Алгоритмы войны. Небо над Босфором

– Ты пьян?

– Немного. По делу.

– Ты знаешь, что ты для нас?

– Знаю. Но пока нужен здесь.

– Вернись.

– Скоро. Ещё один ход.

Он смотрел на огни города. Где-то в ангаре собирали дрон. Но сегодня одна его плата могла не дойти.

Он налил себе воды. Сделал глоток.

И подумал: Шпион – это не тот, кто лжёт. Это тот, кому больше некуда сказать правду.

Глава 6. Саботаж с Excel

Лента новостей, как сломанная катушка телетайпа, выдавала всё новые и новые заголовки:

«Рубль обвалился до 120 за доллар, ЦБ повысил ключевую ставку до 20%» – визг экстренного тормоза экономики. «Санкции ЕС: запрет на поставку электроники, микроэлектронных компонентов, кабелей, ИТ-оборудования» – стена. «Украина: Гуманитарный кризис, угрозы трибунала» – фон, который парализовал всех, кроме тех, у кого давно нет иллюзий.

Кольцов отложил планшет. Он чувствовал: именно сейчас, на фоне хаоса, можно сдвинуть слона незаметно – если идти с тыла. Его цель – не фронт, не техника, не бой. Его цель – сбой. Лёгкий, незаметный, но заразительный, как вирус.

На столе перед ним – распечатка бухгалтерского отчёта за январь одной средней компании, подрядчика Baykar, скромной «Öztürk Dis Ticaret Ltd». Легенда: они просто занимаются поставками из Южной Кореи – пайка, пластик, стабилизаторы. На деле – один из проходных каналов, через который проходят платы, задействованные в системах оптической стабилизации для беспилотников.

Сбой в одном файле Excel может привести к сдвигу в производственной матрице. А это – сотни сбоев в поставках. А это – упущенные контракты, паника, потеря времени. А время – то, чего сейчас у российской армии не было.

Он открыл ноутбук и быстро сверился с внутренней базой: по «Öztürk» уже были наработки, включая их старую переписку с поставщиками из Пусана и Инчхона. Кольцов знал, где у них «белые пятна» – те строчки отчётов, куда никто не смотрит, потому что «так всегда было». Именно туда он и собирался бить.

Офис располагался в Бейликдюзю. Район, где всё серое, где жизнь кажется предварительной. Вокруг – склады, логистические хабы, шиномонтажки. В воздухе пахло пылью и подгоревшим кофе из автомата. Всё здесь казалось временным – от людей до вывесок.

На входе – стеклянная дверь, старомодный домофон, охранник в жилетке с надписью Güvenlik. Он назвал имя: Джош Ливо. Сказал, что от компании «Partner Trade». Получил бейдж.

Айше ждала на третьем этаже. Женщина лет сорока пяти, в аккуратной серой рубашке, волосы убраны, очки, с тонкими серебряными дужками. Типичная бухгалтерия. Только глаза – резкие, как счёт в суде. Они созвонились пару часов назад и она ждала его.

– Добрый день. Проходите. Что у вас за вопросы?

Кольцов сел. Положил на стол папку. Медленно, не спеша, словно бы обсуждал тендер по поставкам воды.

– Мы консультируем ряд клиентов, которые интересуются вашей моделью поставок из Южной Кореи. Особенно интересны контракты с K-Line Electronics.

Она напряглась. Имя явно не для посторонних.

– Простите, но эти данные конфиденциальны. Все контракты под NDA (соглашение о конфеденциальности).

Он кивнул, как будто это было ожидаемо. И развернул лист. Скриншот. Страница 4. Таблица Excel с инвойсом на $32 500. И рядом – расчёт по системе E-Fatura ( Турецкая система e-fatura предоставляет возможность формировать счета-фактуры в электронном виде и обмениваться ими со своими контрагентами) на $40 550. Расхождение почти в 8000 долларов.

Айше побледнела. Она даже не спросила, откуда это. Только чуть поправила очки.

– Вы из налоговой? – Нет. Я из тех, кто может сделать так, чтобы налоговая не пришла вовсе. Если вы поможете с одной мелкой правкой. Иначе и все остальные документы увидят свет.

Она молчала. Он говорил:

– Нужно внести изменения в план на март. Не цифры. Только даты. Сдвиньте отгрузку по трём позициям на неделю вперёд. Это уйдёт в SAP-систему. А оттуда – во внутреннюю ERP Baykar. Там всё автоматизировано. Один сдвиг – и партия отложится на два месяца. Потом ещё на три.

– Это может повлиять на весь контракт.

– Именно. Но никто не догадается. Сейчас же хаос. Все работают на удалёнке. Все боятся новых санкций. Просто используйте уже существующее письмо от корейцев о задержке, подклейте к отчёту и обновите реестр.

Она тихо сказала:

– А если спросят?

– Скажите, что поставщик задержал партию из-за карантина в Пусане. Сейчас это правдоподобно. У вас же наверняка есть контакт на корейской стороне?

– Есть.

– Он подтвердит. Вы договоритесь.

Он достал кожаное портмоне. Там – 5 000 долларов. Без упаковки, без защиты. Просто деньги. И визитка: "Mehmet Alkan. Technical Logistics Consultant. +49 номер".

Айше взяла деньги. Положила их в ящик стола. Медленно. Потом взяла визитку.

– Я не делаю это ради денег. Я делаю, чтобы вы ушли. И не возвращались.

Кольцов кивнул:

– Вы не увидите меня снова. Но результат – увидите.

Он шёл обратно пешком – через набережную, мимо рыбаков, торговцев жареными каштанами, через площадь, где старики играли в нарды под портретом Ататюрка. Он шёл медленно – как будто это был обычный день. Как будто он не сдвинул механизм на миллионы долларов.

В переулке он зашёл в локанту для местных. Куриный суп с рисом, айран, хлеб. За соседним столиком – два водителя ругались из-за цен на дизель. Один из них пожаловался: «Вчера заправился – уже минус 600 лир. Мы тут в блокаде, как Газе.»

Выйдя, Кольцов достал телефон и написал в мессенджер Лале: «+1. Вечером, 19:30. Tomtom. Без новостей».

Оставшуюся часть дня он провёл в одной из читальных залов при Beyoğlu Belediyesi. За деревянным столом, под слабым светом лампы, он печатал фальшивый отчёт для легенды «Partner Trade», искал старые контракты между Baykar и филиалами в Шардже, делал заметки по маршрутам реэкспорта, прорабатывал модель срыва второго эшелона. Он знал: если сорвётся одна цепь, они попытаются её восстановить через дубль. А значит – нужен следующий удар. И уже не в Excel, а в логистику.

Пару раз он выходил подышать во внутренний двор. Там за колоннами сидели двое сирийцев – спорили о чем-то по-арабски. Мир на фоне войны. Кажется, они обсуждали кредиты. Или талоны. Или родственников, пропавших где-то под Алеппо. Кольцов слушал и молчал. Это была хорошая маскировка – молчание.

Вечером, на крыше отеля Tomtom Suites, он смотрел на закат над Золотым Рогом. Город дышал медленно, горячо, как организм после тренировки.

Лале подошла к столику без слов. В руке – бокал розе. Взгляд – чуть уставший, но внимательный.

– Ну?

– Она сделала. Отчёт ушёл. Теперь оптика для TB2 не приедет в срок.

– Насколько серьёзно?

– Пока – на 17 дней. Но в системе Baykar всё заточено под just-in-time (система контроля поставок – точно в срок).Если на входе сбой – всё идёт под отклонением. А логистика сейчас и так на пределе. У них сорвётся поставка на один из украинских контрактов. Мой прогноз – 3, может, 4 недели задержки.

– А если они поймут?

– Им надо будет найти первопричину. А это означает – проверить сотни строк. В Турции. В Корее. В ERP. В головах. Пока они найдут – будет поздно.

Лале присела ближе. Шёпотом:

– Всегда хотела спросить за что ты работаешь? Ты ведь не шпион.

Он посмотрел на неё. Глубоко. Без пафоса.

– Я думаю, что это меньшее зло. На фоне большего.

– А если зло поворачивается к нам?

– Тогда мы уже внутри него. И нужно просто знать, где выход.

Они молчали. Стамбул шумел где-то внизу. Золотой Рог дрожал от теплоходов. На горизонте гудела Азия. А в бокале Лале дрожало вино. Как кровь, только без боли.

Глава 7. Узкое горлышко

Утро началось с запаха морской соли, горечи немытого асфальта и свежих заголовков:

«Германия блокирует проект завода по сборке турбин Siemens в России»

«В ООН обсуждают введение no-fly зоны над Украиной»

«Экспорт чипов из Малайзии в РФ остановлен»

Кольцов прочёл их, стоя у окна номера с чашкой крепкого турецкого кофе в руке. Над городом плыло сиреневое марево, в котором терялись шпили мечетей, ржавые антенны и чайки, описывающие кольца над неспокойным Босфором. Город казался перегретым супом – густым, солёным, пересыщенным страхами и политическими токсинами. Он чувствовал, как с каждым днём сужается пространство возможностей.

Здание российского консульства— типичный экспонат поздней империи: тяжёлый мрамор, массивная решётка у входа, вестибюль с затхлым воздухом и запахом архивной бумаги. Внутри всё говорило не о дипломатии, а о замедленном распаде.

На третьем этаже, в кабинете с портретом Путина и вазой с искусственными тюльпанами, его уже ждал человек, с которым его связывало нечто большее, чем просто совместные операции – Игорь Михайлов.

–– Садись. Чай будешь?

– Я пью кофе. Когда то давно в Канаде я сильно подсел на хороший кофе. У тебя есть задание?

– Есть. Нам пришёл сигнал из Белграда. Партия генераторов, которую ты сдвинул. Так вот – её переоформляют на нового посредника. Через Азербайджан, затем – Ташкент. Потом – реэкспорт. Их новая логика – Средняя Азия. Ближний круг. Под покровом торговых соглашений и гуманитарных грузов.

Кольцов фыркнул. Конечно. Где одно звено сыплется – они тут же пристраивают дубль. И чем дальше от санкционного прицела, тем смелее будут играть.

– Кто организует? Чем это плохо? Они же работают в наших интересах?

– Частный трейдер. Орхан Эсен. Ранее работал в текстиле, потом перешёл в медоборудование. У него жена – сестра депутата, крепкие связи в министерстве промышленности. Он решил, что может сыграть на новой арене. Как сказать в наших интересах. Это он тащит дроны в Украину.

– Есть слабое звено?

– Деньги. Он весь в кредитах. Причём в евро. В залоге – склад под Измиром. Пытается зацепиться за пару экспортных программ. Если мы ударим по финансовому флангу – он не выстоит.

– Понял. Подставим под сомнение документы, организуем фальшивую проверку, нашепчем банку про отмывание. Деньги зазвенят, как посуда на разбитом корабле. Эмоции у него – не из титана.

– Делай.

Рукопожатие – твёрдое, без слов. В двадцать первом веке война выглядела как борьба за маршруты. Просто ставки стали выше. Ошибки – дороже.

В обед он снова встретился с Лале. Kanyon AVM – стальной и стеклянный символ новой Турции. Кафе с видом на террасу, официанты в белых рубашках, музыка в стиле soft lounge.

– Я просмотрела кое-что, – Лале протянула планшет. Схемы цепочек поставок: "Стамбул – Белград- Ужгород". Коды контейнеров, маршруты, транзитные лицензии, профили получателей.

– Думаешь, они не замаскируют это под гуманитарную помощь?

– Пока – нет. Сейчас у них прямые поставки. Они даже не маскируются. Но скоро начнётся игра в рекомбинации. Ты должен бить по узким местам, пока не поздно.

– Я уже нашёл. Склад под Измиром. Эсен не понял, что у него нет страховки.

– А у тебя она есть? – тихо спросила она.

Он посмотрел на неё, ничего не сказав. Страховка – это роскошь для тех, кто не знает, когда всё кончится. Его работа – не просить гарантий, а создавать уязвимости.

– Я хочу посмотреть на этого Эсена, – добавила она. – У него странная биография. Слишком чистая.

– Значит, найдём, где она запачкана. Завтра утром я встречусь с его логистом. Через него можно зайти в документы. Всё, что нужно – задержать поставку, сбить её с курса.

Они замолчали. Снаружи над городом сгустились сумерки.

Вечером он вышел на берег Босфора. Карман тяжёл от флешки с маршрутами. В голове – алгоритм.

Не взрыв. Не кража. Бумага. Подпись. Один звонок.

Он остановился у воды. Волны били в каменную кладку. За спиной звенел трамвай. В небе – розово-синее пламя заката. Он достал телефон. Написал Михайлову:

«Орхан будет пить холодный чай. Начинаю завтра».

Город дышал в сумерках. На другом берегу зажглись огни. Вечер шёл на смену дню. А Кольцов знал: чем темнее, тем лучше видны цифры, особенно если ты знаешь, где искать сбой.

На следующее утро он встал рано, надел тёмно-синий пиджак и пошёл на встречу с Айшаном – логистом из команды Орхана. Встреча была назначена в кафе возле Стамбульского автовокзала.

Айшан оказался простым, но наблюдательным человеком. Говорил мало, пил крепкий чай и часто смотрел по сторонам.

– Орхан хочет ускорить поставку? – спросил Кольцов.

– Да. Он переживает, что сербы не примут следующий груз. Боится, что кто-то слил схему.

– Сербы может и не примут. А если я предложу альтернативный маршрут через Бургас и далее на Ужгород?

– Это… рискованно. Но возможно. У тебя есть контакты на той стороне?

– Есть. И ты получишь своё. Но мне нужно видеть спецификацию. Полную. И бумаги по страховке. Я не веду слепых сделок.

Айхан задумался. Потом медленно кивнул:

– Завтра. Дам. Только будь осторожен. Он… мнительный. Жена – его главный советник.

Кольцов улыбнулся:

– У всех нас есть советники. Только не у всех – из парламента.

Он вернулся в отель. На столе – ноутбук, свежая сводка, чёрный кофе. Работать нужно было быстро. Сеть уже начала вибрировать от напряжения. Где-то в Европе задержали очередной контейнер с микросхемами. Где-то в Азии вскрыли новую схему двойного назначения.

Он чувствовал: сейчас его действия – как хирургический разрез. Без крови. Но с последствиями.

Глава 8. Петля сжимается

Турецкая весна – вещь коварная. Утром – ласковое солнце, к обеду – ветер с запахом пыли и соли, а к вечеру – ливень, смывающий пыль с улиц и правду с лиц. Кольцов завтракал в одиночестве: кофе, сыр, оливки. На экране телефона – хроника дроновой атаки на колонну в Изюме. TB2 снова «работали».

Время поджимало. Каждый день, пока он пил кофе и играл в вежливость, гибли люди. Он не позволял себе думать о них слишком долго – иначе не смог бы работать. Но и забыть – не имел права. Именно это и отличало его от тех, кто служил за флаг, а не за деньги.

Сегодня предстояло самое тонкое: вмешательство в цепочку поставки готовых изделий, не оставив следа. Орхан Эсен – пока ещё не враг, но уже не партнёр. У него был склад в Измире, и через него он собирался саботировать линию поставок беспилотников в Украину.

Кольцов вылетел на первом же рейсе. Самолёт – полупустой, в салоне – в основном водители и две пар из Азии, похоже на корейцев. На взлёте он читал старую статью в Habertürk: «Турция усиливает контроль за двойного назначения компонентами». И улыбался. Потому что пока чиновники "усиливали", Орхан строил обходной путь, как мышь в зерновом амбаре.

Измир встретил ветром с Эгейского. Город был другим – менее политическим, более деловым. Здесь всё было проще и опаснее. Он переоделся в авто: светлая рубашка, бейдж с логотипом "Sino-Tek Systems – Partner Audit", аккредитация на английском и корейском. Подделка – хорошая, но не идеальная. Главное – уверенность.

Склад Орхана располагался в районе Газиемир. Здание нового типа, но за фасадом – вся та же турецкая небрежность: люди курили в проходах, коробки лежали прямо на полу, реестр доступа – бумажный.

Его встретила менеджер – Зейнеп. Молодая, в очках, с лицом человека, который устал с девяти утра:

– Мистер… Кол…сон?

– Колтон. От "Sino-Tek". Провожу аудит цепочки. Есть запрос из Шэньчжэня. Проверка – стандартная. Ничего серьёзного.

Зейнеп кивнула. Она привыкла к инспекциям. Но не к таким.

Они прошли в офис. Он осмотрел документы, сделал вид, что сверяет штрихкоды. И задал нужный вопрос:

– Вы используете систему сертификации REX (Система REX (Registered Exporter System, Система зарегистрированных экспортеров) – это система сертификации происхождения товаров, основанная на принципе самосертификации, применяемая в рамках преференциальных торговых соглашений Европейского Союза)?

– Нет, у нас собственные сертификаты. Это проще. Иначе долго с таможней.

– Именно. Но тогда мы не сможем обосновать происхождение партии. Там маркировка не совпадает. Видите?

Он показал ей QR с ошибкой. Ошибку он сам же и вставил ночью. Но теперь – она была фактом. Бумага не спорит.

Зейнеп напряглась. Склад мог попасть под внутреннюю проверку. А значит – риски, штрафы, потеря клиентов. Особенно – таких, как Orbis, чей логотип стоял на нескольких коробках. А Orbis работал напрямую с Baykar.

Кольцов положил на стол распечатку: фальшивый протокол. Подпись – замдиректора REX . Телефон – тоже Кольцова.

– Мой совет: поставку отложите на двадцать дней. Проведите перекалибровку партии. Убедитесь, что нет расхождений. Я помогу составить письмо. Так будет безопаснее.

Зейнеп кивнула. Он знал этот взгляд – облегчение от чужого решения. Люди не хотят брать на себя ответственность, когда рядом есть кто-то с бейджем и печатью.

Всё. Петля затянулась ещё на узел.

Вечером он был в отеле. Стены – дешёвый пластик, окно – на стройку. В новостях – скандал: Турция закупает топливо у России, несмотря на санкции. Ведущий CNN Türk говорил:

– «Мы не позволим себе обрезать энергетические связи. Мы – не пешки Европы».

Кольцов записал фразу в блокнот. Она могла пригодиться.

Он открыл защищённый канал и просмотрел последнюю оперативную сводку. Внизу – короткая приписка от источника в Анкаре:

«СБ Baykar запросила внутреннюю проверку по отклонению поставок оптики. Ищут утечку. Один из координаторов вылетает в Азию. Раненый зверь – опасен».

Он долго смотрел на экран. Слишком, слишком быстро они реагируют. Значит – нужно менять тактику.

Лале позвонила ближе к девяти.

– Ну что, ты сделал это?

– Да. Отложили.

– Насколько?

– Минимум на две недели.

– А Орхан?

– Поймёт через три дня. Тогда уже будет поздно.

– И ты снова уйдёшь, как тень?

– А как иначе? Мы не убиваем. Мы сдвигаем даты.

Она помолчала.

– Знаешь, иногда мне кажется, ты точишь нож на воздух. Никто не видит, а боль всё равно приходит.

– Именно так работает наш отдел, Лале. Мы – не в новостях. Мы в причинно-следственной связи.

Поздно вечером он снова вышел на балкон. Город молчал. Ночь над Эгейским морем была тиха, как архив. Но Кольцов знал —сегодн, еще один Bayraktar где-то не взлетит.

И этого было достаточно, чтобы лечь спать без вины.

Глава 9. Балканский маршрут

. На рассв