Стрела Купидона, или Миссия (не)выполнима!

– Ты права, тот ещё мизантроп! – прикинув расстояние до нижней ветки и отметив отсутствие какого-либо подъемного приспособления, заметила Пандора.

– Отшельник, одним словом, – усмехнулась Ирэн.

Оценил расположение отшельнического дома и Ганимед:

– Не дом, а неприступная крепость! Точнее, даже сказать, недостижимая крепость! Но, как говорится, на всякого дракона другой дракон сыщется! И у нас он есть! Дубрев, где ты там, слетай, поговори что ли, как дракон с драконом?

– Тебя забыл спросить! – прокричал ему уже с балкона отшельничьего дома Дубрев. – Вот только говорить тут не с кем. Хозяина дома нет. Ора! Поднимайся, возможно, ты что-то почувствуешь?!

– А мы? – нарочито обиженно поинтересовался Ганимед.

Но дракон был неумолим.

– А вы будете только мешать! Только Ора! – грозным тоном безапелляционно заявил он. – Тебе ли не знать, Верховный Хранитель Вселенной, что для того, чтобы считать точную информацию, тем лучше, чем меньше помех, – посмеиваясь, пристыдил он друга. После чего смилостивился и добавил: – Поэтому пока только Ора.

– Зря я радовался, что ты – это ты! – обиженно буркнул Ганимед. – Ты и Брам – два сапога пара!

– Кто б спорил, а я не буду! Более того, приму за комплимент! – весело рассмеявшись, съёрничал Дубрев.

– Вы, прям как дети! Честное слово! – шутя отчитала их Пандора.

Она уже перенеслась в дом и, как раз настраивалась с ним на одну энергетическую волну, приставив раскрытую ладонь к одной из его стен.

– Ну, что? Что-нибудь есть? – нетерпеливо поинтересовался Дубрев.

– Не так быстро, – улыбнулась девушка. – Дай мне хотя бы пару минут, чтобы почувствовать дом.

– Ну что там? – буквально через несколько секунд раздавался нетерпеливый голос Ганимеда.

Пандора даже отвечать не стала, лишь усмехнулась и закатила к потолку глаза.

– Ты что и про то, что человеку настроиться надо хотя бы пару минут перед тем, как считывать информацию не знаешь? – явно насмехаясь над блондином, ответил за неё Дубрев.

– Вообще-то знаю! И ещё я знаю, что, если бы ты ей там не мешал, она бы уже что-то считала! – огрызнулся блондин.

«Ну вот как тут работать?! – покачав головой, с улыбкой подумала Пандора. – Вроде взрослые мужчины, даже не просто взрослые, а древние, а ведут себя как мальчишки!»

Пару минут ей всё-таки дали, потом потребовали ответа. Причём хором.

– Ну что там? – практически одновременно в очередной раз поинтересовались у неё Ганимед и Ингвэ.

– Дом, вернее дерево тоскует… – проговорила она. – Дерево умоляло его не уходить, но Тауртирис его не послушал. Да, – кивнула она в ответ на вопрос Ингвэ, – Мириэль была здесь, но она ушла раньше, чем улетел дракон… В вот непрошенных гостей в доме не было. Это точно.

– Могла бы и не уточнять! – хмыкнул ей в ухо Ганимед. – Это и так ясно! Как бы они поднялись на такую выситищу! Только, если бы и они тоже были драконами, а среди наших подозреваемых драконов не было.

– Например, телепортироваться? – язвительно напомнила Пандора.

– Это вряд ли, – на сей раз ей возразил уже Ингвэ. – Пронести пирамидки в резервацию можно только по особому разрешению, а у той группы, о которой говорила Ирэн его не было.

– На это я могу сказать вам только одно: спасибо, что поделились информацией! – обиженно буркнула Пандора.

– Просто ты была так увлечена компсогнатами, трицератопсами, зауроподами, диплодоками и прочими обитателями резервации, что мы решили не портить тебе удовольствия, – заметил Ганимед.

И так покаянно и искренне он это сказал, что заподозрить его в том, что он издевается, было просто невозможно. И всё же Пандора заподозрила. Потому как слишком уж хорошо она знала этого остряка, чтобы не заподозрить!

– У-угу! Я именно так почему-то и подумала! – тоном «так я тебе и поверила» заметила она, точно зная, что кое-кому просто даже в голову не пришло поделиться с ней информацией.

– Ора, тебе нужно ещё время или народу уже можно подниматься? – спросил у неё Дубрев.

– Можно подниматься, – кивнула она. – Кроме того, что старый дракон собрался, попрощался с деревом и улетел, ни дом, ни дерево больше ничего не знают.

– Старый? – заинтересовался Дубрев.

– Дерево считает, что да, старый, – кивнула Пандора.

– У-у-г-ум, – кивнул её собеседник. – Старый это хорошо. Это значит, он мудрый и опытный. Ладно, – вхдохнул он. – Мы с дороги и устали. Я сейчас доставлю сюда Ингвэ и Ганимеда, а ты телепортируй Ирэн. Поужинаем, обсудим дальнейший план действий, переночуем и завтра утром двинемся дальше. Если, конечно, никто не против?

«Против» никто не был. Все были голодны, да и лучшее место для ночлега придумать было сложно.

Дом отшельника представлял из себя довольно просторное жилище и состоял из пяти комнат. Здесь была библиотека, алхимическая лаборатория, спальня хозяина и две гостевые комнаты. Более того, в центре ствола располагалась узкая винтовая лестница. Другими словами, хозяин этого дома был не таким уж и отшельником.

– Ора, – позвал девушку, находившуюся в другой комнате, Ингвэ, – здесь в библиотеке вещи Мириэль!

– Да?! Отлично! То есть, не в прямом смысле «отлично», а… – тут же оговорилась она, подумав, что забытые вещи могли означать то, что подруга покидала дом в спешке и ещё не известно, куда она так торопилась, – в общем, покажи мне, какие именно вещи принадлежат Мириэль, – попросила она.

Ингвэ кивнул на свитер и куртку сестры.

Вещи Мириэль много рассказали Пандоре о ее владелице и… ничего о том, куда она пропала и нашла ли она здесь то, что искала.

Мириэль была одержимым ученым и исследователем. Всю свою долгую жизнь она посвятила поиску, реставрации и созданию новых артефактов, разгадыванию тайн древности, дешифровке и толкованию древних рукописей. Её поиски не раз приводили её в самые опасные места, и она не раз оказывалась в смертельно опасных ситуациях. Однако никакая опасность, насколько бы очевидной и неотвратимой она ни была, не могла заставить её прекратить поиски.

Квартира Мириэль была похожа на музей: все комнаты были уставлены редкими артефактами и завалены древними манускриптами, которые она либо привезла из одной из своих экспедиций, либо реставрировала. Её стол всегда был завален картами, инструментами для реставрации и лупами разной кратности. В свободное от экспедиций время она занималась изучением старинных манускриптов и древних книг, ища в них информацию о ещё неизвестных ей артефактах. К слову, в одном из древних фолиантов она и нашла упоминание о «Стреле Купидона». И потратила не годы, но десятилетия свой жизни, пытаясь разгадать загадку исчезновения этого артефакта.

– Ингвэ, а твое устройство, которое считывает энергии, случайно не с тобой? – задумчиво уточнила она у эльфа.

– Издеваешься? – хмыкнул тот.

– Нет, – покачала головой девушка. – К сожалению, нет, – вздохнула она. – Я только что очень многое узнала о характере твоей сестры. И ничего о том, куда она отправилась. Так что я не отказалась бы от подсказки.

Эльф кивнул.

– Со мной, но оно нечем тебе не поможет, – сказал он со вздохом. – Я уже пытался им воспользоваться. Но он оказался бесполезен. Оно способно улавливать энергии, которым не более двенадцати часов. А мы уже установили, что с тех пор, как Мириэль и отшельник покинули дом, прошло больше.

– А-а-а… – со вздохом кивнула Пандора.

– Так что вся надежда на тебя, – добавил эльф.

– Тогда надежды… – начала было говорить девушка, как вдруг её осенило. – Ганимед?! А ты почему молчишь? Если есть мысли, то могут быть и эмоции. Не может быть, чтобы ты ничего не почувствовал! – убежденно закончила она.

И оказалась неправа. Такое, как выяснилось, могло быть.

– Дерево слишком сильно тоскует, – отрицательно покачал он головой и развёл руками. – Я даже твои эмоции и то улавливаю с трудом, хотя обычно я чувствую их, как свои. Возможно, если бы мы нашли способ смягчить для дерева горечь потери… А до тех пор, я бесполезен.

– У-у-у, как все запущено! – заметил Дубрев.

– А от тебя какая польза, драконище? – риторически огрызнулся Ганимед, поскольку сам же и ответил на свой вопрос. – Никакой! Потому… лучше молчи!

– Так я и молчу, – недоуменно пожал плечами драконище.

– Вот и молчи! – буркнул Ганимед.

Но драконище смолчать не смог.

– Может поедим, а? Пока он меня не съел, – предложил он.

ГЛАВА 7

После насыщенного разговорами о приключениях и планах на будущее ужина, Пандора и её спутники решили продолжить осмотр дома отшельника.

Стоящий у окна великолепной ручной работы комод Пандора заметила ещё вовремя ужины. Выполненный из темного дерева он стоял на четырёх, стилизованных под лапы льва, изогнутых ножках, что придавало ему слегка угрожающий вид. На его передней панели располагались три широких ящика, каждый из которых украшала резьба, изображающая мифических существ и растительные орнаменты. И первое, и второе было выполнено со столь невероятным мастерством и вниманием к деталям, что создавалось, будто они оживают при взгляде на них.

Потянув за ручку, выполненную в виде зажатого в пасти льва кольца, Пандора открыла верхний из ящиков и ей сразу же повезло. На стопке старых писем и свитков лежал, как она вскоре выяснила, дневник отшельника.

Пробежав глазами треть дневника, она наконец нашла то, что искала. Точнее, почти то, что искала. В обнаруженных ею записях ничего не было сказано о том, куда направилась Мириэль или сам отшельник, зато в них рассказывалось о холоде Хель.

– Им! И все остальные! – позвала она. – Я нашла дневник Тауртириса! Оказывается, быть рабом Хель и быть пораженным её холодом – это одно и то же!

– Так и есть, – подтвердил подошедший к ней Ингвэ. – Она не способна управлять теми, в чьих жилах течет горячая кровь. Только теми, кто согласился принять её, так называемый дар.

– Здесь написано, что как только в пораженных вирусом Холода угасает последняя искра человечности, они превращаются в тварей, чьё выживание невозможно без потребления крови разумных существ? Ты нам об этом не рассказывал. Ты знал об этом? – взволнованно спросила Пандора.

Эльф нахмурился.

– Нет, – отрицательно покачав головой, удивленно протянул он. – Ты уверена, что это о Холоде? – уточнил он, заглядывая через плечо девушке.

– Ты намекаешь, что я не умею читать? – язвительно фыркнула Пандора. – Вот, пожалуйста, читай, – кивнув на дневник, предложила она.

– Читаю, – одновременно озадаченно и задумчиво проговорил Ингвэ. – Тролля за каменную ногу! Поверить не могу!

– Что там? – спросил Ганимед, подходя и становясь рядом с эльфом так, чтобы и ему тоже было видно, что написано в дневнике.

– Вообще-то, больше двух говорят вслух! – внёс предложение Дубрев.

Найдя замечание дракона разумным, Пандора кивнула и начала читать вслух.

«Через кровь пораженные Холодом Хель получают не только чувство насыщения, но и весь спектр чувств и эмоций своей жертвы, – начала читать Пандора. – С каждой каплей крови, забранной у жертвы испытываемые ими ощущения становятся всё более яркими и острыми, поэтому они практически сразу же теряют остатки самоконтроля и пьют ещё и ещё, пока не выпивают жертву досуха…

– Тем самым, убивая её, – со вздохом резюмировала Ирэн.

– Вообще-то, нет. К тому моменту как тварь осушает тело, жертва уже мертва, – педантично возразил Ганимед и со всей той же педантичностью аргументировал свою точку зрения: – При потере более 80% объёма крови сердце теплокровного неспособно поддерживать циркуляцию достаточного объема крови для обеспечения жизненно важных функций, что приводит к практически мгновенной множественной органной недостаточности, критическому снижению артериального давления, потере сознания и, собственно, столь же мгновенной смерти.

– К слову, именно в момент смерти своей жертвы, эти твари, – кивнула на дневник Пандора и прочитала: – «…испытывают самый яркий и глубокий спектр эмоций! Настолько глубокий и яркий, что эти ощущения совершенно несравнимы с теми, которые они испытывают, пока пьют кровь ещё живого и, тем более, уже мёртвого, но ещё тёплого разумного существа. После первого же убийства пораженные Холодом Хель превращаются в вымерзней. В тварей, единственным смыслом жизни которых становится желание вновь испытать абсолютное и полное упоение чувствами».

– Откуда он знает обо всём этом? – удивился Ингвэ.

– Он был поражен Холодом Хель, и «Стрела Купидона» исцелила его, – ответила Пандора. – Кстати, он пишет, что «Стрела Купидона» может излечить лишь тех пораженных Холодом Хель, которые устояли перед соблазном выпить свою жертву до конца. Что же касается вымерзней, то их Стрела уже не излечивает, а испепеляет.

– Угум, вижу, – кивнул Ингвэ. – А вот где написано, что Тауртирис был поражен Холодом Хель не вижу. Ты это раньше прочитала?

– Нет, – покачала головой богиня. – Я это просто знаю. Чувствую. То, как он пишет – это не со слов других людей или преданий. Это то, что он сам пережил. И еще… я теперь думаю, что Невлин, Избранный, которого я должна вернуть на Землю, вероятней всего, тоже поражен Холодом Хель…

– Но будем надеяться, что вымерзнем он ещё не стал, – заметил Ганимед.

– Хотелось бы надеяться, что Русал дружит с головой! – хмыкнул Ингвэ. – А то только вымерзней вам на Земле как раз и не хватало!

– Если Избранный окажется вымерзнем, плевать я хотел на Русала, на Землю я его не заберу! – безапелляционным тоном клятвенно констатировал Ганимед.

– Тауртирис пишет, что Холод не на всех действует одинаково: чем более сопереживающей, самоотверженней, чище и добрее душа, тем медленнее процесс поражения. И, его по мнению, Хель больше всего ценит именно таких. Тех, кто способен долгое время сопротивляться её Холоду.

– Дамочка любит поиграть? – изогнув правую бровь, заметил Дубрев.

– Не исключено, – кивнула Пандора. – Но дело не только в этом. Тауртирис пишет, что она пытается создать себе подобных, таких же как она наполовину мертвых, наполовину живых.

– Дамочка любит поиграть, а играть не с кем, – сделал ироничный вывод Ганимед.

– Именно, что не с кем, – кивнула богиня. – Потому что получаются одни вымерзни! А ей, как я подозреваю, как и любой женщине, хочется любви!

– Женщине? – фыркнула Ирен. – Какая она женщина? Ополоумевшая мороженная вобла! Вот кто она.

– Ополоумевшая – да, – кивнула Пандора. – А вот мороженная она, к сожалению, лишь наполовину.

– А как полумороженная вобла заражает своим вирусом Холода, там не написано? – поинтересовался Дубрев.

Богиня кивнула.

– Написано. Она отправляет на просторы Нифльхейма один из гуляющих по её замку сквозняков. И как только сквозняк находит того, за кем был послан – жертву поражает самая обычная простуда, которая проходит через несколько дней. Однако перенесший эту простуду начинает меняться, постепенно становясь всё более спокойным и одновременно нелюдимым, пока наконец он не принимает решение насовсем уйти от людей, – прочитала Пандора вслух.

– И тянет его при этом, разумеется, на просторы Нифльхейма? – предположил Ганимед.

Девушка кивнула.

– Да. И как только пораженные Холодом пересекают границы Нифльхейма, их начинает тянуть уже к Хель. С каждой минутой всё больше и больше, пока это не становится рабской зависимостью. Вместе с которой, к слову, приходит и жажда крови.

– Мириэль права, без «Стрелы Купидона» нам в Нифльхейме было бы нечего делать, –сделал из её слов вывод Ганимед. – Но почему же она отправилась сюда одна? Неужели она не понимала, что это опасно?

Ингвэ криво усмехнулся.

– Моя сестра – считает себя неуязвимой. И до сих пор это так и было. И учитывая, что ей две тысячи семьсот семьдесят семь лет, то…

– Подобная самоуверенность не удивительна, – резюмировала Пандора.

– Я хотел сказать, что «горбатого могила исправит», – усмехнулся Ингвэ, – но, в целом, ты правильно меня поняла.

– К слову об ополоумевшей полузамороженной вобле, – усмехнулся Ганимед. – Я более чем уверен, что она не видит в своих экспериментах ничего плохого. По её мнению, она даёт страдающим душам только то, чего они сами желают – избавление от сердечных мук. А дальше уже не ее проблема…

При этих словах в обращенном на Ганимеда взгляде Пандоры появилось беспокойство.

– Им! Я прошу тебя… Нет, я требую, чтобы ты оставил меня здесь, а сам немедленно отправился домой! В смысле, в свою реальность и в своё время!

Блондин удивленно посмотрел на девушку:

– Ора, во-первых, там, где ты, там и я! Другого не дано! По крайней мере, пока я несу за тебя ответственность! Во-вторых, будь добра, объясни, что на тебя вдруг нашло?

Пандора всплеснула руками.

– Им, но разве ты не понимаешь! Ты же идеальный кандидат! Ты уязвим – это раз! Ты эмпат – это два! В тебе такой запас чувств, эмоций, ответственности за целый мир, который не иссякнет ещё лет сто! По крайней мере, мне так кажется. После того, что ты пережил и видел, любой другой на твоем месте послал бы уже службу к церберу, но не ты! Ты настолько сильно любишь Землю. Ты настолько сильно любишь смертных. Ты даже сам не представляешь, насколько сильно ты любишь жизнь! Особенно сейчас не представляешь, когда твоё сердце полно боли, а душа полна отчаяния!

– Думаешь, Хель заинтересует Ганимед? – обеспокоенно уточнил Дубрев.

– Думаю, он её уже заинтересовал, – кивнула Пандора.

– Кстати, пораженные Холодом у Хель на рудниках не работают. Она более чем щедрая хозяйка, поэтому отбоя от желающих, поработать у неё на рудниках – нет, – сообщил вдруг невпопад Ингвэ.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

«Каждый атом в вашем теле берёт своё начало во взорвавшейся звезде. Это самая поэтичная вещь из тех, что я знаю о физике: вы все – звёздная пыль» – Лоуренс Максвелл Краус

2

Купидон – бог любви в римской мифологии. Эквивалент древнечешского бога Эроса, олицетворение любовного влечения, обеспечивающего продолжение жизни на Земле, который является безотлучным спутником и помощником Афродиты.

3

Фрейр – в скандинавской мифологии, бог плодородия, благополучия, а также любви и сексуальной привлекательности. В мифах он часто ассоциируется с растениями, животными и природными явлениями, но также известен своей привлекательностью и способностью вызывать чувства у других.

4

Фрейя – супруга Одина и одна из самых почитаемых богинь в скандинавской мифологии. Она описывается как красивая, могущественная и независимая богиня, которая обладает большой властью. Она считается королевой валькирий и изображается вооруженной и одетой в военное облачение. Однако она также ассоциируется с любовью, сексуальностью и плодородием, воплощая в себе аспекты женственности и материнства.

5

Дистанционное устройство для осуществления и управления телепортацией

6

Размах крыльев арамбургиан был от 12 до 13 метров, по сравнению с 10—11 метрами у кетцалькоатля.

7

Компсогнат – один из самых маленьких известных динозавров, его длина составляла примерно 1 метр, а его вес – около 2,5 килограммов.

8

Трицератопс был крупным растительноядным динозавром, достигавшим длины около 8-9 метров и веса около 6-12 тонн. Особенностью трицератопса является его выдающийся череп, который украшали три огромных рога: два над глазами и один на носу, а также массивные костные пластины на затылке.

9

Зауроподы – это группа крупных растительноядных динозавров, характеризующихся длинными шеями, длинными хвостами, массивными туловищами и четырьмя мощными конечностями. Они были одними из самых крупных животных, когда-либо живших на Земле.

10

Аллозавры были крупными хищниками, достигая длины около 9 метров и веса около 2,3 тонн.

11

Тираннозавр был огромным хищником, достигавшим длины около 12 метров и весившим около 8 тонн и считался одним из вершинных хищников своего времени, поскольку охотился на крупных травоядных динозавров, таких как трицератопсы и затератопсы.

12

Кархародонтозавры были одними из крупнейших хищников своего времени, достигая длины около 12-14 метров и веса около 6-8 тонн. Как и тираннозавры они были вершинными хищниками в своих экосистемах и охотились на крупных травоядных динозавров, таких как спинозавры и сауроподы.

13

Во второй половине юрского периода мезозойской эры (150 млн лет назад) певчих птиц еще не было. Певчие птицы начали появляться в палеогене, где-то 66 миллионов лет назад.

14

Немиколоптерус криптикус представляет собой одного из самых маленьких известных членов группы птерозавров, с размахом крыльев всего около 25 сантиметров. Размеры и анатомические особенности этого вида свидетельствуют о том, что он, вероятно, вел древесный образ жизни.