерунды, тут надо признать – я тоже не эталон аккуратности и порядка.

Открыв бархатный мешочек, я обнаружила: деньги, номиналом почти в миллион, связку ключей, вакуумный вибратор и таблетки, после поиска в интернете, опознанные как противозачаточные.

Глава 6

Возвращаясь домой, Леон твердо решил дозировать общение с матерью. Так часто слушать абсолютно другую точку зрения и бороться с возражениями, стало для его нервной системы чересчур энергозатратно. Он понимал, что мама делает это с чистыми намерениями, но он больше не мог разрываться, думая наперед о ее чувствах и обидах, он хотел подумать о себе.

Он был уверен, что Дина давно спит и пытался как можно тише открыть дверь. Снимая с себя пиджак и часы, Леон чувствовал, как плечи расслабляются, впервые за сутки. Он предвкушал теплый душ и мягкую кровать, но неожиданно послышались шаги на лестнице.

– Я думал, ты спишь.

– Пока нет такого желания.

Дина стояла на верхних ступенях в немного помятой пижаме с сердечками, что сильно контрастировало с выряженными гостями вечера и самим Леоном. И она была прекрасна, он любил ее простоту и отсутствие показной привлекательности. Она же, склонив голову набок, переваливая вес на правую руку, опиралась на перила и тоже разглядывала человека напротив.

– Как все прошло? Таисия осталась довольна?

Леон сидел на банкетке и развязывал шнурки на ботинках, нехотя вспоминая слова своей матери.

– Думаю да, насколько она может быть довольна.

Пару секунд они просто улыбались, как на собеседовании, при возникновении неловкого молчания.

– Ты немного пропустила: презентацию торта, танцы и песни в стиле дискотеки кому за шестьдесят.

– В этом тоже есть своя магия.

Она загадочно прищурилась. Леон мыслями вернулся в прошлое, во времена до амнезии, в те дни, когда они только познакомились и осторожно нащупывали дорогу друг к другу, пусть и интуитивно знали о взаимной симпатии. Им было немного за двадцать, судьба свела их в одном малобюджетном ювелирном магазине. Леон прошел обучение на мастера ювелира и практиковался в маленькой комнатке, принадлежавшей магазину, тратя почти все заработанные деньги на ее аренду.

Дина же стала его клиенткой. Она захотела нанести надпись лазерной гравировкой на серебряный браслет. Надпись гласила: «Терпеливый получает лучшее». Тяжелый этап гнетущей болезни матери отнимал все силы, и ей хотелось верить в эти слова. Она никогда не была религиозна, но отдавала себе отчет в том, что часто наделяла особенным смыслом события, иногда совсем чудовищные, чтобы облегчить свою жизнь.

Будущая семейная пара сразу нашла общий язык. Леон был крайне вежлив и обаятелен, при этом оставаясь профессионалом и держа субординацию, но оказывая клиентке максимально допустимое внимание. Обсуждая стили и расположение текста на плоской детали браслета, он показывал немногочисленные работы в подобной технике, рассказывая уже о субъективных вкусовых предпочтениях, делясь забавными историями украшений. Дину рассказы впечатлили не меньше, чем увлеченный своим делом молодой человек, так тонко ее понимающий и разбирающийся в интересном ремесле. Сначала ей даже показалось, что он гораздо старше, да он был красив, но не выглядел на двадцать четыре.

Потом они выбирали шрифты. Не все варианты можно было воплотить в работе на месте, и вот они обменялись контактами, строго в интересах общей задачи. Появилась личная переписка, в ходе которой стали всплывать шутки и уже личные атрибуты общения. Когда работа завершилась, Леон гордо вручил ей браслет в красивой голубой коробочке, что раньше и в последующем не входило в перечень его услуг.

Виртуальная коммуникация шла полным ходом, дополнило ее то, что Дина еще пару раз обращалась к нему, как к мастеру. А потом еще раз. Мелкие ремонтные работы со старыми серьгами или покрытие подвески белым родием, невинные действия, но все же намеренные. Леон каждый раз расплывался в улыбке, когда видел на пороге своей мастерской самого важного посетителя – свою будущую жену. Они просыпались, думая друг о друге, проводили день в переписке, делясь забавными инцидентами жизни и работы, засыпали, желая сладких снов и спокойной ночи.

Через какое-то время Дина проявила инициативу, что ей не было свойственно, и позвала его на обед, под предлогом того, что она совершенно случайно оказалась поблизости. Леон с радостью убежал с рабочего места, проигнорировав клиента, ждавшего окончания ремонта цепи и недовольно пыхтевшего, чем выводил персонал магазина из себя. Парочка начала практиковать совместные обеды, уже без предлогов, походы в кино, выставки и поездки по ювелирным делам Леона. Они создавали прочный кокон эмоциональной связи, наращивая и укрепляя его каждый день.

– Я захватил тебе торт. Уберешь в холодильник?

Леон указал в сторону пакета на консоли.

– Я его сейчас и попробую.

Бровь мужчины непроизвольно поползла вверх. Удивительно, чтобы его жена не спала так поздно, еще и уплетала мучное. У них сформировался устойчивый режим дня, отточенный годами: они вместе рано вставали, рано ужинали и рано ложились спать. Теперь все изменилось, и многие перемены действовали ему на нервы – после тридцати труднее менять привычки. От знакомых Леон слышал, что люди, переступив порог определенного возраста, тяжело сходятся: обрастая личными правилами, уникальной рутиной, ритуалами, от которых не хочется избавляться. А брак, в значительной мере, компромисс. Он ликовал, что нашел вторую половину задолго до зрелости, и они совместно творили свой образ жизни. Но в последнее время ему не удавалось избавиться от чувства, что его обманули. Слова матери не были лишены здравого смысла, и все же, в его картине мира они мало что значили. Четко понимая свои цели и желания, он тактично игнорировал ее советы.

Леон прошел за Диной на кухню, заинтересованный ее реакцией на торт. Отныне это лотерея. Он ставил на безразличие или полное разочарование.

– Очень вкусно, спасибо.

Она отламывала кусок за куском, вилкой, прямо из пластмассовой упаковки. Без чая, даже не убрав пакет полностью. Обычно Дина любила эстетику в приемах пищи, иногда отпуская на нее слишком много времени, не терпела хруста в десертах, а этот весь кишел орехами и зернышками малины.

– Что?! Почему ты смеешься?!

Она вскинула руку. С вилки упали крошки торта.

– Очень мило, но странно.

Леон положил руку на ее плечо и зевнул, прикрывая рот.

– Ладно, это все увлекательно, но мне завтра ехать к огранщикам – надо успеть немного поспать.

Он придвинулся и поцеловал жену в щеку, слыша, как она перестала жевать и сглотнула будто бы камень.

– Доброй ночи.

– И тебе.

Сон не спешил приходить. Леон ворочился, вспоминал моменты прошедшего дня, смотрел на часы, понимая, что даже если уснет прямо сейчас – то не выспится. После двух часов пустых попыток он сердито отбросил одеяло и встал. Уже светило солнце, волнуя пташек, громко щебечущих за окном. Леон принял факт своего бодрствования. Сделав вид, что это обычное утро, он умылся, опять почистил зубы и спустился на кухню, вдруг обнаружив Дину, сидевшую на том же месте, только уже без торта, а с ноутбуком, усердно что-то печатавшую.

– Доброе утро!

– Господи, ты напугал меня.

В неожиданности, она подскочила со стула и инстинктивно закрыла компьютер. На долю секунды Леон даже представил, что она могла смотреть порно, но вспомнив ее сосредоточенный вид и звук нажимаемых клавиш – отбросил эту мысль. Ему стало любопытно.

– Книгу пишешь?

Он изо всех сил старался вести себя отвлеченно, наливая воду в чайник и слегка ухмыляясь, поглядывая на стол, где недавно лежал ноутбук.

– Я не помню, говорила ли я, но врач посоветовал мне вести дневник: записывать эмоции, ассоциации, сны и все прочее. Пока прогресса с памятью нет, но мне нравится. Мое новое хобби. Это личное.

– Хорошо.

Леон вскинул ладони вверх, словно его застала полиция, показывая, что не претендует на просмотр, впрочем, его немного задело, что у его жены есть секреты. А когда-то она делилась с ним всем. В его голове быстро возникли дурные идеи, в которых жена пишет, как ненавидит его, как ей невыносимо тошно, но выхода нет, потому что она не знает, кто она и куда идти. Или же Дина все вспомнила, но нарочно обманывает его, ради каких-то неведомых целей. Леон понял, что накручивает себя и перевел тему, но тяжесть в душе никуда не исчезла. В этот день, совершая разные действия на автомате, он не раз ловил себя на огорчении, не сразу вспоминая его причину.

21 мая

Моя находка совсем сбила меня с толку, я тупо смотрела на содержимое мешка, раскладывая вещи на столе, как на прилавке, боясь даже прикасаться к ним повторно. Меня опять не покидал мой образ вора, вещи казались краденными, а я – маленькой извращенкой, нюхающей чужое белье. Но я точно знала – они мои. Можно понять заначку на черный день: в жизни бывает всякое, особенно у женщин на попечении мужа. Вибратор не удивил и родил в воображении много красноречивых картинок, но внимание от него отвлекли противозачаточные таблетки. Еще до установления их предназначения, я поняла для чего они: контейнер недвусмысленно оборудован маленькими датированными отсеками, чтобы женщина, не желающая забеременеть, принимала ежедневную дозу регулярно. Несложно догадаться, что ребенка я не хотела, и заявлять об этом прямо тоже. Отсюда их тайное укрытие и полная уверенность Леона, что у нас пока просто не получается. Мне стало физически плохо. Мой желудок сжался и сильно заболел. Ко мне пришло осознание – наш брак совсем не идеальный. Но почему? Почему я не нашла дневников или объяснений? Дневник принес бы мне больше пользы, чем тот, что я веду сейчас. Связка ключей померкла на фоне таблеток, но все же вызвала вопросы. Лиза точно говорила о продажи маминого дома, откуда тогда они? Я точно не буду спрашивать мужа, раз все сокровища лежали в одном месте – они не должны быть обнародованы, по крайней мере, пока. Пока я не разберусь с этим. Чертова голова! Никаких подсказок. Придется Лизе в свой единственный выходной мне помочь. Она моя единственная ниточка, ведущая к познанию прежней жизни.