Воспитание бабочек

После событий в Вионе Серена отсутствовала на работе всего неделю – время, необходимое для завершения процедур, подтверждавших тот факт, что Авроры больше нет в рядах живых. Некоторые перемены статус-кво, особенно если они касались ребенка, бюрократическая система фиксировала довольно медленно. Требовалось заполнить множество форм и подать уйму заявлений. Суды, паспортные столы, страховые компании.

А свидетельство о предполагаемой смерти выдадут не раньше, чем спустя десять лет.

Через несколько недель после рокового события Серена вернулась к светской жизни. Тусовки с верными друзьями, ужины. Она планировала путешествие, но еще не определилась куда. На работе она снова стала «белокурой акулой», которую все знали, и предполагала, что начальство подумывает ее повысить.

Кроме того, она снова начала набрасываться на мужчин, которые нравились ей больше всего. Секс – идеальная пища для тщеславия. Своего рода натуральная биологическая добавка для повышения самооценки.

Одним словом, возвращение к старым привычкам пошло ей на пользу. Худшее осталось позади, а может, и вовсе не наступило. Серена не позволила боли пустить корни. Но благодарить за возрождение стоило не только ее волевой характер. По правде говоря, эту заслугу следовало частично приписать коктейлю имени Авроры.

Рецепт «Плюшевого мишки» был довольно прост. Нужно было лишь строго соблюдать пропорции. Если приноровиться, приготовление занимало меньше пяти минут.

Две части водки на семьдесят семь миллилитров воды. Идеальное сочетание – «Бельведер» и «Эвиан». К этой смеси добавлялись двенадцать капель «Ксанакса», одна измельченная таблетка «Фелопрама» и одна таблетка «Викодина» – иногда полторы, если требовалась дополнительная обезболивающая нотка[10].

Превосходное снадобье для избавления от тоски без полного помутнения рассудка. Заодно оно обеспечивало необходимый эйфорический эффект, который сгонял со всего сущего тень Аврориной смерти.

Но главное – оно затыкало проклятые колокола вионской часовой башни, которые не переставая звонили у Серены в ушах с того самого утра после пожара.

Бом… Бом… Бом…

Беспрестанные, неотвязные. Отбивающие бесконечное время. Вечность небытия, наступающего после жизни.

«Плюшевый мишка» прогонял даже слуховые галлюцинации. Но для достижения удовлетворительного результата потребовалось время. Коктейль стал результатом тщательных изысканий, а также множества неудачных экспериментов с другим крепким алкоголем и всевозможными транквилизаторами, антидепрессантами, успокоительными и обезболивающими. К тому же напиток должен был не только заглушать колокола и искусственно вызывать приподнятое настроение, но и не бросаться в глаза.

Конечный продукт представлял собой бесцветную жидкость, которую Серена переливала обратно в прозрачную бутылку из-под «Эвиана» и всегда носила с собой в офис, в спортзал, на улицу и всюду, куда бы ни шла. Многоразовую металлическую бутылку она не выбрала как раз затем, чтобы не вызывать подозрений и избежать ненужных сплетен о содержимом.

Эта емкость сразу стала ее верной спутницей. Серена могла держать ее на виду на столе или ставить рядом с собой на беговой дорожке. Размер идеально подходил даже для ее сумочек от «Шанель». Действенность лечения гарантирована, эффект постоянный. Как только он немного ослабевал и Серене казалось, что звон колоколов возвращается, она отвинчивала крышку, делала глоток, и никто ничего не замечал. Никто не знал о ее единственной слабости. Для всех она оставалась прежней Сереной с развевающимися светлыми волосами, которая одевалась в безупречные строгие костюмы и «лабутены», шествовала гордой походкой, стуча каблучками и оставляя за собой легкий чувственный шлейф «Блоссом лав» от «Амуаж». Глядя на нее, окружающие ни о чем не догадывались.

Серена держала всех на должном расстоянии. По крайней мере, так она считала. Ибо все было иначе, чем ей представлялось.

Страдания исказили ее восприятие реальности. Серена не замечала ни своего неопрятного внешнего вида, ни растрепанных волос, ни того, что несколько дней подряд носит одну и ту же одежду. Взгляд у нее то и дело стекленел, и ей требовалось некоторое время, чтобы обернуться, когда кто-то к ней обращался. Она не осознавала, что изо рта у нее пахнет алкоголем и она постоянно выглядит одурманенной.

Это не она держала всех на расстоянии. Это другие держались от нее подальше. Как будто ее горе было заразным и люди боялись подхватить от нее несчастье. Друзья больше не приглашали ее поужинать, а в тех редких случаях, когда они куда-нибудь вместе выбирались, им было за нее стыдно. Посетители спортзала заметили в ней резкую перемену. Поскольку причины были им неизвестны, над ней смеялись. Серена прибавила в весе, а от физической нагрузки быстро начинала задыхаться.

Мужчины продолжали с ней спать, но только потому, что она была легкой добычей. Секс с незнакомцами стал для нее еще одним способом забыться. Но Серена была не в состоянии оценить, насколько жалкой выглядела в чужих глазах. Получив что хотели, они бросали ее, обнаженную и помятую, на кровати в гостиничном номере и закрывали за собой дверь, даже не удостоив ее последним взглядом.

Ухудшение психофизического состояния не могло не сказаться на работе. Серена уже давно все делала невпопад, и начальство собиралось указать ей на дверь. В прошлом, благодаря потрясающему чутью на инвестиции, ей удавалось предсказывать показатели деятельности компаний и предвидеть успех акций на бирже. Но в последний раз ее шестое чувство сработало, когда она догадалась, что в пансионе ее дочь перепутали с Орели.

И прежде всего – что жертвой пожара стала Аврора. Точнее, пропавшей при пожаре.

Временами Серена еще слышала голос дочери, словно та застряла у нее в голове, как в тюрьме. В такие моменты она оборачивалась, уверенная, что сейчас увидит Аврору перед собой. Не обнаружив ничего, кроме танцующих в воздухе пылинок, она испытывала горькое разочарование. Возможно, Серене стало бы легче, если бы у девочки была могила. Тогда у дочери было бы место. Там можно было бы подумать о ней, туда можно было бы прийти ее искать. Там можно было бы ее найти.

Но пропавшие не оставляют после себя ничего, кроме пустоты.

Серена никогда не хотела иметь дочь. И когда Аврора была у нее в животе, Серена не раз желала, чтобы у нее случился выкидыш. Тем не менее она считала, что была хорошим родителем. Она не собиралась терзаться воспоминаниями о ссорах с Авророй или о моментах, когда буквально на дух ее не переносила. Она не чувствовала себя виноватой. Теперь она знала, что только матери могут считать детей одновременно обузой и благословением. Только матери могут любить и в то же время ненавидеть плод своего чрева. Только мать поймет, как возможен такой компромисс между ненавистью и любовью. И только мать, потерявшая ребенка, может уберечь свою совесть от подобного противоречия.

Именно поэтому через год после пожара Серена, несмотря ни на что, была еще жива.

До сих пор помогало то, что у нее – во многом благодаря сексу, алкоголю и психотропам – развилось своего рода привыкание к воспоминаниям. У себя в голове она выстроила альтернативную реальность, где боли не существовало. И проецировала эту фантазию на себя и все вокруг, воображая, будто другие видят то же, что и она.

В глубине души она боялась, что рано или поздно что-то случится и сломает тонкую перегородку, отделяющую ее от реального мира.

Нечто непредвиденное.

Что и произошло около половины одиннадцатого утра в одно январское воскресенье.

Бом… Бом… Бом…

Серена резко проснулась, и звон колокола превратился в звонок мобильника, который она сжимала в руке. Она рухнула на кровать после ночи, о которой ничего не помнила, но которая оставила свои следы. Размазанный макияж под глазами, вечернее платье, которое она не удосужилась снять, дурной запах изо рта. Обычно, когда Серена доводила себя до такого состояния, ей требовалось время, чтобы очухаться. Но, как ни странно, звонящий телефон мгновенно вернул ей ясность ума.

Она проснулась. Но не только от алкогольного и наркотического сна, в который провалилась ночью. Серена как будто вернулась к своей реальной жизни.

Поэтому, прежде чем проверить, кто звонит, она поколебалась.

На нее снизошла необычайная ясность. Шестое чувство, давно покинувшее ее, снова давало о себе знать. И предостерегало ее.

Бом… Бом… Бом…

Если она ответит, ее жизнь снова изменится.

2

– Меня зовут Марион, я мама Орели, – представилась женщина на безупречном итальянском. Впрочем, звук «р» выдавал ее трансальпийское происхождение.

Серена сразу поняла, кто это. Приподняться удалось с трудом. Она слишком отрезвела от алкоголя и наркотиков, поэтому ясно сознавала, до какого состояния докатилась. Она чувствовала себя Золушкой после полуночи. Чтобы вернуться обратно в иллюзорное представление, будто она принцесса, Серене требовалась фея или очередной «Плюшевый мишка». Она постаралась взять себя в руки, не желая, чтобы француженка догадалась, как ей паршиво.

– Доброе утро, Марион, – поздоровалась она, не зная, утро сейчас или день.

– Доброе утро, – отозвалась женщина, подтвердив тем самым, что Серена угадала.

Серена заметила, что кровать под ней мокрая. Пощупав простыню, она поняла, что снова обмочилась. Непроизвольное опорожнение мочевого пузыря во сне было одним из побочных эффектов ее фирменного коктейля.

– Чем могу помочь? – нарочито отстраненным тоном спросила она в трубку.

Но собеседница не заметила ее раздражения и продолжила:

– Можно называть тебя Сереной и обращаться на «ты»? Так было бы проще.

– Ладно, – разрешила она, но лишь потому, что в глубине души ей было все равно.

– Я думаю, нет смысла спрашивать, как ты поживаешь. К тому же прошло так мало времени… – произнесла Марион с несколько наигранным состраданием. – Наверное, тебя это здорово подкосило. Не знаю, как иначе описать то, что с тобой произошло.

Серена не ответила. «На моем месте могла оказаться ты. А я могла оказаться на твоем. Какое-то время мы даже были на месте друг друга», – с завистью подумала она. Сначала Марион получила известие о том, что ее дочь пропала при пожаре, тогда как ей, Серене, сообщили, что Аврора цела и невредима. Кто знает, каково ей было обнаружить, что произошла ошибка, а на самом деле ее девочка жива и здорова. Серена не могла вообразить, что значит вернуться из ада, перейти от боли к радости, переключиться с одного ошеломления на другое.

Вероятно, похоже на воскрешение.

Немногие на свете пережили избавление от бремени смерти. И сука в трубке – одна из них.

– Я посоветовалась с мамами других девочек, которые ездили в Вион вместе с твоей дочкой, и вот звоню тебе. Надеюсь, наша затея тебя не расстроит.

– О чем речь? – резко спросила Серена, пытаясь стащить с себя мокрые трусы без рук, одними ногами.

– Наши дочери не забыли твою Аврору, – сказала Марион, невольно подчеркнув, что их девочки выжили, а ее девочка погибла. – Они постоянно о ней говорят и вспоминают все, чем вместе занимались в ту короткую неделю.

Эти слова резали как ножом по сердцу.

– Рада, что они ее помнят, – с ненавистью выдавила Серена, обшаривая комнату взглядом и пытаясь вспомнить, где оставила последнюю бутылочку из-под «Эвиана» с коктейлем, который поддерживал в ней присутствие духа. Она не понимала, к чему клонит эта женщина, но смутно подозревала, что ей вот-вот понадобится выпить.

– Скоро первая годовщина трагедии, – сообщила мать Орели, как будто Серене нужно было напоминать. – Поскольку похорон так и не было, девочки не могли как следует все это осмыслить.

Фраза практически прозвучала так, словно виновата в этом Серена. Видимо, раз не было похорон, ей следовало устроить вечеринку с тортом и клоуном. А под конец подарить гостьям воздушные шарики, сладости и мешочки с пеплом.

– Нам кажется, что девочкам пошло бы на пользу, если бы они смогли помянуть Аврору. Вот мы и прикинули: почему бы не провести церемонию?

«Гениальная идея», – с сарказмом подумала Серена.

– Трагедия произошла в воскресенье, но в понедельник девочки в школе, так что мы решили перенести все на субботу.

«Логично», – подумала она.

– Мы даже подыскали подходящее место – зал в «Фонде Прада». Там очень изысканно, и, естественно, тебе ничего делать не придется: мы все устроим сами.

Серена ненавидела ее очаровательный акцент, но слушала, не перебивая, и со жгучим любопытством ждала подробностей.

– Мы с другими мамами создали что-то вроде комитета и разделили задачи. Еще мы подумывали устроить маленький фуршет.

Кто знает, что предписывают правила этикета насчет еды, которую следует подавать в таких случаях? Поскольку девочка сгорела заживо, любые блюда, подвергшиеся термической обработке, как-то неуместны. Значит, суши?

– Ты, случайно, не знаешь, какие цветы любила Аврора?

– Лилии, – неуверенно ответила Серена, да и то лишь потому, что они первыми пришли на ум. Тем временем она думала о том, насколько это странное предложение. Светское мероприятие, чтобы щегольнуть своей болью.

– Значит, мы можем рассчитывать и на твое присутствие?

Это означало, что, с ней или без нее, церемония все равно состоится. «Но мне отведена роль приглашенной знаменитости», – подумала Серена. Она помедлила с ответом – хотела немного помариновать Марион.

– Ни за что этого не пропущу, – произнесла она наконец.

– Хорошо, тогда договорились! – возликовала ничего не подозревающая женщина. – Я тебе напишу.

– Жду с нетерпением. – Серена продолжала ломать комедию, изумляясь, как Марион хватает глупости на это купиться.

– Разумеется, приглашение распространяется и на отца Авроры.

– Вряд ли он сможет поучаствовать, – сказала Серена.

В том числе и потому, что биологический отец понятия не имел, что произвел на свет дочь, и был избавлен от горькой утраты.

– Главное – что придешь ты, – прощебетала Марион в заключение.

Повесив трубку, Серена еще долго смотрела в никуда. Хотя ее раздражал резкий запах мочи, исходивший от матраса, она не могла пошевелиться. Нужно было принять душ, а может, и проблеваться. Тревога поднималась внутри, будто крыса, выглядывающая из канализации. Следовало загнать ее обратно на дно выгребной ямы.

«Бельведер», «Эвиан», «Ксанакс», «Фелопрам» и «Викодин». Ее единственные друзья. Ее союзники. Они ее спасут.

Следующее сообщение Марион с нелепым приглашением она проигнорирует, а заодно заблокирует входящие звонки с номера этой суки на случай, если у той снова возникнет странное желание с ней связаться.

С трудом поднявшись с кровати, Серена увидела свое отражение в полный рост в настенном зеркале. Всклокоченные волосы. Маска из румян и туши. Платье с пайетками, задравшееся до боков и обнажившее пупок. Трусов нет. Над пахом слабо угадывалась тонкая линия, похожая на горизонтальную морщину.

Шрам от кесарева сечения.

Как правило, такие шрамы исчезают за год. По крайней мере, так уверяли врачи, которые прооперировали ее, пока она лежала в коме. Ей забыли сказать, что на одну из миллиона рожениц это правило не распространяется, – возможно, потому, что сочли исключение незначительным. Чего только она не перепробовала, чтобы избавиться от отметины. Сначала кремы, потом косметическая операция. В конце концов ей это удалось, и живот снова стал идеально гладким.

Но после смерти Авроры шрам появился снова.

Кто знает почему. Как будто даже ее тело не желало забывать, что у нее была дочь – девочка, названная в честь жидкого средства для стирки, зачатая жаркой балийской зимой, пропавшая во время ночного пожара в шале при восемнадцати градусах мороза.

Серена подумала, что по большому счету посетить поминки в «Фонде Прада» было бы неплохо. На этот раз ею двигало не предчувствие. Более того, она уже забыла о предчувствии, которое испытала перед тем, как ответить на звонок Марион. И нашла другую вескую причину.

Теперь ей захотелось туда приехать, чтобы всех удивить. Она предстанет в лучшем виде, насколько это возможно при ее нынешней физической форме, и во всем декадентском великолепии в сопровождении своих отважных рыцарей Бельведера, Эвиана, Ксанакса, Фелопрама и Викодина.

Она покажет этим наивным матерям, чем они, сами того не подозревая, рискуют каждый день, просто отпуская своих дочерей в мир.

Марион и ее подруги наверняка ее возненавидят. Но в конце концов почувствуют, как им невероятно повезло, что они не оказались на ее месте.

3

Телевизор в гостиной работал на полную громкость. Шла дневная мыльная опера.

В комнате через пару дверей Серена смотрела в потолок и думала, что это не ее спальня. И даже не ее дом.

Лежащий рядом мужчина похрапывал, повернувшись к ней спиной. Включенный телевизор его совершенно не беспокоил.

Серена взглянула на его затылок. Ей не хотелось больше видеть ни лицо, ни тем более член этого человека. На самом деле это выдуманная проблема, потому что еще недавно его член живо ее интересовал.

Они оба были голые. Но теперь ей от этого стало не по себе.

Единственное, чего она желала, – незаметно улизнуть, пока он не проснулся. Стоило ей пошевелиться, как между ног потекла тягучая инородная жидкость. Надо подтереться, салфеткой или туалетной бумагой. Но когда Серена попыталась встать, икру свело судорогой. Она стиснула зубы, чтобы не закричать. Пожалуй, придется немного подождать, прежде чем пробовать снова.

Она легла обратно.

Сразу после короткого оргазма ее партнер провалился в глубокий сон. Серена снова повернулась и посмотрела на его широкую спину. Нельзя не согласиться, он красив. Мужчина неопределенного возраста, возможно чуть младше сорока. Он поддерживал себя в форме, несомненно занимался спортом. У входа в квартиру Серена мельком заметила клюшки для гольфа и ракетку для падел-тенниса. Но тогда она была слишком занята тем, что срывала с него одежду, и на детали толком не обращала внимания.

Они начали целоваться в лифте. Как только зашли в квартиру, он толкнул ее к стене и наклонился, чтобы снять с нее трусики. А затем опустился на пол, и его голова оказалась меж ее бедер. Серена чувствовала, как его теплый язык пытается проникнуть в нее, его глубокие поцелуи.

Когда мужчины брали ее таким образом, она сразу намокала. Опасаясь, что кончит раньше времени, она остановила его. Трогая и целуя друг друга повсюду, они дотащились до спальни. От него пахло по́том, к которому примешивался запах одеколона с морской ноткой. Разгоряченная кожа. Мощные руки. Мужчина казался невероятно желанным. Но сейчас, глядя, как он беззащитно спит, точно усталый большой ребенок, она уже так не считала.

Серена вспомнила, как они оказались здесь в этот субботний день.

В десять утра того же дня она явилась в «Фонд Прада». Церемония была назначена на девять, но она рассчитала свое опоздание до минуты.

По такому случаю Серена надела черное платье из крепового шелка – разумеется, от «Прада». Глубокий V-образный вырез – в самый раз, чтобы вызывающе носить без бюстгальтера – и подол чуть выше колен. Туфли-лодочки кедрового цвета, которые визуально удлиняли ноги. Большие затемненные солнечные очки, подходящие к мрачному выражению лица. Следуя указаниям в приглашении, она поднялась на второй этаж здания, спроектированного известным голландским архитектурным бюро «ОМА». Зал – первый справа.

Как и ожидалось, все остальные уже прибыли.

Прежде чем совершить эффектный выход, Серена остановилась на пороге, оглядела многочисленную публику и прикинула, что пришло человек восемьдесят, не меньше. Предполагалось, что соберется только ближайшая родня одиннадцати выживших, но, очевидно, приглашение распространялось и на других родственников, иначе такая толпа не поддавалась объяснению.

В глубине зала установили нечто вроде кафедры с пюпитром и микрофоном. Однако сейчас на возвышении стояла девочка и играла на скрипке. Может, та самая Орели. Музыка звучала жалобно, и все завороженно слушали.

Серена дождалась финала выступления. В зале раздались сдержанные аплодисменты. Вот тогда-то она и решила выйти на сцену. Ее появление мгновенно привлекло всеобщее внимание. Головы начали поворачиваться в ее сторону, и при виде ее все перестали аплодировать. Воцарившуюся тишину нарушал лишь гулкий стук ее каблуков.

Как и утром после пожара, в натяжной конструкции рядом с вионской больницей, одно лишь ее присутствие всем заткнуло рты.

Серена шагала вперед в облаке «Баккара Руж 540», вцепившись в ремешок черной кожаной сумочки «Келли»[11]. И пошатывалась. Она намеренно перебрала с «Плюшевым мишкой». Из-за темных очков она вглядывалась в лица незнакомцев, рассматривала их изумленные гримасы. Здесь были братья и сестры выживших, а также бабушки и дедушки, тети и дяди, кузины и кузены. Ну и, разумеется, отцы.

У Авроры была только Серена.

Ей вспомнились Рождество, праздники, дни рождения, которые они с дочерью отмечали только вдвоем. Быть может, Авроре хотелось проводить их с кем-то еще. Поскольку родители Серены развелись, она никогда не знала, каково жить в полной семье, и не беспокоилась, что Авроре не хватает родственников.

«Если бы я умерла вместо нее, она осталась бы на свете совсем одна», – сказала себе Серена. До этого утра она никогда об этом не задумывалась.

Маленькие гостьи вионского пансиона расположились в первых рядах, каждая рядышком с матерью. В своих темных платьицах девочки выглядели безупречно. Длинные волосы, аккуратные прически. Изящные позы. Как непохожи они на замерзших, напуганных замарашек, которых она видела наутро после трагедии!

С тех пор все девочки стали на год старше. Только Аврора застряла в возрасте шести лет, точно в плену ведьминских чар. До этой секунды Серене ни разу не приходило в голову, что ее дочь никогда не вырастет, навсегда останется ребенком.

Затем красивая женщина, которую она никогда раньше не видела, поднялась со своего места и подошла к ней. Очень худая и элегантная; мать Орели.

– Спасибо, что пришла, – сказала ей Марион. И, взяв ее за руки, с чувством их пожала. Затем проводила ее к месту, которое специально не заняли, оставили для Серены, и усадила рядом с собой.

Перехватив ее и тем самым прервав дефиле, Марион хотела вернуться к назначенным ролям и иерархии. Она тут была за великого церемониймейстера.

Но вскоре Серена окажется в центре всеобщего внимания.

Несколько часов спустя по включенному телевизору в гостиной этого незнакомого дома разворачивалась ссора между двумя людьми, мужчиной и женщиной. Несмотря на громкость, Серена не понимала, в чем причина размолвки между героями мыльной оперы. Дела сердечные, а может, и денежные.

Телевизор был уловкой, изобретенной ее любовником, чтобы заглушить свои стоны удовольствия. Саму ее, разумеется, не волновало, услышат ли соседи, как она развлекается.

Судорога отпустила, мужчина все еще спал, и Серена снова попыталась встать.

Она скинула ноги на пол, но осталась сидеть, пытаясь сладить с головокружением. Тут она заметила, что на тумбочке с ее стороны кровати лежат последний роман Софи Кинселлы, крем для рук, маска для сна и блистерная упаковка гомеопатического снотворного. Боярышник и пассифлора – уж точно не тот допинг, который принимала она.

Затем Серена перевела взгляд на закрытую дверь комнаты. Ее вдруг охватило любопытство. Захотелось немедленно пойти и посмотреть, что там скрывается. Серена уже больше не спешила поскорее убраться отсюда.

Открыв дверь, она оказалась в маленьком закутке, отделявшем спальню от двух других комнат. Слева – основная ванная с парными раковинами. По сторонам единственного зеркала – два шкафчика. Серена распахнула их и порылась на полках. В первом оказались мужские вещи. Пена для бритья, бритвы, кусачки для ногтей, всевозможные лосьоны и мазь от геморроя. Во втором – косметика, косметические кремы, ватные диски и противозачаточные таблетки.

Она вернулась и перешла к осмотру второго помещения. Потянув за шнурок, включавший встроенное освещение на потолке, она обнаружила, что стоит в гардеробной, разделенной ровно пополам. С одной стороны – сшитые на заказ мужские костюмы. С другой – ряд женской одежды от-кутюр. Обувь и аксессуары хранились в отдельных секциях.

Серена провела рукой по женским платьям, скользнула по ним взглядом. Затем взялась за рукав мужского пиджака, поднесла его к лицу, понюхала и сразу узнала запах мужчины, с которым совсем недавно занималась сексом.

Интересно, подозревает ли жена, что муж приводит в дом других женщин и трахает их на брачном ложе? Впрочем, он вел себя неловко, и у Серены сложилось впечатление, что она стала первой. В сущности, она взяла инициативу на себя, а он поддался. Талант соблазнительницы никуда не делся. Ей всегда удавалось ввести во грех даже самых верных. Возможно, мужчина, спящий в соседней комнате, всегда мечтал поддаться искушению, но, только встретив такую, как она, наконец собрался с духом и дал себе волю.