Воспитание бабочек

Кто знает, каково это – быть за ним замужем. Спать с ним рядом каждую ночь. Делить общее пространство. Обмениваться привычками и вместе заводить новые. Год от года терять чувство приличия. Кто знает, позволяет ли он себе пускать газы и громко рыгать при жене. Ковыряется ли в носу. А еще Серене стало любопытно, чувствует ли муж запах фекалий любимой супруги каждый раз, когда та ходит в туалет.

Внезапно к горлу подкатила тошнота. Серена еле успела вернуться в ванную, где ее вырвало в одну из раковин.

Утром она держалась любезно и спокойно на протяжении почти всей церемонии. Марион, сидевшая рядом, сжимала ее руку, будто они были старыми подругами.

Тем временем одиннадцать маленьких выживших сменяли друг друга за кафедрой. Некоторые читали стихотворения или сочинения, написанные по этому случаю. Другие играли на музыкальных инструментах, как та девочка со скрипкой. Одна спела пасторальную песню. За выступлениями последовали рассказы о днях, проведенных рядом с Авророй, и о забавных случаях.

Серена наблюдала за Марион, которая внимательно следила, чтобы все шло по четко намеченному плану и не возникало никаких заминок. Судя по тому, как она все организовала, церемониймейстерша заранее знала, как дозировать накал чувств и чередовать сочувствие с легкомыслием. И в точности предвидела, когда публика будет смеяться, а когда плакать.

Однако Марион не могла предположить, что в конце всей этой показухи Серена поднимется на маленькие подмостки и всем раскроет свою душу. Ничего не утаит от публики, собравшейся в «Фонде Прада» в это субботнее утро. Расскажет, каково выкидывать из дома вещи дочери, понимая, что от нее тебе остались только холодные неодушевленные предметы. Куклы, книги, цветные карандаши, мягкие игрушки. Ты не можешь даже прикоснуться к этим вещам, потому что они причиняют боль, как будто сделаны из осколков стекла, микроскопических лезвий или раскаленного металла. Она поделится с этими незнакомцами, каково отдавать проклятого дочкиного кота, чтобы хотя бы он где-нибудь нашел любовь. Она заставит их разделить ее тупую и неизлечимую муку, от которой постоянно сжимается сердце. Признается, что слишком труслива и не может даже покончить с собой. Опишет, как постепенно нисходит в ад; откроет им, что ад бездонен. Это бесконечный колодец тьмы и горя, где можно только падать и падать все глубже.

Она поведает им, каково жить с призраком, который преследует тебя повсюду, но ни слова тебе не говорит.

А потом четко объяснит всем, куда они могут засунуть свои соболезнования, а главное – потребует, чтобы ее оставили в покое. Устроит им незабываемый скандал. Но встряска пойдет этим людям на пользу. Они никогда не поблагодарят ее, но наверняка запомнят эту сцену на всю оставшуюся жизнь. Они станут свидетелями того, что делает с людьми отчаяние, и с этой секунды будут еще яростнее защищать то, что им действительно дорого.

Но как раз когда Серена вставала, чтобы выйти к микрофону, к ней приблизились одиннадцать девочек с кипой листов, перевязанной красной атласной лентой. Орели, представлявшая остальных, сказала ей, что во время тех снежных каникул в Вионе одна воспитательница сделала множество фотографий. Но, поскольку цифровой фотоаппарат сгорел, все девочки заменили снимки рисунками по памяти.

Не зная, что ответить, Серена взяла папку. Открыла ее и начала листать. На бумаге запечатлелась последняя неделя жизни Авроры. Уроки катания на лыжах. Спуски на санках. Дневные катания на коньках. Прогулка на санях, запряженных лошадьми. Вечера перед большим камином. И наконец – последний вечер. Праздник фей-бабочек, где на спинах у всех красовались синие крылышки, а в волосах – серебряные нити.

На этих красочных рисунках ее дочь всегда улыбалась. Кто знает, так ли это было на самом деле или Аврора грустила, скучая по дому или по коту. Или по маме.

Бом… Бом… БОМ!

В ушах у Серены зазвонили проклятые вионские колокола. Она обернулась в поисках часов, но встретила только взгляды присутствующих. Ноги у нее подкосились. В этот миг все видели дрожащую от волнения мать. Родители, бабушки, дедушки, тети и дяди восхищались благородными чувствами своих девочек. Серену же трясло от ярости. Уж не ждут ли они, что она расплачется? Нельзя бесконечно множить боль, а Серену она уже переполняла.

Но жест маленьких выживших расстроил ее планы. Серена утратила самообладание, зрение ее затуманилось, и она, как дура, потеряла сознание.

Впрочем, прежде чем она упала на пол, кто-то ее подхватил.

Те же руки, которые несколько часов спустя в порыве страсти сжимали ее ягодицы и грудь.

Опорожнив желудок, Серена, все еще совершенно голая, даже не потрудилась открыть кран и смыть из раковины рвоту. Оставив все как есть, она вернулась в спальню. Теперь ее любовник храпел громче. Она подобрала с пола платье от «Прада» и туфли и начала одеваться.

Затем, поскольку мужчина все еще спал на боку, обошла кровать, чтобы в последний раз посмотреть ему в лицо.

На тумбочке стеклом вниз лежала перевернутая рамка для фотографий. Серена подняла ее и поставила на место. На мгновение остановилась, чтобы рассмотреть людей на снимке. Идеальная семейка. Едва поняв, что после церемонии его жена и дочь уедут в свой дом в Ницце, Серена тут же раскинула сети, чтобы соблазнить главу семейства.

Она послала воздушный поцелуй фотографии, на которой ее любовник позировал с Марион и Орели. Затем с туфлями в руке босиком двинулась к выходу из квартиры, прощаясь взглядом с каждым предметом, попадающимся на пути. Больше она не переступит порог этого дома.

Но, зайдя в гостиную, чтобы забрать свою сумку от «Эрмес», она услышала за спиной голос Марион:

– Почему?

Обернувшись, Серена оказалась с ней лицом к лицу. Поза, полная достоинства, страдальческое лицо.

– Почему это произошло? – напыщенно повторила женщина, грассируя на французский манер. – Мало того, что ответа нет, – мне даже некому задать вопрос, – продолжала она с телеэкрана.

Серия мыльной оперы закончилась, и в эфире шло одно из тех дневных ток-шоу, в которых смешиваются новости и сплетни, перескакивающие с убийства в провинции на амурный скандал, с душераздирающего сюжета на звездную свадьбу.

Марион отвечала на вопросы корреспондента. Репортаж был записан этим же утром, после поминок в «Фонде Прада».

Тема – трагедия в Вионе.

В свое время она освещалась в новостях, а через год устарела. Но для подобной передачи сюжет еще не утратил пикантности, и авторы воспользовались годовщиной, чтобы выжать из зрителей слезы. Серена представила публику, скрывавшую за сердоболием извращенное любопытство, – представила, как эти люди слушают историю о маленькой девочке, якобы пропавшей, но наверняка сгоревшей заживо.

– Не знаю, как бы я отреагировала на ее месте, – сказала Марион, и Серена поняла, что та косвенно приплетает ее. – Несмотря на то что наши дочери вернулись домой, эта женщина – каждая из нас. – Она говорила от имени матерей выживших девочек.

То, что она говорила, имело смысл, но, к сожалению, в подобном контексте всякое слово теряло искренность. Серена подошла к телевизору, взяла с дивана пульт и прекратила это непристойное представление.

Во внезапной тишине ей полегчало. Но ненадолго. Завибрировал смартфон в беззвучном режиме, и Серена вздрогнула.

Она достала из сумки мобильник и глянула, кто звонит.

На дисплее появилась только надпись «скрытый номер».

Она никогда не отвечала на анонимные звонки, да и спящего любовника будить не хотелось. Отклонив звонок, она направилась к дверям. Когда она была уже на пороге, телефон в ее руке снова завибрировал.

Тот же надоеда, скрывший свой номер.

Видимо, телефонный спам. Закрыв за собой дверь, она приняла звонок, готовая послать сотрудника колл-центра куда подальше.

– Чего тебе? – рявкнула она.

В трубке царило молчание. Однако связь не прервалась. Возможно, Серену не расслышали.

– Алло? – раздраженно произнесла она. Можно было повесить трубку, но ей хотелось с кем-нибудь поругаться. – Эй, недоумок, ты собираешься говорить?

Тишину разорвал звук. Бом… Бом… Бом…

Серена инстинктивно отдернула смартфон от уха. И поняла, что на сей раз звон раздается не у нее в голове. Он доносится из телефона.

Из Виона.

– Алло? – испуганно повторила она.

Кто-то резко дал отбой.

Серена оцепенело уставилась на мобильник, не понимая, что это было. Но времени на размышление ей не дали.

Всего через несколько секунд пришло сообщение, тоже анонимное.

4

Вернувшись домой, Серена закрыла за собой дверь, но не смогла пройти дальше прихожей.

Она положила смартфон на пол, а сама села на синий бархатный пуф, наблюдая за мобильником издалека, будто он того гляди взорвется. Вертя в руках ключи, она спрашивала себя, когда же телефон перестанет пищать.

За последний час со скрытого номера пришло не меньше десятка сообщений. Сообщений, которые она отказывалась открывать.

Неизвестный отправитель как будто предвидел ее сопротивление. И проявлял настойчивость.

После одиннадцатого уведомления писк прекратился.

Это совпадение взволновало Серену. Одиннадцать – столько же, сколько девочек, выживших при пожаре в вионском пансионе. Не хватало двенадцатой. Ее дочери.

Решив, что тишина продлилась достаточно долго, Серена наконец встала с пуфа и пошла снимать платье от «Прада».

Телефон она оставила на полу.

Большую часть вечера она старалась не думать о мобильнике, оставшемся в прихожей, находя утешение и успокоение в привычной смеси алкоголя и лекарств. Но на сей раз «Плюшевый мишка» не возымел желаемого действия, и ее мысли упрямо возвращались туда, где лежал молчащий телефон.

Бом… Бом… Бом…

Серена знала, что аппарат ждет ее, что это лишь вопрос времени. Как долго она сможет сопротивляться этому зову? Она надеялась, что ей хватит сил устоять. Но с каждым часом чувствовала себя все слабее и податливее.

Она поужинала безвкусным салатом, который не доела, приняла горячий душ, не принесший никакого облегчения, побродила по квартире, ища, чем бы заняться, но так и не нашла ничего, что могло бы ее отвлечь.

Наконец Серена сдалась.

Злясь на себя, она подошла к лежащему на полу мобильнику. Дрожащими руками схватила его и открыла приложение для обмена сообщениями.

Все они оказались одинаковыми. Ни единой фразы, ни одного слова. Как и во время безмолвного телефонного разговора со звоном колоколов на заднем плане.

Бом… Бом… Бом…

Все они содержали одно и то же вложение. Ссылку.

Что это значит? Казалось, кто-то играет у нее на нервах. Или испытывает ее силу воли. Как будто пытаясь понять, как далеко она готова зайти.

«Конечно, это испытание, – сказала себе Серена. – Ладно, я в игре».

Кончиком пальца она нажала на экран, словно давя маленького надоедливого таракана. Ссылка мгновенно направила ее на один из множества видеохостингов, куда пользователи могут загружать свои видеоролики, в том числе и анонимно.

На экране смартфона замелькали кадры пожара.

Что за шутки? Каким жестоким и бессердечным надо быть, чтобы получать удовольствие, подвергая ее подобным пыткам? Тот, кто прислал эти сообщения, – кто бы он ни был – теперь знал, что она сдалась и сейчас просматривает видеозапись. Сволочь не мог ее видеть, однако втайне наслаждался ее капитуляцией. Вероятно, он законченный циник, раз ему достаточно воображать, что она чувствует.

Не в силах больше это терпеть, Серена уже собиралась закрыть окно просмотра. Но что-то ее остановило.

Поначалу запись не слишком отличалась от других видео, снятых зеваками на мобильники в ту проклятую ночь.

Но было в ней что-то необычное. Что-то пугающее.

Вертикальные кадры, снятые на обыкновенный смартфон, запечатлели пламя, взвивающееся в ночное небо. Шале еще не рухнуло и походило на огромного, смертельно раненного дракона, который все еще неукротимо изрыгает пламя.

Узницей его кипящего чрева была Аврора.

Дыхание человека, держащего мобильник, превращалось в облачка пара перед объективом. Среди бесшумно падающего снега слышались только рев бушующего огня и стоны здания, похожие на вой существа, которое изо всех сил пытается выжить.

Именно эта странность и насторожила Серену. Ни взволнованных голосов, ни сирен. Она словно оказалась на месте до прибытия спасателей и толпы зевак.

Пытаясь понять смысл того, на что смотрит, она узнала окно дочери в мансарде.

Третий этаж, крайнее справа.

Буквально через минуту видео оборвалось. Но Серена успела заметить кое-что еще, не вполне определенное. Казалось бы, несущественная деталь, однако она противоречила той версии событий, которую ей предоставили.

Отмотав назад и пересмотрев короткий ролик, Серена обнаружила, что не ошиблась.

«В ночь пожара было минус восемнадцать градусов», – вспомнила она, и ей снова стало холодно, как тем утром в Вионе.

Так почему же окно в комнате Авроры было открыто?

Отсветы пламени

1

Серена не желала больше пересматривать видео.

Она могла бы удалить сообщения со ссылкой и постараться забыть то, что видела. Но сейчас, когда она вела машину по дороге, разрезающей пополам маленькую горную долину, ею владела непривычная уверенность.

Она была убеждена, что поступает правильно; ей не было необходимости снова смотреть запись.

Еще несколько часов назад Серена могла бы поклясться, что никогда не вернется в эти края. Но Вион словно призывал ее обратно. Или, скорее, притягивал. Как будто между ней и этим местом осталось что-то незавершенное – вопрос, который нужно прояснить раз и навсегда.

Бом… Бом… Бом…

Рассвет прятался за белесыми облаками, снег падал медленно и обильно, но температура снаружи определенно была не такой низкой, как утром после пожара. Настрой у Серены тоже был иным. Страх не нашептывал ей на ухо наихудшие варианты развития событий. И волнение, которое гнало ее вперед, не таило зловещих предзнаменований. Напротив, в нем крылось подспудное ожидание.

Надежда на то, что существует другая правда.

Серена не сомневалась, что приоткрытое окно морозной ночью было ошибкой. Как будто, следуя своему безжалостному плану отнять у нее единственную дочь, Вселенная отвлеклась и допустила небольшой промах. И Серена забрала себе в голову исправить его. Переломить судьбу.

С этой целью она надела удобную обувь и теплую куртку. Арендовала внедорожник и сунула в рюкзак ноутбук, а также все необходимое, чтобы задержаться в Вионе на несколько дней. И пустилась в путь. Рано утром перед отъездом она написала в офис – предупредила своего помощника Фабрицио, что на этой неделе на работу не придет.

Вечером накануне поездки в Вион Серена уменьшила дозировку ингредиентов «Плюшевого мишки», чтобы выглядеть как можно более трезвой и здравомыслящей. Нервы пока не сдали. Воздержание компенсировалось адреналином от того, что она собиралась предпринять.

Разумеется, прежде чем сесть в машину, Серена запаслась психотропными препаратами, успокоительным и обезболивающим для своего фирменного коктейля. Что до «Эвиана» и «Бельведера», их наверняка не составит труда раздобыть на месте. Она не знала, как долго ее печень выдержит такое обращение. Но сейчас мысль о том, чтобы отказаться от привычного средства, ужасала не меньше, чем мысль заболеть. А вот на смерть Серена плевать хотела. Впрочем, она подозревала, что дама в черном, уже достаточно отметившись в ее жизни, намерена растянуть удовольствие оттого, что ей, Серене, приходится выживать.

* * *

Год спустя Вион выглядел все так же: как на открытке. Крыши, белые от снега, окна с золотистым светом внутри, дома, обступившие часовую башню. Но между зданиями не вился в небо змей черного дыма.

Въезд в сказочную деревушку прошел примерно так же, как и в прошлый раз: машина Серены с трудом прокладывала себе путь по улицам сквозь толпы лыжников, направляющихся к подъемникам. На сей раз сирены не беспокоили медленную процессию туристов, а машины экстренных служб не вынуждали их расступиться.

Серена оглядывалась по сторонам, и лица необъяснимым образом казались ей теми же, что и двенадцать месяцев назад. Те же прикованные к ней вопросительные взгляды, от которых она чувствовала себя чужачкой, вернувшейся напомнить им всем досадное происшествие той далекой ночи, когда маленькая девочка со светлыми кудряшками чуть не испортила им отпуск.

Все повторялось. Но не как дежавю, а как абсурдная головоломка. Внутренний голосок подсказывал Серене: «В прошлый раз от тебя что-то ускользнуло, теперь приглядись повнимательнее, проверяй получше». Или: «Попробуй еще раз, тебе повезет больше». Решение где-то здесь, но также и у нее в голове. В этом она не сомневалась.

Но ее уверенность пошатнулась, когда впереди предстала та же картина, от которой годом ранее ее отделяло ограждение.

Серена остановила внедорожник и посмотрела вперед через лобовое стекло. Сердце колотилось в груди, словно пойманный воробей. Навигатор незаметно привел ее к месту пожара. Развалины шале никуда не делись, хотя их и окружили высоким защитным забором из листового металла, который на самом деле нужен был скорее для того, чтобы скрыть вид. На заборе красовались большие фотообманки с горными пейзажами.

Целую долгую минуту Серена, не в силах пошевелиться, сжимала руль от страха, что, если отпустит, ее неизбежно унесет в открытое море. Наконец она нашла в себе смелость выйти из машины и подойти ближе.

В ограждении виднелась щель.

Подойдя вплотную к ограде, Серена приставила руку козырьком ко лбу и присмотрелась. Судя по тому, что удавалось разглядеть сквозь щель, от шале почти ничего не осталось. Всего несколько стен по периметру да черная дыра на месте фундамента.

Кариозный зуб посреди деревни. От земли пахло гнилью.

В голове у Серены проносились кадры видеозаписи, присланной анонимным отправителем. Она повторяла себе, что человек, который снял это видео, был здесь в ту ночь и оказался на месте раньше всех. А также запечатлел неуместную деталь – открытое окно.

Сразу ли загадочный видеолюбитель заметил аномалию? Или только позже, пересматривая снятое? Но тогда почему не обратился в полицию? Почему вместо этого отправил ссылку ей? Вообще-то, Серена не могла исключать, что видео отправили не только ей. Наверняка она знала только то, что никто до сих пор не упоминал о существовании этих съемок.

Через некоторое время она отвела взгляд от руин – зловоние, исходившее из дыры в земле, сделалось невыносимым.

Ей хотелось как можно скорее уехать.

Не оглядываясь, Серена вернулась в машину. В носу по-прежнему стояла вонь, но, возможно, смрад витал только у нее в воображении, будто галлюцинация. Когда она села во внедорожник, у нее возникло искушение сунуть руку в рюкзак, наугад достать одну из блистерных упаковок и высыпать в рот пригоршню лекарств. Но она сдержалась. Нужно потерпеть. Иначе она все испортит.

Серена завела автомобиль и выжала сцепление. Второй остановкой в этой альпийской поездке станет местный полицейский участок.

С тех пор как она отправилась в Вион, на уме у нее был только один вопрос.

2

В восемь шестнадцать утра сотрудница полиции, она же диспетчер за стойкой регистрации, сообщила Серене, что командир Гассер еще не прибыл. Кроме нее, в участке никого не было, и Серена спрашивала себя, где же остальные. Вероятно, занимаются всякими пустяками – регулируют движение или следят за общественным порядком в Вионе. Швейцарская деревушка не производила впечатление места, где могут произойти вопиющие преступления, и, судя по размеру участка, в нем дежурили не больше пяти-шести агентов.

Сотрудница посоветовала ей вернуться после девяти. Серена настояла на том, чтобы оставить командиру сообщение с просьбой с ней связаться. Женщина неохотно сделала пометку на стикере. Но, записывая имя Серены, замерла.

Едва она поняла, что перед ней мать девочки, пропавшей при пожаре в шале, протокол изменился. Женщина немедленно позвонила Гассеру и попросила его приехать как можно скорее, а посетительницу проводила в кабинет начальника и предложила ей кофе.

Серена выпила горячего и теперь сидела с рюкзаком на коленях в креслице перед пустым письменным столом. Кофеин ее взбодрил. Она все еще чувствовала зловоние развалин, где только что побывала. Жир, накапавший в выключенный гриль, – вот что оно напоминало. Хотя запах был плодом воображения, Серена обнюхала свою одежду: пахло от нее не лучшим образом. Лекарства и алкоголь изменили кислотность пота. Но она повторила себе, что очень важно произвести хорошее впечатление.

Коротая время в ожидании, Серена разглядывала стены, полные благодарственных грамот, перемежающихся с фотографиями пятидесятилетнего мужчины в форме: светлая кожа, светлые волосы, голубые глаза. Типичные для горца черты лица и суровое выражение, свойственное некоторым блюстителям закона. Гассер был запечатлен за работой. По окончании спасательной операции после схода лавины. Перед перевернувшимся и опрокинувшим груз лесовозом. Рядом с грудой оленьих туш, вероятно изъятых у какого-то браконьера. В этих снимках было что-то неподобающее. Макабрическая галерея смерти и разрушений.

Но внимание Серены особенно привлекла одна фотография. Серена поднялась с кресла и подошла поближе.

На снимке рядом с Гассером стоял мужчина лет сорока в наручниках. Тщедушный, растрепанные волосы, впалые щеки под густой бородой. На губах легкая вызывающая улыбка.

На заднем плане – сгоревший лес.

При виде этого кладбища обугленных деревьев и пепельной пустоши Серене стало не по себе. К тому же мужчина в наручниках, казалось, уставился с фотографии прямо на нее. Взгляд его излучал странный магнетизм. В глубине его глаз таилась завораживающая жестокость.

Отсветы пламени.

Не успела Серена успокоиться, как за спиной у нее раздался чей-то голос.

– Здравствуйте, – поприветствовал ее запыхавшийся Гассер. – Извините, что заставил ждать.

– Ничего страшного, – ответила Серена и снова села, позабыв о фотографии.

По сравнению со снимками на стене во внешности командира что-то изменилось. Затем она поняла, в чем дело: полицейский отрастил усы.

Он протянул ей вспотевшую руку. Серена пожала ее и, получше разглядев начальника полиции вблизи, сочла, что ему вовсе не пятьдесят, а лет на десять меньше, но он очень плохо сохранился.

Прежде чем закрыть дверь, Гассер проверил, нет ли перед кабинетом любопытных, – излишняя мера предосторожности, учитывая, что, если не считать сотрудницы на входе, они были одни.

– Я примчался, как только мне сообщили, что вы здесь, – без нужды оправдался Гассер. – У меня у самого две маленькие дочери, мне жаль, что с вами такое случилось, – добавил он.

Серене он показался искренним.

Сняв фуражку и форменный китель, он сел за стол.

– Что привело вас обратно в Вион? – вежливо осведомился он.

Было довольно очевидно, что появление Серены его обескуражило. Она не сомневалась, что с тех пор, как ему позвонила подчиненная, Гассер ломал голову над причиной ее визита.

– Как много вы знаете о биржах и акциях? – спросила она без всяких вступлений.

Гассер скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула.

– Не так уж много, – осторожно признал он, вероятно подумав, что она хочет предложить ему какие-то инвестиции.

– Чтобы работать в сфере больших финансов, нужно обладать особым талантом, которому нельзя научиться ни по книгам, ни в университете.

Командир явно недоумевал, к чему она клонит, но пока не нашел причины ее перебить.

– В моей работе необходимо применять одновременно логику и чутье, рациональность и непредвзятость.

– Почти как в азартных играх, – заметил Гассер.

– Точно, – подтвердила Серена.

Полицейский кивнул, довольный ее одобрением.

– Вы когда-нибудь слышали о так называемом «проклятии победителя»?

Гассер вскинул брови. На сей раз он даже не попытался ответить.

– Когда участвуешь в аукционной войне и хочешь обойти конкурентов, рискуешь сделать предложение, которое намного превышает реальную стоимость актива.

– Из стремления обскакать других ты платишь больше за то, что стоит меньше, – упростил Гассер, продемонстрировав понимание.

– Именно поэтому, прежде чем делать предложение, необходимо собрать как можно больше информации, – продолжила Серена. – Иногда одного неверного вводного оказывается достаточно, чтобы допустить непоправимую ошибку. А порой случаются неожиданности. Непредвиденные события, которые переворачивают ситуацию. В нашей отрасли их называют рыночными аномалиями.

– Рыночные аномалии, – повторил Гассер, совершенно растерявшись.

Серена продолжала говорить на темы, которые не имели никакого отношения к ее появлению в участке этим утром. Но не упускала из виду свою цель, а главное, знала, как ее достичь. И теперь решила, что пора кое-что объяснить.