Туман будущего. Умные Роботы

– Да! – закричал Цап. – Так тебе, Стэрк! Мы сделали это! Да! Собственно, вы сами всё видели, законы физики в безвоздушном пространстве с одинаковой гравитацией отменяют разницу в массе тела. Вывод: нельзя верить современным блохерам, они преподносят информацию однобоко и всегда в угоду чьим‑то корыстным интересам.

– Па, это было круто! – похлопав отца по плечу, сказал Артём.

– Истина – она такая, сынок.

– Эй, парни, время, – крикнул по рации экскурсовод.

– Идем, – собирая вещи, в один голос ответили отец и сын. – Идем!

Монтаж и редактуру выполнил умный помощник робот Боб.

Спасибо за просмотр, человек!

Радиация

Увы, но там, где тонко, всегда рвется.

С момента выхода на поверхность прошла неделя, семь двадцатьчетверок. Весь утыканный датчиками, Аркадий Борисович боролся за жизнь. Медицинский модуль существенно отличался от сонного, прежде всего размерами и начинкой – огромное количество инструментов для сохранения жизни, но внешне – тот же кокон. А случилось следующее: выход на поверхность, как и длительное пребывание фактически в космосе, не прошли бесследно. Плюс солнечная буря, на подходе к городу луноход попал в мощный поток частиц, и, собственно, каждый астронавт получил месячную дозу облучения. Радиация беспощадна, и если Артём и гид отделались легким недомоганием, то у Цапа‑старшего нарушилась функция кроветворения. Причем внезапно: сильное недомогание, слабость и субфебрильная температура не купировались медикаментами. Так что пришлось погрузить блогера в медикаментозный сон и начать очистку организма.

– Па, ты меня напугал, – заметив, что Цап‑старший открыл глаза, сказал сын. – Как себя чувствуешь?

– А что случилось? – поднимая спинку модуля, спросил Аркадий Борисович. – Где я?

– В медблоке, организм дал сбой, – грустно ответил сын. – А я говорил, нельзя рисковать в твоем возрасте, и так все работает на максимуме.

– Так все‑таки помехи на обратном пути оказались бурей?

– Ну да, – почесал бороду Артём.

– И сколько я проспал?

– Семь двадцатьчетверок.

– Неделю? – удивился Цап‑старший. – Мы у тебя на работе?

– Ну, ты же хотел посмотреть, – улыбнулся Артём. – Вот и посмотрел.

– Точнее – опробовал на себе, – рассмеялся Цап‑старший.

Медицинское помещение было просторнее жилых модулей, да и воздух чище, отсутствовал пищевой шкаф, роботы имели более современный вид, некоторые были оснащены силиконовыми масками для имитации мимики человека. Пять больших коконов с множеством сенсоров и датчиков, и все пять работали круглосуточно. Такие министанции были по всему городу, в их задачу входило лечение и профилактика колонистов.

Модули редко пустовали, по соседству с Цапом лежали темнокожий старатель, получивший сильное обморожение, чуть дальше коренастый мужчина проходил реабилитацию после тридцатки на поверхности (Артём «познакомил» отца с соседями) – плечистый парень, вероятно, тоже, старатель. Одним словом, коечный фонд не простаивал.

– И что у меня сломалось?

– Иммунная система дала сбой, – ответил сын. – Нетипичная анемия с резким повышением онкомаркеров. Организм не смог быстро отреагировать на изменение среды. Постоянная подпитка ингалятором сглаживает последствия, но надо менять микроклимат.

– Все так плохо?

– Честно – да. Ты не сможешь тут жить.

– Знаешь, что я захотел? – оживился Цап‑старший. – Паштета из гусиной печени на сухом крекере со вкусом багета с оливками.

– Вы прям гурман, батенька! – рассмеялся Артём. – Потерпишь до обеда?

– Долго. Неси двойную порцию, – настаивал Цап‑старший. – Скажи, я – врач, мне можно.

– Пациент, вы хотите нарушить режим? Роботы это не одобрят! – наморщив лоб, поинтересовался сын. – Осталась какая‑то тридцатка часа, потерпите.

– Целых полчаса! – сглотнув слюну, сказал Цап‑старший. – Садисты! Вот за что я не люблю роботов, они не понимают, какой кайф – нарушать правила. – Он сел поудобнее. – Ладно, потерплю. Кстати, не заглядывал на мою страничку, как там наш эксперимент?

– В топ‑тысяче самых просматриваемых стримов, – с гордостью заявил сын.

– Не может быть!

– Может, – он протянул отцу его биофон. – Заодно посмотрел твои эфиры. Всё понравилось! Они такие самобытные, глубокие, со смыслом. И я не один так думаю, знал бы ты, сколько у тебя авторизированных подписчиков!

– И сколько? – с дрожью в голосе спросил Аркадий Борисович.

– Около миллиона или даже больше, сейчас уточню, – он достал биофон и открыл личный кабинет.

Конечно же, Цап‑старший хотел услышать цифру, но, с другой стороны, какой в этом смысл? Разве имеет значение, сколько людей на тебя подписаны? Важно совсем другое – тебя смотрят, тебя слушают и скоро начнут подражать. Вот что главное, и значит, всё не зря.

– Нет, стой! – замотал головой Цап‑старший. – Лучше не показывай, я ведь обещал, что не буду смотреть.

– Прости, забыл. Точно не хочешь знать?

– А смысл? – с улыбкой ответил старик. – Лучше почитай, что пишут в комментариях.

– Это пожалуйста.

В комментариях ничего не поменялось, фанаты Стэрка поливали грязью за разоблачение их кумира, отыскивая нестыковки в эфире пожилого блогера, а поклонники, не скупясь на крепкое словцо, посылали куда подальше всю эту шушеру. Радовало, что армия фанатов множилась, как и количество просмотров. Листая комментарии, Аркадий Борисович по‑отцовски улыбался, понимая, что его «Разговоры по душам» уже жили своей жизнью. И кто бы мог подумать, что для успеха не нужно шокировать публику, заливать донат, менять внешность, врать о популярных вещах и делать прочее безумство для быстрой славы, а нужно просто говорить правду, оставаясь собой? Кто бы мог подумать, что это будет работать, и мир начнет тебя слушать?

А вот еще один волнительный момент – дезлайк от самого Стэрка.

– Ого! Он таки смотрит мой канал, – сев поудобнее, открыл страничку блохера Цап‑старший. – Глянь, что нашел на его странице!

Развернув биофон, отец включил видео: Темнокожий ведущий первого новостного канала рассказывал об увеличении количества протестующих и уже полной остановке туристического потока. Нехорошая складывалась ситуация, правительство спутника молчало, студенты наглели, а граждане страдали. Туриндустрия – одна из статей дохода многих колонистов, так что репортер уже в открытую призвал власти разогнать горлопанов.

– Не понимаю я вашу Амиру Вонг, почему она не даст команду на очистку территории? – досмотрев репортаж, спросил Аркадий Борисович.

– Терминал – нейтральная зона, а студенты все как один граждане Земли, – ответил Артём. – Нельзя просто так убрать их с площади, законы спутника не работают на этом маленьком клочке поверхности, при всей интеграции в колонию этот кусок – частная собственность богатея с Земли.

– Погоди, – стоял на своем Аркадий Борисович. – Они же мешают туристам, хамят и мусорят, это прямая угроза существованию колонии.

– Да, но делают это не в городе, – ответил сын. – Команда Вонг ускоренным темпом продвигает строительство нового пропускного пункта, и как только искусственный разум даст на это согласие, эти митингующие сгинут, как пена.

– Не сгинут, – возмутился Цап. – Напишите закон и выгоните их на Землю.

– Такого не будет, у команды Вонг третий фол на носу, а запретительные законы – это путь к фиаско, искусственный разум срезал так не одну команду, – ответил Артём. – Поэтому никто не рискует.

– Ты же говорил, должность номинальная, неоплачиваемая.

– Так и есть, но коэффициент выслуги лет самый большой. Многие не прочь рискнуть. Тебе дается пять лет, в которые главной задачей команды является законотворчество. Но если твой закон не будет работать или нанесет вред колонии, держи запрет на ПМЖ.

– Как у вас все сложно!

– Не сложно, просто надо привыкнуть, – заметив робота‑помощника, сказал Артём. – А вот и обед, строго по расписанию, – он подозвал машину и активировал режим питания.

– Ну что, железный друг, а не заморить ли нам червячка? – потирая руки, пошутил Цап‑старший.

– К сожалению, данный ассортимент не активен, – серьезно ответила машина, на что отец и сын в один голос рассмеялись.

– Осторожнее шути, – заметил Артём. – А то получишь сублемат со вкусом червей.

– Мне сделать заявку на расширение ассортимента, доктор Цап? – стоял на своем робот.

– Нет. РП‑467, код 438, отменить задачу, – приказал Цап‑младший.

– Алгоритм закрыт, жду новых распоряжений, – с улыбкой ответила машина, перейдя в режим ожидания.

Отключив голосовое управление, Артём предложил в ручном режиме выбрать нужные блюда, как он выразился, роботы не понимают шуток, так что с ними лучше вести себя предельно четко, иначе этот малыш поднял бы на уши всю медслужбу в поиске червячков. И за такое расточительство никто не похвалит.

После обеда в модуль зашел заведующий пятого медблока, невысокий седобородый брюнет с электронным бейджем на груди: «Доктор Роберт Кос». Карие глаза, высокий лоб и белоснежная улыбка – колонист располагал к себе с первых минут знакомства. Артём подошел к начальнику и показал последние данные анализов отца. Кивая, Роберт долго изучал показатели, потом неодобрительно наморщил лоб и стал на чем‑то настаивать, аргументируя доводы цифрами на электронной бумаге. Наконец они обратили внимание на пациента и оба подошли к модулю Цапа.

– Аркадий Борисович, – начал заведующий, – ситуация непростая. Артём Аркадьевич рассказал, что вы были психиатром, понимаете всю структуру медицинской службы, поэтому буду предельно откровенным.

– Не хочу домой, – закачал головой Цап‑старший. – Ну, сколько мне осталось жить? Зачем эти муки с перелетом? А здесь хоть родная кровь.

– Понимаю, – Роберт сел рядом. – Проблема в другом, вас могут просто депортировать.

– Спрячусь на площади Независимости.

– Увы, не сможете, – улыбнулся Роберт. – Но это полбеды, в случае депортации по медпоказаниям машины обяжут сына сопровождать вас, – он сделал паузу и грустно посмотрел на Артёма. – Сами понимаете, как планета относится к колонистам, отказавшимся от ее гражданства.

– Как они узнают о моих проблемах со здоровьем?

– Уже знают, – указал на электронную бумагу Роберт.

– Искусственный разум дал вам две двадцатьчетверки, далее, по его прогнозам, болезнь в условиях спутника начнет прогрессировать, а значит, во избежание трагедии гражданин планеты подлежит депортации, – сказал Роберт. – Один вы не можете лететь, только в сопровождении. На оформление опекуна уйдет две‑три двадцатьчетверки, так что роботы просто принудят Артёма лететь на Землю. А там сами знаете, что начнется: почему отказались от гражданства Земли, есть ли у вас непогашенные нарушения закона? И прочая бюрократия.

– Нет, стоп, что за бред, – Цап‑старший отложил биофон. – Должен же быть нормальный выход.

– Улететь самому за две двадцатьчетверки, – грустно ответил Роберт.

– А если попросить вид на жительство?

– Прости, папа, не дадут. Слишком стар.

– А если утроить дозу ингалятора, чтобы поднять цифры в анализах?

– Исключено, – улыбнулся заведующий. – Мы и так рискуем, ваш организм работает на пределе возможного. Аркадий Борисович, вы же врач, должны понимать, что любое лекарство с легкостью может стать ядом.

– Ты говорил о моих заслугах? Может, их примут во внимание? Ну что им стоит дать вид на жительство старику?

– Это так не работает. Возраст – основная причина отказа, – стоял на своем сын. – За семь двадцатьчетверок я пять раз подал документы, даже загрузил в аналитическую базу искусственного разума все видеорепортажи твоего блога «Разговоры по душам», указал, что будешь популяризировать колонию, – сын протянул электронный бланк. – Ответ – нет!

– Вот же вредная железяка! – изучая документ, процедил Аркадий Борисович.

– Зря вы так расстраиваетесь, – улыбнулся Роберт. – Летите домой, восстановите здоровье, а через год мы вас снова пригласим на спутник.

Играя желваками, Цап‑старший с прищуром смотрел в добрые глаза доктора и понимал, что систему не обмануть. Не работают тут лазейки, всё по букве закона.

– Домой так домой, – грустно выдохнул он. – Ладно, давай покупать билеты.

– Ну, вот и договорились, – улыбнулся Роберт. – Тогда поступим так. Я укажу, что вы отпросились на двенадцать часов, и надеюсь, за этот срок вы сможете улететь.

– Спасибо, – скупо ответил Цап.

– Ваш сын очень ценный сотрудник, и я не хотел бы лишаться такого специалиста.

– Приятно слышать, спасибо.

– Это вам спасибо за сына, – с улыбкой похлопал его по плечу заведующий и продолжил обход.

Через час, когда уже стало очевидным, что система помощи туристам не продаст билет, раз за разом выдавая абсурдную ошибку: «Отсутствие физического доступа к терминалу вылета», Аркадий Борисович попрощался с сыном и отправился на площадь Независимости, дабы лично купить билет в кассе терминала. Иных вариантов улететь со спутника не было.

Монтаж и редактуру выполнил умный помощник робот Боб.

Спасибо за просмотр, человек!

Хочу домой!

Все, что сказал доктор Кос про депортацию, не было преувеличением. Логика искусственного разума построена на единственном принципе: интересы колонии превыше всего. И, несмотря на то, что Артём – перспективный работник, кандидат на гражданство, его отец – простой старик, который не принесет пользу обществу. Хуже того, он может погибнуть в ходе эксперимента по улучшению качества жизни, а значит, все материальные затраты лягут на плечи колонии. Рассматривая дела кандидатов на гражданство, искусственный разум просчитывал коэффициент полезности человека для колонии, счастливыми обладателями гражданства становились лишь те люди, чья польза от труда превышала затраты на содержание, все остальные получали отказ.

– Сынок, если ты меня смотришь, у меня проблема с посадкой на обратный рейс, – включив камеру, начал эфир Цап. – Эти полоумные студенты блокировали работу терминала. Теперь их требования нужно выполнить в двадцатичетырехчасовой срок, иначе они заблокируют не только туристические рейсы.

Аркадий Борисович прицепил камеру на жесткую сцепку и пошел к толпе митингующих.

– Убирайте свои баррикады! – с ходу закричал он. – Из‑за вашей возни я не могу улететь домой!

– Ты кто такой, дед? – с ухмылкой спросил амбал.

– Говорю, откройте проход! – продолжал кричать блогер. – Люди не могут улететь!

– А нечего было прилетать!

– Потерпи, дедушка, – с улыбкой сказал другой студент. – Сейчас куратор с Земли прилунится и всё порешает.

– Вставай на нашу сторону – и будешь бесплатно летать с Земли на Луну!

– Не на Луну, а на спутник, – грубо ответил Цап.

– Я серьезно, дед, становись в наши ряды, – агитировал тощий студент. – Правление Амиры Вонг вот‑вот закончится, а следом мы выключим искусственный разум, и Луна снова станет колонией людей.

В этот момент на взлетную полосу прилунился очередной шаттл, и вся молодежь как‑то оживилась. Главари и активисты движения распорядились следить за полицейскими роботами, выдав мордоворотам электрошокеры на всякий случай, а сами пошли встречать важного гостя.

Одетая в брючный костюм пожилая американка, сверкая белоснежной улыбкой, то и дело позировала местным СМИ. Ее помощники раздавали шоколадные батончики всем митингующим, заверяя о беспрецедентной поддержке их действий со стороны мирового правительства. Возбужденная молодежь кричала в ответ «Искусственный разум завис! Кто не с нами, тот колонист!», подпрыгивая на месте. Неприятное зрелище: здоровые парни и девушки, словно единый безмозглый организм, скачут под лозунги на забаву кучки богатеев. Опьянение верой, что протестом смогут улучшить качество жизни, они не ведали, что творят.

– Гоните в шею эту старуху! – закричал Цап, указывая на вещавшую с импровизированной трибуны американку. – Никто не будет делать спутник свободным! Они вам врут! Это всё ложь!

– Молчи, дед!

– Не будьте дураками! – еще громче возмутился Цап. – Кто вам будет создавать экосистему для общего пользования, по сути, в космосе?! Это дорого! Кто будет платить за это?

– А наши ресурсы добывать не дорого? – крикнула в ответ какая‑то девушка.

– Ресурсы – капля в море, – ответил Цап. – А ну завязывай балаган, освободи терминал для обратных полетов, мне домой надо!

Старик решил силой пробиться к выходу из терминала, и у него почти получилось дойти до стойки регистрации, но кто‑то из кураторов заметил камеру на сцепке и крикнул мордоворотам: «Остановите деда, он провокатор Вонг!» Хлесткий хук в челюсть от темнокожего здоровяка сразу выключил сознание, ноги у Цапа подкосились, и Аркадий Борисович упал на металлический пол площади Независимости. Тут же посыпались удары ногами, били куда попало, в итоге только благодаря вмешательству робота‑охранника удалось спасти бедолагу.

В сознание он пришел не сразу, а когда очнулся, ощутил дикую боль в области скул, рот не открывался, а челюсть опухла. Усилив дозу ингалятора, Цап подтянул к себе камеру, на ней были вмятины и разбит один из объективов.

«Хорошо – взял модель для экстремальной съемки», – подумал он и попытался улыбнуться, но получился оскал.

– Сэр, у вас все хорошо? – спросил робот‑охранник. – Могу я вызвать медбригаду?

– Не… – сквозь стиснутые от боли зубы промычал Цап. – Свободен.

Опираясь на кресла, он направился к запасному выходу из терминала. Идея, конечно, была авантюрной, Аркадий Борисович хотел добраться пешком до грузового шаттла и попытаться договориться с пилотами о рейсе на Землю. И, в принципе, от технического выхода до стоянки кораблей было каких‑то полкилометра ходу.

– Сэр, вам нельзя на поверхность, – сказал робот‑охранник.

– Можно, – сквозь боль пробубнил Цап и, не обращая внимания на робота, включил заправку воздушной смесью. – Не лезь!

– Сэр, я буду вынужден сообщить об этом в органы правопорядка, – сканировал человека робот. – Вам будет выписан штраф за нарушение техники безопасности.

– Закрой люк, – невнятно прорычал Цап, присоединяя к скафандру емкости с воздушной смесью для дыхания. – И отойди, железяка!

Уверенным движением старик разгерметизировал запасный выход и с силой толкнул дверь, тут же активировались датчики атмосферы, заперев весь отсек. Сделав глубокий вдох, Аркадий Борисович перешагнул порог и ступил на лунный грунт. Сердце колотилось как ненормальное, он увеличил дозу в ингаляторе, и после этого ритм восстановился. Не спеша он пошел в сторону взлетной полосы. Ну, как полосы? Несколько спрессованных бетонных платформ из здешнего материала имитировали ровную поверхность для вертикального прилунения.

Возле грузовых кораблей крутились роботы и астронавты. Заметив туриста в скафандре, один из пилотов тут же приказал включить внутреннюю связь.

– Ты что тут делаешь? – закричал астронавт. – Бегом в город, тут опасно!

Аркадий Борисович в ответ мычал и пытался на пальцах объяснить, что у него сломана челюсть и он не может говорить.