Полная версия
Птичка, успевшая улететь
Юля Артеева
Птичка, успевшая улететь
© Артеева Ю., 2025
© ООО «Издательство АСТ», 2025
* * *Глава 1
ДанияКогда была маленькой, я боялась собак. С годами мне стало понятно, что люди бывают гораздо более пугающими. Но, как оказалось, и первым, и вторым лучше не показывать свой страх. И тогда есть шанс, что они не нападут.
Поэтому я стараюсь идти по темной улице в бодром темпе, но на бег не срываюсь. Свист и выкрики за спиной игнорирую. Если сейчас смогу дойти до перекрестка, там начнется более освещенный участок дороги, и прохожих должно быть больше. Не совсем же они отбитые, не станут ведь трогать меня при свидетелях?
– Черныш, куда торопишься? – издевательски интересуется мой одноклассник в очередной раз.
Рюкзак, который висит у меня на плече, я перемещаю на живот и крепко прижимаю к себе. Там самое дорогое: телефон и книги.
– Дань, ну притормози немного, – подключается второй, – мы проводим.
Проводят. Конечно. Разве что в ад.
Делаю вид, что оглохла, и просто топлю вперед. В фокусе держу автобусную остановку, на которой, как обычно, никого нет. Но после нее, метров через двести, будет уже не так страшно. Там и магазины, в один из которых можно будет забежать и отсидеться.
– Я не понял, ты зазналась, что ли? – уточняет Артур.
Интуитивно слышу, что легкомысленные издевки сменили тональность, и настораживаюсь. Ускоряю шаг, крепче прижимая к себе вещи. Пусть хоть убивают, книги тронуть не дам, я их только забрала.
Илья Адаменко выдыхает:
– Да стой ты!
И голос его звучит гораздо ближе, чем я рассчитывала. Когда улавливаю спиной движение, тоже начинаю бежать, но он оказывается быстрее. Хватает меня за лямку рюкзака и дергает на себя. Я держу его мертвой хваткой, но именно поэтому меня разворачивает назад, а когда молния рвется, падаю на асфальт, и все мои вещи высыпаются рядом. Черт. Черт. Черт.
– Сама виновата, – произносит Артур назидательно, догоняя нас и останавливаясь рядом с другом.
Адаменко и Базоев. Два демона, с легкой подачи которых, моя жизнь год назад превратилась в бесконечную борьбу за выживание.
– Порнушку свою опять читаешь?
– Ну-ка, что тут у нас?
Когда Артур тянется к одной из книг, я наконец отмираю и отпинываю его руку. Кидаюсь собирать все в разодранный рюкзак, но Базоев хватает меня за шкирку и шипит:
– Ты че, буйная?
– Это ты буйный, дебил! – Верчусь, стараясь освободиться. – Если вам мозгов хватает только на то, чтобы вывески алкомаркетов прочитать, это не моя проблема!
Илья упирается ладонью мне в лоб и толкает обратно на дорогу. Приземляюсь на задницу и смотрю на него с ненавистью. Вот бы он воспламенился и истлел до костей прямо сейчас!
– Ты попутала, родная? – спрашивает Адаменко почти ласково. – Чернышевская, смени тон.
Я ногой подтягиваю к себе ближайшую книгу. Она в пленке, надеюсь, обложка не пострадает.
Отвечаю тем временем:
– Пошел ты.
– Что ж ты за стерва отшибленная, – начинает Артур, но договорить не успевает.
Кто-то налетает на него со спины и бьет кулаком в ухо. Базоев воет и, согнувшись, прижимает ладони к голове.
Парень, который выскочил, как черт из табакерки, тут же хватает Адаменко за толстовку, разворачивает на себя и толкает его в грудь. Тот нападения не ожидает, поэтому валится на землю, загребая ладонями редкие опавшие листья.
А я почему-то думаю о том, что август только заканчивается, а деревья уже с готовностью начали сыпать листвой. Будто устали.
Мои одноклассники, хоть и агрессивные, но на самом деле трусоватые, поэтому в драку не лезут, несмотря на численное преимущество. Переглянувшись, поднимаются и бегут вперед. К безопасному участку дороги, к которому я так стремилась.
Перевожу ошарашенный взгляд на незнакомого парня. Спортивные серые штаны, белая олимпийка с молнией и воротником-стойкой. У него очень короткая стрижка. По бокам почти под ноль, а наверху всего пара миллиметров темных волос. Когда он присаживается на корточки около меня, я рассматриваю красиво изогнутые черные брови и глаза, которые кажутся просто смоляного цвета. Хотя видела ли я когда-нибудь смолу? Кажется, смотрю на нее прямо сейчас.
– Как ты, птичка? – спрашивает он.
Моргнув, скидываю с себя оцепенение и встаю на четвереньки, чтобы собрать все, что разметали по асфальту два придурка.
Бормочу:
– Нормально.
Парень протягивает мне книгу и читает название на обложке, не скрывая иронии в голосе:
– «Научи меня»?
Еще один! Как же я устала от узколобых тупорылых дебилов!
– Да! – рявкаю. – Какие-то проблемы?!
Он пожимает плечами:
– Никаких.
Мы поднимаемся на ноги, и я снова прижимаю к себе рюкзак. Бегло пересчитываю книги, а потом смотрю на нового знакомого со смешанными эмоциями. Он за меня вступился, а я на него наорала. Не похоже на равноценный обмен.
– Извини, – бормочу смущенно, – спасибо тебе.
Парень сует руки в карманы штанов и усмехается:
– Не за что.
– Эм-м-м… Ну, я пойду. Спасибо еще раз. Пока.
Разворачиваюсь на пятках и собираюсь сбежать, когда слышу:
– Ничего не забыла?
– А?
Он протягивает мне мой смартфон:
– Твой?
– Боже! Да! Спасибо.
Хватаю телефон и быстро проверяю, нет ли трещин. Вроде бы целый, и я поднимаю взгляд на парня. Он выглядит как пацан с района, мимо которого проходить лучше, глядя в пол, чтобы не отхватить проблем.
– Давай провожу, – предлагает парень, не спрашивая.
Голос низкий, чуть сиплый, полностью дополняет образ. У меня по спине почему-то бегут мурашки. Но, раз он меня защитил, то, наверное, сам не обидит?
– Не надо, – мотаю головой.
– Да я рот ставлю, они тебя ждут вон за тем домом, обиженки.
– Что?
Морщусь от того, какие слова он подбирает, но сама оборачиваюсь и с сомнением изучаю темную девятиэтажку. Они могут? Обычно же просто издеваются. Больше на словах, трогают редко.
– Ждут голубки твои, видел, как свернули.
– Они не мои, – отвечаю бесцветно на автомате.
– Ну охотятся же за тобой, птичка, – хмыкает незнакомец.
Нахмурившись, смотрю, как, не вынимая рук из карманов, он откидывает голову назад и покачивается с пятки на носок.
Говорю:
– Меня зовут Дания.
– Ударение на Я?
– Да. Я же так и сказала. Дания, – акцентирую ударение, чтобы он понял.
Еще один дебил? С другой стороны, он же сообразил, что нападать вдвоем на девочку – это зашквар.
– Руслан, – представляется так же сипло и развязно, – можно Рус.
Киваю, настороженно изучая его лицо. Очень симпатичный мальчик, но весь какой-то наглый и беспардонный. Дворовый. Я таких не люблю. Отталкивает.
– Так я провожу?
Я снова киваю. Если выбирать между одноклассниками, которые издеваются надо мной вот уже год, и странным Русланом, то ответ очевиден.
Он подбирает с асфальта стикеры, которые выпали из одной из книг, засовывает в растерзанный рюкзак. А потом закидывает руку мне на плечо и, в ответ на мой протестующий взгляд, заявляет:
– Успокойся. Так вернее.
– Хорошо…
– Так что… Дания, – Рус делает усилие, словно припоминает мое имя, – что за утырки?
– Одноклассники, – роняю скупо, сосредотачиваясь на том, какой тяжелой кажется его рука.
– Обидела чем-то? Не дала?
Вспыхнув, отвечаю ему возмущенным взглядом.
– Ладно. – Он широко улыбается, от чего становится похож на бесхитростного мальчишку. – Понял.
– Просто буллят, ничего необычного.
– Буллят?
– В чем дело? Не знаешь такого слова? – хмыкаю и сама себя удивляю снисходительным тоном.
– Там, откуда я родом, говорят «травят».
Смутившись, смотрю в сторону. С чего я взялась его учить? Он мне помог, где банальная благодарность? Боже, Даня, чем ты лучше тех придурков?
Выдавливаю через силу:
– Да… извини. Привыкла огрызаться.
– Обними меня.
– Чего?
– Обними, птичка. Вон друганы твои палят.
Перехватываю рюкзак одной рукой, а другой обвиваю Руслана за талию. Мимоходом отмечаю, что мышцы под моими пальцами кажутся очень твердыми. Занимается, наверное, чем-то?
Так, в обнимку, мы и проходим тот темный двор. Ведомая порывом, я вскидываю голову и прижимаюсь губами к щеке Руса. Как он сказал? Так вернее?
Парень, к моему счастью, не возмущается. Напротив, улыбается, нежно касается пальцами моей щеки. Я вздрагиваю. Ощущения необычные. Смотрю в его черные глаза и чувствую, как мне холодит спину.
Потом он наклоняется и целует меня в лоб и беспечно отворачивается. Будто ему все равно. Убирает ладонь от моего лица и помогает поддерживать рюкзак с книгами.
Говорит:
– Ссыкуны твои одноклассники.
– Я знаю.
– Тебе куда дальше?
Откашлявшись, произношу:
– На остановку. Мне на трамвайчике тут десять минут, – а потом почти выкрикиваю, – вон мой!
Взявшись за руки, мы перебегаем дорогу, и я успеваю запрыгнуть на ступеньку, когда за спиной закрываются двери.
Обернувшись, через узкое стекло смотрю на Руслана, который остается стоять на остановке, снова засунув руки в карманы. Он широко улыбается, а затем морщит нос и прищуривается. Ну точно пацан с района.
Как зачарованная, я слежу за ним, пока крепкая фигура в олимпийке не превращается в размытую точку. Только потом разворачиваюсь и начинаю рыться в порванном рюкзаке в поиске проездного.
Я ведь сказала ему «спасибо»? Не помню, если честно. Вроде бы да.
Снова зачем-то смотрю через плечо. Хорошо, что он мне встретился, раньше за меня никто не вступался.
Может, нужно было взять у него номер телефона? Нет! Нет. Это глупо. Хотел бы, сам попросил. Да и о чем нам разговаривать? О книгах? Фыркаю и падаю на ближайшее свободное сиденье.
Ставлю рюкзак на колени и перебираю свою добычу. Каждый томик с яркой обложкой придирчиво оглядываю, чтобы удостовериться, что они в порядке. У одного, конечно, оказывается сбит уголок, но если снять с правильного ракурса, то на фотках будет незаметно.
Наконец складываю вещи и смотрю в окно. Смотрю, но не вижу. Ловлю только отблески фонарей, а сама нахожусь где-то в другом месте. Возможно, в той темной подворотне, где парень, который сам выглядит как гопник, спас меня от довольно унизительной сцены. Может быть, в следующий раз это поможет мне не судить людей вот так сразу. Иногда дворовое хулиганье оказывается куда более благородным, чем хорошие мальчики в дорогих поло.
На своей остановке едва успеваю спохватиться и выскочить на улицу, так сильно задумалась.
Когда открываю дверь квартиры и захожу, мама выглядывает из кухни:
– Привет!
Улыбается радостно, руки мокрые, что-то готовит, наверное, снова. Я приподнимаю уголки губ:
– Привет, мам.
Но ее это механическое действие не обманывает. Она едва заметно хмурится и подходит ближе, обтирая ладони о домашние штаны. Быстро оценивает мой внешний вид.
– Что с рюкзаком?
– Порвался.
– Сам?
– Да, сам. – Вызывающе вздергиваю подбородок.
Мама смотрит на меня внимательно, потом вздыхает и начинает обкусывать нижнюю губу изнутри. Кажется, это движение я именно у нее подсмотрела и неосознанно скопировала.
– Все в порядке?
– Все прекрасно, мам, – улыбаюсь старательно, но фальшиво, – кроме рюкзака. Закажу новый?
– Конечно, солнце. Что там? Новые книги?
Я прищуриваюсь:
– Если скажу, что да, выселишь меня вместе с ними?
– Данюш, – она смеется, – тебе придется постараться сильнее, если хочешь, чтобы я тебя выселила. Ужинать будешь?
– Давай. Сейчас приду.
В своей спальне я оставляю книги на письменном столе, любовно выравнивая стопку. Какое-то время любуюсь ими. Хорошо, что никто из них не пострадал. Особенно подарочное издание с цветным обрезом, я бы с ума сошла, если бы кто-то испортил именно эту малышку. Переодеваюсь в домашнее, иду есть, беспечно болтаю с мамой, чтобы расслабить ее и заставить забыть о рюкзаке. Я в помощи не нуждаюсь. Если она снова придет скандалить в школу, уверена, все станет только хуже. Справлюсь сама. Год же справлялась.
А потом, когда уже лежу в своей постели после душа, решаюсь открыть диалог нашего класса. Я давно скинула его в архив, чтобы не расстраиваться, когда там треплют мое имя, но периодически мониторю все равно. Предупрежден – вооружен, и все такое. Да и я болезненно завишу от чужого мнения. Странно для девочки, которую буллят всем классом, да?
Адаменко Илья: Ребят, срочное включение! Черныш мутит с гопотой.
Базоев Артур: Он такой же отбитый, как и она, только еще более агрессивный.
Иванова Ксения: Серьезно???
Сурикова Жанна: Он в курсе, с кем встречается? Может, расскажем ему?
Антонова Ульяна: А я говорила, что в любовных романах есть польза. Чернышевская начиталась и теперь знает, что делать нужно. Мальчики, упустили вы свое счастье.
Городецкий Игорь: Че было, Адам?
По началу меня, как обычно, начинает трясти. Столько агрессии и грязи не заслуживает ни один человек, и я в том числе. Ничего я им не сделала, чтобы так говорить обо мне.
Но, кроме этого, есть кое-что еще. Я вижу, что, хоть все остальные подхватили тему, как обычно, и превратились в стаю ворон, которая клюет бездыханное тело голубя, от Артура с Ильей я чую… страх и уязвленность. Даже через строчки. Почти как собака, которая слышит малейшие изменения физиологии тела и запах пота.
Именно поэтому я лишь на секунду зависаю пальцем над виртуальной клавиатурой, а потом решительно печатаю и сразу же отправляю:
Чернышевская Дания: Да, я в отношениях. Мне отправить своему парню скрин вашей славной беседы? Или расскажете ему сами, когда он придет встречать меня после школы?
После этого диалог замолкает, а я откладываю телефон и засыпаю. Спокойно и безо всяких сновидений.
Глава 2
ДанияВсю следующую неделю меня никто не достает. Никаких сообщений в анонимке моего блога, никаких звонков с незнакомых номеров, никаких сюрпризов под входной дверью. Нет ничего из того, чем мои одноклассники развлекались все лето.
Либо слишком заняты подготовкой к школе, либо поверили в мое сообщение, которое все еще висит последним в беседе.
Я чищу зубы и смотрю на себя в зеркало. Серьезно? Мне всего лишь нужно было соврать, что у меня есть парень, чтобы эта свора гиен заткнулась? Удивительно. Удивительно, что я не подумала об этом раньше!
Полощу рот, протираю лицо тоником, попутно оценивая свою внешность. Светлые волосы, которые я старательно завиваю в локоны каждый день. Зеленые глаза, которые, как мне кажется, чуть далековато друг от друга посажены. Губы в меру пухлые, кончик носа чуть вздернут. Я точно знаю, что симпатичная. Может, не красавица, но все равно привлекательная.
Вкус в одежде у меня есть, и мозги работают как надо. Почему надо мной издеваются? О, видимо, для этого иногда не нужна причина.
Вообще эта славная история началась тогда, когда я завела свой блог о книгах, а он неожиданно вырос. Я просто писала отзывы и снимала дурацкие видео себе в кайф, но каким-то образом попала в струю и набрала аудиторию. И вдруг стала изгоем в классе. Базоев и Адаменко первыми нашли мой канал и начали перекидывать в чат класса мои видео и отзывы на прочитанное, где я искренне делилась эмоциями. Вот вам урок – искренность не всегда ценится.
Умываюсь, наношу на лицо крем и иду к себе в комнату, чтобы просто упасть на кровать. Утренняя рутина выполнена, но идти мне некуда. Разве что с мамой, но это позже.
Я проверяю сообщения, и вижу то, что наконец вызывает искреннюю улыбку.
Марат Читаев: Как ты, кошка?
Книжные ожиДАНИЯ: Хреново.
Марат Читаев: Опять? Еще даже не сентябрь. Рассказывай.
Улыбаюсь, переворачиваясь на бок и подтягивая колени к груди. Один друг и тот в тысячах километров. Но я бы никогда его ни на кого не променяла.
Книжные ожиДАНИЯ: Прикинь ситуацию, где я бегу по темной подворотне, меня преследуют два долбача (Артур и Илья, ю ноу), а на них налетает некий рыцарь и дает им таких лещей, что пацаны сваливают, роняя тапки.
Книжные ожиДАНИЯ: Прикинул?
Марат Читаев: Пиииииииии………..пец как прикинул!!! Реально было??
Книжные ожиДАНИЯ: Буквально вчера.
Марат Читаев: Чтооооо???????
Марат Читаев: Мне нужны подробности.
Марат Читаев: Срочно.
Марат Читаев: Он симпатичный?
Марат Читаев: Твой рыцарь.
Книжные ожиДАНИЯ: Мммм… Да. Примерно, как Леха Костров.
Марат Читаев: Продано. Беру.
Книжные ожиДАНИЯ: Ахахахха дурила, его для этого придется теперь найти. Никаких контактов, только легкий флер спасителя.
Книжные ожиДАНИЯ: И немного гопника.
Марат Читаев: Встала и пошла искать!
Смеюсь в голос, откидывая голову назад. Боже, спасибо за этого сумасшедшего парня в моей жизни!
Переписываюсь с Маратом еще какое-то время, а потом собираюсь и еду в торговый центр к маме. Не знаю, достаточно ли я взрослая, чтобы покупать гардероб на будущий год самой, но с мамой делать это даже весело. Она ни в чем меня не ограничивает, даже в деньгах. Она много работает, и я знаю, что специально откладывала на мою школьную форму, учебники и все остальное. А я добавила от себя то, что удалось заработать на блоге.
Иногда мама задумчиво хмурится, кусает губы, разглядывая очередную шмотку или ценник на нее, но молчит и ободряюще улыбается мне. Судьба папочкой не одарила, но в маму вложила максимум нужных качеств.
Потом мы идем в кафе, пьем молочные коктейли, заказываем по десерту, который мама разносит в пух и прах, потому что сама кондитер и любит побурчать на поваров в ресторанах.
Я много смеюсь и чувствую себя вполне… счастливой?
В очередной раз мысленно благодарю незнакомого гопника в олимпийке. Именно ему я обязана ощущением безопасности и легкости в эту последнюю неделю.
В пятницу мы с мамой едем на кладбище, проигнорировав торжественную линейку в школе. Я там быть не хочу, а она снова не задает вопросов и легко соглашается на поездку в область именно первого сентября. Там мы прибираем могилы бабушки и дедушки, ставим в гранитную вазу новый букет искусственных цветов. Живые были бы лучше, но некому будет убрать их, когда завянут.
Я собираю грязные тряпки в новый рюкзак и тактично отхожу в сторону, пока мама говорит с родителями. Смотрю на глубокий овраг впереди и на старую часть кладбища, которая лежит сразу за ним. Мне все время кажется, что крайние могилы неумолимо ползут вниз по склону. Становится тоскливо. Тут всегда начинаешь думать о скоротечности жизни.
– Даня, – зовет мама скоро, и я оборачиваюсь.
Она плакала, как обычно, но после старательно вытерла слезы и теперь смотрит на меня с улыбкой.
– Да?
– Будешь говорить?
Я киваю. Она всегда так спрашивает, и я всегда киваю. Мы меняемся местами, и я сажусь прямо между двух могил, на зеленый пластиковый коврик, который призван имитировать газон, но слишком уж плохо им притворяется. Обхватываю колени руками и говорю тихо:
– Привет, ба. Привет, дедуля. Я очень скучаю.
Рассказываю, как у меня дела, жалуюсь на одноклассников, не забываю и про славного спасителя с короткой стрижкой. Честно говоря, я не думаю, что говорить с ними можно только тут. Мне кажется, что они всегда рядом. Но это наш ритуал, и он мне нравится. Потом болтаю про последнюю прочитанную книгу. Я рыдала над ней в три часа ночи, и мне жаль, что я больше не могу обсудить ее с бабушкой, ведь это именно она научила меня читать.
Оставляю за гранитным крестом любимые леденцы дедушки, и мы едем обратно в город. В электричке я смотрю на мелькающие за окном деревья и думаю о том, что жизнь кажется удивительно спокойной и комфортной, когда не ждешь нападения каждую секунду. Интересно, долго ли продлится этот эффект? И как скоро мой класс поймет, что никакого парня у меня нет?
Глава 3
ДанияВ понедельник я просыпаюсь в отвратительном настроении. Школа давно стала для меня вражеской территорией, где приходится бороться за выживание каждое долбаное мгновение. Надеваю широкие черные джинсы, белый топ и черный объемный кардиган с нашивками. На шее цепочки, волосы завиты в локоны, на губах – привычная фальшивая улыбка. Погнали, Даня, в новый день.
Марат стонет в личку, как тяжело ему было просыпаться, я охотно поддерживаю, но даже немного ему завидую. Он-то в своем классе почти звезда. Душа компании, обаяшка. Он такой и в жизни, и в сети. Наверное, поэтому его все так любят. А я – особенно сильно.
На улице еще по-летнему тепло, и мне немного жарко, но я упрямо не снимаю кардиган, потому что тогда лук будет неполным.
Навесив на лицо маску презрения и высокомерности, я тащусь на учебу, как на голгофу. Ни на кого не смотрю, звук в наушниках прибавляю на максимум. Ставлю на повтор трек, за которым, как мантру повторяю про себя: «Я невозмутим, как Нагиев»[1].
Взбежав по ступеням на крыльцо, я глубоко вдыхаю и тяну на себя тяжелую дверь. Поехали.
Задержавшись у лавочки в холле, делаю вид, что переобуваюсь, а потом вдруг поднимаю голову и залипаю на парне, который переступает порог школы.
Серьезно? Это что, шутка какая-то?!
Я не дышу, потому что каждая клетка моего организма занята паникой. Меня бросает в холодный пот.
Совсем короткая стрижка по бокам, и пара миллиметров сверху. Темненький, он сто процентов темненький. Такой, каким я его и запомнила. Рус. Руслан.
Смоль в его взгляде сначала застилает весь наш холл, и только потом находит меня. Боже. Это смерть моя.
Сейчас все узнают, что этот случайный гоповатый рыцарь – не мой парень. Как думаете, что сделают мои одноклассники, когда поймут, что я соврала?
Я замираю, как сурикат в свете фар. Счетчик моей жизни мотает последние секунды. Вот сейчас, прямо сию секунду мое существование превратится в ад. Не такой, о котором все говорят в шутку. А в тот, где я буду гореть заживо в издевательствах и изощренных пытках. Вы даже не представляете, насколько иногда жестокими могут быть вчерашние дети.
Разве что… Я сильно закусываю губу, и боль, как это всегда бывает, отрезвляет меня. Есть только один вариант, как можно все исправить и постараться выжить.
Я срываюсь с места и налетаю на парня с объятиями. Не хочу даже думать о том, насколько он в шоке сейчас.
Говорю звонко:
– Привет!
Изо всех сил сжимаю его, тянусь к уху и шепчу:
– Пожалуйста, подыграй!
Несколько долгих мгновений Рус ничего не делает. Стоит столбом и, видимо, обрабатывает информацию. Господи, ну будь же ты посообразительнее, рыцарь! Или милосерднее. Ведь ничего не мешает ему меня оттолкнуть. Один раз парень меня уже спас, вроде бы, этого достаточно.
Но потом я вдруг чувствую, как он отмирает. Широкие ладони ложатся мне на талию и ощутимо сжимают.
Руслан говорит сипло:
– Ну привет, птичка. – Наклоняется и прижимается к моим губам.
Меня словно кипятком ошпаривает. Пребывая в глубоком шоке, я даже не пытаюсь ему отвечать. К тому же толком и не знаю, как это делается. Стою как дура и с широко раскрытыми глазами смотрю в его, черные, которые, находясь так близко, теряют фокус.
А Рус, наконец, отстраняется и тихо хмыкает, интересуясь:
– Нормально подыграл?
Наверное, я не на того поставила, когда решила, что он мне поможет. Против воли пялюсь на его губы. Верхняя чуть тоньше, но «галочка» как-то ярко и необычно очерчена. Моргнув, хватаю его за руку и тяну за собой. У меня есть всего один шанс, и я собираюсь им воспользоваться.
Руслан поддается и идет следом. Обернувшись, ловлю его заинтересованный взгляд. Кажется, ему просто любопытно.
Позади замечаю и Жанну из класса, и Артура. Они смотрят нам вслед, а затем переглядываются. Именно в этот момент понимаю, что назад дороги нет. Врать мне придется до последнего.
Отворачиваюсь, чтобы найти нужную дверь, и вламываюсь в ближайший кабинет. Трудовик, который сидит за столом с фляжкой в руке, пугается. Поспешно скидывает компромат в раскрытый ящик стола и с грохотом его задвигает.
– Спокойно, дядь Миш, это я, – говорю, запыхавшись, – сидите, я вашу подсобку займу на пять минут?
– Это для чего? – интересуется он с подозрением.
– Поболтать.
– Чернышевская, не дури мне там!
– Сам не дури, – ворчу тихо, затаскивая Руслана в маленькую, смежную с кабинетом, комнату.
