Подчинение на двоих

Гастон Д'Эрелль

Подчинение на двоих

Глава 1: Край Бездны

Анна Свон стояла перед зеркалом в крошечной ванной своей квартиры и пыталась заставить дрожащие пальцы накрасить ресницы. Тушь размазалась – чёрная капля упала на веко, словно слеза. Она резко выдохнула, смахнула её тыльной стороной ладони и отбросила тюбик в раковину.

"Соберись, чёрт возьми. Ты не можешь позволить себе выглядеть разбитой. Не сегодня."

Но отражение в зеркале не слушалось. Бледная кожа, тени под глазами, губы, сжатые в тонкую белую полоску. Она выглядела так, будто не спала неделями. Что, в общем-то, было правдой.

Телефон на полке завибрировал, заставив её вздрогнуть. Сообщение от банка.

«Уведомление о просрочке платежа по кредиту. Сумма к погашению: 287,500 руб. До принудительного взыскания: 3 дня.»

Горло сжалось. Она потянулась за стаканом воды, но рука дрогнула, и стекло со звоном разбилось о кафель.

– Чёрт!

Она схватила полотенце, начала собирать осколки, но один вонзился в палец. Капля крови упала на белую плитку. Анна замерла, глядя на неё.

Красное на белом. Как её жизнь сейчас – одна большая клякса, которую не стереть.

Через час она уже сидела в офисе, механически перебирая бумаги. Монитор перед ней расплывался в глазах – цифры, отчёты, бесконечные таблицы. Всё это казалось таким бессмысленным, когда за дверью кабинета её ждал полный финансовый крах.

– Свон.

Голос заставил её вздрогнуть.

Она подняла голову. В дверях стоял Микель Драк.

Высокий, с холодными серыми глазами, в идеально сидящем тёмном костюме. Он не просто входил в комнату – он заполнял её, как грозовая туча, и воздух вокруг него становился гуще.

– Ко мне. Сейчас.

Он даже не уточнил, о чём речь. Просто развернулся и ушёл, не сомневаясь, что она последует.

Анна сглотнула.

"Он знает."

Мысль пронеслась, как молния. "Он знает, что я на грани. Знает, что мне некуда деваться."

Пальцы её сжались в кулаки.

Но выбора у неё не было.

Его кабинет находился на самом верхнем этаже, за тяжёлой дубовой дверью с матовым стеклом. Анна зашла, и дверь тихо закрылась за ней, словно сама собой.

Микель стоял у окна, спиной к ней, глядя на город.

– Закрой дверь на ключ.

Она замерла.

– Я…

– Закрой.

Голос был тихим, но в нём звучало что-то, от чего по спине пробежал холодок.

Анна повернула ключ. Щелчок прозвучал как приговор.

– Садись.

Она опустилась в кресло напротив его стола.

Микель наконец повернулся. Его взгляд скользнул по ней – медленно, оценивающе, будто он видел сквозь неё.

– Ты в долгах.

Это не был вопрос.

Анна не ответила.

– Твоя мать больна. Лекарства дорогие. Квартиру могут отобрать через неделю.

Он говорил спокойно, как будто перечислял пункты из отчёта.

– Как вы…

– Я знаю всё, что происходит в моей компании. – Он слегка наклонился вперед. – И я знаю, что ты на грани.

Анна сжала зубы.

– Это не ваше дело.

Микель усмехнулся.

– О, но я делаю это своим делом.

Он откинулся в кресле, пальцы сложил домиком.

– У меня для тебя предложение.

Тишина в кабинете стала густой, как смола.

– Через три дня я уезжаю в командировку. На две недели. Ты поедешь со мной.

Анна почувствовала, как сердце колотится где-то в горле.

– Я… не понимаю.

– Ты понимаешь. – Его голос стал тише, но каждое слово било, как молот. – Две недели. Ты будешь делать то, что я скажу. Без вопросов. Без возражений. А когда мы вернёмся – все твои долги исчезнут. Квартира останется за тобой. Мать получит лучшее лечение.

Она ощутила, как комок подкатывает к горлу.

– Это…

– Не договаривай. – Он поднял руку. – Ты знаешь, о чём я.

Анна сжала кулаки так, что ногти впились в ладони.

– Почему я?

Микель замер на секунду, потом медленно улыбнулся.

– Потому что ты нужна.

Он встал, обошёл стол, остановился перед ней.

– И потому что у тебя нет выбора.

Его пальцы коснулись её подбородка, приподняли её лицо.

– Ты уже на дне, Анна. Я предлагаю тебе руку.

"Не руку. Верёвку."

Но когда он так близко, когда его холодные пальцы касаются её кожи, мысли путаются.

– Два дня на раздумья. – Он отпустил её. – Но мы оба знаем, что ты согласишься.

Анна встала. Ноги дрожали.

– Я… мне нужно время.

Микель уже повернулся к окну.

– Ты знаешь, где найти меня.

На улице шёл дождь. Анна шла, не чувствуя ни капель на лице, ни холода.

Телефон в кармане снова завибрировал.

«Уведомление от клиники: следующая оплата за лечение – 150,000 руб. Срок – 5 дней.»

Она остановилась, сжала телефон в руке.

Где-то вдали громыхнул гром.

Анна закрыла глаза.

И поняла, что ответ уже был готов.

Глава 2: Тень Дракона

Дождь хлестал по окнам всю ночь. Анна не спала.

Она сидела на кухне, перед ней – распечатанные счета, кредитные договоры, медицинские заключения. Цифры сливались в одно кроваво-красное пятно. 287 500 рублей. 150 000 за лечение. 3 дня до краха.

Кофе в кружке остыл, но она всё равно поднесла её к губам, сделала глоток. Горький. Как и всё в её жизни последние месяцы.

Телефон лежал рядом. Одно движение – и она могла позвонить подруге, маме, хоть кому-то… Но что она скажет? «Мне предложили стать содержанкой моего начальника на две недели, и я всерьёз рассматриваю этот вариант»?

Губы сами собой искривились в жёсткой усмешке.

– Вот до чего ты докатилась, Свон.

Она отодвинула бумаги, потянулась за пачкой сигарет – старым, ещё студенческим способом успокоить нервы. Но пачка была пуста.

– Чёрт!

Анна швырнула её в мусорное ведро, встала, подошла к окну. За стеклом – серый рассвет, мокрый асфальт, редкие машины. Где-то там, в центре города, в своём стеклянном кабинете, сидел он. И ждал её ответа.

Микель Драк.

Его имя даже в мыслях звучало как щелчок замка.

Офис встретил её гулкой тишиной. Суббота, работать должны были немногие, но коридоры были пусты. Только эхо её шагов по мраморному полу.

Лифт поднялся на последний этаж без остановок – будто знал, куда ей нужно.

Дверь в кабинет Драка была приоткрыта.

Анна замерла на пороге.

– Входи.

Голос изнутри прозвучал чётко, хотя она не сделала ни звука.

Она переступила порог.

Кабинет был огромным, но не от света, а от тьмы – тяжёлые шторы, тёмное дерево, книги в чёрных переплётах. И за массивным столом – он.

Микель Драк.

Он не смотрел на неё, склонившись над бумагами. Только пальцы, перебирающие страницы, выдавали в нём жизнь – длинные, с тонкими, почти хищными суставами.

– Закрой дверь.

Анна машинально повиновалась.

– Ты пришла за ответом.

Он поднял глаза.

И в этот момент луч утреннего солнца пробился сквозь шторы, упал на его лицо – и Анна впервые разглядела его.

Серые глаза – не холодные, как ей казалось раньше, а горячие, как сталь в горниле. Резкие скулы, тёмные волосы с едва заметной проседью у висков. И губы… Губы, которые сейчас слегка приподнялись в намёке на улыбку.

– Ну?

Анна сглотнула.

– Я… не уверена.

– Врёшь.

Он отодвинул бумаги, встал. Его рост заставил её непроизвольно отступить на шаг.

– Ты уверена. Ты просто боишься это признать.

Он медленно обошёл стол, приблизился. Каждый его шаг отдавался в её груди глухим стуком.

– Я не буду тебя уговаривать. Ты либо соглашаешься, либо нет.

Анна сжала кулаки.

– А если я откажусь?

Микель остановился в шаге от неё.

– Тогда утром в понедельник ты получишь увольнение. А через три дня – повестку из банка.

Он наклонился чуть ближе, и она почувствовала его запах – древесины, дыма и чего-то ещё, чему не было названия.

– Но ты не откажешься.

Его пальцы скользнули по её запястью, обхватили его. Пульс под ними бешено заколотился.

– Потому что у тебя нет выбора.

Анна закрыла глаза.

– Я ненавижу тебя.

Его смех был тихим, как шорох змеи по камню.

– Это хорошее начало.

Контракт лежал на столе.

Анна пробежала глазами по пунктам – сухие юридические формулировки, но за ними сквозила суть: «Две недели. Полное подчинение. Взамен – решение всех финансовых проблем.»

Она подняла взгляд.

– И это всё?

Микель наблюдал за ней, опёршись о стол.

– Всё.

– А если… – Она запнулась. – Если я передумаю?

– Тогда сделка аннулируется.

Он произнёс это спокойно, но в его глазах промелькнуло что-то тёмное.

– Но ты не передумаешь.

Анна взяла ручку.

Пальцы дрожали.

Она подписала.

Когда она вышла из кабинета, воздух снаружи показался ей вдруг невероятно свежим.

Телефон в кармане завибрировал.

«Уведомление от банка: ваш кредит переведён в категорию отсроченных. Срок выплаты продлён на 3 месяца.»

Анна зажмурилась.

Это начиналось.

Глава 3: Невыносимое Предложение

Три дня пролетели как один сплошной кошмар наяву. Анна существовала в подвешенном состоянии, между отчаянием и оцепенением. Банк больше не звонил – Микель сдержал первое обещание, кредит замер в статусе отсрочки. Клиника прислала подтверждение о резервировании места для мамы и начале подготовки к новому, дорогостоящему курсу лечения. Казалось бы, облегчение. Но оно было похоже на наркоз перед операцией – притупляло боль, но не отменяло неизбежного вторжения скальпеля.

Каждое утро Анна приходила в офис, чувствуя на себе тяжелые взгляды коллег. Никто ничего не говорил вслух, но шепотки за спиной, быстрые отводы глаз, внезапное замолкание при ее появлении – все это кричало громче слов. Она была выбрана. Она продалась. Микель Драк не появлялся в общем офисе, словно испаряясь за дверью своего кабинета на верхнем этаже. Но его незримое присутствие висело в воздухе, густое и неумолимое, как смог над городом.

Наступил день отъезда. Анна получила сухой, лишенный обращений смс-приказ: «19:00. Черный вход. Только личные вещи. Формальная одежда не требуется.» Последняя фраза заставила ее содрогнуться. Она стояла перед своим скромным шкафом, ощущая жгучую неловкость. Что значит «личные вещи»? Пижама? Зубная щетка? А что надеть? Платье? Джинсы? Ее обычная офисная блузка и юбка казались вдруг абсурдными, костюмом для роли, которую она больше не играла. В конце концов, она выбрала темные узкие джинсы, простую серую водолазку и удобные ботинки – что-то среднее между готовностью к бегству и смирением. В небольшой рюкзак бросила минимум необходимого: сменное белье, туалетные принадлежности, книгу, которую все равно не сможет читать, и старую фотографию с мамой, спрятанную в карманчик. Оберег. Или напоминание о цене.

Черный вход, предназначенный для VIP-персон и служебного транспорта, находился в глубине подземного паркинга. Воздух здесь пах маслом, бетонной пылью и тишиной. Анна пришла за десять минут, кутаясь в легкое пальто, хотя на улице был лишь прохладный осенний вечер. Внутри ее бил озноб. Ровно в семь из темноты выплыл длинный, как баржа, черный автомобиль с тонированными стеклами. Не «Мерседес» из кортежа директора, а что-то более массивное, неуклюжее, напоминающее бронированный фургон. Водитель, безликий мужчина в темной униформе, молча открыл заднюю дверь. Анна скользнула внутрь.

Салон был просторным, но аскетичным. Кожаные сиденья, минимум хрома, никаких излишеств. И пусто. Микеля не было. Облегчение, смешанное с новой волной тревоги, накатило на нее. Куда она едет? В аэропорт? На вокзал? Или сразу в ту самую «командировку», место которой оставалось загадкой? Водитель молча тронулся, вывел машину из подземелья в вечерний поток. Анна прижалась лбом к холодному стеклу, наблюдая, как знакомые улицы, огни реклам, силуэты прохожих уплывают назад. Каждый метр удалял ее от старой, пусть и бедствующей, жизни. Каждый поворот колеса затягивал петлю на шее.

Они ехали не к окраинам, а вглубь города, в район старинных особняков и посольств, где за высокими заборами скрывались миры, недоступные обычным смертным. Машина плавно свернула на тихую, обсаженную вековыми липами аллею и остановилась у массивных, увитых плющом чугунных ворот. Камеры на столбах повернулись, сканируя машину. Ворота бесшумно разъехались. Автомобиль въехал на территорию, скрытую от посторонних глаз высокой кирпичной стеной.

Анна ахнула про себя. Она ожидала отеля, пансионата, может быть, арендованной виллы. Но не этого. Перед ней возвышался не особняк, а настоящий дом. Старинный, из темного камня, с островерхими крышами, башенками и стрельчатыми окнами, он выглядел как замок, перенесенный из готического романа и аккуратно вписанный в городской ландшафт. Никаких вычурных украшений, только мощь, мрачное достоинство и ощущение невероятной древности. Окна светились тусклым, приглушенным желтым светом, не приветливо, а как угли в печи. Дом не спал. Он бодрствовал. И наблюдал.

Машина остановилась у широких дубовых дверей с массивной железной скобой вместо ручки. Водитель вышел, открыл дверь Анне. Она выбралась, чувствуя, как ноги слегка подкашиваются. Воздух здесь был другим – прохладным, влажным, пахнущим опавшей листвой, мхом и чем-то еще… камнем? Сталью? Тревога сжала горло. Это не командировка. Это крепость.

Дверь открылась беззвучно, словно сама. В проеме стоял Микель Драк. Он был не в костюме, а в темных брюках и просторном свитере из толстой шерсти угольного цвета, что делало его фигуру еще более монолитной и немного менее формальной. Но взгляд… взгляд был все тем же – пронзительным, оценивающим, всевидящим.

– Входи, Анна, – его голос прозвучал непривычно тихо в вечерней тишине двора, но от этого не менее властно. – Ты опоздала на три минуты.

Она хотела возразить, что машина приехала вовремя, но слова застряли. Он уже развернулся и пошел внутрь. Анна, подгоняемая невидимым кнутом его недовольства, поспешила за ним.

Внутри дом поражал не меньше, чем снаружи, но иначе. Это не была показная роскошь. Это была роскошь владения. Высокие сводчатые потолки, стены, обшитые темным деревом или покрытые фактурной штукатуркой цвета охры, огромные камины, в которых уже плясали живые огни, несмотря на относительное тепло. Пол – широкие дубовые плахи, поскрипывающие под ногами. Мягкий свет исходил от старинных бра и торшеров, оставляя глубокие тени в углах и нишах. Повсюду чувствовалась история – потертые ковры ручной работы, массивная мебель, явно пережившая не одно поколение, картины в тяжелых рамах, изображающие не пейзажи, а какие-то странные аллегорические сцены или портреты суровых людей в старинной одежде. Воздух был напоен ароматами воска, старой кожи, древесины и… чего-то неуловимого, холодного и металлического. В доме было тепло, но Анну пронизывал ледяной озноб. Здесь не жили. Здесь обитали. И правила здесь устанавливал только один человек.

Он провел ее через несколько залов и галерей, не оборачиваясь, словно был уверен, что она последует как привязанная. Никаких слуг, никаких признаков другой жизни. Только их шаги, эхо и треск дров в каминах. Наконец, он остановился перед дверью, обитой темной кожей с рельефным узором.

– Твой апартамент, – он толкнул дверь, пропуская Анну вперед. – Ожидай здесь. Ужин подадут через час. Не выходи без разрешения.

Комната… нет, не комната. Покои. Просторная, с высоким потолком, огромной кроватью под балдахином из тяжелого бархата, камином, уютными креслами у окна, за которым виднелись очертания ночного сада. Все было выдержано в глубоких, приглушенных тонах: бордо, темно-синий, охра. Роскошно, безупречно, стерильно. Как номер в самом дорогом отеле, лишенный души. Как золотая клетка.

Дверь закрылась за Микелем с тихим, но окончательным щелчком. Анна осталась одна. Она медленно прошлась по комнате, касаясь пальцами холодного мрамора каминной полки, гладкой поверхности темного комода, тяжелой ткани балдахина. Ничто не принадлежало ей. Ничто не несло отпечатка ее личности. Она была гостьей. Или пленницей? Условия «командировки» оставались туманными. «Полное подчинение». Что это значило здесь, в этих стенах?

Ровно через час, как по мановению волшебной палочки, в дверь тихо постучали. Анна вздрогнула.

– Войдите.

В комнату вошла немолодая женщина в строгом темно-сером платье и белоснежном фартуке. Лицо ее было непроницаемо, как маска. Она несла поднос с ужином.

– Добрый вечер, мисс Свон. Позвольте предложить вам ужин, – голос был вежливым, но абсолютно лишенным тепла. Как у автомата.

Она расставила на небольшом столике у камина изысканные блюда: суп-пюре, запеченную рыбу с овощами, воздушный десерт. Все выглядело безупречно и совершенно неаппетитно для Анны, у которой в горле стоял комок.

– Господин Драк просил передать, – женщина продолжала, избегая прямого взгляда, – что ждет вас в библиотеке через час. После ужина. – Она сделала небольшую паузу. – Он также просил… переодеться. В гардеробе вы найдете подходящие вещи.

Женщина кивнула и так же бесшумно удалилась, оставив Анну наедине с роскошным ужином и нарастающей паникой. Переодеться? В ЧТО? Она подошла к массивному шкафу из черного дерева и открыла его. Внутри висели платья. Несколько платьев. Все новые, с бирками престижных бутиков, которых она никогда не могла себе позволить. Шелк, шифон, бархат. Темно-синее, глубокое изумрудное, черное с серебристой вышивкой. Все безупречного кроя, все – явно ее размера. И все до жути откровенные. С глубокими вырезами, открытыми спинами, разрезом до бедра. Вещи для любовницы. Для содержанки. Для той, кем она теперь и была.

Анна схватилась за ручку шкафа, чтобы не упасть. Унижение обожгло ее, как кипяток. Он не просто купил ее время. Он купил право переодеть ее, как куклу. Сделать удобной для своих глаз. Она сглотнула слезы ярости и бессилия. Съесть она не могла. Мысль о том, чтобы надеть одно из этих платьев, вызывала тошноту. Но невыполнение приказа… Что тогда? Разрыв контракта? Возврат к долгам, к отчаянию? Она сжала кулаки. Две недели. Всего две недели. Она могла выдержать. Должна была выдержать.

В конце концов, она выбрала самое «скромное» – черное платье из мягкого, струящегося трикотажа. Оно закрывало плечи, но облегало фигуру так, что оставляло мало для воображения, а спина была открыта почти до талии. Она надела его, чувствуя себя голой и выставленной на обозрение. Не глядя в зеркало, она наскоро собрала волосы в тугой узел, пытаясь сохранить хоть крупицу достоинства. Час истек.

С робким стуком в дверь снова появилась та же женщина.

– Господин Драк ждет вас в библиотеке. Пожалуйста, следуйте за мной.

Анна последовала за ней по лабиринту коридоров, чувствуя, как скользит подошвами по полированному паркету. Каждое окно, каждая дверь, каждая тень казались ей немыми свидетелями ее позора. Они остановились перед дверью из темного дерева, украшенной резными символами, которые Анна не могла разобрать.

– Войдите, – раздался из-за двери голос Микеля.

Женщина открыла дверь и отступила, растворившись в полумраке коридора. Анна переступила порог.

Библиотека. Это слово не передавало масштаба комнаты. Это был храм книг. Высокие стены от пола до потолка были уставлены массивными книжными шкафами, заполненными старинными фолиантами в кожаных переплетах с потертыми корешками. Воздух густо пах пылью, пергаментом, древесиной и табаком. В центре комнаты, на огромном ковре цвета спелого вина, стояли глубокие кожаные кресла и диван. В одном из них, спиной к камину, в котором горели настоящие поленья, сидел Микель Драк.

Он читал. Толстую книгу в темном переплете. Свет от огня играл на его профиле, подчеркивая резкость скул, линию сильного подбородка. Он выглядел… спокойным. Домашним. И от этого еще более опасным. Он не поднял головы, когда она вошла.

– Садись, – он кивнул на кресло напротив.

Анна осторожно опустилась на край мягкой кожи. Платье скользнуло по бедрам, открывая ногу выше колена. Она попыталась незаметно поправить подол.

Микель закрыл книгу, отложил ее в сторону и наконец посмотрел на нее. Его взгляд скользнул по ней – медленно, оценивающе, от высокого узла волос до открытых щиколоток. Анна почувствовала, как под этим взглядом загорается кожа, как будто он касался ее пальцами. Стыд и невольное возбуждение смешались в один клубок где-то под ложечкой.

– Платье тебе идет, – произнес он, и в его голосе не было ни лести, ни насмешки. Констатация факта. Как о погоде. – Хотя твоя поза выдает дискомфорт. Расслабься, Анна. Ты не на допросе.

Она попыталась откинуться на спинку кресла, но мышцы оставались каменными.

– Чего… чего вы от меня хотите? – спросила она, ненавидя дрожь в своем голосе.

Он налил из графина на столике темно-рубиновую жидкость в два бокала. Пододвинул один ей.

– Портвейн. Двадцатилетний. Попробуй.

– Я не пью, – автоматически ответила Анна.

Он поднял бровь.

– Теперь пьешь. По правилам моей командировки. – Он сделал глоток из своего бокала, не сводя с нее глаз. – Я хочу, чтобы ты выпила. Сейчас.

Приказ. Четкий, не терпящий возражений. Анна взяла тяжелый хрустальный бокал. Рука дрожала. Она сделала маленький глоток. Насыщенный, сладковато-терпкий вкус обжег язык и горло. Она закашлялась.

Микель усмехнулся.

– Привыкнешь. – Он отставил бокал. – Чего я хочу? Пока – просто поговорить. Обсудить правила игры. Чтобы избежать… недопонимания.

Он встал, подошел к камину, оперся рукой о мраморную полку. Огонь бросал на его лицо зловещие тени.

– Ты здесь по контракту, Анна. На две недели. Твоя задача – быть здесь. Присутствовать. Быть доступной. Выполнять мои просьбы. Все просьбы. Без возражений, без промедления, без ненужных вопросов. Ты поняла?

– Я не… не буду делать ничего противозаконного, – выпалила она, цепляясь за эту соломинку.

Он повернулся к ней, и в его глазах вспыхнуло что-то холодное.

– Я не нуждаюсь в преступлениях. Мне нужен… комплаенс. Абсолютный. Ты ешь, когда я говорю. Ты спишь, когда я разрешаю. Ты носишь то, что я выбрал. Ты идешь туда, куда я указываю. И ты остаешься здесь, в этом доме, пока я не решу иначе. Никаких звонков без моего разрешения. Никаких визитов. Никакого выхода за пределы территории. Твой мир сейчас – вот эти стены.

Каждое слово било по Анне, как молот. Золотая клетка захлопнулась.

– Это тюрьма, – прошептала она.

– Это безопасность, – поправил он спокойно. – И условия нашей сделки. Твои проблемы решаются. Твоя мать получает лечение. Твоя цена – дисциплина и подчинение. Кажется, справедливо.

Он подошел к ней. Анна вжалась в кресло. Он остановился совсем близко, так что она видела каждую черточку его лица в мерцающем свете огня, чувствовала исходящее от него тепло и тот странный, холодный металлический запах, который теперь казался его неотъемлемой частью.

– Ты боишься, – констатировал он, его взгляд скользнул по ее лицу, задержался на пульсирующей точке на шее. – И это хорошо. Страх – отличный мотиватор. Но я не твой враг, Анна. Я – твой… работодатель. На время. И я требую профессионализма.

Он наклонился чуть ниже. Анна замерла, ожидая прикосновения, поцелуя, чего-то ужасного. Но он лишь протянул руку… и поправил выбившуюся прядь волос у ее виска. Его пальцы едва коснулись кожи, но это было как удар током. Она вскрикнула от неожиданности и отпрянула.

– Не двигайся, – его голос стал тише, но жестче. – Я сказал: расслабься. Твоя скованность раздражает.

Его рука опустилась на ее плечо. Теплая, тяжелая. Он слегка надавил, заставляя ее откинуться в кресле. Потом его пальцы медленно, с невероятной точностью, провели по ее ключице к основанию шеи. Анна затаила дыхание. Сердце бешено колотилось, кровь стучала в висках. Это был не жест ласки. Это была демонстрация власти. Маркировка территории.

– Так лучше, – прошептал он, его лицо было так близко, что она чувствовала его дыхание на своей щеке. Оно пахло портвейном и чем-то диким, первобытным. – Ты учишься. Медленно, но учишься.

Он выпрямился, убрав руку. Физический контакт оборвался, но ощущение его прикосновения, его контроля, осталось, жгучее и унизительное.

– На сегодня достаточно, – сказал Микель, его голос снова стал деловым и холодным. – Горничная проводит тебя обратно. Завтра в девять утра завтрак здесь. Не опаздывай.

Он повернулся спиной, снова взяв в руки книгу. Разговор был окончен. Она была отпущена. Как слуга, получивший указания.

Анна встала на дрожащих ногах. Она не помнила, как вышла из библиотеки, как прошла по коридорам обратно в свои покои. Она заперлась, прислонилась спиной к холодной двери и скатилась на пол. Только теперь, в одиночестве, ее накрыла волна паники. Глухие рыдания сотрясали ее тело. Она обняла себя руками, пытаясь защититься от ощущения грязной наготы, от тяжести его взгляда, от жгучего следа его пальцев на коже.