Жители Луны

Ключ был здесь. И он был жив.

Глава 5

Шепот Ледяных Колец

Воздух на «Селене» застыл, густой и тягучий, как расплавленное стекло. Запах страха – резкий, металлический – смешивался с озоном от перегруженных систем. На главном голографе Солнечной системы пульсировала алая точка, словно открытая рана на черной ткани космоса. Древняя Буря. Волна темной энергии, пожирающая пространство и разум, неслась из Пояса Койпера. 27 дней. Всего 27 дней до того, как ее ледяное дыхание коснется орбиты Юпитера. Луна – первая на пути. Земля – следующая.

Капитан Кай Вос стоял неподвижно, впившись взглядом в роковую траекторию. Его кулак был сжат так, что ногти впились в ладонь. Рядом, опираясь на холодную панель управления, застыла Анастасия Восход. Ее шаттл «Прогресс-М-Химера» пристыковался час назад, принеся не только надежду, но и тяжелую ношу. В одной руке она сжимала потрепанный кожаный дневник – наследие ее бабушки, Елены Восход. В другой – небольшую урну из матово-черного сплава, холодную на ощупь даже сквозь перчатки. Прах. Все, что осталось от героини сектора «Омега». Сапфировые глаза Анастасии, точь-в-точь как у Елены на архивных записях, горели не пламенем, а ледяным осколком отчаяния и непреклонной воли.

– Он угасает, Кай, – ее голос, тихий, но отчетливый, разрезал гулкую тишину командного центра. Она кивнула на монитор, транслирующий медотсек. Алиса и Марк, бледные как лунный реголит, сидели на койке, тесно прижавшись друг к другу. Их глаза, широко открытые, были устремлены на виртуальную проекцию Сатурна, висящую в воздухе. – «Созвездие». Его последний сигнал… Это не просто крик о помощи. Это ключ. Ключ к пониманию Бури. Возможно, единственный щит против нее. Но он уходит. – Голос Анастасии дрогнул. – Они чувствуют его агонию. Как… как я чувствовала боль бабушки через эти страницы. Им холодно, Кай. Физически. Даже здесь. Они слабеют.

Ангар «Дельта», где готовился к выходу «Зодиак», напоминал храм перед битвой. Свет приглушили, оставив лишь рабочие прожекторы, выхватывающие из полумрака боевого жука. Техники, молчаливые и сосредоточенные, монтировали на корпус челнока не привычные бронеплиты, а листы матового селенового стекла. Добытого в вечной тьме кратеров, закаленного в магнитных печах «Селен». Оно мерцало тусклым внутренним светом, словно впитав лунные лучи. Его задача – не просто защищать, а резонировать. Резонировать с той ледяной симфонией, что ждала их у Сатурна. Вместо стандартного двигателя в корпусе зиял шахтой монструозный агрегат – «Резонатор Восход». Создание Анастасии, собранное по чертежам из дневника Елены. Титан, кварц, сплетение трубок и жидких кристаллов, пульсирующих едва уловимым светом. При тестовом запуске он издал не механический гул, а низкий, вибрационный стон, заставивший ближайших техников невольно отшатнуться и перекреститься. На панели пилота кто-то острым предметом выцарапал слова: "Слушай Лед. Целуй Тишину".

Марка привезли в ангар. Его дыхание было частым и поверхностным, мелкие капли ледяного пота выступили на лбу и висках. Его скафандр, помещенный в прозрачный интерфейсный кокон, светился изнутри. Не просто символы – целые симфонии мерцающих линий танцевали по его поверхности, проецируясь на стены ангара призрачными тенями. Это была живая, дышащая карта хаоса – гравитационных водоворотов, магнитных бурь и ледяных потоков, бушующих в щели Энке. Марк с трудом поднял руку, протягивая Каю не чип, а небольшой кристалл иридия, извлеченный из гнезда в шлеме скафандра. Он был теплым. Непривычно теплым в холоде ангара.

– Возьми… – голос мальчика был хриплым шепотом, словно скрип льда под гнетом. – Он ведет. Но он… слаб. Очень. Слушай… музыку льда. Она… ревет. От боли. От… прощания. – Глаза Марка, полные недетской скорби, встретились с Каем. – Он уходит, Кай. Быстро. Не успеем… если не полетим сейчас.

Накануне старта Лира поднялась не в Оранжерею Созерцания, а на внешний наблюдательный купол "Вершина". Здесь, в абсолютной тишине и безвоздушном пространстве, в легком скафандре поверх своего знаменитого светящегося голубого платья (теперь в его ткань были вплетены нити, реагирующие на космические лучи мерцающим бирюзовым и серебристым светом), она стояла над бездной. Земля висела внизу огромным синим шаром. Она не включила запись их вальса. Она включила запись космической тишины, усиленную и искаженную до жуткого, давящего гула, похожего на предсмертный хрип гиганта. И начала танцевать. Не плавно. Не молитвенно. Яростно. Резкие прыжки, отталкивающиеся от решетчатого пола, превращали ее тело в метательный снаряд. Стремительные вращения срывали с места. Застывшие позы – вызов невидимому врагу. Ее светящееся платье оставляло в темноте шлейфы голубого и серебристого света, складывающиеся в тревожные, незнакомые узоры – спирали надвигающейся Бури, карты неизведанных путей. Ее прерывистое дыхание и свист ветра в скафандре транслировались на общий канал станции. Ни слов. Только этот звук и немой танец ярости. Люди в коридорах, на постах, в лабораториях замерли. Почувствовали не страх, а гневную надежду, ударившую, как ток. Мы идем. Держись. Мы не сдадимся.