Василий Петухов и Галактический диплом

Владимир Кожевников

Василий Петухов и Галактический диплом

Глава 1 Пропущенный дедлайн и отчаяние в стиле "от сессии до сессии"

Воздух в аудитории 307 пах старыми книгами, меловой пылью и невидимым, но ощутимым страхом. Лучи позднего осеннего солнца, пробиваясь сквозь высокие, не мытые с прошлого семестра окна, выхватывали из полумрака столпившихся студентов и пылинки, танцующие над кафедрой. Вениамин Аркадьевич Чистяков, профессор квантовой механики (хотя поговаривали, его настоящая специализация – доведение студентов до белого каления физкультурными нормативами и каверзными вопросами на экзаменах), стоял неподвижно. Его мантия, вопреки легендам о безупречной выутюженности, несла на локте едва заметное пятнышко от утреннего кофе. Он смотрел на Василия Петухова так, будто тот был не просто студентом, а особенно назойливым, жирным пятном на дорогой персидской ковровой дорожке, которую только что привезли на реставрацию. Тишина густела, как студень, нарушаемая лишь нервным постукиванием карандаша о парту где-то сзади и далеким гулом лифта в шахте.

– Петухов, – голос профессора, низкий и хрипловатый, напоминал скрежет ржавых шестеренок старого трактора, – где ваш годовой проект? Или вы решили, что законы термодинамики, как и мои указания, отменяются по случаю вашего хронического недосыпа, вызванного… чем там вы обычно занимаетесь по ночам? Покорением виртуальных вселенных?

Вася почувствовал, как подошвы его выгоревших на солнце кроссовок буквально прилипают к линолеуму, протертому до блеска тысячами ног, от холодного пота, выступившего на спине. Годовая работа? Тот самый файл под названием "Кванты_финал_версия_777_надеюсь_последняя_правда_финал.docx"? Он мирно покоился… где? Мысль, как ошпаренная, метнулась в сторону вчерашнего вечера. Точно! На разбитом экране его старенького, видавшего виды ноутбука «Космос-15», который вчера, в приступе геймерской ярости из-за проигрыша в «Звездных Рейдерах», с треском встретился с дверным косяком его же комнаты в общаге. Осколки матрицы разлетелись по полу, как звездная пыль, похоронив под собой все надежды и файлы. Мысль о том, что провал по физкультуре (где он традиционно не мог подтянуться нужное количество раз) был бы куда утешительнее и менее позорен, мелькнула, как спасительная соломинка. Но Вениамин Аркадьевич, с его ледяным взглядом, явно нацелился на кванты, словно снайпер на мишень.

Вот и все, Петухов, – пронеслось в голове. – Финиш. Карьера грузчика арбузов или дворника маячит на горизонте. Мама будет рыдать, папа хмурить брови и молча курить на балконе… Отчаяние, кислое и липкое, подкатило к горлу. И вдруг, как молния в кромешной тьме, сверкнуло озарение – дикое, абсурдное, отчаянное.

– Профессор! – вырвалось у Васи, голос неожиданно сорвался в фальцет, зазвенел, как треснувшее стекло. – Его… его украли! Проект! Нечто грандиозное! Инопланетного, я бы даже сказал, галактического масштаба! Серые! Да, серые! Маленькие, противные, с большими бездонными глазами! Прямо из розетки вылезли, пока я чайник ставил! И – хоп! – файл слили! На Альфу Центавра, наверное! Там у них, наверное, свой ВУЗ… или архив шпионский!

В аудитории повисла гробовая тишина, настолько плотная, что можно было услышать, как где-то далеко капает вода из крана. Лишь нервное, сдавленное хихиканье с задней парты, принадлежавшее вечному шутнику Семену «Сэму» Левину, нарушило мертвый покой. Вениамин Аркадьевич медленно, с театральной чопорностью, снял очки в массивной роговой оправе. Он вытащил из кармана мантии платок, когда-то белоснежный, а теперь сероватый и пахнущий нафталином и безнадегой, тщательно протер линзы. Потом водрузил очки обратно на мясистый нос. Его взгляд из-за толстых стекол стал похож на прицел лазерной пушки, заряженной и готовой к выстрелу. Холодный, безжалостный, изучающий.

– Серые? – процедил он, растягивая слово, и каждый слог падал, как увесистый молот, на наковальню Васиной судьбы. – С Альфы Центавра? – Пауза. Аудитория замерла, ловя каждое слово. – Прекрасно, Петухов. Оригинально. Превзошли себя. По части фантазии, видимо, вы у нас лидер. – Еще пауза, наслаждение всеобщим вниманием и явным смущением Васи было почти физическим. – Ну что ж… – Он вздохнул, словно снимая с себя тяжкое бремя принятия решения. – Принесите мне тогда, голубчик, официальную справку. С Альфы Центавра. Заверенную, с синей печатью, гербовой, так сказать. О том, что вы там, в ихнем межзвездном ВУЗе, этот ваш "галактический" проект благополучно защитили. На отлично, будем надеяться. – Уголки его губ дрогнули в подобии улыбки, но в глазах не было и тени веселья. – Принесёте – зачту автоматом, без лишних вопросов. Не принесёте… – Профессор многозначительно, с гулким стуком, хлопнул потрепанной зачеткой Васи по столу, рядом с журналом. – До свидания, Петухов. Жду справку. К пересдаче. Ровно через неделю. Не опоздайте.

Глава 2 Межзвездный экспресс «Бывалый» и Пункт назначения: Хреново-7

Вечерний город встретил Васю моросящим дождем, превращавшим желтые листья под ногами в скользкую кашу. Фонари, зажженные рано из-за хмурого неба, отражались в лужах длинными, дрожащими столбами света. Он шагал, не разбирая дороги, чувствуя себя не просто лузером, а лузером космического, вселенского масштаба. Мысли путались, как провода в старом радиоприемнике: Где взять справку с Альфы Центавра? Продать почку на черном рынке инопланетных артефактов? Сдаться и пойти грузить арбузы? Или, может, к Сэму сходить – у него дядя в планетарии работает… Последняя мысль показалась особенно безнадежной. Альфа Центавра – не планетарий.

Его девятиэтажка, панельная коробка времен развитого социализма, возвышалась мрачным силуэтом. Подъезд встретил знакомым букетом ароматов: вездесущий кошачий туалет где-то на первом этаже, жареный лук и рыба из квартиры бабушки Нины, едкий запах дешевого освежителя воздуха и… отчаяния. Вася уже машинально потянулся к кнопке лифта, но взгляд упал на угол у вечно забитого, издающего сладковато-гнилостный дух мусоропровода. И тут он увидел ЭТО.

Оно стояло здесь уже неделю. На него жаловались соседки, бабушка Нина и молодые мамаши с колясками: "Эта ржавая уродина!", "Кому нужен такой хлам?", "Пора в металлолом сдать!". Но агрегат, будто вросший в грязный кафель, стоял себе, как вкопанный, игнорируя земные приказы о выселении, как древний менгир, забытый временем.

Вася остановился. Это был… агрегат. Ростом примерно с него самого, метр восемьдесят. Корпус – ржавый, с глубокими вмятинами и царапинами, словно его долго таскали по астероидным полям. Форма – сюрреалистичный гибрид допотопной стиральной машины "Вятка" образца 1978 года, советского холодильника "ЗИЛ" с округлым брюхом и чего-то, что явно отбили у Жюля Верна на задворках космодрома. На боку, коряво выведенной чем-то вроде серебряной краски, красовалась надпись: "Межзвездный экспресс «Бывалый»". Рядом валялась оторванная, погнутая табличка: "Аварийная эвакуац. капсула. Планета Хреново-7. Не кантовать. Не пинать. Особ. опасно при включ.".

– "Хреново-7"? – Вася фыркнул, но смешок получился нервным. – Кто-то явно перебрал самогонки с перцем. Или смотрел слишком много плохой фантастики. От тоски и полной безысходности он машинально, почти без мысли, пнул носком кроссовка ржавый бок "Бывалого". Агрегат ответил жалобным, глухим звяканьем, как пустая консервная банка. И вдруг, где-то в его недрах, что-то слабо пискнуло, словно проснулся электронный сверчок. Тусклый, ядовито-зеленый огонек замигал за мутным круглым стеклышком на панели управления, едва видной под слоем грязи.

Вася замер. Альфа Центавра… Справка… Безнадега. Зеленый огонек мигал, словно подмигивая. И вдруг, как удар током, дикая, отчаянная мысль ударила в голову: "А вдруг?.. Вдруг эта ржавая рухлядь и правда… Нет, бред! Полный бред! Но… хуже-то уже не будет? Профессор все равно завалит. А тут… шанс. Один на миллиард. Но шанс!" Сердце застучало где-то в горле. Сжав зубы, стиснув кулаки, чтобы они не тряслись, он рванул полуразвалившуюся, поцарапанную дверцу. С противным металлическим скрипом она поддалась, открыв черную пасть.

Внутри пахло озоном, как после грозы, жжеными проводами, как в сгоревшем трансформаторе, и чем-то кисло-сладким, навязчивым, как запах забродившего компота из подгнивших яблок. Внутри было тесно. Одно пластмассовое сиденье, протертое до дыр, с торчащей поролоновой начинкой. Напротив – панель, усеянная тумблерами непонятного назначения, большинство из которых были сломаны или отсутствовали. И лишь одна кнопка, большая, красная (хотя краска облезла), настойчиво мигала тем же зеленым светом. Над ней было небрежно выцарапано что-то острым предметом: "Автопилот: Ближайший ВУЗ".