Темный шкаф моей души. История, которая поможет начать все с чистого листа

Нэнси смахнула слезу – не время ныть! Нужно действовать или лишиться всего, включая жизнь. Женщина сделала глубокий вдох и встала, словно чувствуя на затылке холодное дыхание судьбы.

К черту кофе. К жизни ее вернул душ, а на долгий и трудный день настроила йога. После тренировки Нэнси достала планшет, чтобы накидать план действий. В ее голове мелькали идеи. Записаться на прием к онкологу, перезвонить отцу Филиппу, продолжить поиски, чтобы узнать больше об удочерении, взять еще один выходной, позвонить бывшему мужу по поводу опеки, не говоря уже об обычных делах: покупках, счетах и т. д.

Составив список дел и выделив приоритеты, Нэнси с облегчением выдохнула. План действий перед глазами всегда снимал тяжесть с плеч и освобождал голову.

Записавшись на прием к онкологу, Нэнси решила снова позвонить отцу Филиппу. На этот раз она набрала номер его монастыря.

«А что, если и он ничего не знает? Неужели все было напрасно? – эти мысли так напугали Нэнси, что она повесила трубку. – Вдруг ничего не получится, вдруг это ложный след? Вдруг они решат, что я сошла с ума?»

Женщина неуверенно посмотрела на телефон. Возможно, она никогда не найдет своих биологических родителей, никогда не узнает правду. В беззвучной мольбе она закрыла глаза.

Соберись!

Она набрала номер еще раз. Раздались шесть гудков, и каждый отозвался в животе тупой болью.

Казалось, что вся ее жизнь висела на волоске из-за этого злополучного звонка. Нэнси вдруг явно ощутила свою уязвимость – самое ненавистное чувство на свете. Она всегда была лидером – сильным и ответственным. Что с ней стало? Куда подевалась ее мощь? Еще несколько недель назад она была королевой своего мира, а теперь простой телефонный звонок взволновал ее до глубины души.

На другом конце послышался гнусавый голос:

– Алло? Здравствуйте, это отец Альберт, монастырь Сен-Николя.

От растерянности Нэнси не смогла ответить. Отец Альберт повторил:

– Здравствуйте, это отец Альберт, монастырь Сен-Николя. Меня слышно?

Опомнившись, Нэнси подала голос:

– Да, вас слышно, отец Роберт. Здравствуйте.

– Отец Альберт, Альберт, а не Роберт. Чем я могу вам помочь?

– Простите, я немного растерялась. Я бы хотела поговорить с отцом Филиппом.

– Что-то важное? Отец Филипп болен. Может быть, я смогу вам помочь?

Несколько раздосадованная, Нэнси ответила:

– Это личное дело. Очень важное. Вы не можете мне помочь. Не могли бы вы соединить меня с отцом Филиппом?

– Простите, но он отдыхает в своей комнате. Мне велено его не беспокоить, кроме случаев крайней необходимости.

– Но это крайне необходимо, от этого зависит моя жизнь! Отнесите телефон в его комнату. Он сможет поговорить со мной, даже лежа в постели.

– К сожалению, это невозможно, у нас стационарный телефон.

– Стационарный телефон?! Да на дворе двадцать первый век – давно изобрели мобилки и электронную почту! Или вас устраивают пергамент, восковые печати и почтовые голуби? – недовольно ответила Нэнси, к которой вновь вернулась присущая ей язвительность.

– Прошу прощения?

– Не берите в голову.

Да, с чувством юмора напряг. Аскеза до добра не доводит.

– Ваше преподобие, вы согласны с тем, что у нас проблема? Как поступим?

– Отправьте письмо по электронной почте, и отец Филипп свяжется с вами, когда это будет возможно.

Чуть повысив голос, Нэнси ответила:

– Я уже отправила письмо, но все еще жду его ответа. Поэтому и звоню сейчас.

– Приношу свои извинения.

Издевательство какое-то!

Понимая, что разговор зашел в тупик, Нэнси решила сменить стратегию.

– Ладно, как мне поговорить с отцом Филиппом? Что бы вы сделали на моем месте?

Подумав несколько секунд, отец Альберт ответил:

– Полагаю, я бы попытался попасть к нему. Если это так важно, то, конечно, стоило бы приехать.

Этот болван хочет затащить меня в задницу мира, когда гораздо проще передать трубку. Прекрасно.

Нэнси стиснула зубы, словно не желая упускать эту мысль, а затем добавила:

– Отец, может быть, есть другие варианты? Подумайте, пожалуйста, я уверена, мы сможем что-нибудь придумать.

– Отправьте письмо почтовым голубем!

«Надо же! Не такой уж он и идиот, этот святоша!» – подумала Нэнси, а потом признала:

– Хорошо, пожалуй, я это заслужила. Не стоило рассчитывать на большее.

Отец Альберт хмыкнул, явно довольный своей шуткой, а затем добавил:

– Перезвоните через полтора часа, отец Филипп выйдет на дневную прогулку. Он сможет поговорить с вами.

– Отлично, спасибо, отец! – обрадовалась она. – Я перезвоню через полтора часа. До свидания!

– До свидания, мадам.

Нэнси выдохнула. Она не могла дождаться возможности поговорить с отцом Филиппом – у нее было много сильных сторон, но терпение в их число не входило. Чтобы хоть как-то скрасить бесконечное ожидание, она решила продолжить поиски в интернете. Наконец долгожданный час пробил. Нэнси бросилась к телефону. Послышался незнакомый голос. Объяснив ситуацию, Нэнси попросила соединить ее с отцом Филиппом. И вот на линии его святейшество. Тоненький голосок, словно уставший от долгой жизни в тяжком труде и покаянии, чуть слышно произнес:

– Здравствуй, Амалия, рад снова тебя слышать. Тридцать с лишним лет я гадал о твоей судьбе. Как поживаешь, дитя мое?

Не готовая к такому приветствию, Нэнси не знала, что сказать. По ее щекам покатились слезы – сначала тоненький ручеек, потом реки и целое море слез. Они заливали рот и горло, топили ее в бескрайнем озере печали, боли, радости и… надежды.

– Мое настоящее имя Амалия?

– Да, именно. А что? Разве тебя зовут не так?

– Нет, я Нэнси.

Нэнси-Амалия снова разрыдалась.

– Ну ничего, ничего, Амалия. Все хорошо, – успокаивал ее отец Филипп мягким, едва слышным голосом.

– Вы уверены, что меня зовут Амалия?

– О, полагаю, я не ошибся. Есть ситуации, которые невозможно забыть. Я долго ждал твоего звонка. Прочитав письмо, я сразу понял, что это ты. Поведай, как сложилась твоя жизнь? Есть ли у тебя семья?

Переведя дыхание, Нэнси ответила:

– У меня хорошая должность в крупном инвестиционном банке. Карьера сложилась на ура.

– Да, ты была такая бойкая девчонка.

– Я развелась в прошлом году, и у меня есть двенадцатилетняя дочь – Анжелика.

– Неужели? Так звали твою мать.

– Мою маму звали Анжелика! Теперь я понимаю, почему мне всегда нравилось это имя. Вы ее знали? Вы знаете, кто были мои родители?

– Я знал твою мать недолго, но она произвела на меня неизгладимое впечатление. Она была женщиной необыкновенной красоты и доброты, незабываемой женщиной. Мне очень жаль, Амалия. Я понял, что между вами есть связь только много лет спустя, когда было слишком поздно. Я познакомился с твоей матерью уже после того, как ты пропала. И только наткнувшись на медальон, я понял, что ты ее дочь. Но было уже слишком поздно. Жаль, что так вышло.

– Какой медальон?

– Медальон, который ты носила в детстве. Полагаю, подарок родителей: внутри лежат их фотографии.

– А почему вы говорите, что было уже слишком поздно?

– Ваша мать отошла.

– Что вы имеете в виду? Она умерла?

– Да, уже давно.

У Нэнси заныло сердце. Ей так много хотелось спросить у матери, но теперь она уже никогда не сможет ее увидеть.

– Я видел твою мать только дважды, но скажу тебе, что она была хорошей, доброй женщиной.

– Так почему же она бросила меня?

– Откуда такие мысли! Она тебя не бросала. Она долго тебя искала и не могла смириться с твоей пропажей. Думаю, она так и не смогла оправиться.

– Как же меня тогда удочерили? Я не понимаю. Как я пропала?

– Я не знаю. Похоже, ты была с отцом. Вы оба исчезли в один день. Думали, что вы пошли в лес и с вами что-то случилось. Тела так и не нашли. Это я узнал спустя много лет после твоего исчезновения.

– Не понимаю. Мне нужно выяснить, что произошло.

– Путь к правде бывает извилист.

– Вы помните что-нибудь еще? Что-то, что могло бы мне помочь?

– Попробую вспомнить.

Спустя пару секунд отец Филипп ответил:

– Нет, мне жаль, но ничего. Завтра отправлю тебе медальон по почте. Он придет через неделю.

– Я не могу ждать так долго. Мне нужно увидеть его сегодня.

– Боже правый, к чему такая спешка?

– У меня мало времени и каждый день на счету.

Отец Филипп поначалу удивился, но, похоже, догадался:

– Надеюсь, ты найдешь свой путь, дитя мое.

– Спасибо, отец. Мне нужен этот медальон сегодня. Я приеду за ним.

– Прошу прощения?

– Сяду в машину и приеду.

– Ты уверена, что это так необходимо? Я могу отправить его экспресс-доставкой. Через два дня он будет у тебя.

– Нет, я все решила. Еду. Дорога займет часа три.

– Хорошо. Как пожелаешь, дитя мое.

– До встречи через три часа. Не терпится увидеть этот медальон.

– Понимаю. До скорой встречи, Амалия, то есть Нэнси.

– До встречи, отец.

Нэнси повесила трубку. Ей было грустно и в то же время волнительно от мысли обрести медальон – единственное звено, которое соединяло ее с семьей.

Не мешкая, она отправилась в путь. Каждый километр на одометре приближал ее к биологической матери. Правда ли она была так красива, как говорил отец Филипп? Похожа ли на нее Нэнси? Женщина улыбнулась в предвкушении.

И вот спустя пару часов она уже стояла у монастыря и звонила в дверь, как маленькая девочка, которая ждет угощения на Хэллоуин. Наконец-то она увидит фотографию своих родителей!

Дверь открыл отец Филипп.

– И снова здравствуйте, Нэнси.

– Здравствуйте, отец.

Нэнси хотелось броситься ему на шею и поцеловать, но кодекс приличий не позволил ей этого сделать. Вместо этого она неуклюже протянула ему руку. Отец Филипп принял ее, прекрасно понимая всю странность и неловкость ситуации.

– Что ж, пойдем в мою келью. Ты проделала долгий путь, не буду тебя томить.

Она послушно последовала за отцом Филиппом по лабиринту строгих коридоров и лестниц. Единственное слово, которое приходило на ум в этом месте, – «гробница». Разумеется, она не произнесла его вслух, но отец Филипп словно читал ее мысли:

– Аскетично, не так ли? Как будто меня хотят похоронить раньше времени. Несколько месяцев назад меня перевели сюда из-за болезни. Подумать только, десять лет назад я сделал бы все, чтобы вырваться отсюда. Жизнь куда богаче нашего воображения… Пути Господни в самом деле неисповедимы.

– Но я благодарю Бога за то, что он послал вас сюда, иначе я никогда бы вас не нашла.

– Это правда. Мои молитвы были услышаны.

– А?

– О, вот мы и пришли, – воскликнул отец Филипп, как бы меняя тему.

Оказавшись перед кельей отца Филиппа, Нэнси на миг застыла, любуясь дверью – массивной, деревянной, украшенной изящной резьбой. Вокруг царство аскезы, а тут такая красота. Нэнси распахнула дверь и на миг решила, что попала в обитель чародея Мерлина: на полках выстроились десятки старинных книг и бутылочек с зельями. В углу стояла небольшая, аккуратно убранная кровать, а рядом с ней – маленькая деревянная тумбочка.

– Отец, вы достойный наследник волшебника Мерлина! – не удержалась Нэнси от шутки. – У вас тут как в мастерской фокусника!

Отец Филипп, улыбнувшись, ответил:

– Мне частенько это говорят. Я питаю определенную слабость к старинным книгам и Средневековью.

Он подошел к прикроватной тумбочке, открыл ее и достал деревянную шкатулку. Внутри лежал маленький золотой медальон. Отец Филипп осторожно взял его и поместил в раскрытые ладони Нэнси.

– Ну вот он и вернулся к своей владелице. Уверен, твоя мама сейчас улыбается.

Нэнси молча сомкнула руки. Закрыв глаза, она прижала медальон к сердцу, а затем снова открыла их, чтобы поцеловать отца Филиппа и поблагодарить его за бесценный подарок. Немного погодя она открыла медальон. Фотографии внутри оказались маленькими и выцветшими, но лица на них все же можно было различить. Ее настоящие родители!

– Мама очень красивая… А отец, кажется, добрый.

– Они очень любили тебя.

– Как звали мою мать?

– Анжелика Монсури. Имени отца не припомню. Прости.

– Нам с приемной матерью предстоит откровенный и очень неприятный разговор. Она лгала мне, и я хочу выяснить почему. Не понимаю, зачем она скрывает правду.

– Прости ее. Наверняка на то есть причины. Она тебя вырастила и воспитала. Думаю, она тебя очень любит.

– А зачем лгать? Ну ничего, я выясню. За словом в карман не полезу.

– Не сомневаюсь. Ты боец – характером вся в мать.

Нэнси искренне улыбнулась.

– Отец, скажите, могу ли я узнать об удочерении?

– Тебе следует обратиться в полицию Барбадоса. У них должно быть больше информации в деле о твоей пропаже.

– А вы не помните имя следователя, который вел это дело? Возможно, он уже давно уволился из полиции, но в любом случае стоит попробовать.

– Бог мой, как давно это было.

– А где похоронена моя мать?

– На Барбадосе, на кладбище Уэстбери в Бриджтауне. Передай ей привет, когда будешь навещать ее.

– Конечно, отец. Обязательно передам. Как вы догадались, что я еду на Барбадос?

– Это же очевидно. Знаешь, жизнь – странная штука. Порой она выходит на такой неожиданный вираж – сердце замирает. Будь осторожна в своих желаниях: они могут исполниться.

– Простите?

– Да это я так. Не обращай внимания на бредни больного старика. Может, чашечку чая или кофе?

– Нет, спасибо, отец. Мне предстоит долгий путь, так что я, пожалуй, поеду. Кажется, я так долго пробыла в доме Божьем, что теперь безбожно опаздываю, – снова пошутила Нэнси.

– Что ж, счастливого пути, мадам Амалия-Нэнси Монсури.

– Амалия Монсури. Мне нравится это имя. Еще раз спасибо за помощь. Я вам обязана. Спасибо.

– Всегда рад помочь, Амалия.

«Это меньшее, что я могу сделать, чтобы загладить свою вину», – с горечью подумал отец Филипп.

Пришло время для серьезного разговора с матерью. Пройдя от оазиса счастья до пустыни отчаяния, Нэнси очнулась. С каждым шагом к машине она чувствовала закипающий гнев. Он разрастался, становился черным, жестким, лютым. Гнев окутал ее смертельной пеленой. В Нэнси не осталось ничего, кроме гнева: не было ни страха, ни сомнений, ни боли – только разрушительная ярость. К схватке всей своей жизни она была готова на все сто.

Женщина села за руль и рванула в путь. Несколько часов дороги пролетели как миг. Вдали уже виднелись изгибы Эйфелевой башни – казалось, железная красотка подмигивает Нэнси, как бы возвращая ее к реальности. Реальности? Да, но к какой? Ее жизнь рухнула как карточный домик. Остались только ложь и предательства: мужа, матери, а теперь и дочери. Похоже, даже жизнь ее бросила, напоследок подсунув Нэнси чертов рак.

Припарковавшись возле дома Мари-Анны, женщина глубоко вдохнула, набираясь смелости и сил. Она крепко вцепилась в руль, будто пытаясь удержать свою реальность, которая от нее ускользала. На языке – горечь обмана и предательства. Жизнь – иллюзия. Теперь придется выпустить когти и сражаться за свое существование. В конце концов, на кону действительно стоит ее жизнь. Стиснув зубы, Нэнси вышла из машины. К ней вернулись силы. Воительница вернулась.

Она трижды позвонила в дверь и принялась ждать. На часах было уже почти одиннадцать вечера, но не все ли равно? Она не будет ждать до завтра. Через минуту на пороге появилась Мари-Анна.

– Нэнси, ты что? Посмотри, который час! Это не может подождать до утра?

– Нет, мне нужно поговорить с тобой. Это очень важно. Я кое-что разузнала. Ты мне врала, и я хочу, чтобы ты сказала зачем.

Мари-Анна нехотя пропустила ее внутрь. Пройдя в гостиную, она попыталась образумить дочь:

– Нэнси, я не понимаю, о чем ты говоришь. Не знаю, что тебе там наговорили, но это все вранье. Я не лгала тебе. Успокойся, не шуми… Не кричи на меня – я все еще твоя мать.

– Ну вот, опять вранье. Мою мать зовут Анжелика Монсури.

Мари-Анна, сбитая с толку таким ответом, чуть слышно пробубнила:

– Но ведь это я твоя мама. Я воспитала тебя. Кто назвал тебе это имя?

– А что? Знакомое, да?

– Эээ… Нет, я просто хочу узнать, кто тебя надоумил. Это какая-то ошибка.

– Единственная ошибка – это то, что я верила тебе все эти годы.

– Успокойся. Нечего так нервничать. От этого никому не лучше.

– Да, не то что от твоего вранья.

Они сели друг напротив друга. Мари-Анна обеспокоенно смотрела на дочь. Нэнси казалась совсем другой. Мари-Анна больше ее не узнавала. Лицо очерствело, а вулкан гнева, готовый взорваться в любой момент, прибавил дочери десяток лет.

– Сегодня я ездила в Мулен, встретилась со священником, который знал мою мать. Он дал мне этот медальон.

Нэнси достала золотой медальон и показала его матери. Мари-Анна встала и подошла ближе, чтобы получше его разглядеть.

– Очень красивый. Неужели он принадлежал твоей биологической матери?

– Да, это ее. А как ты узнала?

– Ну, если его дал священник, разве это не логично? Иначе зачем бы он это сделал?

Нэнси открыла его и показала фотографии внутри.

– Это мои родители.

При виде фотографий Мари-Анна покраснела. Заметив это, Нэнси добавила:

– Уверена, что никогда раньше не видела эту женщину? Кажется, она тебе знакома.

– Нет, я никогда ее не видела. Я ведь уже говорила.

– А где ты меня удочерила?

– Я же сказала: в приюте «Маленькие сестры милосердия».

– То есть ты сама пошла туда и подписала бумаги об удочерении?

– Да, почти. Ты была самая красивая девочка, которую я когда-либо видела. Я сразу поняла, что ты моя, что нам суждено быть вместе.

– Кто дал тебе подписать бумаги? С кем ты разговаривала?

– Боже, да как я вспомню-то. Это было так давно…

– Мама, мне кажется, меня похитили или что-то в этом роде. Отец Филипп сказал, что я исчезла вместе с отцом. Мать годами искала меня и в конце концов умерла от горя.

– Господи! Нет, этого не может быть. Ты уверена? Я ничего не знала…

– Я пропала, когда мне было года три. В каком возрасте ты меня удочерила?

– Говорю же: точно не знаю. Так ты просто пропала? Не было законного удочерения?

– Похоже, меня никто не бросал. Не знаю точно, что произошло и как я исчезла. Неизвестно, был ли это несчастный случай или похищение.

– Какой кошмар! Боже правый, клянусь, я не знала. Да и откуда я могла…

– Но как в приюте узнали, что ты хочешь взять ребенка? Они же не трезвонили в дверь, как продавцы ковров: «Добрый день! Ребеночка не желаете?».

– Это все моя подруга. Она им рассказала. Как ее звали? … Кажется, Мелани Джордан. Мелани убедила их, что я буду хорошей матерью. В этом она не ошиблась.

– У тебя не осталось ее номера?

– Нет, тридцать лет назад я уехала с Барбадоса и больше о ней не слышала. Даже не знаю, жива ли она…

– Очень жаль.

– Прости, с тех пор утекло много воды. Это было так давно.

– А ты не сохранила мою одежду или какие-нибудь украшения?

– Нет, на тебе не было украшений, а одежда была такой изношенной, что я сразу же выкинула ее и купила тебе новую.

– Меня разлучили с моей мамой. Неужели я не плакала, не кричала, не звала ее?

– Нет, ты была очень спокойным ребенком. Редко плакала. Правда, неразговорчивая была. Не то что сейчас.

Пропустив шутку матери мимо ушей, Нэнси продолжила:

– Значит, ничего не показалось тебе странным?

– Нет, иногда ты была грустной и немногословной, но я думала, что это нормально. Ты не сразу ко мне привыкла, но это естественно. Тогда я решила, что это пройдет: нужно только немного времени и много заботы.

– Не верю. Неужели я не хотела к маме?

– Да, кажется, поначалу ты несколько раз звала маму, но я подумала, что речь о сестрах из приюта – возможно, ты приняла за маму одну из сестер, которые за тобой присматривали. Через несколько недель ты успокоилась и привыкла ко мне.

– Подумай хорошенько – может, вспомнишь еще что-нибудь? Любая деталь, любая мелочь.

– Постараюсь вспомнить…

Мари-Анна потерла виски, пытаясь вытащить из глубин памяти факты, которые она изо всех сил старалась забыть, чтобы исполнить свою мечту – стать матерью.

– Нет, прости.

– Ладно. Вспомнишь что-нибудь еще – звони.

– Конечно, милая, – оживленно ответила Мари-Анна, довольная тем, что ей удалось пережить разговор, походивший скорее на променад по раскаленным углям.

– Что ж, продолжу поиски дома. Я поеду.

– Хорошо. Расскажи, если что-то узнаешь. Хотелось бы разобраться во всем этом. Прямо детективный роман какой-то, а?

– Ага. Спокойной ночи, мам, – ласково заключила Нэнси.

– Спокойной ночи, милая.

В этот короткий миг Мари-Анна была на седьмом небе от счастья. В сложившихся обстоятельствах ласковое «мам» было особенно приятно. Одно маленькое слово может сделать человека счастливей всех на свете.

Вернувшись домой, Нэнси решила подвести итоги дня. Что она узнала? Имя матери. Кроме того, открылись некоторые подробности удочерения. Но как объяснить ее исчезновение? Мать, которую она считала виновницей всей этой гнусной истории, в итоге оказалась не при чем. Что теперь? Нужно отправляться на Барбадос. Это единственный выход. Нужно брать отпуск. Боссу это не понравится, но в кои-то веки Нэнси было плевать.

Несмотря на поздний час, она заварила себе чашку чая, села за компьютер и начала поиски, сама не веря в их успех. После двух часов бесплодных скитаний по интернету усталость взяла верх. Она отложила ноутбук и легла спать. Утро вечера мудренее.

Проснулась Нэнси около шести. Даже конец света не мог нарушить ее привычки, поэтому она бодро приступила к обычным утренним делам. Приняв душ и одевшись, она составила расписание на день. Нужно будет позвонить начальнику, чтобы взять отгул, отменить встречу с онкологом и, конечно, забронировать билеты на самолет и гостиницу. Сколько времени займет поездка? Черт его знает. Трех недель отпуска должно хватить. С расписанием было покончено за пару часов: пятизвездочный отель забронирован, билет на самолет куплен, разумеется, в бизнес-классе – «скотовозка», как она любила называть эконом, была ей не по статусу. На следующий день Нэнси вылетела на Барбадос.

Глава 4

Встреча

«Кажущееся обманчиво, а божья благодать подчас идет путями необычными».

Анатоль Франс

Перелет прошел гладко. Нэнси всегда любила путешествовать. Ей нравилось ощущение приключений и побега от рутины.

Ветер свободы наполнил ее сердце, иссушенное житейскими невзгодами, звенящей надеждой. Пусть причина поездки и не была радостной, но Париж душил, и глоток свежего воздуха должен был привести ее в чувство.

Первым, кто встретил Нэнси прямо у трапа, было ласковое барбадосское солнце. Она улыбнулась. Все будет хорошо!

Получив багаж, Нэнси села в такси и по дороге решила расспросить водителя, недаром она свободно владела английским.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Виктор Мари Гюго.

2

The Show Must Go On – песня британской рок-группы Queen, исполняемая солистом Фредди Меркьюри.

3

Посттравматическое стрессовое расстройство.