Не бойся, тебе понравится!

– Не нагнетай, – постаралась приободрить её Ярая. – Видно, что парень не в своём седле, но не похож он на совсем сломленного и искалеченного. Думаю, Шад отлично понимает, что с братом, у него-то побольше опыта по части травмированных бойцов.

– Шахаб очень изменился, – тихо заметила Великая Мать. Голос не дрогнул, но в нём отчётливо прозвучали печаль и тревога. – Шад спокойный, упрямый, он всегда был лидером, а брат хоть за ним и тянулся, но он добрый и мягкий мальчик…

– Ну ничего себе мальчик! – Ярая не сдержала смешка. – Этот мальчик тебе скоро девочку с деточкой приведёт.

– Дайте Предки! – слабо улыбнулась Шаиста.

– А ты-то сама повторно замуж не собираешься? Давно хотела спросить. Сколько вы с Халиком вместе?..

– Не напоминай, – вздохнула та и с иронией призналась: – Я думала об этом, но, боюсь, он этого не переживёт. Положение моего мужа потребует гораздо больше публичности, чем он может выдержать. А твои слова про дела были поводом остаться или для меня есть новости?.. – резко сменила она тему, давая понять, что не намерена продолжать обсуждение своей личной жизни.

***

На улице, когда стало понятно, что Шад не планирует выговаривать, выспрашивать и поучать, Шахаба окончательно отпустило. Свой вклад в это сделал и Занг, до этого где-то гулявший, а теперь нашедший хозяина.

Питомца брата Шахаб застал. Увечное эхо, навсегда застрявшее в одном облике и утратившее большинство способностей, за которые их ценили шайтары, а именно – передавать короткие сообщения на большие расстояния, просачиваясь через магическую защиту и сквозь стены. Шайтары давно уже наловчились приручать и использовать этих умных магических зверьков, а эльфы во время войны – старательно истребляли, потому что иначе защититься от них не могли. Вот и Занга ранили, а Шад – спас.

Выдре быстро надоело скакать рядом с широко шагающими мужчинами, Занг попросился на ручки и устроился у хозяина на плече, с любопытством поглядывая на второго шайтара и порой щекоча хозяина усами по уху, словно нашёптывая что-то. Облик выдры очень подходил мелкому любопытному и дружелюбному зверьку – настолько, что невольно закрадывалось подозрение втом, что он близок к изначальному.

Может, и так, но наука этого не знала: до сих пор никто и никогда не видел детёнышей эха, в неволе они не размножались, и вообще складывалось впечатление, что существа эти самозарождаются где-то в горах – недаром же их называли эхом! Если бы ещё у них не имелось чётко определённого пола, постоянного во всех обликах, эту версию считали бы основной.

– Зайдём за врачом, – предупредил Шад. – Ты же хотел, чтобы эльфийку осмотрели?

Шахаб кивнул, и второй раз – в ответ на участливое уточнение «болит?». Горло действительно болело, и он был благодарен брату за понимание. Всю оставшуюся дорогу старший рассказывал какие-то мелочи, важные или забавные. Потом, когда они завернули в госпиталь, сделав ради этого крюк, и встретили доктора, Шад принялся обсуждать какие-то сторонние вопросы с ним, не пытаясь втянуть в беседу третьего. Вроде бы невежливо, но Шахаб мысленно поблагодарил Предков и окончательно успокоился.

Всё же брат – это брат. Случалось, что они ссорились из-за чего-то с сестрой, с матерью не всегда могли найти общий язык, а вот Шад всегда понимал младшего. В юности порой раздражался, отмахивался от него, но к нему единственному в семье можно было прийти с проблемой и получить помощь без причитаний и выговоров.

Врача звали Мутабар, это был высокий худощавый шайтар средних лет, выбритый почти налысо, с куцей тоненькой косицей на затылке, которую он смущённо прятал за воротник сцара. Длинные волосы у шайтаров считались принадлежностью высокого статуса, носили их только старшие женщины, а мужчины, занимавшие руководящие должности, куда чаще отпускали вот такие косицы. Но Мутабар явно тяготился этой необходимостью.

Шахаб сообразил, что ему бы тоже стоило состричь отросшую ниже плеч гриву, но это терпело.

Когда шайтары вошли в дом и спустились в нужную комнату, стало понятно, что за врачом ходили зря – эльфийка очнулась и почувствовала себя как дома. Она удобно устроилась на постели, немного демонстративно вытянув ногу с каменным браслетом, от которого через комнату бежала длинная тонкая цепь. Под камень была тщательно подмотана какая-то тряпица вроде носового платка. На второй, согнутой ноге лежала книжка, ещё несколько расположились на кровати вокруг, из них торчали узкие бумажные закладки, а сверху неравномерно устилали отдельные листки с небрежными записями.

– О, прекрасные дáры, вы все ко мне? – Халлела, иронично приподняв брови, уверенно заговорила на шайтарском – правильно, но с сильным акцентом, выдававшим того, кто учил язык по книжкам. – Вас не затруднит подождать, пока я закончу? Боюсь потерять мысль, а сложные расчёты на коленке и без того трудно вести.

Она выразительно похлопала себя книгой по колену и опять уткнулась в бумагу.

– Я так понимаю, с её головой всё в порядке, – задумчиво проговорил Шад.

Шахаб поморщился – он имел на этот счёт другое мнение, но горло слишком разболелось, – зато не смолчала эльфийка.

– Мои сородичи бы с тобой не согласились, дар! – Красиво очерченные губы сложились в мечтательную улыбку, а Шахаб ощутил острое желание кого-нибудь ударить. Лучше всего Холеру, но можно стену. Ещё лучше было бы, конечно, выйти и успокоиться, но он сдержался и остался, чтобы контролировать происходящее.

– Прости, что напрасно выдернул, – окинув её задумчивым взглядом, обратился Шад к врачу.

– Ну почему же? – рассеянно уронил тот, внимательно разглядывавший в это время женщину, и не менее пристально уставился на Шахаба. – Я наблюдаю довольно странную картину на энергетическом уровне. Что-то подобное я разве что между близнецами встречал, и то только пару раз за практику, между одарёнными. Правда, не могу даже предположить, что это…

– Прекрасная самонадеянность! – фыркнула Халлела, всё-таки отложила книжку и принялась собирать записи. – Я десять лет этой темой занимаюсь и вот уже пару часов бьюсь над расчётами – и то понять не могу, а тут с одного взгляда… А впрочем, взгляд со стороны может быть и полезен, – вдруг передумала и оживилась она, аккуратно выбираясь из книжек и осторожно перекладывая ногу обеими руками.

Шахаб раздражённо поморщился при виде этой демонстративной картины, а потом заметил, что ткань намотана не просто так, кое-где проступили мелкие кровавые пятна.

– Подойди сюда, мой милый каменный друг. – Холера встала рядом с кроватью и протянула руку. – Ну, иди, иди. Не бойся, тебе понравится!

Шахаб ненавидел эту её присказку и уже за одну только её хотел свернуть эльфийке шею. Прямо сейчас. Одним движением – тонкую светлую шею. Хрупкую, высокую… даже напрягаться не придётся! Она и понять ничего не успеет, очень гуманный конец. И плевать, о чём он думал и что планировал, когда забирал её с собой!

Он почти подобрал пару коротких слов для ответа, когда Халлела получила поддержку.

– Дар Шахаб, не мог бы ты и правда встать рядом с ней? – вежливо попросил Мутабар. – Близкий контакт усиливает подобного рода связи.

Молодой шайтар нехотя приблизился к постели. Его запястье тут же обхватили тонкие цепкие пальцы, эльфийка одарила широкой улыбкой и обратилась к врачу.

Шахаб ещё не до конца забыл теорию, а постоянные обсуждения в лаборатории давали немало новой пищи для разума, поэтому он неплохо понимал и вопросы Холеры, и ответы Мутабара. Они ещё не озвучили вывод, ещё что-то проверяли, а ему уже стало понятно и оттого – муторно.

Да, в тонкости он вникнуть не смог, обсуждавшие и сами их пока не понимали, но главное понял: Предками проклятая ушастая дрянь умудрилась накрепко сцепить их своим безумным экспериментом. Причём настолько, что энергетические оболочки не просто склеились – срослись до той степени, что передавали даже физические повреждения. У него на голове ныла её шишка. А он гадал – откуда…

Сородичи придумали ей исключительно меткое прозвище. Повилика. Живучий, безжалостный, один из самых страшных паразитов растительного мира. Вот и к нему тоже присосалась. И если её сейчас убить, неизвестно, как это скажется на нём самом…

Всё это, немного смягчив, и изложил Мутабар Шаду, когда брат, далёкий от общемагической теории, задал прямой вопрос.

– А разлепить их можно?

– Теоретически – да, а практически… Это вне моей компетенции. – Врач развёл руками. – Разве что, если позволишь, я могу связаться с парой своих коллег, которые занимаются подобными исследованиями. В частности, с Шафиком Быстрым Ветром. Без имён, конечно, но…

– Дилетант! – вдруг раздражённо фыркнула Повилика. – За него все работы помощники пишут. Если уж хочется привлечь кого со стороны, у орков в этой теме Рузаль Красная Звезда понимает. Да он, наверное, единственный хоть что-то понимает! Только без имён он даже разговаривать не будет, вздорный старикан. А вот если сказать, что тут сижу я в неловкой ситуации, – примчится первым порталом, бросив своих студентов, просто чтобы убедиться и заявить, что «он же говорил».

– А «я» – это кто? – уточнил Мутабар растерянно.

– Ну он знает меня под псевдонимом Халлела Жёлтая Лента, я под ним пишу статьи.

– О! Кхм. Читал, – растерянно признался врач, посмотрев на женщину совсем иначе. – Не знал, что под этим именем публикуется эльфийка…

– «Безродная» звучало бы не столь красиво, – безмятежно улыбнулась она.

Они сразу съехали на какие-то общие темы, общих знакомых и известные только им двоим работы, и Шахаб молча вышел.

На смену злости вдруг пришла чудовищная, неподъёмная усталость. Запульсировала болью в затылке и висках, легла грузом на плечи.

– Ты куда? – Шад нагнал его на лестнице.

– Еды куплю, – сказал он и сбился с шага.

И что он купит? На что?..

– Пойдём, я просил принести, на кухне должно быть, – предложил брат. – А лучше иди спать, я сам твою Холеру покормлю. Горло не забудь прополоскать, лекарства тоже должны были привезти.

– Спасибо. – Шахаб глубоко вздохнул и крепко сжал плечо брата. – У родителей лягу.

– Я рад, что ты с нами.

Младший только коротко улыбнулся и кивнул в ответ. Наверное, тоже был рад. Или будет. Потом.

***

– И что ты разглядел, кроме научных заслуг этой ушастой? – спросил Шад, когда они вместе с Мутабаром вышли из дома.

Тот, кого он представил как врача, считался лучшим во всём Кулаб-тане специалистом по травмам мозга, причём изучал он все аспекты – и физические, и психические, и даже магические. Судя по всему, круг интересов старого знакомого простирался за пределы и этой темы, но сейчас это мало интересовало Шада.

– А что должен был? Ты спроси, пожалуйста, точнее, а то я могу долго рассказывать, – улыбнулся он.

– Мой брат. Он явно не в себе. Что там, помимо этой связи?

– Он не сумасшедший, – заверил Мутабар, сразу сообразивший, о чём именно беспокоится собеседник. – Проблема есть, это очевидно, учитывая травмирующий опыт, но – не фундаментальная. Я не смогу сказать точно без личного общения, такие вещи по одной энергетике не поймёшь. Вернее, поймёшь, но именно тогда, когда всё уже слишком плохо. У него контуры сбиты, но это не психическое, а застойное, наверняка в ограничителях держали всё это время. Ну и связь, конечно, сказывается…

– Она опасна? – нахмурился Шад.

– Вряд ли, тут в другом дело. У Халлелы проблемы с головой посерьёзнее. Не до органических изменений, но я немного пообщался, сделал выводы. Это не заразно, но влияет. Их бы обоих хорошенько пролечить. Разделить и пролечить. Но не уверен, что дадутся. Выясни про них обоих всё что можно, ладно? Что с ним происходило в плену, что у неё в прошлом. Вдруг получится установить главное травмирующее воздействие и даже без комплексного лечения хоть немного купировать…

– Да плевать мне на эту… Холеру! – резко возразил Шад, не позволив договорить. – Отцепи её от брата и вылечи его… Что? – осёкся он под странным, пронзительно-задумчивым взглядом Мутабара.

– А ты не обратил внимания, да?

– На что?

– Да эта их связь… Впрочем, наверное, мне показалось, и всё дело в эксперименте. Тут сложно судить…

– Я это ненавижу, – веско оборвал Шад. – Говори как есть.

– Между тюремщиком и жертвой нередко возникает сложная психическая связь, созависимость, если угодно. Я не возьмусь делать заключение без тщательного исследования обоих, но… Шад, он притащил её с собой и поселил, как я понимаю, в своей детской комнате!

– Насколько всё может быть плохо?

– Я не думаю, что всё настолько драматично, возможно это результат его растерянности в новой жизни, а Халлела – это…

– Короче.

– Это может быть неизлечимо. Во всяком случае, быстро и без активного содействия с его стороны. Такая связь, да ещё подкреплённая этим проклятым экспериментом… Даже если их энергетически разделить и выслать её в Абалон, да даже если её убить, подобная травма может сказаться гораздо сильнее плена. Но, повторюсь, я не возьмусь делать заключение без внимательного изучения всех обстоятельств. И уж точно лучше не предпринимать серьёзных шагов по разрыву связи, пока не станет понятно, насколько всё плохо. Конечно, если брат нужен тебе живым, здоровым и вменяемым.

– Понятно, – сумрачно буркнул Шад. – Тряхну связи.

Проще всего оказалось получить доступную информацию по плену Шахаба. В конце концов, именно Шаду в конечном итоге подчинялись шайтары, которые выпотрошили лабораторию вместе со всей документацией и наличными работниками, вызвать кого надо – недолго.

Сведения оказались не ужасными, хотя и тревожными. Почему Шахаб все эти годы молчал, его брату объяснять не требовалось: он прекрасно знал, что малой никогда не умел связно врать, да и вообще переговорить его, хитростью что-то выведать – проще некуда, а эльфийские дознаватели тем более быстро «раскололи» бы бесхитростного мага, так что выбор он сделал единственно возможный. И молчал настолько убедительно, что его во все бумаги записали как немого и сумасшедшего. Дружелюбному когда-то и открытому шайтару наверняка дорого пришлось за такое заплатить.

По всему выходило, именно в одиночестве и отсутствии общения состояла самая драматичная часть плена. Детальной информации о том, что происходило с братом первые два года, получить не удалось, а вот последний был как на ладони, и… да, наверняка тяжёлым, но не настолько, как Шад боялся. Никто его не пытал, иногда брали кровь и магию, и только. Держали фактически на цепи, и это тоже не могло не сказаться, и объясняло отношение к эльфийке. Но не пугало.

А вот то, что он узнал о пленнице, впечатлило гораздо сильнее.

Выяснение деталей заняло немало времени, так что домой Шад вернулся хмурым, задумчивым и к полуночи. Ярая уже вернулась, но ещё не спала и пыталась совместить два дела: выбор отделки для своего кабинета и работу. Муж застал её сидящей на полу посреди пустой комнаты, обложившейся какими-то набросками, документами и образцами. Остановился на пороге, прислонившись плечом к дверному косяку, скрестил руки на груди. Прервать не боялся, просто – любовался. Отдыхал душой, так она выглядела спокойно, уютно и умиротворённо. Именно этого ему не хватало сейчас.

– Ты долго собираешься там стоять? – со смешком поинтересовалась орчанка через минуту, не вынимая носа из бумаг.

– Ещё не определился.

Ярая наконец подняла голову, окинула его задумчивым взглядом.

– Случилось что-то ещё или ты переживаешь исключительно из-за брата?

Шад только поморщился. Подошёл к жене, осторожно устроился позади неё.

– Вот нравится же тебе на полу сидеть, – проворчал он. – Стулья есть!

– Вот и нравятся вам эти стулья, пол же есть! – ехидно отбила орчанка и с удовольствием откинулась на широкую грудь мужа, отложив бумаги. – Ты переживаешь просто так или выяснилось что-то определённое? – продолжила допытываться она.

Скрывать подробности Шад не стал, да и не собирался изначально, просто хотелось устроиться поудобнее перед разговором. Рассказал всё как есть – и о том, что брат прихватил с собой пленницу, и о том, что о ней выяснилось.

Халлела раньше принадлежала к побочной ветви одного из правящих кланов, Лейдиль. Как и положено, по достижении тридцати шести лет, возраста зрелости и совершеннолетия у эльфов, её выдали замуж за уважаемого мужчину из другого клана, с которым семья очень стремилась породниться. Однако в первую брачную ночь новобрачная прикончила собственного мужа и одного из гостей поместья. Вины не отрицала, в содеянном не раскаивалась, отбыла полувековое наказание где-то на плантациях. Семья после такого преступления от неё отказалась, эльфийку не просто выгнали из рода, но отрезали от корней. Деталей процедуры из инородцев никто не знал, но после такого мало кто выживал.

Однако кто-то разглядел в преступнице потенциал, её привлекли к работе – неслыханное дело для женщины подобного происхождения, и сейчас, пусть и под псевдонимом, она была учёным с мировым именем, специалистом по расовой магии, энергетическому обмену и преобразованию магических энергий.

Поделился он и собственными впечатлениями от общения с пленницей.

– Забавный казус… – рассеянно хмыкнула Ярая, выслушав всю историю.

– Тебя это веселит? – хмуро уточнил муж.

– Не то, о чём ты подумал, – мягко возразила она и, извернувшись, утешающе поцеловала его в подбородок. – Я про ушастую. Она – казус. Для эльфов она выродок в последней степени, то есть нечто абсолютно отверженное и ничтожное, во времена существования рабства отрезанных даже рабы презирали. Поэтому пытаться вернуть подобное существо домой – марать руки, об этом даже думать нельзя. Но она ценный специалист, который работал на военных, и не попытаться вернуть его нельзя. Очень интересно, как светлоликие друзья станут выкручиваться из этого цугцванга. Особенно сейчас, когда они так сократили своё присутствие. Я наведу справки по своим каналам, есть у меня пара знакомых эльфистов. Глянуть бы на неё без твоего брата…

– Позже, – решил Шад, поколебавшись. – Пусть сначала врач понаблюдает.

***

– Помню, помню, как же… Чудовищный был скандал, грандиозный! – обрадованно сообщил старый орк, бывший дипломат, а ныне – преподаватель эльфистики в дипломатическом институте, когда Ярая изложила ему суть истории.

Конечно, о том, что причина скандала сейчас сидела на цепи в шайтарском подвале, не упоминала, просто поинтересовалась личностью. Да и рабочим телекристаллом Ярая пользоваться не стала: ещё не хватало вводить посольство в расходы и посвящать в ненужные детали родную разведку. Дело семейное, пусть семья и помогает. Именно так она и заявила мужу. Тот посмеялся, но провёл в Грозный Свод – местное военное министерство.

После переворота эту структуру единственную зачистили, как говорили шайтары, «до голых базальтов» и сформировали заново, по большей части из бывших бойцов «Байталы». Шад возглавил, и все соседи старательно зажмурились на прошлое полевого командира по прозвищу Эхо.

– Официально, конечно, объявили, что девица с придурью. Ну, не такими словами, сама понимаешь. С прискорбием сообщили, что оказалась бракованной, и быстро замяли историю.

– А на самом деле?

– Да Предки знают! – честно признался он. – Ходили слухи, что покойный эльф был тем ещё извращенцем. То ли садистом, то ли смазливыми мальчиками интересовался, а то ли вместе с дружком предпочитал развлекаться. Или, может, всё вместе, с ушастых станется. Не случайно же девица обоих угробила. С другой стороны, может, и случайно, потому что оказалась сильна и разнесла полдома. Пока не разобрались, об этом заметочка выйти успела, что неведомая катастрофа случилась. Потом подчистили, но газета-то уже разошлась.

– А по поводу процедуры отрезания от корней вы, случайно, ничего не знаете? Сверх того, что было в учебной программе. Я помню только, что это крайняя мера и самый жестокий приговор, но без подробностей.

– А подробностей никто и не знает, – пожал плечами учитель. – Мера наказания редкая, только за предательство клана и измену интересам расы. Уж не знаю, кого и как умудрилась предать эта девушка, что с ней обошлись столь изуверски, процесс был закрытый. Только теорию одну непроверенную могу рассказать, если ты с ней раньше не сталкивалась. Ты же знаешь, что эльфы так долго живут благодаря связи со священными рощами?

– Никогда об этом не задумывалась, – хмыкнула Ярая. – Дайте угадаю, священные рощи – это главные цели удара на случай большой войны?

– За большие возможности высокая плата, эльфы платят за могущество так. – Старый орк развёл руками. – Так вот, при обрезании корней эльф этой связи лишается. Для взрослого это серьёзный удар, очень многие его не выдерживают. Умирают, сходят с ума, лишаются магии… Некоторые выдерживают, но вряд ли без потерь. Совершенно точно это бесплодие, сокращение продолжительности жизни, ещё из очевидного и неоспоримого – у них меняется внешность.

– В каком смысле? – удивилась Ярая.

– В смысле упрощения, – пояснил собеседник. – Насколько можно судить, а это только бездоказательные теории, повторюсь, за столь совершенную красоту взрослых эльфов стоит благодарить именно эту привязку к корням, или, как это обычно называют, «высадку». В нежном возрасте детей приводят в священную рощу, там проводят некий ритуал, и дальше эльф уже формируется не абы как.

– Дичь какая-то, – задумчиво пробормотала женщина. – Это выходит, у них вся раса – искусственно выведенная?

– Скорее, целенаправленно улучшенная. Ответа на вопрос, зачем им это, я тебе не дам, они и сами наверняка не знают, он теряется во тьме веков. Ещё тролли не расселились и не превратились в наших предков, а эльфы уже связывались со священными рощами. Есть легенды, что это была вынужденная мера, и вовсе не для улучшения породы, а для выживания. То ли природный катаклизм какой-то случился, то ли эпидемия страшная, то ли нашествие демонов… Может, и правда так.

– А если эльфёнка не высадить, что тогда?

– Если такие случаи и были, я о них не слышал. Это у них строже закона, это традиция и священное право, и, если у родителей нет средств и способа доставить ребёнка в рощу, обязательство ложится на клан-сюзерен, на территории которого находится роща. Никто не имеет права чинить препятствия эльфу в посещении родовой рощи, при любых обстоятельствах, это очень строго карается и соблюдается даже сейчас всеми кланами без исключения. Известны случаи, когда разыскиваемый преступник приходил с ребёнком в клан, и его пропускали, и даже после отпускали с миром. А даже, бывало, оправдывали! Насколько я понимаю, они уверены, что нарушение этого права может угробить всю рощу.

– Так. Это, конечно, очень познавательно, – встряхнулась Ярая, – но мы отвлеклись. Расскажите мне, пожалуйста, вот что…

Она попыталась уточнить особенности отношения эльфов к отрезанным, но ничего нового старик не сказал, на том они через четверть часа и распрощались.

Дельных мыслей по результатам разговора оказалось всего две. Первая – о том, как хорошо, что этим всем уже занимается специалист по мозгам, и вторая – что нужно познакомиться с эльфийкой, причём идти не одной, а с хорошей компанией. И нет, это совсем не праздное любопытство, а исключительно по делу!

Ладно, и любопытство тоже, но дело – вперёд. У неё муж страдает и волнуется, нельзя же бросить его на произвол судьбы!

***

Каменное кольцо на ноге страшно раздражало и безобразно натирало кожу, а всяческие ухищрения мало помогали – как собственные попытки Халлелы, так и визит хмурого незнакомого шайтара откровенно военного вида в компании её подопытного. Опытный маг в минуту поправил браслет, отполировав его и сгладив углы. Это проблему не решило, но стало полегче.

Собственно, ранки на щиколотке оказались единственным неудобством, которое мешало Халлеле нормально жить. В остальном… Ванная рядом и в полном её распоряжении, длины цепи хватало, кровать – достаточно широкая и удобная, книги под рукой, пусть кое-чего не хватает, но можно обойтись наличным, кормить её не забывали. Обычно это делал кто-то из трёх сменявшихся военных при оружии в сопровождении Шахаба. На вкус эльфийки, островато и жирновато, но всё равно – очень неплохо, так что она не предъявляла претензий. Это гораздо лучше, чем необходимость самостоятельно тратить время на готовку, как в лаборатории.

Визиты Мутабара развлекали. Шайтар всерьёз взялся за решение проблемы, и Халлела ему не препятствовала, даже немного помогала, а не только делала вид. Может, как считало большинство сородичей, она и сумасшедшая, но дурой никогда не была и не относилась к числу фанатичных учёных, оторванных от жизни и витающих в облаках, поэтому прекрасно понимала: пошедший не в ту сторону эксперимент – её козырь. Пока каменный дикарь, явно оказавшийся большим деревом в этой роще, привязан к ней, с ней точно будут обходиться достаточно бережно – во-первых, а во-вторых, не отдадут эльфам.

При всём восхищении некоторыми чертами, нежной любви к дроу Халлела не питала и жить среди них не планировала, но здесь и в нынешнем положении оказалось интересно и достаточно комфортно. А ещё, при всей иронии ситуации, здесь к ней относились гораздо лучше. На цепь посадили, но малознакомый Мутабар проявлял искреннее уважение и даже восхищение, а остальные смотрели с любопытством, лёгким опасением, настороженностью и недоумением, но никак не с брезгливым опасением, как большинство эльфов.