Обскур

– Неплохо… Вот теперь почти верю, Куколка, – хрипит он.

По лицу скользят длинные пряди, щекоча, Ворон явно наклоняется всё ближе, пока кончики наших носов не сталкиваются. Он хмыкает и слизывает капельки выступившей крови. Я издаю тихий неясный звук, пытаясь хоть как-то выразить свой протест. Но проклятого маньяка это мало беспокоит. Он втягивает мою губу в рот и посасывает её. Наконец мучительно медленно Ворон отстраняется, задевая зубами царапину, и бормочет:

– Какая хорошая игрушка… Умница…

Он почти лежит на мне, а его руки исследуют каждый изгиб невесомыми касаниями, которые постепенно становятся всё более настойчивыми. До того, как я успеваю о чём-то подумать, его язык толкается внутрь. Он движется так, будто пытается трахнуть мой рот. Почему-то эта мысль будоражит почти так же сильно, как чужой стон, тонущий внутри моего горла и отзывающийся где-то внизу живота.

О нет!

Нет!

Я не буду возбуждаться!

Пытаясь совладать с собой, я цепенею, не отвечая на поцелуй. Ворон фыркает, но отстраняется. Он прижимается ртом к моему декольте так, что кожей я ощущаю его ухмылку и шёпот:

– Мы с тобой ещё даже не начали, Куколка.

А затем всё прекращается. Хлопок окна сменяется тишиной.

Похоже, сегодня Ворону хватило нескольких капель…

***

Утром заезжает Ринда. Сбивчиво и быстро она рассказывает, как проходит сессия. Я жадно её слушаю, потому что это отвлекает меня от мыслей о Вороне. У меня нет контроля над ситуацией, из-за чего каждая минута наполнена мучительной тревогой. Есть слабая надежда на Сагу и информацию, которую она может откопать. Впрочем, едва ли подруга принесёт список того, что делать, когда тебя преследует убийца с маниакальным стремлением «поиграть»…

После отъезда Ринды меня сжирает ужас перед предстоящей ночью, потому на починенный дверной звонок, я реагирую как на оглушительный выстрел. Тело вздрагивает, и я стискиваю диванную подушку, вслушиваясь в спешные шаги Хильде и глухие разговоры издалека. Знакомая манера и тон заставляют меня перепутать визитёра с Эйнаром, но когда он приближается, я понимаю, кто это…

– Госпожа Силдж.

– Детектив Куана? – я выгибаю бровь изо всех сил пытаясь сдержать порыв сбежать и спрятаться где-нибудь под столом.

– Он хотел с тобой поговорить, уточнить кое-что, – вздыхает Хильде, а затем обращается строже, явно к нему: – Клянусь, если ты будешь давить на мою племянницу, на следующий Лоннат16[1] я взову к твоей бабке, чтобы она покарала тебя!

Слышится растерянное хмыканье, а я нервозно еложу по дивану. Почему тётя обращается к нему так фамильярно?

– Уверяю, госпожа Варди, этого не потребуется.

Хильде фыркает совсем близко. Видимо, она встала у дивана.

– Несколько уточнений, госпожа Силдж, если позволите.

Я киваю, нервно покусывая губу, но быстро одёргиваю себя. Вдруг этот Куана – мой Ворон?

– Вы говорили, что на вас напал молодой высокий мужчина с длинными волосами, предположительно вакан, верно?

– Да. К чему переспрашивать?

– Обычное уточнение. Возможно, вы смогли припомнить что-то ещё. Что-то важное.

На языке вертится предложение проверить нашего соседа, но…

– Нет, ничего.

– Что насчёт голоса? Сумеете различить?

Мне ужасно хочется снова укусить себя за губу, поддавшись дурной привычке, но я сдерживаюсь. Почему детектив решил спросить конкретно об этом? Не потому ли, что считает, будто в его собственном голосе угадывается голос Ворона?

Такие рассуждения подкидывают сухих веток в костёр моей разгорающейся подозрительности. Тем не менее мне удаётся довольно спокойно ответить:

– Не уверена. Кажется, у всех ваканов похожая манера говорить.

– Это так, – подтверждает Куана. – Мы непроизвольно немного понижаем тональность и произносим некоторые слова… специфически. Может, вы сумеете вспомнить что-то ещё? Любую зацепку.

Я качаю головой:

– Сожалею, нет.

– Понятно, но ничего. Вы уже умница…

От похвалы у меня трясутся руки. Это так похоже на проклятого Ворона!

– … и отлично постарались. Надеюсь, скоро вы выздоровеете.

Слова Куаны кажутся жутким напоминанием о том, что как только я прозрею, Ворон убьёт меня… От подступающей паники меня начинает подташнивать. К счастью, то ли грозный взгляд Хильде, то ли дела, вынуждают детектива быстро покинуть дом. Его короткий визит поднимает новую волну беспокойств, и я нервно жую печенье, чтобы занять себя хоть чем-то.

– Почему ты сказала про его бабушку? – приходится допытываться мне, когда я понимаю, что тётя не настроена обсуждать нашего гостя.

– Да Куана жил раньше тут, когда маленький был, – вздыхает Хильде, – а я ещё с родителями здесь была, ну и потом тоже приезжала. У нас район такой, что все всех знают. Я не слишком хорошо его помню, да и дружбы особой с его родителями не водила, но ставила уколы его бабуле, когда та болела.

Я не слишком этому удивляюсь… Иногда у меня складывается впечатление, что тётя знает вообще весь Сахем. Даже мама шутила, что у её сестры магический дар разговорить труп, сдружиться с монстром и помнить по именам всех, с кем она встретилась взглядом. Не думаю, что меня сильно поразит, если выяснится, что и мой Ворон знаком с Хильде…

– Но детектив старше меня? – спрашиваю я.

– Да. Не помню, в какой год родился, но точно раньше тебя, он уже бегать умел, когда ты в пелёнках лежала.

– А… В его внешности есть какая-то особенность?

– В Сахеме много ваканов, – медленно начинает Хильде, – в этом районе ещё больше. Но ты не можешь подозревать всех их только потому, что один из них совершил нападение.

– Знаю. Это был просто вопрос. Твоя племянница не сумасшедшая, она не подозревает всех, – иронично заявляю я.

Ложь. Я подозреваю всех. Особенно ваканов. Любых. Если бы Ворон не был ваканом, я бы подозревала просто всех мужчин. И да, это звучит параноидально…

– Ну… Не знаю, он выглядит вполне обычно, не считая полицейской формы и длинных волос… Наверное, другие бусины, вплетённые в пряди и перо.

– Перо? – Сердце тут же начинает стучать быстрее.

– Ничего такого. Некоторые рода ваканов почитают духов, которые по преданиям сселятся в определённых животных. Это вроде их хранители, у Куана – ворон. Он носит воронье перо…

Ну и как мне после этого не подозревать их всех?

***

День проходит стремительно. Быстрее, чем ожидалось. Новый вечер нервирует так сильно, что даже тётя замечает моё состояние. Приходится солгать, что я лишь переживаю об очередном осмотре и его результатах, а затем скрыться в своей спальне.

Сон, разумеется, не идёт. Тревога настолько сильная, что пульсирует в висках, вызывая боль. Какое-то время я ещё ворочаюсь в кровати, а затем поднимаюсь, чтобы взять диктор, оставленный на письменном столе. Однако стоит подняться, как мой лоб упирается на препятствие, которого быть не должно… Привкус мха и крови заполняют пространство.

– Не спится? – насмешливо интересуется Ворон.

Я понимаю, что упёрлось головой в его широкую грудь и пытаюсь отодвинуться, но крепкие руки уже обнимают меня, прижимая к телу. Пальцы скользят по коже, зарываются в мои волосы, поглаживают затылок. Я чувствую, как Ворон наклоняется, утыкаясь носом мне в макушку.

Теперь слышатся два сердца: одно маленькое, бьющееся быстро, а другое большое, сохраняющее мерный ритм. Это странно, но чем дольше слух улавливает чужой ровный пульс, тем спокойнее становится. Я почти ощущаю разочарование, когда Ворон отстраняется, но больше всё же беспокойство…

Что дальше по расписанию?

Почти уверена, что знаю ответ. Ответ течёт по венам и манит убийцу…

Я сглатываю, понимая, что он только что сел на мою кровать, судя по тому, как скрипнул матрас. Мне хотелось бы знать точно, что происходит, видеть хотя бы в полумраке, различая силуэты, но нет… На несколько секунд опускается тишина, и моя слепота ощущается острее, потому что теперь невозможно ориентироваться на слух. Обоняние залепляет знакомый запах, который будто исходит отовсюду, окружает и топит не хуже торфяных болот.

Изо рта вырывается негромкое оханье, когда запястье стискивает крепкая рука и резко тянет на себя. Я делаю неловкие шаги, спотыкаясь и налетаю грудью на лицо Ворона. Тут же пытаюсь отодвинуться, но он уже держит меня на месте.

Его явно устраивает то, как мои сиськи прижимаются к нему. Извращенец!

Приходится поджать губы, чтобы избавить себя от искушения искусать их, чтобы сохранить самообладание. Кажется, ещё немного и я закричу от ужаса или, что гораздо хуже, начну получать удовольствие…

Ворон оттягивает ворот футболки вниз, оголяя ложбинку между грудей. Почти рефлекторно мои руки цепляются за его широкие плечи. Я впиваюсь в них ногтями, когда чувствую движение языка, и вздрагиваю, когда ощущаю, как Ворон дует туда, где остался влажный след.

Что ему нужно? Что он делает? Зачем он это делает?

Куча вопросов превращаются в комковатую кашицу, когда горячая ладонь спускается вниз, забираясь под футболку и поглаживая живот, а затем замирает…

– Мерзость, – слышится раздражённое шипение и длинные пальцы поддевают резинку моих шорт, – не надевай это больше. Ты поняла, Куколка?

Чем ему не угодил предмет одежды? Доступ к крови шорты не закрывают, только если он не хочет чего-то ещё… Не буду даже думать о подобном!

Ворон вызывает ужас и злость. Он заслуживает ненависти не только за убийства и «игры», но и за то, что каждый его приход разрушает меня изнутри. Будто с новым визитом кукловод привязывает всё больше ниток на свою марионетку, и та всё охотнее движется по его воле…

– Ты поняла? – повторяет он настойчиво.

Возможности сопротивляться просто нет, потому приходится выдохнуть:

– Да.

– Хорошая Куколка, – хвалит Ворон и целует костяшки моих пальцев. Жест кажется до комичного неподходящим ни ситуации, ни самому гостю. Но он вряд ли из тех, кто думает даже лишнюю секунду об уместности…

Ворон облизывает моё запястье, и пирсинг на языке щекочет тонкую кожу над венами. Я непроизвольно охаю, когда ощущаю лёгкую боль. Зубы убийцы оказались на удивление острыми и легко расцарапали мою руку, пуская кровь. Её явно слишком мало, но Ворон всё равно причмокивает, смакуя каждую каплю.

Это жутко. Это мерзко. А ещё это странно-маняще. Так можно смотреть в пугающую темноту ночи, вглядываясь в неё и гадая, не выпрыгнет ли кто-то на тебя сейчас. Когда одновременно страшно и интересно, а любопытство подталкивает к опрометчивым шагам…

Ворон наконец отпускает меня и поднимается. Теперь мы стоим вплотную, а я боюсь пошевелиться и отступить от него. Он перебирает пряди моих волос, заправляет их за уши и почти нежно целует меня в лоб.

– Умница. Жаль, не могу остаться подольше… Дела зовут.

Я издаю тихий сдавленный звук, когда Ворон наклоняется, придерживая мой затылок, и опять прокусывает губу. Кажется, это его любимое занятие… Остаётся лишь терпеливо ждать, когда он насытится. Его язык вновь проникает в мой рот, а пирсинг бьётся о мои зубы. Я рвано вдыхаю от странных, но приятных ощущений…

А мне не должно быть приятно!

Но тело явно несогласно с разумом…

– Скоро ты ответишь, – едва слышно произносит Ворон, оборвав поцелуй.

– Мечтай, – фыркаю я, не сдержавшись. Кажется, вот-вот он ударит меня за своенравность, но…

Он смеётся. Приглушённым мягким немного грустным смехом. Желание увидеть лицо Ворона, понять, то он испытывает, почти нестерпимо. Эмоции наверняка бы отразились на мимике… Но есть и другое желание – желание, чтобы Ворон снова так засмеялся, так… тепло…

Нет! Нельзя допускать такие мысли! Иначе я могу начать сочувствовать ему, а он убийца! И пьёт мою кровь!

Однако, когда он уходит, на меня наваливается чувство пустоты и одиночества… Словно… Словно я начинаю скучать по нему…

***

Ничего не изменилось. Я всё ещё ненавижу Ворона. Ночное помешательство было мимолётным, и наутро от него не осталось и следа. Всё, о чём я могу думать, так это о том, что маньяк стал заглядывать слишком часто. Похоже, теперь убийца будет мучить меня еженощно…

Сегодня тётя на дневной смене и после полудня должна приехать Сага. Хочется верить, что она сможет поведать что-то полезное для борьбы с Вороном. Впрочем, для начала было бы неплохо понять, что он, мать его, такое!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

0

Древняя родина – обозначение Земли в местном мире.

1

Шаран – мир, в котором происходит действие.

2

Нусфон – аппарат для передачи и приёма мысли в виде звука и текста на расстоянии между двумя немагами или между немагом и магом. Передача осуществляется посредством магических сигналов.

3

Мобиль – аналог машины, двигателем которой выступает магический артефакт.

4

Семла – пшеничная булочка, приправленная кардамоном. Её верхушку срезают, наполняя взбитыми сливками и джемом, и сверху посыпают сахарной пудрой.

5

Здесь и далее имеются в виду шаранские часы. 1 шаранский час равен по земному значению 1 часу и 45 минутам.

6

Здесь и далее имеются в виду шаранские минуты. 1 шаранская минута равна по земному значению 1 минуту и 20 секунд.

7

Морок – в культуре местной страны, могущественный дух, желающий уничтожить мир. По преданиям ныне заперт в недрах континента, однако может являться в дни истончения барьера между мирами, наводя морок на людей. Его имя используют, как ругательство.

8

Инти – название звезды, вокруг которой обращается планета. Местное солнце.

9

Иные – собирательное название всех рас, не являющихся людьми.

10

Магистры – правители Республики.

11

Спакуна – провидица. Часто изображается слепой.

12

Мфиз – техно-магический аппарат, в основе которого лежит артефакт. Мфиз с помощью магического воздействия фиксирует подвижные и неподвижные изображения.

13

Каламитас (в некоторых культурах Кит) – самый большой из трёх естественных спутников Шарана. Не имеет устойчивого цикла и орбиты, из-за чего считается как-то связанным с магическими кристаллами. Также существует множество поверий у разных народов о том, что однажды Каламитас обрушится на Шаран и уничтожит всё живое.

14

Магна – один из естественных спутников Шарана с периодом обращения примерно в 19 дней. На небе выглядит чуть больше земной Луны.

15

Лоннат – праздник середины осени, когда принято почитать своих предков, выставляя их изображения в доме на виду, и чествовать их подношениями. Считается, что в ночь Лонната граница между миром мёртвых и живых истончается.